Глава пятнадцатая
– Нам нечего жрать, он нас грохнет? Пожалуй, ты прав. Не смешно, – злобно прошипела я. Злилась я не на Аркудова, и меня не удивляло, что он подумал о том же, о чем подумала я. Но пугало: если двое мыслят в одном направлении, это сигнал.
– Поэтому уходим отсюда.
Мы и так уже шли, рискуя, что нас увидят и пристрелят. Может, сейчас Мимимишик целится нам прямо в спины, и хорошо, если он не промахнется и смерть будет мгновенной. Впрочем, потом он все равно нас добьет, патронов у него для этого хватит. Только не сидеть, не ждать верной смерти. Лучше идти ей навстречу, в конце-то концов. И мы спешили, знать бы, навстречу чему. Смерти не менее верной?..
– Я вытащил еще две грелки, лекарства, какие смог, – быстро, на ходу, и тихо говорил Аркудов. Звуки разносились по всей округе. Под нашими ногами хлюпала вода – то ли вертолет сел удачно, не в самую топь, но стоило быть осторожнее. – Главное – дойти до леса. Там нас точно уже не найдут.
– Нас там точно уже не найдут, Аркудов, – согласно выдохнула я. Идти было сложно, но тепло. Ноги вымокли, зато мы пока целы. Удивительно, но я была спокойнее, чем раньше. Аркудова я знаю тысячу лет… – Нас, полагаю, вообще не найдут.
Я в нем тоже могу триста раз ошибаться. Может, он вместе с грелками вытащил и пистолет.
Воздух вокруг словно звенел, но я знала, что это иллюзия – от усталости. Я не чувствовала утомления, даже голод слегка отступил, и это тоже была иллюзия, организм мобилизует ресурсы, приглушает боль и страх, черпает последние силы неизвестно откуда. Выжить – вот что заложено в нас прежде всего. Как там было у Маслоу? Физиологические потребности, потребность в безопасности. Сейчас особо умные утверждают, что эта пирамида уже не работает – они пообщались с сотрудниками крупных фирм в развитых обеспеченных странах. Эй, господа, загляните куда-нибудь в Пакистан, Анголу, Нигерию, где там люди до сих пор умирают от голода, спросите их. Или, если вам лень или страшно туда соваться, спросите нас. Меня, например, я вам отвечу с огромной охотой. Физиология такая различная, есть голод или необходимость избавиться от сыгравшей свою роль еды, а есть секс, не хотите ли потаскаться пару дней по тайге, а затем найти себе партнера для секса? Грязного, измученного, голодного и замерзшего? Я ведь была на вершине пирамиды Маслоу, как и Аркудов. Мы дошли до стадии самовыражения, и куда нас швырнули обстоятельства?
Нет ничего более зыбкого, чем благополучие. Работает система, еще как работает. Голод, холод, нежелание боли, желание жить. Эстетика: гармония, порядок, красота. Нет ничего более прекрасного и гармоничного, чем природа. Вот она и макнула нас холеными мордами прямо в дерьмо.
Роман, который считал себя опытным, пострадал от нападения беглого заключенного. Милена, которая в лесу должна быть как дома, лежит с температурой под сорок. Мимимишик… лошадка настолько темная, что бесполезно искать его в ночном лесу. И мы двое: просто без шансов. Просто. Без. Шансов.
Но мы хотим жить.
Я буду хранить это чувство, пока смогу. Неизвестно, что лучше: умереть от голода или в лапах дикого зверя – или во сне, не услышав и выстрела.
– Почему я? – я нагнала Аркудова, и мы теперь шли вровень. Шаг у него был шире, но если Мимимишик наводит на нас пистолет, пусть выбирает, кто из нас. Хотя толку, одна я в тайге в любом случае не смогу выжить. Вдвоем мы не выживем, скорее всего, тоже, но вдвоем умирать не так страшно. – Почему не Роман, не Милена?
