В путь
– Эй, эй, дружок, прос-с-сыпайс-с-ся, – сквозь сон просачивались звуки с сопутствующим дерганьем за плечо.
– М-м-м, – все, что смог издать Дилан. Одернувшись от руки, повернулся к стене и укрылся с головой одеялом, так как свет уже горел.
– Ну что ж, не хочешь по-хорошему? Ладно-ладно…
Послышались отдалявшиеся шаги Беймана. Он вышел из комнаты. Дилан сквозь сон слышал и легонько улыбнулся, порадовавшись своей маленькой победе. Теперь можно продолжать грезить…
Прозвучал скрип двери и приближающийся топот. Дилану было все равно: «Ничто не заставит меня проснуться», – думал он.
В эту секунду он пожалел о своих мыслях. Поток ледяной воды заставила поменять мнение. Бейман окатил его из ведра. В мгновение ока Дилан выскочил из промокшей кровати. Не пришедший в себя, мокрый парень яростно смотрел на учителя, который валился от хохота. Бейман имел очень заразительный смех. И Дилан бы засмеялся, если бы не был сонный. Его раздражение только усиливалось, но он просто продолжал стоять. Оба дошли до состояния предела. Змей весь раскраснелся, вены на его шее максимально набухли. Дилана, напротив, прохватила лихорадочная тряска от злости. Учитель уже просто кашлял и пытался хоть вздохнуть. Слезы на глазах мешали ему смотреть на дальнейшую реакцию Дилана.
– По-твоему, это смешно, кретин?!
– Еще как. Твоя реакция бес-с-сценна. Обязательно надо повторить, – хрипя и набирая воздуха кряхтел змей.
– Я тебе повторю! – угрожал парень. – Потом очнешься, привязанный к дереву, с измазанной медом задницей!
– Ого, я бы пос-с-смотрел, как бы ты натирал мои ягодицы, ха-ха-ха!
– Заткнись! – отрезал Дилан, почуяв проигрыш.
– Ладно, ладно. Я должен был тебя разбудить. Нам идти надо. Убийцы с-с-сами с-с-себя не поймают. Одевайс-с-ся, пошли.
Парень подошел к кувшину. Ополоснул лицо, посмотрел в кусок разбитого зеркала. Еще раз умылся, мокрой рукой поднял наверх волосы. Надел куртку.
– Погнали.
Они вышли из комнаты, спустились вниз и вышли на улицу, сели на глайды и поехали в неизвестном Дилану направлении.
Не имей дела с бандитами
– Вы нашли человека и не смогли его схватить?! Этого зеленого птенца! Вы просто ничтожны, и за что же вы хотите получить мои деньги?! – аукционер брезгливо и холодно смотрел на торгаша. Его взгляд и голос подобен затишью перед наступающей бурей.
– Но г-н… мы дали вам информацию… – Низкий пухлый торгаш скрючился и нагнулся еще сильнее, на лице его вырисовывалось только желание выгоды. Хотя желание покинуть это место живым тоже присутствовало.
– Ты пришел ко мне, когда все спят, с пустыми руками, испугал мою семью своим уродством и еще просишь у меня денег за то, что сказал то, о чем я и так догадывался. Ты думаешь, я тупой?! Да мои люди находятся во всех городах в радиусе 50 километров. Мне даже разговаривать с тобой противно. Эй, Кант, покажи ему, что мы делаем с теми, кто пытается нас ограбить.
Огромный трехметровый громила, молча стоявший у входа в кабинет, подошел к торгашу, быстрым движением рук обвил шею веревкой и немного приподнял. Несчастный стал кряхтеть и вырываться – тщетно. Его ноги безысходно искали опоры, а посиневшая и опухшая голова находилась во власти мощных рук Канта. Громила не ощущал тяжести, его безмятежный взгляд не дрогнул совершенно.
– Что ты можешь предложить мне за свою жизнь? – спокойным гневным тоном произнес аукционер, садясь в свое кресло. Он не был бы дипломатом, если бы не смог из всего извлечь выгоду.
