Loe raamatut: «Царевна-целочка»

БАБУЛИНГ

– Бабуль, вот смотрю на тебя и поверить не могу, что ты сексом когда-то занималась! – сказал Вася.

– Что, так плохо выгляжу? – спокойно отозвалась бабушка Виола, Виолетта Михайловна.

– Да не! Наоборот! Выглядишь ты потрясно!

Действительно, для своих 52 лет она смотрелась великолепно. Чистая матовая кожа без морщин и пигментных пятен, восхитительная фигура, ни грамма лишнего веса, бесподобная объёмистая грудь – идеальная, потому что силиконовая. Единственное, чего не пощадило время, так это ягодицы, – пусть и не жирные, но раздрябли и разрыхлились они обстоятельно; впрочем, Виолетта Михайловна тщательно скрывала свой тыл от посторонних глаз. Когда она выходила с внуком на люди, они казались другим мамой с ребёнком. Для встречи с Васей она сегодня умело подмакияжилась и выглядела умопомрачительно.

Василию на днях исполнилось 18 лет, и он приехал к бабушке отпраздновать совершеннолетие. Они пили «Егермейстер» и закусывали фруктами. Литровая бутылка больше чем наполовину опустела, и непривычные к крепкому алкоголю бабуля и внучок задорно раскраснелись и приятно охмелели. Разговор свернул на такую тему, которая никогда между ними не обсуждалась.

– Потрясно! – кокетливо фыркнула Виолетта Михайловна. – Уж не езди по старческим ушкам!

– Супер! Sexy!

– Ну уж, супер секси! – она польщённо усмехнулась. – Почему же тогда не можешь представить меня занимающейся сексом?

– Ну баб, я же не об этом! – почти расстроился парень. – Зачем я буду представлять тебя занимающейся сексом?! Просто странно – ты моя бабушка, а когда-то занималась сексом.

– Что значит «когда-то»? Я до сих пор занимаюсь, причём с большим удовольствием.

– Да ну?!.. – изумился внук.

– Да что тебя удивляет, Базилио, я не пойму? – молвила бабушка рассудительно. – Я ещё детей могу иметь, не говоря уже об оргазме!

– Дела! – потрясённо покачал головой Вася.

– Сам говоришь, бабуля у тебя супер секси! У меня сейчас два мужика, и довольно молодые оба. Одному 45, другому 39, – сказала Виолетта Михайловна. – Трахаюсь с каждым по два раза в неделю. Минимум.

– Ну ты даёшь, бабуль! Вот уж удивила!

– А что мне ещё делать? Работаю два дня в неделю, заниматься-то чем-то надо? Не шотики же целыми днями на смартфоне смотреть.

– По-моему, это повод выпить, – намекнул Вася.

– Безусловно! Наливай, Базиль!

Вася до краёв наполнил ликёром высокие прямые рюмки без ножек.

– За потребности! – игриво тостовала моложавая бабуся.

Звонко чокнулись и выпили, закусили мандаринчиком.

– Нагрелся «Егерь» наш, – заметила Виолетта Михайловна. – Пойду в морозилку засуну.

– Так что с секасом у меня всё в порядке. Я вообще всегда падка была на это дело. По молодости трахалась, как кошка, – сказала она, вернувшись. – А у тебя как дела на этом фронте? Девственность-то потерял уже, я надеюсь?

– Да как тебе сказать, бабуль…

– Слушай, Базиль, не называй меня больше «бабулей».

– Это почему?.. – опешил внук. – Сколько помню, всегда тебя та называл.

– Всегда называл, а теперь ты взрослый стал. Я теперь от этого старой себя чувствую… ну, не чувствую… ты понял, я надеюсь.

– И как же мне тебя теперь называть?

– А Виолой. Почему нет?

– Ну ладно, попробую. Непривычно, правда.

– Так что на половом фронте у тебя? – напомнила Виолетта Михайловна. – Проблемы какие-то?

– Девственность вроде как потерял, а вроде бы как и нет.

– Не кончил? – догадалась она.

– Ага… У меня это только один раз было. Вхожу в неё, а у меня расслабляться начинает… – Вася вдруг засмущался. – Ой, что это я?..