– Ты своя, Дианочка, – Аркудов даже не обернулся. – Стерва, каких поискать, но своя. Я тебя знаю со школы – от тебя можно ждать любой подлости. Проблема: от прочих я не знаю, какой подлости ждать.
– Да, Игорек, – улыбнулась я. Вот что называется «смотреть в одном направлении». Мы разные, мы очень друг друга не любим, но если уж доверять – то тому, кого успел изучить или думаешь, что успел. – По идее ты должен был дергать меня за косы, швырять мой портфель из окна и что там еще делают мальчики, когда им нравятся девочки?
– Когда мальчику нравится девочка, он носит ее портфель, дарит ей шоколадки и приглашает ее в луна-парк. Но я понял, ты шутишь, Дианочка, это же хорошо. Это значит, что у нас есть с тобой шансы…
– Выжить, – кивнула я и угодила ногой в лужу. К счастью, небольшую. Обошлось. – Мизерные, но они все-таки есть.
Мы разошлись на несколько секунд, обходя подозрительное нечто – то ли корневище, то ли пень, поросший травой. Неживое, что было главным.
– Выжить, да, – Аркудов приблизился и взял меня за плечо. – Мы с тобой ломаем стереотипы. Люди бы уверенно заявили, что мы друзья, раз уж я не проявляю к тебе интерес иного плана. А парадокс – мы даже и не друзья. Мы конкуренты с тобой, Дианочка. Мы просто понимаем друг друга лучше.
– А Милена тебе зачем? – спросила я внезапно для себя самой, и Аркудов от неожиданности сбился с шага.
– Черт знает, – признался он. – Таких Милен… – Он пожал плечами. – Жалко ее? Без понятия. Но она искренняя.
– А я, Аркудов? – хмыкнула я.
– Ты тоже, Дианочка, и ты тоже. В этом весь и вопрос.
Я убрала с лица прилипшую прядь волос и осмелилась оглянуться на вертолет. Он темнел на фоне дрожащей серости – откуда-то полз туман. Очень, очень плохая новость. Вторая плохая новость – мы ушли от вертолета метров на триста. Новость хорошая – на таком расстоянии пуля нас уже не достанет. Не должна, триста пятьдесят метров вроде бы предел убойной силы, значит, еще чуть-чуть. Никакого движения не было, что не значило, что за нами не наблюдают через окно. И мне будет легче не думать об этом и быстро пройти еще сотню шагов.
Я ускорилась, Аркудов тоже.
– Ты не удивилась, Дианочка, пистолету. Поверила мне вот так?
Я помотала головой, хотя Аркудов отпустил меня и опять опередил на пару шагов, поэтому увидеть мою реакцию не мог. На резком выдохе я его догнала и пояснила легкомысленным тоном:
– Я видела. Еще вопрос: что видел ты? Там, на болоте? Сказал, что зверя, но что ты видел на самом деле?
Аркудов нервно дернул лямку рюкзака. Обвисшего, значит, он выложил всю свою технику. То, что значения уже не имеет, а может, и не будет иметь.
– Не знаю, – признался он. – Честно – похоже на человека, но…
– Это и был человек, – перебила я. – Тебя смутило то, что на нем светилось? Светоотражающие ленты. Их уже лет десять нашивают на одежду зеков, чтобы их легче было искать. В лесу, например. И еще: я считаю, это он напал на Романа. Мимимишик, кстати, думает так же. По какой-то причине он не хотел, чтобы об этом знал ты.
– Напал – и не убил? – усомнился Аркудов. – Просто вырубил?
– Может, и планировал, но не смог? – пожала я плечами. – Если мы с тобой не прикончим друг друга в ближайшие три-четыре часа, у нас тоже не хватит сил. Кстати, – вспомнила я и стащила рюкзачок. Мне пришлось для этого остановиться, но вертолет уже почти растворился в тумане. Словно и не было. Лучше бы всего этого не было… целиком. – На, пожуй. Хоть какая, но еда.