Заплывшие кровью глаза, фиолетовый оттенок лица, звуки, исходившие из глотки, не были похожи на звуки мыслящего существа. Ликрон смотрел торгаша и за доли секунд, как тот достигнет точки невозврата, легким кивком дал понять Канту, чтобы он его отпустил. Громила моментально повиновался.
– Итак… Что ты можешь мне предложить?
– Кхе, кхе, кхе, – торгаш упал на колени начал откашливаться, держась одной рукой за горло. Другая служила опорой об пол. Чуть отдышавшись, торгаш встал на колено и опустил голову.
– Свою пожизненную верность. Мой господин…
Точка невозврата
– Приехали. – остановился Бейман.
– Мы в какой-то глуши, здесь даже межлов нет, чего уж говорить об убийцах. – не понимал Дилан.
– Терпение, мой друг, ес-с-сли бы мы подъехали к его главному входу, вряд ли бы нас-с-с впус-с-стили. Пойдем пешком.
Бейман скатил глайд на обочину и накрыл ветками. Дилан последовал его примеру. Взяв все необходимое, они двинулись через лес, перпендикулярно дороге.
Поначалу змей не остерегался, что их услышат, и рубил мачете возникавшие на пути преграды. После немного замедлил темп, убрал нож и шел последние сто метров пригнувшись.
Перед ними возник высокий каменный сарай длиной в 2—3 этажа. Они подошли вплотную к стене и присели.
Бейман раскрыл свою сумку и достал крюк.
– Значит так, с-с-слушай, мы с-с-сейчас-с-с лезем наверх, ос-с-сматриваемс-с-ся… Ес-с-сли он один, я попробую все с-с-сделать тихо, ты меня прикроешь. Ес-с-сли у него охрана, берем вс-с-сех поровну. Вс-с-се понял?
– Так точно.
– Отлично.
Немного отойдя, с большим размахом Бейман забросил кошку высоко вверх. Относительно долгий полет крюка до точки опоры навел небольшой кураж на Дилана.
– Готово, вроде держит, когда залезу и дам отмашку, вперед.
– Понял.
Дилан с восхищением смотрел, как его уже не совсем молодой учитель с легкостью справляется с собственным весом. Его большие руки надувались при каждом рывке, и он практически не использовал ноги.
Подул теплый осенний ветер. Солнце ласково припекало голову. Красные, словно закат, листья полетели вдоль земли. Сухие ветки падали с могучих, невозмутимых деревьев.
Так стало спокойно, так стало тихо, только ветер был гранью между пропастью глухой звенящей тишины. А воздух… такой свежий, такой чистый… Дилан забылся, ему хотелось почувствовать покой.
– Эй, – уже кричал Бейман, – ты ус-с-снул там что ли?! Лезь быс-с-стрей!
Немного очнувшись, Дилан пыхтя и кряхтя полез по веревке, периодически посматривая вниз. На половине пути он внезапно осознал, что боится высоты. Его обуяла невыносимая злость на себя. Злость за то, какой он… бесполезный, малодушный. Гнев дал ему второе дыхание.
Бейман сидел и смотрел на выпиравшее грязное треугольное стекло. Дилан сел рядом.
– Ну с-с-смотри, я вижу нашего клиента и одного его охранника или, может, это прос-с-сто знакомый. – Бейман показал на огромное тело, лежащее в кресле, а потом на сидящего у стола щуплого и неприметного райноса*.
Это было совершенно не приметное внутри помещение. Горы мусора, хлама и огромные стеллажи всяких железок.
– Я думаю, с-с-сейчас все пойдет как по мас-с-слу, с-с-сам с-с-справлюс-с-сь, – при этих словах он встал и направился к рядом расположенному такому же окну.
Что-то схватило змея за руку. Он обернулся.
Дилан крепко держал его. Взгляд парня был направлен в окно. Черты лица изображали только злость: напряженные скулы, сжатые губы.