– Да брось, Базилио, мы же не чужие люди! – подбодрила внука Виолетта Михайловна. – Выкладывай, не стесняйся.

– Папка предположил, что это из-за дро… из-за мастурбации.

– Что же, злоупотребляешь?

– Типа того. Но сейчас больше недели держусь, новой встречи жду.

– Что, неделю встретиться не можете?

– Неа. Всё дела у неё.

Вышла пауза. Виолетта Михайловна заметила, что внук уставился на её грудь.

– Что, сиськи мои нравятся? – спросила она просто.

Вася покраснел и отвёл взгляд.

– Ага… титьки найс, бабу… Виола!

– Титьки! Ты будто из восьмидесятых того века! – хмыкнула бабушка. – Это силикон.

– Я знаю.

– Откуда? У мамки язык чешется?

– У папки.

– А. Да, папка у тебя тот ещё шалун! – усмехнулась Виолетта Михайловна.

– В смысле?.. – не понял Вася.

– Хочешь посмотреть? – проигнорировала она вопрос и сразу же спустила бретели открытого платья, целиком оголив бюст: объёмистые округлые перси, небольшие бледно-коричневые сосцы с ровными правильными ареолами.

Внук покраснел сильнее и возбудился, что сразу стало заметно по встопорщившимся лёгким бриджам.

– Встал на бабусю? – довольно хихикнула хмельная Виолетта Михайловна. – Что ж, я тебе показала, покажи мне и ты своё хозяйство!

Сильно поддатый юноша протяжно выдохнул через нос, рывком спустил бриджи вместе с трусами до колен и откинулся на спинку дивана, неотрывно глядя на роскошные перси бабушки.

– Ого! – вскинула она брови. – Прибор что надо!

Охватила и подняла сначала одну грудь, потом другую. Совершенно неожиданно Вася далеко и мощно выпростался; густая струя брызнула на стол, на блюдо с мандаринами.

– Прыснуто, не спорю, – невозмутимо прокомментировала Виолетта Михайловна и закрыла грудь платьем. – Иди подмойся, а я пока тут всё вытру. Хоть ничего криминального не произошло, но я думаю, ты понимаешь, что родителям лучше ничего не говорить?

– Конечно. Я дурак, что ли? Да и кто мне поверит? – сказал Вася и отправился в ванную комнату.

10.01.24

ЦАРЕВНА-ЦЕЛОЧКА

Жила-была на свете царевна. И была она такой капризной, прихотливой и выёбистой, что все называли её Целочкой. Спасу от неё не было никому. Кушать садится: это ей слишком жирное, то ей слишком постное; от этого её тошнит, от того икота пробирает. Одеваться начинает: это ей через меру старомодное, то ей через меру современное; это ей чересчур блядское, то ей чересчур скромное. Ебаться собирается: у этого хуй непомерно маленький, у того хуй непомерно большой; у этого стоит плохо, тот сливает быстро, а пятый ебалом не вышел.

И вот однажды Целочка потерялась в лесу. Семь дней она по чаще шароёбилась, всех и вся на свете хуями обложила и в итоге попала в логово к семи разбойникам. Несладко пришлось царевне в разбойничьем гнезде. С раннего вечера до позднего утра ебали её в семь хуёв разбойники во все возможные и невозможные дыры. В оставшееся время Целочка стирала их вонючие носки и обосранные трусы, драила заблёванные полы, варганила разбойникам жратву, а потом мыла посуду. И пары часов порой вздремнуть не удавалось.

«Эх, не думала, не гадала, а подкрался ко мне пиздец-батюшка!» – горевала царевна. Но спасенье пришло неожиданно. Со времени пропажи разыскивал её царевич Дуболом, смертельно влюблённый в Целочку и безуспешно добивавшийся её руки и пизды. И вот через семь месяцев нашёл Дуболом любимую и разъебал разбойников на семь рваных хуёв.

– Что, Целочка, выйдешь теперь за меня замуж? – молвил царевич, подбоченясь.

Царевна сполна осознала свои ошибки. С упоением опустилась она перед Дуболомом на колени и сделала ему сказочный царский минет с заглотом и проглотом. Жили они не очень долго, но очень счастливо, еблись по три раза на дню и умерли в один месяц.