Я сунула конфетку в рот и принялась наслаждаться приторным вкусом, представляя, что я набираюсь сил. Не то чтобы помогало.
– Еще опасности есть? – хмыкнул Аркудов, разворачивая конфетку. – Кроме зека, пистолета, болота и того, что мы можем просто-напросто заблудиться?
– Голод, холод, дикие звери, бурелом, лесной пожар, еще одна партия беглых зеков, браконьеры… – перечисляла я. – На наш век хватит, Аркудов. У нас осталось двое суток. Кстати, здесь ты уже можешь вытащить карту, нас от вертолета не видно. Куда мы идем?
Аркудов достал бумажную карту, телефон и загрузил «Гугл-Мэпс». Что-то ему не понравилось, он откалибровал компас, помахав телефоном, уставился на карту, подсвечивая на нее экраном. Я наблюдала за ним – чрезмерно серьезен, задумчив, недобрый знак.
– Поставь на всякий случай контрольную точку, – надтреснутым голосом сказала я. – Мало ли что. Хотя бы мы будем знать, куда возвращаться.
– Если услышим выстрелы, можно вернуться, – кивнул он, не отрывая взгляд от карты, но потом все же отметил место, где мы стоим. – Я вспомнил фильм про катастрофу в Андах. Смотрела?
– Не поверишь, – усмехнулась я. – Ты считаешь, что я без причин рванула бы в это Номарино? Да, – добавила я, уже предвидя его возражения, тем более что Аркудов взглянул мне в глаза – все тот же серьезный взгляд, это скверно. – Я предлагала. Но это было вчера, Игорь. Сегодня все изменилось. Пусть сами справляются, знаешь, без нас. У каждого свой путь к спасению. Нам в том направлении, что там на карте?
Если бы мы умели ее читать. Но из школьного курса географии я припоминала: болото, лес, низина какая-то, что-то похожее на…
– Это дорога? – ошеломленно спросила я. Ровная, недлинная полоса, очень ровная, очень недлинная. – Умеешь читать карты?
Аркудов вручил мне телефон и зашелестел картой. Но на ней не было никакой легенды – подразумевалось, что пилоты обходятся без нее. На карте для меня было много лишнего – линии, зеленые пунктиры, красные квадраты и многоугольники, цифры, только сбивавшие с толку. Я поняла, что рельеф местности здесь обозначен настолько, насколько это могло пригодиться пилотам. В тайге вертолету все равно делать нечего.
– Похоже на то, – наконец пробормотал Аркудов. – До нее примерно… – он отобрал у меня телефон, смотрел то на экран, то на карту, долго шевелил губами. – Километров пятьдесят. Но это максимум. Скорее меньше. И если она отображена на карте, то это оживленная дорога. Но почему она настолько короткая?..
– Зачем она здесь? И почему Роман ничего не сказал? – Нет, я не отговаривала. Не могла поверить в удачу и в то, что существуют подобные совпадения. И Роман мог бы сказать про дорогу, но умолчал. Была причина? Насколько веская? К чему вообще дорога в тайге? Аркудов прав – слишком короткая. Или это…
– Помнишь, – опять спросил Аркудов, – про посадку самолета в Ижме?
Я кивнула. Такие новости не могли пройти мимо меня. Я не могла с уверенностью сказать, что послужило причиной вынужденной посадки, знала только, что обошлось без жертв, и все благодаря человеку, который в течение двенадцати лет поддерживал давно заброшенную полосу в рабочем состоянии. Я вспомнила имя – Сергей Сотников, начальник вертолетной площадки.
Если это была такая же полоса… Понятно, почему Роман не обмолвился даже словом. Потому что если там тоже кто-нибудь есть, не нужно искать концы преступления. Мы же сами придем и скажем – вот они мы, мы летали без разрешения, нарушили кучу правил и предписаний, а вот этот товарищ и куча козлов, его прикрывающих, нарушили и закон…
– Это похоже на полосу, да, – сглотнула я. Мы в очередной раз подумали об одном и том же, вспомнили те же известные обстоятельства. Милена, скорее всего, не слышала и краем уха – это не брак селебритиз и не методика дыхания женскими органами. Вот Мимимишик должен был знать… – Давай. Пойдем туда. Вдруг там кто-нибудь есть.