– Я пойду, – тихо выдавил Дилан.
– Чего? – Бейман понял, но не осознал услышанное.
– Я пойду, – повторил Дилан, – ты останешься здесь.
– Не, не, не, ты хочешь запороть… – змей не закончил.
– Я не спрашиваю. – Только сейчас парень посмотрел на учителя.
Такой взгляд он видел один раз в жизни, но не мог вспомнить, где. Воцарилась минутная борьба взглядов.
– Хер с-с-с тобой, – Бейман плюнул в сторону, – хочешь с-с-сдохнуть – иди, я пос-с-смотрю, – он вырвал руку и одернул рукав.
Дилан молча взял кошку, подошел к смежному окну, зацепил крюк и бросил другой конец веревки вниз.
…
– И потом я говорю: «Мне все равно, что у тебя неурожайная неделя, я пришел за деньгами». Долбаный старик, из-за него мы сегодня без пойла, – говорил голос.
– Закрой рот… Ты слышишь? – спросил второй.
– Да это крысы, – сказал первый.
– Похоже на… шаги.
В эту секунду уверенный топот выявился из тени. Некая фигура шла без остановки.
– Эй, ты кто? – спросил второй голос и привстал со стула.
Фигура, не замедляя темпа, вытащила пушку и выпустила все обойму в грудь привставшему. подстреленный с ужасным криком упал и начал корчиться от боли.
Первый медлил. Собравшись встать с кресла, фигура молниеносно побежала и кинула ствол вперед. Попав в нос, привставший по инерции сел обратно и схватился за рану руками. Тень набросилась на него с ужасной силой. Кресло опрокинулось назад, но нападавшему это никак не помешало. Фигура в бешенстве стала бить по лицу первого, вкладывая в это все свои силы.
Если бы кто-то видел мимику этого психопата, если бы кто-то знал, что он чувствовал в этот момент. Остановить это мясо было невозможно. Кровь брызгала на одежду, пол. Фигура рвала кожные ткани на кулаков и на лице уже лежавшего без сознания тела. Тень била его, пока не выдохлась совсем. Последнее, что увидел лежавший, – это второй силуэт, рисовавшийся в окне потолка. Силуэт тихо наблюдал за процессом без капли сострадания и желания оттащить бьющего. Его взгляд был холоден и горд одновременно. Некий антипод можно было обнаружить в змеиных зрачках существа.
– Эй, вс-с-се хорошо? – Бейман подошел к Дилану, который сидел, облокотившись спиной на полуживой, захлебывавшийся от собственной крови труп. Его руки и он сам безвольно лежали в луже крови на холодном бетоне.
– Мне… хочу выпить, – изнеможденно и морально уничтожено сказал парень.
Мужчина
– Фу, – кряхтя и давясь выдавил Дилан, – что за крепкое пойло, как такое вообще пьют?! – Он приложил рукав к носу и вздохнул.
– Пей! – повелительным тоном сказал Бейман. – Это тебе не дешевые хмельные с-с-сопли, что ты каждый раз хлебаешь. Ром – это напиток нас-с-стоящих мужчин. А ты пос-с-сле нашего дела теперь вправе им называтьс-с-ся. Эй, корчмарь, повтори моему другу двойную порцию!
Хозяин, грезивший сулившей ему прибылью, радостно и резво кашеварил на кухне и в промежутках метался за выпивкой, пока двое друзей весело поглощали принесенное и обсуждали дело, с которого вернулись. Они вспоминали, как Дилан расправился сразу с двумя, как они грузили уже мертвое тело на глайд, как отдавали его заказчику и как тот, хоть и недовольный смертью, но все-таки вручивший им деньги, забрал его.
Кутеж продолжался на протяжении всего оставшегося дня. После чего Дилан по обыкновению своей неопытности относительно своего учителя, пьяницы, полностью в стельку пошел отсыпаться. Бейман же продолжил веселиться.
