– Но ведь у меня жена, дети, – тихо проговорил мэр, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Это как-раз не проблема! – встрепенулся первый зам, почуяв, что шеф дал слабину. – Давайте их на море отправим, дней на пять. Думаю, больше и не понадобится!
При мысли о том, что пенсионеры могут сделать с его прекрасным домом за это время, Илье Семеновичу сделалось совсем дурно.
– Ладно, – он обреченно махнул рукой. – Оформляй тур, как обычно, на Мальдивы. Вылет сегодня вечером. Я пока Галине позвоню.
Жена Ильи Семеновича, Галина Алексеевна Бузякина немало удивилась такому спешному отъезду, пусть даже на ее любимые Мальдивы. И почуяла что-то неладное. Она позвонила любовнице мужа, Машеньке. Про нее она знала уже довольно давно, но “держи врага еще ближе”, как говорится. Однако та ничего толком не смогла рассказать, кроме того, что сегодня у мужа был столичный гость, а совсем недавно закончилось какое-то срочное совещание. Галина Алексеевна напомнила ей про ежедневные таблетки, которые должен принимать Илья Семенович и с неспокойным сердцем отбыла на белоснежные пляжи.
Вечер у всей верхушки городской администрации выдался крайне насыщенный. Во-первых – застигнутые врасплох пенсионеры перепугались внезапного переезда. По уже укоренившихся в их старых мозгах понятиям: ждать от местных чиновников ничего хорошего не стоило. И если их собираются увозить даже из такого места, как “Жемчужина”, то это будут непременно какие-нибудь рудники. И, скорее всего, урановые. Только после того, как мэр поклялся детьми, что их отправят в дом, фотографии которого он им показывал на телефоне, где разместят со всеми удобствами – всех удалось упаковать в пропахший бензином старый оранжевый “Икарус”.
Во-вторых – пришлось перевозить и размещать большую часть персонала, так как дом все-таки находился за чертой города, куда не ходил ни один общественный транспорт. Докупать необходимое количество кроватей, убирать все личные вещи с глаз долой и прочее, прочее, прочее. Так, всего за одну ночь, дышащий на ладан дом престарелых, превратился в загородный пансионат для лиц пожилого возраста “Жемчужина”.
И в-третьих – долго и нудно увещевать проклятых пенсионеров, что распространяться о состоявшемся только сегодня вечером переезде нельзя никому. Что, якобы, живут они в этом замечательном доме уже несколько лет. Договориться с наглым старичьем удалось только после того, как Илья Семенович пообещал каждому единовременную выплату, в размере трех тысяч рублей.
Под конец всего, уставший, как собака, Бузякин упал в любимое кресло, да так и заснул в кабинете.
Утром придя на работу, Машенька с удивлением обнаружила злого и помятого шефа, который пытался справиться с кофе-машиной.
– Ну наконец-то! – раздраженно воскликнул тот, едва она вошла в приемную – Дорогуша, сделай мне кофе, двойной. Нет, тройной!
В таком состоянии Маша видела Илью Семеновича впервые. Сердце молодой любовницы разрывалось от увиденного.
– Илюшенька, ну нельзя же так с собой! – воскликнула она, подавая ему кофе с пирожным, – Это же просто работа!
– Родина требует, – сурово ответил Илья Семенович и откусил шоколадный эклер.
В 10 утра они с Виталиком повезли Петра Афанасьевича в новую “Жемчужину”. Илья Семенович представил своего гостя все еще немного обескураженному переменами главврачу, вкратце объяснив суть дела. Тот вполне мастерски изобразил крайнюю степень удивления, узнав, что у одинокого старика есть такой влиятельный родственник из самой столицы, и вызывался проводить посетителя в нужную комнату. Илья Семенович, не в силах смотреть, как старость бродит по родному дому, вежливо удалился, сказав, что подождет в машине.
Инквизитор остался доволен, обнимался с каким-то сухопарым старичком, потом они долго сидели возле фонтана, о чем-то разговаривали. Всю обратную дорогу в гостиницу Петр Афанасьевич молчал, отчего градоначальник сделал вывод, что он о чем-то напряженно думает. После вышел и обещал заскочить в администрацию после обеда. Вроде-бы немного отлегло.
В три часа дня дверь кабинета отворилась, и Илья Семенович снова почувствовал себя очень нехорошо. На этот раз, “нехорошо” проявилось жгучим приступом изжоги, словно напомнив, что одним эклером сыт не будешь. Он скривился, пытаясь изобразить приветственную улыбку. Надо сказать – получилось у него не очень. Петр Афанасьевич, по обыкновению повесил серый плащ на спинку стула, уселся напротив мэра и уставился на него своими колючими холодными глазами.