26.06.2023

КАК БЫВАЛОЧИ

– Ну здравствуйте, братцы! – молвила Аграфена с лёгкой, пожалуй что немного смущённой усмешкой.

– И тебе не болеть, сестрица! – весело отозвался Игнат.

– Здравствуй, Груня, – сказал Антип.

Все трое были ещё молоды, стройны, высоки и красивы истинной славянской красотой. Игнат и Антип были однояйцевыми близнецами, Аграфена, младше их на год, смотрелась третьей близняшкой. Они вместе росли, учились в одном классе (Груня пошла в школу в шесть лет), вместе записались в секцию рукопашки, которой серьёзно и упорно занимались в течение многих лет. Поступили в один институт, по окончании которого все трое брачевались, и пути их на несколько лет разошлись.

Аграфена сочно, в губы поцеловала сначала одного брата, потом другого. На ней была белая блузка на голое тело, плотно облегающая высокую объёмистую грудь – проступающие через мягкую ткань небольшие сосцы казались эрегированными. Длинные, даже аномально длинные ладные ноги не скрывала чёрная тесная мини-юбка, скорее напоминающая широкий пояс. Прибавьте сюда белокурый водопад густых подвивающихся волос до поясницы и искусный макияж – и вы поймёте, что выглядела девушка просто сногсшибательно.

Ресторан был оборудован прямо на воде Москва-реки, на дебаркадере; всё чинно, чисто, аккуратно – и дорого.

– Дороговастый мы с вами кабак выбрали, всё-таки, – заметила Аграфена, просмотрев меню.

– После стольких лет разлуки можно и шикануть, не грех, – сказал Антип.

– И свежо, – сказал Игнат.

– Коль речь зашла о разлуке – что же мы столько лет не виделись? Нехорошо! Мы ведь не разлей вода были! – сказала сестра, а братья синхронно и одинаково развели руками.

Заказали литровую бутылку текилы, салат «Цезарь» и по паэлье; текилу по их просьбе принесли в ведёрке со льдом. Рассказать было о чём – беседа, как это обычно бывает, оживлялась по мере принятия спиртного. Заказали ещё пол-литра текилы.

Выпили по последнему шоту на посошок. Все трое раскрепостились и раскраснелись.

– Ну что, братцы, повторим, как бывалочи? – весело и громко проговорила сестра. – Вспомним былые развлеченья?

Братья довольно ухмыльнулись.

– Почему же и нет? – сказал Игнат.

– Вспомним молодость! – сказал Антип.

Действовать решили по обычной схеме. Аграфена, развратно и насколько возможно вызывающе виляя роскошными бёдрами и тазом направилась вдоль по набережной, братья, в некотором отдалении, шли за ней. Долгое время никто не клевал – народу вообще было очень мало. Груня свернула на мост и перешла на другую сторону Москва-реки, где почти сразу её окликнул малорослый обдолбанный гопник.

– Чё хотел, хуесосина ёбаная? – задорно отозвалась Аграфена.

Она сделала пару наклонов с прямыми ногами к асфальту, и когда парень приблизился, срубила его высоким круговым ударом ноги в голову. Подошли братья.

– Не, ребятушки, ваще безрыбье! – сказала сестра. – Один мелкий гопарь почти за час – куда это годится?..

– Да, что-то совсем уж малолюдно, даже странно, – сказал Игнат.

– А давайте-ка дворы прочешем? – предложил Антип.

Так и сделали – и не напрасно. На первой же площадке тусовалась кодла из семи тел, и конечно же, поддатая шелупонь не смогла оставить без внимания роскошную фемину.

– Ну во, как в старые добрые! – сказала Аграфена, осторожно прикладывая к подбитому глазу полупустую ледяную кружку с пивом.

Основательно отделав гопоту, семейство вернулось в ресторан на дебаркадере.

– Только вот удар тебе пропускать не стоило, сестрица! – заметил Игнат.

– Теряешь сноровку, Грунёк! – добавил Антип.

– До свадьбы заживёт! – подмигнула она братьям здоровым глазом. – Это всё потому – что надо чаще встречаться!