Дилан так и не решился рассказать змею про свою встречу на ярмарке, но у него был точный план. И он решил задавать Бейману траекторию их путешествий в нужном ему направлении до Константа. Они задержались в Падлтеге на больший промежуток времени, чем рассчитывали. Заказы сами плыли им в руки. Они выполнили еще три миссии, на последней из которых им еле удалось унести ноги, так как слухи о приезжих охотниках распространились весьма быстро во всех криминальных кругах города. Быстро собрав вещи, Бейман и Дилан успели покинуть город до того, как к ним в комнату ворвались представители темной стороны будущего и убили бы их, а возможно, только Беймана.
Следующий в списке, куда они и направлялись, был Дисмок – город-гигант и близнец Бисмока, город, где навряд ли есть преступность из-за того, что это что-то вроде золотой жилы для самых богатых обществ и охрана там на высшем уровне. Город, в который Бейман не хотел ехать из-за своих разных взглядов с представителями охраны порядка. Ведь когда-то очень давно он пересек границу и вместе с этим отношения с некоторыми местными властями.
Путь им предстоял неблизкий – несколько дней дороги по безжизненной и опасной местности вдоль реки Прат. Благо удача была на их стороне: они встретили идущий туда же караван и прицепились к нему хвостом.
Караван
(два дня после отъезда из Падлтега)
– Ну шо, мужики, еще по одной, епться, – сказал краснощекий бородатый старик привставший с козел, чтобы налить всем выпить. Скакавший рядом на коне молодец подставил кружку. Сидевший рядом с стариком Бейман подал стакан. Выглядывавший из пассажирского окна Дилану поднес рюмку. И идущий с противоположной стороны от молодца мужик тоже достал стакан. Все были уже веселые и со сверкающими глазами.
Так досуг они проводили на протяжении всего путешествия, периодически рассасываясь на маленькие кучки и разговаривая кто о чем. Сейчас у них был не полный сбор, так как начальник, контролирующий порядок, разогнал остальных, тех, кто следит за другими повозками.
– Не, я все, – сказал Дилан и отклеился от подоконника, прилег на рядом лежащий мешок крупы, спустил фуражку на глаза и закемарил, посапывая носом.
– Готов стиляга, епться, – сказал старик и опрокинул стопку.
Остальные, когда фляга кончилась, тоже понемногу стали расползаться. Бейман со стариком стали просто болтать по душам.
– Да-а-а, – протянул Бейман, – пос-с-следний раз я был на с-с-северной с-с-стороне году в вос-с-сьмом, бежал тогда… за долги… думал, больше не вернус-с-сь, и на кой черт младший туда захотел. Ты-то что, зачем тебе туда?
– Я-то шо, челночу помаленьку, епться, здеся беру, тама продаю. Наше дело простое: семью прокормить, епться, да самому не загнуться, епться. У тебя-то как, семья есть?
Бейман посмотрел на небо, легонько улыбнулся улыбкой, которую нельзя было разглядеть из-за светившего в глаза солнца.
– Нет… – после небольшой паузы сказал он, пытаясь придать голосу как можно более безразличный тон.
– А этот малый кто тебе, епться?
– Да так, держу попутчика, вдвоем вес-с-селее. Ты лучше рас-с-скажи, как границу перес-с-сечь, чтоб без проблем? Ес-с-сли ты понимаешь, о чем я, – на последних словах он выделил особое внимание и прочеканил каждую гласную.
– Да шо тута не понять, эко понятно все. Тридцать лет челночу, думаешь, все разрешенное провожу, ха-ха, да если бы хоть щас досмотрели, на месте бы расстреляли, ха-ха. Да вот что-то запамятовал, как его звали-то, епться, – он лукаво исподлобья посмотрел на Беймана.
– Понял. – Он взял мешок с глайда, который рядом катился, привязанный к неизвестной ему детали повозки, достал пузырь, положил мешок обратно и звучно поставил на скамью между ними. – Это чтоб пос-с-спос-с-собс-с-ствовало памяти.
