– По–тихому не получится. Хватаем и бежим!
– А если заметят?
– Не заметят. Натяни капюшон.
Сайлес спрыгнул, Ганс за ним. Он рукой указал Гансу на дверь маленького обветшалого сарая и сказал ему стоять на стреме.
Сайлес тихо открыл дверь и оттуда послышалось многочисленное неодобрительное кряканье. В доме напротив фермы загремели, скоро люди будут здесь. Сайлес выбежал из сарая в обнимку с гусем, позади него разлетались перья, и возмущённые гуси выбегали на нарушителей спокойствия. Ганс, мальчишка четырнадцати лет, даже и не представлял, что гуси такие страшные. Ганс попятился, развернулся и побежал к забору. Он с разбега запрыгнул на него и принял от Сайлеса рьяно сопротивляющегося гуся, тот сразу же укусил его за щеку и стал размахивать крыльями. Ганс свалился с забора вместе с ним (ему повезло, что не свалился к остальным гусям) и сразу же получил пару укусов в лицо. Ганс не растерялся и сломал ему шею. Уже подоспел Сайлес, едва ли не вывернув ногу в прыжке, Ганс помог ему перелезть через забор, и они побежали в кусты. К моменту, когда пришли взрослые, их уже не было. Они скрылись в лесу на ближайшей поляне. Довольный измазанный Сайлес похлопал по гусю.
– Ганс, мы наконец–то поедим мясо! – Ганс рассмеялся. Их кормёжка в детском приюте настолько была плоха, что иногда приходилось идти на крайности. Они мгновенно проголодались и человеку, не знающему, что такое не есть мясо месяцами трудно это представить. Они поспешили домой.
– Эй, Ганс?
Мёртвый гусь заговорил писклявым голосом. Ганс так испугался, что выронил его.
– Ганс!
Сайлес шёл дальше, не обращая внимание ни на что.
– Ганс!
Ганс открыл глаза и оглянулся по сторонам. Было темно. Рядом с ним сидел Тошлер, лицо которого было освещено факелом. На секунду Ганс подумал, что это Сайлес. Он лежал на ящиках на боку, прикрывшись своим плащом.
– Это деревня Ослинг – ближайшая к столице. Мы остановимся на ночь в таверне. Наутро мы будем там. И вообще, ты что, за неделю не выспался?
Ганс пробурчал что–то невнятное и достал флягу. Он осушил горло и протёр глаза. Деревня была маленькой, но очень уютной. Из маленьких окон изредка исходил тёплый приглушённый свет. Они подъехали к таверне и остановились. Из–за закрытой двери тут же послышались крики и веселая задорная музыка. Ганс спрыгнул с телеги и отвязал коня.
– Я не особо надеюсь на стражу, так что кто–то на ночь пусть останется с товарами. Можем по очереди, – Йослихт неодобрительно посмотрел на телеги, – наши кони останутся у вас, – и отсыпал пару монет старому конюху, – телеги нужно куда–нибудь поставить. Болдер, Долдер, уберите их с прохода!
– Идём – со вздохом сказал Болдер, и они принялись отодвигать телегу, пока конюх уводил лошадей, Ганс остался и помог, Тит с Айваресом сказали, что они «осмотрятся», а Тошлер куда–то запропастился; Ганс же не сомневался, что ребята не станут терять времени и тут же пристрастятся к приоратскому вину. Оттолкав телеги от входа, Болдер с Долдером остались на улице. Йослихт и Ганс вошли в таверну. Тусклое помещение было наполовину наполнено людьми, в основном путешественниками, блистающими красками одеяний разных стран: здесь и эмиратские дишдаши, и янартские кимоно, роландские тулупы и бренейские мантии. Справа от него за столом сидела компания подозрительных лиц, постоянно озирающихся и с неприятным запахом. Ганс очень удивился, завидев людей со всей Долины в этой маленькой ничем не примечательной таверне. Тит с Айваресом сидели за столом, распивая вино и напевая при этом песню, что напевал Ганс со своими друзьями, коротая длинные холодные ночи в горах.
Мы чёрные отряды Майера!
Хай–я, хохо!
И мы хотим биться с тиранами
Хай–я, хохо!
Ганс обрадовался, услышав такую родную и душевную песню. Сиюминутная детская радость от красоты момента, мгновенно сменилась удивлением, а затем и резкой болью в носу. Ганс упал, а перед ним стоял человек. Утирая нос от крови, он разглядел в нём одного из бывших узников Ангейта – заросшего, озлобленного на весь мир, и уж точно желавшего его смерти. Он стоял во главе резко вскочившей поднятой банды негодяев, это они сидели в той подозрительной компании сбоку, Ганс его не узнал, и возможно, эта оплошность могла бы стоить ему жизни.
