Loe raamatut: «Оттенка мокрого асфальта»

В затылке засвербело, по телу прокатилось лёгкое тянущее чувство. Хефф устало поморщился. Такие вызовы вполне можно было и не принимать, толку от них всё равно было никакого, но дребезжание в голове раздражало. Планёрка, к слову, раздражала не меньше. Если он ещё раз услышит про KPI, он точно что-нибудь подожжёт. Хефф встал со своего места, вежливо кивнул коллегам, виновато улыбнулся князю и стремительно покинул кабинет.

В коридоре Хефф тут же сбросил скорость, и в холл с пентаграммами вошёл почти прогулочным шагом. Мелкий служащий около ближайшей свободной пентаграммы посмотрел на Хеффа со смесью восторга и ужаса. Сдавленно поздоровался. Хефф осторожно растянул губы в улыбке. Если он показывал зубы, особо слабонервные могли и в обморок упасть. Хотя зубы у него ничуть не изменились за последние столетия. Его внешний облик, в общем-то не особо изменился. Разве что приобрёл дизайнерский костюм.

Изменилось отношение. Если раньше он был незаметным клерком, вроде этого служащего у пентаграммы, то теперь он Самый Жестокий Демон. Хефф уточнял: все слова пишутся с большой буквы. Насколько официальным считается этот титул Хефф так и не понял, но ему подарили табличку на дверь и три кружки с этой надписью.

Мелкий демон настраивал пентаграмму, не сводя с Хеффа восторженно-испуганного взгляда. Хефф привычно поёжился.

Самый жестокий.

Скорее, самый лживый. Хефф успокаивал себя, что лживость – тоже прекрасная демоническая черта. Возможно, даже более почитаемая. Хефф был отличным лжецом. Первоклассным. Если бы не редкие приступы панического страха при мысли о том, что с ним сделают, когда – если! – обман раскроется, Хефф бы даже сам себе поверил.

Пентаграмма мягко засветилась. Холл сменился тесной, заставленной свечами и книгами комнатой.

– О, исчадие Ада, исполни моё желание! – торжественно протянул потёртого вида мужчина в мантии. – Взамен я обещаю отдать свою душу великому демону…

Чернокнижник замялся.

– Хефферу, – вежливо подсказал демон. Хефф обожал такие моменты.

– Хеффер, Хеффер, Хеффер, – пробормотал мужчина, перебирая книги и шурша страницами. Хефф знал, что тот ничего не найдёт. Технически, это было не его имя. Технически, это было даже не имя. Большую часть своего существования Хефф провёл в роли безымянного мелкого беса. У него из своего был только угол в адской пещере и порядковый номер в картотеке. Хефф даже в мечтах не представлял, что у него будет собственные имя, дом и хотя бы одна кружка. А потом всё завертелось, и герцог ада на приёме спросил имя у тогда-ещё-не-Хеффа, и тот запаниковал, а ему в тот период так нравилась та гадалка. Сначала было странно, но за пару столетий привык.

Чернокнижник закончил мучить книги и вопросительно уставился на Хеффа. Демон в ответ пожал плечами. Большинство «классических» гримуаров, пророчеств и других мистических текстов были написано задолго до того, как у Хеффа появились влияние и имя.

– Я хочу…! – взвыл мужик.

– Нет, – перебил Хефф, не утруждая себя очередным желанием власти, денег и унылого секса.

– В смысле? – чернокнижник моментально растерял весь пафос. – Ритуал, демон, всё получилось же.

– Сделки не будет, мы не заинтересованы, – пояснил Хефф. В самом начале эти разговоры развлекали, но всё рано или поздно приедается.

– Я же душу продаю, всё по правилам! – запротестовал человек.

– Она и так попадёт в ад, – Хефф шёлкнул пальцами, развернул материализовавшийся свиток и пояснял: – Твои грехи, наслаждайся. Ничего крупного или интересного, если начнёшь каяться и исправляться прямо сегодня, может, лет через двадцать сможешь повторить попытку.

– Но моя душа… – ещё раз попытался чернокнижник.

– Является очень ненадёжным вложением, – строго продолжил Хефф. – Подумай сам, ты бы стал покупать то, что и так станет твоим с вероятностью процентов в девяносто девять? Я бы и сто дал, но нам запрещено. У человека есть выбор, сам понимаешь.

Человек выпучил глаза в ответ. Хефф засомневался, что его тут понимают.

– Душа же, демоны обязаны, – чернокнижника немного заело.

– Хорошо, что мы всё выяснили.

Хефф исчез с громким хлопком и удушающим запахом серы. О да, ради этого стоило тренироваться.

Клерк у пентаграммы смотрел на Хеффа так, будто хочет попросить у него автограф. Хефф давно научился распознавать такие взгляды. В конце концов, культ успеха был придуман в Аду.