– Ох епться, вижу, вы серьезно подходите к таким вопросам, уважаю, епться, – он с вожделением посмотрел на бутылку и сглотнул. – Начальника тамашнего, епться, Карманом кличут.
– Почему Карманом?
– Потому шо все, шо криво лежит, епться, все в карман, ха-ха. Я покажу, как пройти к нему, епться.
– А чем подмазать?
– Если у тебя шо серьезное, епться, то клади сразу пятьсот крит на стол, шоб даже не смотрели твой багаж, ха.
– Да, дороговато.
– А ты шо хотел, время непростое, епться, спокойствие жопы дорого обходится, ха.
Старика совсем разморило от выпивки, так что Бейман не стал его дальше расспрашивать. Дед просто сидел с полностью стеклянными серыми глазами, пошатываясь, но на автомате управляя повозкой.
Змей стал обдумывать план действий. Во всех его нычках в общем было около трехсот крит. Это меньше, чем им нужно было. За самый большой заказ он может получить максимум четыреста, что маловероятно, ведь с преступностью там все минимизировано: либо самые отчаянные, кто еле-еле сводит концы с концами, либо, наоборот, правительственные гниды, которых если схватить, подписать себе смертный приговор.
«Можно попробовать заложить один глайд… Но кому? Может, этому недомерку Берву? Да не, в последний раз мы с ним виделись у него дома, когда я оприходовал его славную женушку. А может, Слейву? Не, этот просто конченый кретин». Бейман рассуждал, обдумывал все возможные варианты – от заработка до кражи. «Ладно, решено, попробую сцепить Берва и Слейва друг с другом, глядишь, может кто-то из них и даст мне кредит».
Во время всей этой головоломки Бейман и не заметил, как стало смеркаться; как караван остановился, сбившись в кучу; как мужики пошли кто за рыбой, кто за мелкой животиной; как разжигали костры, расстилали спальные мешки. Как начали травить байки, подправляя себя водкой, словно топливом, для красноречия и фантазии рассказчики. Только запах жаренного на костре мяса и касание Дилана оторвали от всего вышесказанного.
– Эй, ты идешь, а то не достанется? – спросил парень немного взволнованно.
– А? А, да-да, иду, – сказал, сначала не поняв, но сразу же сориентировавшись.
Костры, шум отпугивали местных диких животных. Покуда был гул, они тихо ждали в тени, пока все заснут, чтобы тоже попировать. Но на их неудачу, когда все потихоньку стали ложиться спать, начальник включил прибор низкочастотного звука. И вот (буквально чувствовавший вкус во рту, как они разгрызают плоть, как ломают кости, как некогда веселый шум превращается в вопль страха и боли) упыри с визгом разбежались по своим норам, подальше от действия этой диковины. Некоторым попутчикам из других рас раздали наушники, так как частоты их слышимости совпадали с частотой восприятия этих тварей.
На другой день с восходом солнца вся коалиция двинулась дальше на север. Дилан сидел в повозке, завернувшись в какое-то покрывало, и мирно досыпал свою норму.
Звонкое щебетание птиц, жужжание комаров, словно неотъемлемый звуковой аккомпанемент, без которого не проходит ни одна прогулка или путешествие на природе. Яркое, слепящее глаза солнце – единственный источник тепла ранним холодным утром, когда ветер, еще не успевший нагуляться за ночь, догуливал свое на восходе и еще не нагретая земля буквально дышала свежестью. Этот морозный аромат передавался всем участникам движения по-разному: кто-то поплотнее закутывался в одежку, кто-то мужественно стучал зубами, кто-то в силу своего генома имел шерстный покров, а кто-то, как и Бейман, заправившись разогревающей жидкостью, ехал с блестящими, но все же полузакрытыми, глазами. Скучное прохладное утро постепенно перешло в невыносимо жаркий день. Дилан, весь в поту, выглядывал из окна повозки и смотрел на тех, кого утром считал везунчиками (мохнатых попутчиков с жалостью). Солнце стояло в зените.