– Ну здравствуй, солдатик!
Преступник, чьё имя Ганс не помнил и запоминать имена их всех никогда не стремился, быстро вынул топор из–за пояса, поднял его вверх и рывком бросился на Ганса. Это произошло так быстро и так неожиданно, что Гансу ничего не оставалось как резко перекатиться влево. Когда он это сделал, уже мертвый преступник стал падать на него, с торчащим острием меча в груди. Ганс резко скинул его и узнал в своём спасителе, стоящим прямо перед ним, лучшего собеседника в тоскливых ночах дозора в тюрьме – Августа. Тот стал парировать удары мечом, а зазевавшиеся и не столь боеспособные из–за алкоголя его спутники уже присоединились к драке. Разумеется, все кроме Йослихта – тот в привычной для себя манере быстро ретировался. Ганс вскочил и вынул меч, сразу же встретившись клинками с одним из подонков. Положение было бы проигрышным – их было больше, а никто в зале не стремился вставать ни на чью сторону, если бы не подоспевший из ниоткуда Тошлер, резво пустив пару стрел по врагам, и изменив расклад сил. Удивлённые, мечущиеся во все стороны, и уже без превосходства в числе, преступники из Ангейта, оставленные там ожидать свою смерть, наконец встретили её здесь. Для Ганса бой закончился тем, что он колющим ударом в грудь свалил врага наземь и тут же отрубил ему голову.
– Утони Норанейт! Я аж протрезвел! А теперь валим! Быстро! Ну! – Айварес цепко взял Ганса за плащ и сильным броском отправил его в сторону выхода.
Ганс выбежал на улицу первым, быстро перебивая ноги, чтобы не упасть после броска Айви, и, оперевшись на столб навеса козырька таверны, посмотрел в сторону: сбоку от таверны радом с конюшней стояли две их телеги, на которых мирно в свете факела сидели Болдер и Долдер, играли в карты и попивали вино. Бой произошёл быстро и не был слышен на улице из–за без непонятного гама из таверны.
– Да чтоб вас наконец засыпали пески! Если нас всех не прикончат раньше, то мы точно сдохнем из–за алкоголя! – Ганс с катаной в руке и забрызганный кровью, весь взъерошенный и на взводе, производил просто незабываемое впечатление. Болдер и Долдер замерли, держа фляги в руках и ожидая дальнейшего развития событий. Выбежавший последним перепуганный до смерти Йослихт, ни сказавши не слова, привёл их в чувство, и они, не получая дальнейших распоряжений побежали за лошадьми в конюшню.
Ганс опустил руки, всё ещё держа катану в одной из них, с стекающими каплями крови на сырую землю, закрыл глаза и тяжело выдохнул.
– И что ж я маленьким не сдох? – Ганс согнул левую руку в локте и бесцеремонно вытер об руку свою катану, засунул её в ножны и развернулся к своему спасителю, – рад видеть тебя, Август.
***
– Рассказывать–то и нечего: я проснулся вечером от сильной тряски. Землетрясение повторилось и всё начало рушиться и заливаться огнём, будто бы из неоткуда. Стена повалилась. Я выбежал. Даже не знаю, как передать то ощущение страха и тот чувство, когда после трёх лет пребывания в одной темнице, ты учишься заново бегать. Всё было залито дымом, пару стражников привалило камнями, выход был завален. Я испугался, будто бы останусь здесь навсегда. Не то чтобы раньше меня не посещали мысли о вечном забвении в той дыре, но именно в тот день мне было по–настоящему страшно. Случилось новое сотрясение земли и мне был открыт путь наверх: потянуло свежим воздухом. На момент закружилась голова и я думал, что всё это сон и вот–вот проснусь. Мне не хватало этого воздуха, чистого воздуха три года! Три, сука, года! – Август тяжело выдохнул и опустил голову на разгорающийся костёр, – Я побежал, ведомый им. Я бежал сквозь уже совсем заполонивший всё дым. Когда я прибежал к стене, там дул холодный чистый воздух, и я пополз вверх. Я полз долго, очень долго. Все руки исцарапал в кровь, – он показал свои ладони с уже затянувшимися на них ранами, – наконец, я выполз на что–то мягкое и холодное. Я не видел ничего, но дышать уже стало гораздо легче. Я откашлялся и протёр глаза. Я в снегу лежал у этой дыры, из которой валил дым как из кузничной печи. Я с трудом встал и осмотрелся. Вокруг был красивейший пейзаж гор, что я видел, а позади него разрываемая новыми стрелами с небес, объятая огнём крепость, ставшая моей тюрьмой. В тот момент я не понимал, какие ужасы может это в себе сулить. Из дыры показался узник, затем второй, третий… Я помог им выбраться, и мы, стоящие посреди холодных ветров и гор в жалких обносках, теперь должны были выжить. Это моя история.