– Не расцветай, Диана, – Аркудов болезненно поморщился. – В Ижме были близки населенные пункты. Здесь если что-то и имеется… то военное. И если там есть люди.
Я решила не спорить. Неважно, что это, там наш шанс. Один из всех, что остался. И предупреждать, что мы отклонимся от направления до Номарино, я не стала, как и то, что если на полосе никого не найдем, то и до Номарино не доберемся. Ни к чему озвучивать очевидное, разве чтобы потом был повод сказать «а я говорила». Но это прекрасно, когда результат неудачи касается не тебя. Злорадствовать над самим собой – высшая степень безрассудства.
Мы уйдем в сторону на пятьдесят километров – но мы не можем не попытаться.
Глава шестнадцатая
Риск? Безусловно, огромный риск.
Аркудов не убрал карту и телефон держал в руках. Заряд он экономил, поэтому экран гас, и через каждые три-четыре сотни шагов мы останавливались и смотрели, в каком направлении мы идем. Это было правильным решением – мы то и дело сбивались, и по синей линии, сохранявшейся на карте, было заметно, как мы отклоняемся. И все равно я молчала: то, что происходило, касалось обоих.
Теперь мы шли молча. До кромки леса было еще далеко, туман окружал нас, окутывал все сильнее, молочно-белый, практически осязаемый, и когда Аркудов светил фонариком на него, перед нами вставала стена неизвестности. Но страшно мне не было, уже не так, как предыдущей ночью на поляне с костром. Все это из-за того, что Аркудова я давно знаю, и главное – не вспоминать истории матери: чаще всего преступления совершают те, с кем ты давно и прочно знаком.
Я переступила через бревно, вовремя его под ногами заметив. Аркудов попал в какую-то ямку с водой. Из тумана икали лягушки, а мне казалось, что у них совсем не брачный сезон… Что-то плеснуло, но легко, может, рыбка, но даже не зверь размером хотя бы с зайца.
Может быть, Мимимишик наутро отправится с пистолетом охотиться на мелких зверей? Из такого оружия по белкам – еще смешнее, чем из пушки по воробьям.
– Чему улыбаешься?
– Подумала, как еще они могут добыть пропитание. Грибы? Рыба? Там есть река.
– И медведи, Дианочка. Кстати, поляна, которую мы с тобой покидаем. Думаю, у местных потапычей здесь тоже кормушка. Но я не заметил ягод – а, черт, я в них абсолютно не разбираюсь.
– Можно остановиться и посмотреть. Если к утру не завоем – ягоды точно не волчьи.
Разговор был легкомысленный и уместный. Шутеечки, которые помогали. Глупые, как старые анекдоты, но успокаивающие, предсказуемые. Мы прощупывали то, что друг о друге пока не знали: на что способен каждый из нас. И не в плане развития отношений.
– Ты планировал с Миленой переспать?
– Избави меня, Дианочка, чур, – Аркудов шарахнулся от меня совсем не притворно. – Мне мой мозг дорог, я им работаю. А она вынесет его в полпинка, вон Мимимишику уже попыталась. Я бы от ее беременности прямо оттуда рванул до Номарино…
– Жаль, что вы с ней ничего не успели, ей-богу. Я рванула бы за тобой.
– Нет-нет, ты мне тоже неинтересна. Для пары ночей ты высокомерна, для большего – амбициозна, коварна и все такое. Случись что, и на моих интересах ты поставишь жирный крест. Не сомневаюсь, что я мог бы от тебя получить, но это примерно как сознательно выпить лишку, зная, что будет завтра.
– Умно, – заметила я без иронии.
– Откровенно. А ты что в ответ мне скажешь?