Дни бездействия тянулись очень медленно, для молодого парня это было настоящей пыткой. Он на протяжении всего пути просто лежал и либо кидал небольшой камень в потолок, иногда разговаривая с Бейманам, с которым не получалось сегодня завязать разговор, либо спал.
Под вечер, когда злые лучи прятались за верхушками деревьев, народ потихоньку собирался в кучки, и время шло быстрее.
– Долго нам ехать еще? – спросил Дилан.
– С полтора дня, епться, – ответил старик. – Вы, молодежь, епться, все торопитесь куда-то, а куда торопитесь, не знаете. Да, в наше время все было по-другому, епться… Счастье было, когда поле вспахал, скот загнал и впервые за день прилег отдохнуть, а тама, глядишь, и день новый и все то же самое, епться. Не то что у вас, халява одна, лежи, отдыхай, не думай ни о чем, епться. Да, нынешнее поколение ни на что не способно, – приговаривал старик, лишь бы поворчать.
– Вот как… – начал уже было Дилан, но где-то впереди каравана прозвучал предупреждающий рог.
– Что это? – спросил молчавший до этого Бейман.
– Епться, разбойники, приготовьтесь! – Дед остановил повозку, достал из-под сиденья дробовик и перезарядил его. Бейман дотянулся до кобуры на глайде, тоже вытащил ружья, одно кинул Дилану. Бандиты уже успели добежать до них.
– Получай, епться! – Дед сбил ногой пытавшегося залезть на тачку верзилу и выпустил в него дробь.
– По одному, с-с-сука! – кричал веселый Бейман. – Наконец, что-то интерес-с-сное! – Он спрыгнул с брички и стал крошить подонков направо и налево. Одного, бежавшего навстречу, он перекинул через себя, нырнув под него, полоснул мачете по шее бежавшего за ним, второго, и болтавшимся на плече ружьем пробил спину не успевшему встать первому. Увлекшись, пидмен убежал вперед. Дилан скидывал всех, кто пытался залезть на повозку сзади, в то время как дед следил за передней частью. В начале каравана бой был ожесточеннее. Им пришлось взять основной удар на себя, в то время как небольшая горстка добегала до конца. Бейман бежал им на помощь, не волнуясь за Дилана, так как тот отлично показывал себя в предыдущих миссиях.
Схватка за добычу продолжалась до заката, после чего неимоверно большими усилиями бандитов удалось послать в бегство и отвоевать свое. Потом все уцелевшие начали помогать раненым и нуждающимся. Радостный общей и своей победой Дилан стал искать глазами Беймана, который бы похвалил его. Но учителя нигде не было. Обеспокоенный парень бегал вокруг повозок, проверяя трупы, пока среди них не увидел Беймана, который лежал, облокотившись на колесо брички, и тяжело дышал. Парень подбежал к нему.
– Боже, что с тобой?! – спросил он взволнованно.
– А, это ты… – пытаясь придать своему голосу как можно обыкновенный тон, выговорил змей. – Я тут так… прилег отдохнуть, ус-с-стал… – Он попытался встать, но моментально его ноги подкосились, он потерял равновесие и упал. Из ладони, которой он держался за бок, (промеж пальцев) хлынула кровь. – А-а-а-ах, – закряхтел Бейман.
– Твою мать, ты ранен, черт возьми! Доктор, доктора сюда, срочно! – Дилан оторвал какого-то лекаря, который перебинтовывал другого раненого, и силой притащил сюда.
Дилан видел, как доктор перебинтовывал Беймана, как тот стонал от боли, как его укладывали на тачку, как меняли мокрые тряпки на лбу, чтобы сбить жар, и как он в поту и лихорадочной тряске уснул. Время было позднее, так что им пришлось разбить лагерь на том же месте. Раненых было много. Собравшиеся у одного большого костра старцы и просто мужики, повидавшие жизнь, вошли в дискуссионное обсуждение произошедшего, остальные помогали нуждающимся.