Они высоко воздели кружки с пивом и звонко чокнулись.

Январь 2024.

ПЫЛАЮЩИЙ ЗАКАТ

В лёгких, просторных одеждах бесстрашно стояли они на самом краю крутого обрыва и вдумчиво созерцали волшебный злато-багряный закат. Далеко внизу серебристо змеилась неширокая речка, за ней по пологому склону начиналось бескрайнее поле богато колосящейся пшеницы. Вдалеке по краям поля смутно чернели полосы непроходимых смешанных лесов. Невыносимая дневная жара незаметно сменилась благостной прохладой. Редкие кучевые облака недвижно висели в насыщенном густым ароматом трав, блаженно посвежевшем воздухе. Однообразно, образуя неумолчный гул верещал сонм кузнечиков.

Юная княжна Елена Петровна и молодой граф Лев Николаевич нежно держались за руки.

– Отчего при взгляде на такую красоту мне становится чуточку грустно, Leo? – молвила княжна рассеянно.

– Это хорошо, Helene! – отозвался граф зычным баритоном. Он чисто выбрился перед свиданием и умеренно благоухал английским одеколоном. – Глядя на вас, я тоже иногда грущу. И мне становится очень хорошо и покойно.

– Отчего же вы грустите, Лев Николаич? – спросила княжна как бы даже с лёгкой обидой. – Разве вам не хорошо со мной?

– Избави Боже, милая Елена Петровна! – проговорил граф испуганно. – Вы вовсе не так меня поняли! Я же сказал: мне очень хорошо и покойно с вами! Ведь вы тоже грустите, глядя на этот прекрасный закат, Helene?

– Грущу… немного.

– Ну вот! – обрадовался граф. – Но это же не значит, что вам от него становится плохо. Не так ли, Helene?

Княжна огладила ладонью светлое золото вьющихся до лопаток волос.

– Не значит… – молвила она тихо.

Они немного помолчали. Солнце скрылось за большим облаком, окрасив его сказочным багрянцем.

– А я Ницше читать начала, – сказала Елена Петровна. – «Also sprach Zarathustra».

– И охота вам портить глазки эдакой чушью! – отозвался Лев Николаевич. – Почитайте лучше Шопенгауэра, «Die Welt als Wille und Vorstellung».

– Шопенгауэра я читала…

Граф нерешительно положил по-мужицки широкую ладонь на ёё поясницу. Опустил руку ниже, ощупывая упругие полукружья её маленького задочка.

– Ах, Helene, какая сладкая у вас жопочка!

– Сладкая? – она выделила это слово интонацией и тихонько рассмеялась. – Только для вас, Лев Николаич!

Он сжимал пальцы всё смелее и настойчивее, и просторные шёлковые брюки стали ему тесны. Неотрывно глядя на закат, Елена Петровна одной рукой расстегнула ему гульфик. У графа был огромный уд, что являлось приятной необычностью для аристократа – весьма длинный и объёмистый, толще её запястья, и княжна даже не могла целиком охватить его своими тонкими красивыми пальчиками с аккуратно подстриженными и тщательно отполированными ноготками. Левой рукой Елена Петровна расстегнула застёжку на юбке, и та упала на траву.

– О, Helene! Вы сегодня без исподнего?

Лев Николаевич запустил пальцы в мягкий золотистый пушок, и у княжны непроизвольно поджался живот, она задышала чаще.

– Oh mon comte, je vous aime!.. – Елена Петровна сжала пальцы сильнее, ощущая под ними мощный ток крови, и стала двигать изящной кистью.

– Et je vous suis! Et moi! – вымолвил граф через силу и неистово, обильно выпростался, выдохнув через нос и издав странный утробный звук.

Через полминуты тихо дрогнула и княжна. Некоторое время они молча стояли, не отнимая друг от друга рук. Елена Петровна чувствовала, как тяжелеет и успокаивается в её руке могучее орудие. Она наконец отпустила графа, грациозно подняла с травы и надела юбку.

– Однако, весьма посвежело, – заметила она.

– Бесспорно, – Лев Николаевич привёл себя в порядок и застегнул гульфик. Достал серебряный портсигар, и они с наслаждением выкурили по душистой голландской пахитосе.