Все молчали. Ганс не особо рассказывал о произошедшем никому кроме Айвареса, а его рассказ мог пролить свет на тень неизвестности, порожденную им. Этот костёр озарял маленькую пядь земли в этих полях. Ганс сначала не понял, почему они так экстренно бежали из деревни, но Тит объяснил, что им бы пришлось отвечать перед стражниками, что не особо приятно. И вряд ли бы кто–то стал бы узнавать все обстоятельства. Они встали лагерем неподалеку от дороги, в полях. Они поставили две телеги друг напротив друга и соединили их всей тканью, что у них была, образовав небольшой домик. Лишь костер был оставлен под открытым небом.
– Ну а дальше мы все вместе побежали в лес, помогая раненным. Нашли какую–то деревню, там украли поесть и что надеть, а то в рубахах холодно к началу осени. Укрылись в лесу, не без труда развели костёр. Даже не думал, что когда–то я забуду такую примитивную вещь. Мы танцевали у костра, упиваясь обретенную свободой… На утро я встал раньше всех и понял, что они мои самые родные люди. Чего вы так смотрите? Я ни души не знал в Елисейте, до дома далеко, нужно было держаться вместе. К сожалению, мои товарищи по несчастью не изменили своим прежним привычкам и желали дальше воровать, грабить, насиловать и убивать. И тут появилась ещё одна причина остаться с ними – остановить их в нужный момент. Ну, на какое–то время у меня получалось, иногда, конечно, они воровали, но и я не был против, жить ведь на что–то надо. Так мы и кочевали несколько дней, пока не ограбили пару торговцев, – он посмотрел на Йослихта и подмигнул ему; тот, полный вина во рту, чуть не подавился от страха, – и не забрели в одну злополучную таверну в Ослинге.
– Ну и совпадение, – Ганс усмехнулся и отпил из фляги, чуть поморщившись. Дальновидный Айварес прихватил с собой пару бутылок шнапса, что сейчас не могло не радовать.
– Очень… – Август сделал акцент на этом слове и уставился на костер – удачное совпадение, – Ганс заметил это.
– Ты легионер Империи, так? – Тит расположился прямо напротив Августа и смотрел на него сидя скрестив ноги, прямо через огонь, – ты неплохо владеешь имперским боевым стилем.
– Да, я с севера.
Повисло молчание. Все присутствующие были удивлены историей Августа, что ещё более подталкивало их интерес к произошедшему в Ангейте.
– Мы держим путь в столицу. Нужно найти ублюдков, разрушивших Ангейт. Ты с нами? – Август удивленно посмотрел на Ганса, сидящего справа от него. Он откинул свои засаленные патлы назад и улыбнулся.
– После трёх лет пребывания в одной темнице, ты думаешь я откажусь от путешествия? Не говоря о том, что я на чужбине, где все люди меня ненавидят.
Ганс хлопнул его по плечу и снова отпил из фляги. Несмотря на все беды, что выдались на последнее время, Ганс был несказанно рад, что Август выжил; он был рад, что все они пусть и на какое–то время, но вместе.
– Кстати, Тошлер, – Ганс стал суетливо искать глазами Тошлера в общем кругу, тот сидел возле Йослихта и почти засыпал, – а ты где был?
– В каком смысле?
– Мы приехали, и ты сразу запропастился, пока нас чуть не прикончили.
– Отошёл в тайную комнату.
– Ну хоть бы предупредил, – Ганс посмеялся и передал флягу Августу. Йослихт едва ли не задыхался от смеха, он ударил брата по плечу.
– Тайная комната! Ха–ха–ха! Получше ничего придумать не мог?
– Ладно вам! Давайте лучше выпьем за то, что мы опять остались живы! – Айварес поднял флягу и не дожидаясь ответа, опустошил её всю. Он оглядел по кругу всех собравшихся в этом импровизированном убежище и взгляд его остановился на двух замерших заморских братьев, – эй, черномазые! – Долдер и Болдер уже привыкшие к такому прозвищу и к холодному климату, укутанные плащами и подползшие как можно ближе к костру, удивленно подняли головы, – Расскажите–ка, как вы живёте там, по ту сторону моря?
