Loe raamatut: «Тебе все равно никто не поверит»
Он говорил об этом всем встречным, но люди только брезгливо отшатывались и торопливо удалялись подальше от грязного оборванца. Старик тянул к ним руки, просил выслушать, предупредить о грядущем – но кто поверит старому вонючему бродяге? На воспаленную, сбивчивую речь попросту не обращали внимания. Несколько раз его даже чуть не побили. Однако он все равно продолжал тщетные попытки. Потому что не помнил себя, но знал, и знание это жгло его изнутри.
Он проснулся от резкого высокого звука. Настолько неприятного, что тот смог пробиться сквозь тяжелое алкогольное забытье. Едва он немного выполз из вороха тряпья, которое уже несколько лет служило ему домом в этом богом забытом переулке, как в нос вонзился едкий запах озона смешанный с чем-то знакомым. С миндалем. Да, это определенно был миндаль. Осторожно приподняв голову и раздвинув набросанные сверху картонные листы от старых коробок, он увидел невдалеке высокую широкоплечую фигуру, стоявшую к нему спиной.
Несмотря на то, что на дворе стояла глубокая ночь, вся она была словно чем-то освещена и даже под ногами у нее стелился, подрагивая, круг яркого света. Однако облачение незнакомца было еще удивительней, чем источаемый им свет. Пронзительно белые (не седые, нет, именно белые) кудри покрывали мощные латные доспехи чуть ниже плеч. Отполированные до серебристого блеска, они то и дело пускали ему в глаза слепящих зайчиков, заставляя слезиться оупхшие красные глаза. Старик встряхнул головой, в надежде прогнать странное видение, но это не помогло. Стало даже еще хуже. Потому через секунду, в нескольких шагах от этой фигуры, ночная тьма свернулась в огромный кокон, воздух вокруг словно сделал глубокий вдох и разрядился гулким "Ммммыыыэээккккххх", заставляя заныть барабанные перепонки. Верхушка кокона разошлась четырьмя лепестками и опала вниз, открывая взору нового пришельца. Тот был полной противоположностью первому. Хотя такой же высокий, но скорее более элегантный, и не менее опасный. Без явной мощи, что источал другой, светлый. Как зверь, который замер в ожидании неминуемой атаки. Матово-черный доспех с затейливой резьбой плотно облегал поджарое мускулистое тело. На голове легкий шлем в виде плачущей маски, закрывающей все лицо. Он не был порождением этой тьмы, он сам был ею. И разглядеть его в ночной туманной мгле не представлялось бы возможным, если бы струящийся вокруг доспех мрак не мерцал бледным дрожащим светом. Два воина стояли друг напротив на друга в полной тишине.