– Я пойду, пожалуй. Папаша будут волноваться, – молвила Елена Петровна. – До завтра, милый Leo!

– До завтра, милая! – горячо отозвался граф. – До завтра, моя любимая Helene!

Закат догорал.

2023г.

ИНЦЕСТ И ДРУГИЕ ПРИЯТНОСТИ

Мишка с недавних пор взял обыкновение ходить по утрам голышом. Это изрядно волновало его тридцатишестилетнюю мать, полтора года как разведённую и с тех пор ни разу не побывавшую с мужчиной.

Дарья сняла с газовой плиты сковородку с омлетом, повернулась и от неожиданности уронила завтрак на пол.

– Блять, Майк, ты совсем стыд потерял?!

Сын без малейшего стеснения вошёл на кухню с полноценно эрегированным фаллосом. Орган у него был здоровенный, толстый и длинный, и стоял безукоризненно вертикально.

– А что? – невозмутимо отозвался Мишка и включил электрический чайник.

– Что что?! – воскликнула мать. – Ладно ты просто нагишом расхаживаешь, а тут со стоячим!

– Против природы не попрёшь, – спокойно сказал сын, взял чашку и положил в неё растворимый кофе и сахар. – Утренний стояк.

– Против природы может и не попрёшь, но прикрыться-то можно!

– Зачем?

– Затем, что я твоя мама, и ты меня смущаешь! – сказала Дарья, отводя взгляд.

– Поглядите-ка, какая целочка! – хмыкнул Мишка.

– Так! Михаил, ты как с матерью разговариваешь?! Совсем берега потерял?

– Мамк, харэ выё*ываться, лады?

Мать всплеснула руками и вышла из кухни. Когда через десять минут она вернулась, сын сидел за столом, пил кофе и пыхтел вейпом. Верхняя часть по-прежнему эрегированного члена торчала над столешницей.

– Да прикройся ты наконец, секс-машина! – вскричала Дарья.

– Ацтань, мамк, скоро опадёт.

– Скоро?! Он у тебя уже с четверть часа стоит!

– А я что могу поделать? – Мишка выпустил мощное облако пара. – Чем тебе вообще мой хер не нравится?

– Да мне нравится! Отличный хер, как у порноактёра!

– Ну а чё тогда?

– А то, что у меня секса полтора года не было.

– Мне жаль, – усмехнулся сын.

– Мне тоже, – отозвалась мать.

– У меня вообще никогда секса не было, но я ж не рыдаю.

– Я тоже не рыдаю, как видишь, – сказала Дарья. – Как попробуешь, тоже страдать начнёшь. Если рукоблудить перестанешь.

– Не перестану и страдать не буду.

– Пол помой, – она подняла сковородку и поставила её в раковину.

– Сама уронила, сама и мой.

– Я из-за тебя уронила!

– Ага, рассказывай.

– И прикройся наконец! Совсем уж кринжово.

– Наконец-то наконец, мы прикрыли свой конец, – ухмыльнулся сын и затянулся вейпом. – И не подумаю.

– Срамота, одно слово! – Мать смела в совок остатки омлета. – Не сын, а эксгибиционюга!

– Ацтань.

– Я сегодня посидеть хотела вечерком. Ты как? – она выкинула несостоявшийся завтрак в мусорное ведро. – Я тебе пивасика пару баклаг взяла.

– «Арсенального»?

– Да.

– Можно и посидеть, – отозвался Мишка.

– Оки.

Вечером Дарья приготовила в мультиварке мясную запеканку с яблоками и сварганила фруктовый салат, заправленный взбитыми сливками. Накрыла на кухне стол и слегка намакияжилась – подкрасила брови и губы.

Она открыла дверь в комнату сына и застыла на пороге. Голый Мишка лежал на разложенном диване лицом к двери, положив верхнюю часть спины на подушки и широко раздвинув ноги. Его левая рука была заложена за голову, а правой он яростно, с остервенением мастурбировал. Их взгляды встретились; сын даже не сделал попытки прикрыться, и только ускорил движения кисти. Дарья сделала шаг назад закрыла дверь. Она аномально обильно увлажнилась. Прижалась головой и спиной к стене, глубоко вдохнула и медленно выдохнула через нос. Против природы не попрёшь, так Мишка утром сказал?.. Она усмехнулась. Шутки шутками, а ебарька найти надо. Сколько ж томиться можно? Да и замуж бы неплохо – сорокет не за горами.