Болдер чуть ухмыльнулся, расправил плащ и положил руки на колени. Он свёл брови и вздохнул.
– Мы с братом родились в столице Эмирата, Кубхе. В бедном районе, отделенном рекой, что находится на западе города. Отца своего мы не знали, он погиб во время Имперского вторжения. Жили мы в одном маленьком доме нашей огромной семьёй. Жили мы в строгом подчинении, обетах, и голоде, но дружно. К людям все всегда относились нормально… пока они не начинали как–то иначе верить в наших общих Богов Долины. Их за людей больше не считали. Помню я сказал своему деду, что не верю в Богов…
– И тогда его чуть забили палками. Всем было плевать, что он его внук, – добавил Долдер.
– Да. Насмотревшись и натерпевшись всего этого безумия, мы с братом решили раз и навсегда уехать оттуда куда подальше. В один прекрасный день мы работали на стройке в богатом районе, что за рекой. Там было всё иначе – люди богаче, добрее, вера их была слабее. Они не считали нужным забивать людей просто так. И к ним часто приезжали торговые караваны. Мы увидели белокожих людей, заехавших в наш филиал ада, упали в ноги и стали умолять их нас забрать. Торговец был непреклонен, но его брат, Тошлер, уговорил его нас взять в охрану. Драться мы умели, и очень хотели свалить оттуда. С тех пор мы с ними.
– Вот только не надо на меня вешать всю вину! Если бы стража узнала, что я тайком вывожу людей из Эмирата, нас бы прибили в первой подворотне.
– Знаю, Господин Йослихт, знаю. И за то, что вы всё же нас забрали – мы с братом будем благодарны вам всю жизнь. Ах, да. Если кому интересно, купил я как–то вырезку из книги. Об исследовании пустыни Эмирата. Может, кому нужно? – Болдер достал из сумки один аккуратно сложенный листок бумаги. Ганс сразу обратил на него внимание и ему было страшно интересно, что там. Тем более, много читать не придётся.
– Давай.
Ганс взял в руки листок и развернул его.
Загадочная смерть Джона Цинциннати, Бренейского исследователя
Джон Филсон Цинциннати, один из самых знаменитых исследователей Его Величества был убит три месяца назад при невыясненных обстоятельствах вместе со всей исследовательской группой.
Некоторые факты дают основание полагать, что всему виной является теория «проклятия песка». Теория гласит о том, что все страны Долины, за исключением пустынь Эмирата, имеют свой погодный и сезонный цикл. Виной неизменности погоды в Эмирате согласно теории, признаётся песок.
Группа Цинциннати отправилась в наиболее развитую часть эмирата, где они могли бы без сопротивления местного населения проводить свои исследования. Они стали копать песок вглубь, ожидая, что когда–нибудь они доберутся до истины. Но по неизвестным причинам, вблизи городов и деревень, а также вдоль дорог, раскопки отменялись по неизвестным проблемам, возникающими аккурат при них: заканчивались запасы воды, ломались инструменты, болезни работников. Цинциннати считал, что всему виной являются Столбы Богов, через которые Боги наблюдают за нашими делами, и они не хотят, чтобы мы знали истину.
В конце концов Цинциннати взял свою группу и отвёл её глубоко в пустыню, заранее оставив все божественные предметы в лагере (дабы ненаучная теория Понтификов Норанейта о том, что Боги направляют и защищают нас, так и осталась в лагере).
Нам неизвестны точные результаты раскопок, однако по редким комментариям его родных и близких, мы можем судить, что Цинциннати действительно смог «докопаться» до очень интересных вещей: раскопав глубокую яму, несколько десятков футов в глубину, работники наткнулись на огромные металлические продольные предметы, от которых шло тепло. Цинциннати очень удивила это находка, о чём он сразу же сообщил властям Эмирата. Его вышвырнули из страны и запретили возвращаться под страхом смерти. По возвращению в Королевство Бреней, Цинциннати сообщил о своей находке и не на шутку встревожил всё научное сообщество. Через два дня он был убит. Все его публикации были изъяты служителями Культа вознесения и впоследствии названы еретическим толкованием. Ныне же любые разговоры о данных проведенных исследований обнесены табу. Научное сообщество отказывается признавать исследования Цинциннати, а что на самом деле нашёл Сэр Джон Цинциннати так и останется для нас загадкой.