Я подумала.
– То же самое. Может, другими словами – мы могли бы стать, возможно, друзьями…
– Точно.
– Но у нас много пересечений в бизнесе, Игорек. Про твою школу я знаю. Ты плохо скрывал.
Из тумана надвигалось на нас что-то темное. Мы остановились, сверились с картой. Я обвиняюще ткнула в линию – мы опять отклонились, взяли левее. С чем связано то, что мы так идем, я не знала. Читала, что длина ног ни при чем и отклоняться можно в любую сторону, особенно если нет солнца или ориентиров. Синяя линия наша смахивала на путь змеи, возвращающейся домой после пьянки, но прибухнула рептилия недостаточно для того, чтобы паниковать.
Начинался лес – до него оставалось метров пятьдесят, сорок. Точнее сложно было сказать, несмотря на то, что масштаб «Гугл-Мэпс» как-то высчитал, и скорее всего, неправильно. Мы прошли почти девять километров – и я этому удивилась, мне казалось, что мы полчаса назад покинули вертолет. Возможно, опасно было терять не только направление, но и ощущение времени. Я потянула руку Аркудова с телефоном к себе и отметила: два часа одиннадцать минут.
– Мы идем почти два часа. Устала?
– А какие у нас варианты? Знаешь, что хорошо? – с усмешкой спросила я. – Мы не курим. Мне кажется, не будь у нас сигарет, это мучило бы посильнее голода…
Нас подстегивали зародившийся оптимизм и внезапное чувство единства. Грелка уже не работала, но сберегала тепло, часть пути мы прошли, прошли же, девять километров, оставалось… немного. Сорок, пятьдесят километров, это десять часов по ухоженной экотропе, нам понадобится двое суток, я сильно поторопилась, считая, что до Номарино мы бы дошли за два дня. До Номарино мы вообще не дошли бы…
– Что такое? – спросила я недовольно, упершись в спину Аркудова. – Что ты там увидел?
– Ничего, – но напряжен он был неприятно и смотрел куда-то не отрываясь. – Давай отходить назад. Осторожно, Дианочка. Осторожно.
Аркудов развернулся, сунул карту мне в руки, сам смотрел на телефон. Я постучала ему по голове свернутой картой.
– Пошли обратно по нашим следам. Там болото, и сдается мне, опаснее и здоровее того, в котором поплавала наша курочка.
Он шагнул назад, и я услышала, как явственно чавкнуло под его ногой. Я покачалась с ноги на ногу – подо мной почва была твердой, но, возможно, обманчивой. Туман наполз так сильно, что я не разбирала, что там, на земле, может, это было и к лучшему.
Из тумана что-то смачно плюхнуло. Однократно. Мы прислушивались – ничего.
Аркудов отдал мне телефон, снял рюкзак, вытащил ракетницу и обменял на карту и телефон. Я смотрела, как он возит пальцем по экрану, с изрядной долей скептицизма.
– Что ты делаешь?
– Ставлю точку на этот аэродром или что это, – буркнул он. – Знаю, что приблизительно. Но хоть будем понимать, куда нам двигаться. Может, там вышка сотовой связи есть.
А может, и нет. Я пожала плечами и осмотрела ракетницу. Стрелять из нее я умела – получались красивые снимки, хотя и бесполезные, разве что камеру настроить. Взять и прикончить Аркудова тут же на месте, подумала я, а потом за ноги притащить его к вертолету. Но я только обдумала эту мысль и сунула ракетницу в карман куртки. Она опасно торчала, и мне пришлось ее постоянно придерживать, но убирать так, чтобы я не смогла ее сразу схватить, я не рискнула.
– Поверните направо, – жизнерадостно сказал навигатор женским голосом. Аркудов полез в настройки.
– Ну, что еще?
Аркудов молчал и загадочно улыбался. Потом он с довольным видом потряс телефоном, и навигатор повторил уже мужским голосом:
– Поверните направо.