Дарья сняла джинсы и промокшие стринги. Бросила трусы в стирку, облачилась в мужской красный махровый халат на голое тело. Достала из холодильника тонкую бутылку итальянской самбуки, наполнила серебряную 25граммовую рюмку на низкой ножке. Одним духом выпила, закусила кусочком яблока. Закурила ультратонкую сигарету с вишнёвым ароматом. Влагалище остыло и успокоилось. Слава яйцам!

Мишка пришёл на кухню минут через десять – на этот раз голый лишь по пояс, в замызганных, давно нуждающихся в стирке бриджах.

– Ну что, как кончил, дрочила? – спросила мать с усмешкой.

– От души! – откликнулся сын. Положил на стол смартфон и сел на табуретку. – Теперь можно и побухать.

– Подмыться-то не хочешь?

– Зачем? Я салфеткой вытерся.

– Нельзя быть таким нечистоплотным, Майк, – покачала головой Дарья. – Очень нехорошо!

– Ацтань! Пиво где?

– В холодильнике, где ж ещё.

Мишка взял с полки большой пузатый пивной бокал и наполнил его «Арсенальным». Дарья налила себе самбуки.

– За полную жизнь! – тостовала она.

Чокнулись, выпили.

– Запеканку клади, вкусная получилась.

Молча немного перекусили. Мать выпила две рюмки самбуки, сын полтора бокала пива.

– Этой рюмке лет сто пятьдесят, не меньше, – раздумчиво проговорила Дарья, поднеся к глазам и внимательно рассматривая древнее, местами сильно потемневшее серебро с затейливой вязью. – Она из гарнитура, которым когда-то очень давно владели наши дворянские предки. Это очень древний и именитый род.

– Круть, – безучастно бросил Мишка, глотнул пива и взял смартфон.

– Сделай милость, Майк, оставь в покое дебильничек, – сказала мать резко. – Давай посидим без этого говна!

Сын на удивление покладисто отложил телефон.

– Ты вообще девственность терять и род продолжать собираешься или как? – Дарья налила себе самбуки, сыну пива.

– Хэзэ. Будет видно. Пока меня всё устраивает.

– Сидеть целыми днями у компа и перманентно дрочить тебя устраивает?

– Ну да.

– А тебе не кажется, что в твоём возрасте это ни разу не нормально?

– Не кажется.

Она шумно вздохнула.

– Всему своё время, имхо, – сын пыхнул вейпом.

– И оно как раз приспело, имхо, – сказала мать и подняла серебряную стопочку. – За наслаждение!

Чокнулись.

– На самом деле, ты сам не знаешь, чего лишаешь себя. Разнополый секс – единственное реальное наслаждение, доступное человеку. Никакая дурь или алкоголь не идут с ёблей ни в какое сравнение, – Дарья прикурила сигаретку. Она уже слегка опьянела, она всегда очень быстро хмелела. – Самая задрипанная и раздолбанная вагина не сравнится с твоим кулаком, уж поверь мне.

– Ты-то откуда знаешь? – хмыкнул Мишка.

– Оттуда, что самый крохотный и вялый хуёк лучше искусственного дилдака, – сказала Дарья и сразу же подумала, что это не совсем соответствует истине. Или совсем не соответствует. – Попробуй потрахаться, тебе понравится. Обещаю.

– Всему своё время, – сын глотнул пива.

– Да что ты заладил!.. – воскликнула мать. – Восемнадцать лет, самое время трахаться! Ты пойми, чем старше ты становишься, тем девственность потерять будет сложнее! Психологически.

– Мне секс не нужен.

– Как же не нужен? Ты же дрочишь каждый день! Каждый ведь день дрочишь?

– Когда как.

– Ну вот, а говоришь, секс не нужен!

– Это другое.