– Господин Хеффер, сэр, – смущённо начал мелкий демон, замолк, приободрился после короткого кивка и продолжил: – Я просто хотел сказать, что восхищаюсь вами. Ваш карьерный рост вдохновляет, говорят, со дня на день вам предложат герцогские регалии. Это вдохновляет. Когда-то обычный безымянный демон, вроде меня, станет… Ой, я не хотел сравнивать вас со мной. Конечно, ваши таланты… Я ни в коем случае!…

Служащий окончательно смешался и умолк, вжав голову в плечи и зажмурившись. Ожидал наказания. Хефф знал это чувство. По-хорошему – по-плохому, конечно же – зарвавшегося клерка следовало наказать, оторвать ему пару конечностей или обдать огнём, доказать свой статус, свои силы и свою демоническую натуру. Свою жестокость.

Служащий пентаграммы осторожно открыл один глаз. Хефф благосклонно улыбнулся, предусмотрительно не разжимая губ. Мелкий демон вздрогнул.

– Мне понравилось, – доверительно сообщил Хефф и добавил почти шепотом, – я тщеславный.

Клерк просиял и бодро закивал. Хефф великолепно лгал.

– Можно? – мелкая сошка окончательно обнаглел от безнаказанности и с мольбой уставился на Хеффа. Тот вздохнул и распахнул крылья. Конечно же, все хотели увидеть его крылья, именно крылья и сделали его адской суперзвездой. Иногда Хеффу хотелось схватить кого-нибудь и прокричать в лицо: «Мои глаза тут!».

На самом деле, крылья являли собой довольно жалкое зрелище. Не особо крупные или густые, стандартные для безымянного служащего, – они нисколько не облагородились, когда Хефф получил новую должность. Ад был жестоким местом.

Ко всему прочему благородный чёрный цвет то и дело прерывался мерзкими грязно-серыми вкраплениями. Никакого благородного угольного шёлка за спиной, Хефф походил скорее на побитого жизнь голубя и прекрасно знал это.

Послышался тихий вздох, клерк с благоговением уставился на перья перед собой. Потянулся рукой, сам себя хлопнул по пальцам.

– Этот цвет…

Серые перья были позором. Признаком, что демон размяк, растерял свою сущность. Начал слишком сочувствовать людям. Начал их любить. Это было отвратительно, как сказал бы любой обитатель Ада. Серые перья были отвратительны.

Только если ты не глава отдела посмертной логистики добровольно отчуждённых душ, или, до начала двадцать первого века, Мастер сделок. Должность Мастера сделок вселяла ужас в добрую – злую – половину Ада. Если ты занимаешься покупкой душ и всё ещё не выцвел, ты уже герой.

Хефф присмотрелся к бейджу клерка. Пришлось наклониться немного фамильярно, но большие страшные демоны так себя и ведут – фамильярно и развязно. Хефф пару десятилетий репетировал перед зеркалом.

– Второй, Два или Ноль-Два? – уточнил Хефф, разглядывая последние цифры длинного номера.

– Сто-Два, – клерк чуть улыбнулся.

– Элегантно, – похвалил Хефф. Сто-Два смутился. – Так вот, Сто-Два. Мне просто повезло. Ты ведь помнишь, сколько демонов сменилось на этой должности? Будь твой номер раньше моего, ты бы сейчас мог стоять на моём месте.

Хефф снисходительно похлопал Сто-Два по плечу, но тот вздрогнул от прикосновения.

– Нет, – печально выдавил он, переступая через гордость. – Думаю, нет. Я не мог бы стать вами, я бы оказался среди тех, кого отправили «на отдых».

В глубине души Хефф тоже был уверен, что никакого восстановления для посветлевших демонов не было, «сломанных» демонов просто запирали на нижних уровнях, чтобы не портили вид. Возможно, изгнание ожесточало. И это даже можно было считать терапией. Наверное.

Но Хефф старался об этом не думать. Сочувствие осветляло перья. А Хеффу было ради чего держаться.

Казалось бы, что тут сложного? Человек вызывает демона, продаёт ему душу за золото, славу или какие-нибудь другие глупости. Ни рек лавы, ни сражений с ангелами, ни едкой слизи, которая периодически затапливала северные границы Ада. Только возможность увидеть небо или улизнуть в таверну после сделки.

Демоны попадали на эту должность, их крылья стремительно светлели, а разумы мутнели. Некоторые даже пытались вернуться на Небеса, где получали закономерный отказ в виде превентивного уничтожения. Десятки ушли на заслуженный «отдых». Большинство всё же успевало сложить с себя обязательства по заключению сделок от имени Ада и перевестись куда-нибудь пониже. Хефф вычитал в буклете, что в качестве профилактики отлично подходили беседы с серийными убийцами. Хефф посещал такие дважды в месяц. Как и большинство адских рекомендаций, эта не работала.

Хефф готов был спорить, что у самого Сто-Два перья были мелкие, слабые, зато благородного мазутного цвета. Возможно, с редкими вкраплениями графитных перьев.

Сто-Два вовсю таращился, пользуясь тем, что Хефф особо не спешил выходить из пентаграммы. Хефф вообще любил не спешить, сказывались тысячелетия метаний по коридорам с самым деловым видом, стопкой бумаг и степлером, чтобы у вышестоящих почаще создавалось впечатление, что мелочь занята и её никак нельзя отсылать чистить стойла адских гончих. Срочное поручение, очень срочно. Каким же удовольствием было просто стоять.

