Tsitaadid raamatust «История Эрнеста и Селестины»
Для медведя каждая банка из-под меда – это, как правило, хорошее воспоминание.
Подвал – это память дома.
Это был кошмар без окон и дверей. Кошмар без аварийного выхода, без самой маленькой лазейки, куда можно было юркнуть.
Малыши верят во многое такое, во что не хочется верить, а приходится.
- Жить с медведем, – проворчал судья гризли, прокладывая себе путь сквозь раскаленные угли, – что за странная идея!
- Почему? – спросила Селестина. – А вы, что ли, не живёте с медведицей?
- Именно что живу, – отвечал судья. – Что за странная идея...
- Молчать! – гремел судья гризли. – Я разделяю ваше мнение, но запрещаю вам его высказывать! Законность должна быть.
- Молчать! – орал судья бобр, что есть силы стуча молотком с большим запасом прочности. – Я с вам и согласен, но нечего об этом говорить! У нас независимый суд! Молчать!
- Я их вижу, шеф! –крикнул первый крыс, заметив беглецов.
- Видеть мало, их надо их схватить, болван! – огрызнулся шеф, с которым шутки были плохи.
Из это несметной толпы очень немногие знали, кто такая Селестина, но всё равно кричали «Слава Селестине!», потому что в одном верхний и нижний мир сходятся: когда все кричат, то кричат все.
- От мыши избавиться невозможно, Эрнест, – заявила Селестина, подавая ему ложку, – это тоже любой медведь тебе скажет. Разве что убить!
Пошел снег. Большие хлопья, грузные и в то же время лёгкие. (Снег – он такой: грузно-лёгкий.)