– Ты дурак, что ли, Майк? – расстроенно произнесла Дарья, налила себе самбуки и выпила не чокаясь. В памяти всплыла картинка мастурбирующего сына. – Почти все порноролики с инцестом начинаются с того, что родитель застаёт ребёнка за самоудовлетворением. Или наоборот.

– Ты что, инцест-порнуху смотришь? – усмехнулся Мишка.

– Случается. Подсела, когда ты голяком расхаживать начал.

– И дрочишь под неё?

– А какой иначе смысл порно смотреть?

– Ну ты, мамка, извращенка! – хмыкнул сын и отпил из бокала.

– Коль уж речь зашла о рысаках… – Дарья порядком охмелела и раскрепостилась. – Я себе вибратор прикупила Хочешь взглянуть? Я его ещё даже не распаковала.

– А давай.

Дарья тяпнула ещё стопочку самбуки, ушла к себе в комнату и вернулась с небольшой коробкой, упакованной в чёрный целлофан.

– Ну что, за мамкину усладу? – она наполнила серебряную рюмку.

– А меня за дрочку ругаешь, – усмехнулся Мишка, поднимая бокал.

Чокнулись и выпили. Дарья разорвала целлофан и распаковала коробку. Прибор выглядел устрашающе и загадочно, словно магический клинок или модифицированная волшебная палочка последнего поколения.

– Что-то маленький, – заметил сын. – У меня и то больше.

– Это не он маленький, это у тебя аномально большой.

– Прям уж таки аномально?

– Агась. Даже и не знаю, в кого у тебя такой дрын, – сказала Дарья. – У твоего отца среднестатистический.

– Среднестатистический, это сколько?

– Четырнадцать-восемнадцать сантиметров стоячий. Ты свой замерял?

– Чуть больше двадцати семи.

– Етить! Четверть метра! – восхитилась сильно захмелевшая мать. Её язык уже заплетался. – А в обхвате?

– Чуть больше пяти.

– Етить! Тебе в порноактёры надо идти, а не под хентай суходрочить!

Сын польщённо хмыкнул.

– Это, наверное, в деда моего у тебя такой, – сказала Дарья. – В прадеда твоего.

– Ты видела стоячий член своего деда?

– Лежачий. У него тогда и не стоял уже, наверное.

– Подглядывала, что ли?

– Нет. В бане вместе мылись. В деревне, – сказала мать. – Хотя, может я и ошибаюсь. Я тогда совсем маленькая была. Когда ты маленький, всё огромным кажется. К тому же это был первый хер, который я видела.

Она взяла вибратор и покачала им из стороны в сторону:

– Не тяжёлый. Самое оно.

Мишка достал из коробки инструкцию:

– «Компьютерный вибромассажёр-ротатор с клиторальным вибростимулятором. Компьютер оснащен мощным мотором с различными уровнями вибрации (12), ротации (4), возвратно-поступательным движением. Плавные формы, увеличенная головка для воздействия на точку G, мягкая гладкая поверхность всего массажёра, клиторальный стимулятор. Внутри массажёр имеет ряд вращающихся шариков, что создает эффект волны. Термопластичная резина. Длина 30 см, рабочая длина 14 см. Диаметр 3.90.» Ну всё, мать, мужик терь тебе не нужен!

Дарья нажала кнопку включения, но агрегат не заработал.

– Тю-ю!.. – расстроилась она.

– Да он на батарейках работает, – успокоил её сын. – ХХ век прямо!

– У тебя есть?

– Ща гляну.

Мишка вернулся с початой упаковкой мизинчиковых батареек из «Фикспрайса». Вставил четыре штуки в вибратор:

– На. Наслаждайся.

Мать включила прибор. Попробовала над столом все режимы вибрации и ротации. Верхняя часть вибратора извивалась как полураздавленная гусеница.

– До чего дошёл прогресс… – пьяно ухмыльнулась она. – Надо срочно за него!..

После последней рюмки Дарью срубило окончательно. Она шатаясь доковыляла до постели и плюхнулась на неё на спину. Поднесла фиолетовый магический приап к лицу: он троился. Дарья положила вибромассажёр рядом с собой и отключилась.

Утро обещало быть добрым.

Апрель 2023