– Спасибо, Иван, – важно кивнул Аркудов.
– Детский сад, штаны на лямках.
– Я знал, что ты это скажешь, Дианочка, – торжествующе объявил Аркудов.
Стрельба по цели будет по звуку, скривилась я. Аркудов приглушил динамики, теперь навигатор бормотал еле слышно, а мы постепенно выбирались из подозрительно чавкающего района. Потом мы сверились с картой и навигатором, скорректировали маршрут и пошли вдоль кромки леса под истерический кашель из аркудовского кармана.
– Вы ушли с маршрута. Вы ушли с маршрута.
– Я его сейчас утоплю, – пригрозила я. Слева, из леса, еще раз плюхнуло. – Что это за срань?..
Аркудов прислушался. Вроде бы плюхи были редкими – крупная рыба? Бобр? Какой-то зверь?
– Не знаю, но он нам говорит, что пока туда соваться не стоит…
«Давай лучше вернемся», – чуть не вырвалось у меня. Сдаваться – не наш метод, но надо отличать цель от стенки. Вот сейчас мы именно что пытались пробить головой бетон, но все почему? Потому что таковы правила этой игры… Там, в спину, нам могут выстрелить.
«Игру в кальмара» я так и не посмотрела. Интерес к подобным «выживалкам» у меня отбил еще Стивен Кинг знаменитым «Бегущим человеком» после того, как я за одну ночь заглотила его же «Долгую прогулку». Не то чтобы я была экспертом в экономике, но даже моих базовых знаний хватило, чтобы никогда больше не открывать и не включать книги и фильмы про «игры на выживание», экономическое обоснование подобного игрового процесса там скончалось в жестоких муках и реанимации не подлежало. Но по крайней мере там игрокам озвучивали условия…
В тумане кто-то всхрапнул. Я схватила Аркудова за руку, но он и без моих напоминаний замер, напрягся, а я потянулась рукой к ракетнице.
– Это какой-то зверь, – прошептал Аркудов. – Пойдем отсюда
Да-да, мы просто зашли в кабак и нам не понравилась музыка.
– Какой зверь, Аркудов? – шепнула я в ответ. – Большой и голодный? Да?
– Фиг его, – он вырвался из моей хватки и встряхнулся. Разве что не начал себя брезгливо вылизывать, как кот. – Но он явно там чем-то занят и мы ему не нужны.
Казалось, что он прав. Когда зверь охотится, он ведет себя тихо, ибо в дикой природе мало покорных жертв. Мне лишь овца приходила на память, но за овцой надо идти туда, где велик шанс получить дырки в шкуру. Хищники были все же умны, не в пример некоторым людям, вот не в пример, допустим, даже и нам, хищники предпочитали давить массой, количеством и авторитетом тех, кто делил с ними одно жизненное пространство. А мы – мы зачем-то тащимся туда, где нас поджидает владелец скотного двора, поглаживая ружьишко.
Наоборот. Некто с ружьем ждет, пока мы вернемся в консервную банку.
Мы шли споро, шлепков воды больше не слышали. Может, удалились достаточно, а может, тот, кто плескался в воде, ушел. Через полчаса или около – точное время я, конечно, не знала – Аркудов опять достал телефон и карту и надолго задумался.
Вертолет был где-то посередине поляны-болота, мы обошли его по широкой дуге, сделали изрядный крюк вдоль леса, так туда и не зайдя. Но – зайти было необходимо. Даже если Аркудов ошибся в направлении, мы все равно запетляли.
– Пошли? – неуверенно предложил Аркудов.
Я ничего не ответила. Толку? Поляна тонула в тумане, я вертолет не найду. И мы шли друг за другом – сперва Аркудов, следом я, и неизвестно было, кто из нас кого прикрывает. Под ногами шуршали листья, попадалось что-то скользкое, пару раз я чуть не упала, поскользнулся Аркудов, я вынула пауэрбанк, отдала ему… пятно света скользило по земле, растворялось в тумане, но здесь, в лесу, он был не настолько велик. Так, серая взвесь.