– Это не просто разбойники, это глайкеры*. Видели, на чем они приехали? Такие ребята на караваны не бросаются, обычно их нанимают…. И кто-то высокопоставленный, – говорил грубый голос.
– Да, да, – подхватил другой, – я слышал, как один сказал другому, что, мол, придерживаемся плана, нужно найти этих выродков.
– Maybe, they came for someone specific… – сказал не умевший говорить на общепринятом маусерс.
– Да брехня все это, один бабский треп, ей богу.
– Что сказал?! – взбесился один и полез на оскорбившего с кулаками. Тот с испугу попятился назад.
Слова, предложения смешались в кашу, одно нельзя было отличить от другого, один пытался перекричать второго.
– Вот как мы поступим, – сказал властный голос, молчавший до этого, но при звучании никто не смел перебивать. – Составим список тех, кто путешествует с нами в первый раз, и уже методом исключения найдем виновников, сея бедствия. Есть те, кто против? – в ответ последовала тишина. – Тогда решено. Герп, – обратился он к одному, – будь любезен, составь список. Этжан, проведешь опрос.
После недолгой дискуссии ее участники то расходились, то разбивались по кучкам и рассасывались по периметру лагеря. Дилан слышал каждое слово и видел дальнейшие действия тех, кому было поручено выявить преступников. Парень подошел к Бейману. У него был сильный жар, змей бредил, бормотал что-то невнятное, неразборчивое. Человек приложил руку ко лбу, ухом приблизился к его губам. Это был не паладский* язык, какой-то другой.
– Что с ним? – спросил Дилан старца, исполняющего обязанности лекаря.
– Плохо, я вколол ему немного пратарцирина, но это лишь отсрочка. Были бы мы в городе, может, было бы больше шансов, а так… без должного оборудования и знаний… надо готовиться к худшему. – Врач снял очки и посмотрел в глаза парня, они были пустые, в них не было слез, не было скорби. Причина этому, возможно, что парень не осознал еще до конца всю сложность положения его наставника. Ведь как? Такой, как он, мог умереть, что змея больше не станет? Это просто не могло уложиться в его голове.
Дилан поблагодарил врача за хлопоты, подошел к Бейману и сел рядом с ним.
– Эй, ты как? – голос его дрожал, а глаза блестели из-за наворачивающихся слез. – Мне сказали, ты идешь на поправку. Скоро будешь тем же самовлюбленным надоедливым пьянчугой. – Его губы дрожали, а слезы катились по щекам.
– Соберись, тряпка, не ты ли влегкую вынес троих в первые сутки нашего знакомства! Не ты ли, когда нас окружили кидемы, вышел на четверых с одним тесаком! – из его красного, опухшего лица вырвался один приглушенный, быстро прекратившийся смешок при озвучивании этого воспоминания. – Я еще не всему у тебя научился… – После длительного молчания сказал он: – Мои знания – это что? Это лишь песчинка того, что знаешь ты… Ты – единственный, кто не предал меня, кто стал обучать, вопреки тому, что мог просто продать и получить баснословные деньги. Ты подарил мне новую жизнь. Спасибо…
Все остальное время Дилан сидел рядом с Бейманом и наблюдал за дознавателями.
Пути расходятся
– Что, кто там у нас дальше? – спросил Этжан.
– Ну помнишь тех, которые к нам прицепились по пути уже.
– Ах да, точно, ну и где эти двое?
Оба глядели по сторонам, но Дилана и Беймана нигде не было. Бродя в поисках по лагерю, они подошли к тому месту, где должен был лежать змей, тогда как койка его пустовала. В непонимании, куда те подевались, оба вопросительно посмотрели друг на друга.
– Брум-брум-брум-брум, – заревел вдалеке мотор. Герп и Этжан бросились в сторону издаваемых звуков. На месте же они успели только вдохнуть пыль и песок, летящий в глаза и ноздри из-за отдалявшегося от них глайда.