– Прочитал? – Болдер слегка улыбнулся, Август уже выхватил листок из его рук и тоже стал читать, – я был удивлён, когда приехал в ваши края. Каждый месяц разная погода, а у нас она всегда одна. Так и в такую конспирологию поверишь. А вообще, у нас много чего интересного есть: город мертвых на юго–западе, развалины древней цивилизации, опасные и труднопроходимые. Редкие счастливцы рассказывали о железной птице, лежащей мертвой на раскаленном песке, и нутро которой было наполнено оружием Богов. Рассказывали случай, будто бы отряд из семидесяти человек с огромными потерями смог пройти через город. Вернулось всего пять человек, они принесли с собой какую–то продолговатую хрень, что выпускала металл с огромной скорость. В одну ночь их вместе с целым духаном разорвало на части. Только обгорелые развалины и остались. – Рассказ Болдера не на шутку заинтересовал Ганса. Он всеми силами пытался скрыть удивление, но ему ли не знать, на что это было похоже.
– И часто оттуда что–то приносят?
– Ещё чего! – Долдер, до этого сохраняющий тишину, очень напыщенно фыркнул.
– Что ты вообще слышал об Атлантиде?
– Ничего.
– Оно и видно. Это древний город. Говорят, что нет нигде в Долине той архитектуры, что видна там. Город скрыт за горным хребтом, а ущелье что ведет к нему, постоянно осыпается камнями сверху, даже воздух там отравлен. Сам же город усыпан песком, больше чем того есть в пустыне. Песчаная буря, бушующая там со времен изгнания людей, резкими порывами ветра впивается в глаза и забивается под кожу. Те же, кто уцелел, тонут в зыбучих песках или же натыкаются на сотни древних ловушек в самом городе.
– Да, Долдер, спасибо. Ну и помимо этого у нас есть на что посмотреть: статуя Бога солнца в горах на севере.
– Бога солнца? – Ганс очень удивился, узнав, что Боги делят между собой звания.
– А? Да, вроде так говорят. Но мы, все собравшиеся здесь – атеисты, так что не думаю, что можем рассуждать об этом предметно, – сказал Болдер.
– Молодые… – Тит сурово оглядел всех собравшихся здесь. – Понтифики говорят, что люди были прокляты за неподчинение высшей силе и были посланы в Долину. Многое было потеряно. До тех пор, пока мы не заслужим прощение. Возможно, здесь речь идёт о высших и низших Богах, выполняющих разные функции, но одинаково властных над смертными.
– Во имя здравого смысла, заткнись и пей. – Айварес ударил Тита в грудь бутылкой вина и передал её ему и неодобрительно фыркнул. – Плевать на твоих Богов. Когда ваши чертовы легионы вовсю маршировали по Елисейту, ни одна молния ни упала с неба, ни один, сука, камушек не упал. И только наша доблесть при обороне всего двух клочков земли, что не поддались Вам, смогла отстоять нашу страну, и то, весьма условно…
– Лебединый замок неплохо тогда пострадал, годы ушли на его восстановление. Да что там говорить: я сам недавно вкладывал средства в восстановление некоторых его отдельных частей, а вот Ангейту…
– Ха. Эту твердыню ничто не взяло бы, разве что осадой. Во времена имперских походов, когда мы с братом держали оборону Ангейта, все заключённые были вырезаны из–за нехватки еды. – Ганс поперхнулся из–за слов Айвареса.
– И что, даже хваленные права человека не помогли? – съязвил Август.
– Инстинкт самосохранения кого угодно превратит в чудовище. Но не будем о грустном, пора спать. Завтра тяжёлый день.
Басовый прокуренный голос Айвареса прозвучал как обычно властно и просто. Люди стали укладываться. и накрываться своими плащами. Ганс поправил свои тарные дощечки, связанные друг с другом и присыпанные сеном, как резкая хватка вцепилась в его плечо. Он испугался и поднял голову. Это был Август, что держал указательный палец у губ. Ганс наклонился к нему и Август подтянул его к себе за шею ещё ближе.
– И главное, Ганс: в одной из таверн к нам подошёл мужчина в чёрном плаще и капюшоне. Он знал, что мы узники Ангейта, и он знал где искать тебя. Он знал, когда именно ты там будешь, друг мой. Отныне и у стен есть уши.
Ганс ничего не успел сказать, Август тут уже упал на бок лицом к костру и Гансу не представилось возможности получше его расспросить о случившимся. Айварес присыпал пламя, и остались лишь догорающие угольки. Ганс бегло осмотрел всех, кто был рядом.
– Нет, угроза извне, – сказал он шёпотом и лёг. Алкоголь резко ударил в голову, и он стал быстро засыпать. – Да, завтра тяжёлый день. Доброй ночи, Август.