Я устала. Аркудов тоже устал – я чувствовала. Нам нельзя останавливаться, не сейчас, потому что утро подкрадывается, мы замерзнем. Грелки нужны на новую ночь, а что будет потом – лучше не думать. Потом, возможно… И кости наши растащат по всем окрестностям, а затем, лет через пять, веселая собака местного егеря притащит хозяину человеческий череп. И полиция будет удивлена, как далеко мы забрались и…
Мысли перескочили на вертолет. Если мы не выйдем к людям и не вернемся, а они там выживут, их найдут, что они скажут? Все будет зависеть от того, кто выживет, какой ценой. Конечно, наше убийство никто не докажет, но это если не будут присяжные, они не умеют и не могут уметь правильно оценивать доказательства. Как говорила мать – пока наука спала, пока была велика вероятность судебной ошибки, лучше было оправдать преступника, чем обвинить невиновного, но сейчас – сейчас возможно даже доказать, кто чем закусывал…
– О чем задумалась, Дианочка?
– О суде.
Аркудов еще раз чуть не растянулся и повернулся ко мне.
– Думаю, что их ждет, – лениво пояснила я. – Тех, кто остался в вертолете. Точно могу сказать, что экспертиза будет выяснять, кто кем завтракал.
– Выяснит? – с любопытством спросил Аркудов.
– Вполне.
Аркудов всхрюкнул. Я сморщилась и легонько толкнула его в грудь.
– Ты чего?
– Нечего ржать? – скривилась я еще сильнее, но голос дрогнул. Если бы он не возмутился, я бы не поняла, что этот живой звук – совсем рядом – издал не он.
Рука моя потянулась к ракетнице.
– Стой, стой и не двигайся, – сказала я так тихо, как только могла. – Стой. Чуть наклонись… влево… медленно. Иначе тебе конец.
Я видела что-то там, впереди. В тумане. Словно монстров из «Мглы». Но этот монстр пришел не ниоткуда. Темное нечто, смрад, запах мокрой звериной шерсти. Он шевелился, глядя прямо на нас, и Аркудов был единственным, что меня и зверя сейчас разделяло.
Одно неверное движение. Но это не я, скорее всего, это буду не я. Другое дело, что не я – на какие-то доли секунды. Потом я даже рот раскрыть не успею. Зверь должен бояться того, что приносит с собой человек?..
– Не оборачивайся, – выдохнула я и подняла ракетницу. Очень медленно. В тумане горели желтым и моргали злобные маленькие глаза. Я подумала, что не знаю, как и куда полетит ракета. Что она вообще сможет сделать, если стрелять ей не вверх. В инструкции стрелять не вверх запрещалось – что запрещено, то не разрешено, но у меня нет, нет, нет возможности защититься иначе. – Только… не… оборачивайся.
От Аркудова зависело все. Выдержит – мы останемся живы. Это не точно, но может быть. Долго же этот зверь нас караулил. Вчера в тумане бродил вокруг костра, загнал в болото Милену и зека. Тот ведь пошел на свет костра, но держался подальше, а почему? Слышал зверя? Знал, что тот ждет своего часа?
Да, Диана, зверь пришел за тобой.
Туман дрожал, а может, дрожал в тумане голодный монстр. Не тот, кто сыт и пестует молодняк, тот, о ком рассказывали легенды. Тот, кто ищет здесь свою суженую. Ищет, ищет, никак не может найти. Где заканчивается сказка и начинается то, что люди сознательно переврали, чтобы правда не была такой беспощадной?
Бесконечно долго я отступала на шаг, потому что Аркудов не мог шевелиться. Он и не шевелился, замер, закрыв глаза, надеясь, что я спасу нас обоих. Черта с два, Игорек, я спасаю себя, потому что ты даже не почесался бы ради моей шкуры.
В тумане выросла темная тень, и я выпустила ракету.