– А вы помните свою первую покупку? – решился Сто-Два. Хефф хотел было соврать, он мог бы, конечно, мог бы. Но собственное лицо предало его, исказившись в болезненную гримасу. Сто-Два тут же считал это как узнавание: – Какой она была?

– Глупой девчонкой. Настоящей идиоткой, – глухо и зло выплюнул Хефф. И наконец-то вышел из круга. Сил на то, чтобы обернуться или попрощаться не было. Сто-Два бормотал в след извинения и пожелания удачи и всего наизлобнейшего. Хефф только дёрнул плечом и расслабленной, чуть пружинящей походкой направился к двери. Он тренировал эту походку, чёрт возьми. Просто важный демон утомился глупой беседой, у него ещё множество важных дел. Да. Вот и всё.

Хефф помнил первую настоящую сделку. И помнил, куда это его привело.

Возвращаться на планёрку не хотелось. Хефф был уверен, что доклад про эффективность управления ещё не закончился. Обсуждение вопросов скорее всего затянется недели на две. Иногда Хефф просто обожал людей за то, что им нужно было есть и спать. Левое крыло зазудело у самой лопатки. Нет, конечно же нет, людей Хефф ненавидел. Ленивая мошкара, им отведено несколько десятков лет, а они тратят их на какие-то глупости.

И всё же вопросы управления были не для Хеффа. Ему было некем управлять. В его отделе значился только он сам. Во-первых, одного демона вполне хватало, чтобы отвечать на человеческие попытки продать душу. Во-вторых, эта должность долгое время была скорее билетом в один конец, чем долгожданным повышением. Ходили слухи, что однажды за год сменилось четыре демона. В других отделах год могли случайно проспать всем дружным коллективом. Волевым решением руководства в Мастера сделок начали записывать безымянных демонов в порядке возрастания номеров. Так Хефф и получил эту работу. Так было написано в его биографии, и это была, наверное, единственная не-ложь во всей этой ситуации.

А потом Хефф продержался пять лет. И десять. И сто. Стал Хеффом. Начал ловить испуганно-восхищённо-завистливые взгляды сначала от бывших коллег-клерков, а потом и от знати. Ведь нужно обладать воистину каменным сердцем, чтобы не дрогнуть, не поддаться жалости и сомнениям. Нужно быть Самым Жестоким Демоном.

Хефф спустился на этаж отдела соблазнения. Когда-то кто-то крайне умный решил, что отдел соблазнения и отдел посмертной логистики добровольно отчуждённых душ крайне похожи. И там, и там ведь демоны с живыми людьми работают, а потому их можно разместить в одном месте. Хефф протолкнулся через пёструю толпу в холле, абстрагировался от явно сексуальных звуков из кабинета справа с табличкой «Подотдел измен в браке, не путать с подотделом измен в незарегистрированных отношениях», с удовольствием принюхался, различая новые нотки кориандра и клубники в запахе выпечки из-за двери Подотдела заедания горя от измен. За нежными фруктовыми нотами скрывался душный запах уныния. Хефф хмыкнул, оценив замысел.

Разница в работе отдела соблазнения и мастера сделок была фундаментальной. В отделе соблазнений в основном, как ни странно, соблазняли, а Хефф выполнял более пассивную функцию. Скорее, люди пытались соблазнить его своими душами. Хефф вдохнул клубнично-унылый запах, ощущая себя затерянным в толпе человеческих лиц. Это успокаивало.

Воспоминания всегда заставляли его нервничать. Залогом его уверенности и фальшивой вальяжности была способность не думать о реальном положении дел. Надеть маску и разгуливать по Аду, искренне наслаждаясь каждой секундой. Каждой чёртовой секундой.

– Давай ночью погоняем? Не переживай, в случае чего, твои родители тебя точно отмажут, я знаю, они могут. А знаешь, что я могу? – эффектная блондинка лениво растянулась на диванчике в рекреации. Хефф присмотрелся, узнал Семнадцать – для друзей просто Дцать. Они не были друзьями, не позволяла разница в статусах, но Хефф всё равно его – её – так называл. Хефф одёрнул сам себя, с оперативниками отдела было сложно. Ещё недавно Дцать был бритоголовым качком с татуировкой на всю спину, и Хефф успел привыкнуть, а до этого – миниатюрной японской школьницей. Хефф иногда и сам не понимал, как умудряется постоянно её узнавать.

Аналитики не щадили соблазнителей, конструируя идеальные образы под каждую душу. В прошлом тысячелетии аналитики спасли этот отдел, и теперь никто не смел им перечить.

Хефф бесцеремонно скинул длинные ноги с подушки и рухнул на диванчик. Удостоился приветственного кивка. Дцать продолжила уговаривать своего собеседника устроить ночной разгул с гонками, пьянкой и полным наплевательством по отношению к окружающим. Хефф задумчиво разглядывал её новый вид со смесью страха и зависти. Хеффу не хотелось бы потерять себя в калейдоскопе новых внешностей и характеров. Но в то же время, он признавал, что уж как-то слишком прикипел к своему облику. Последние пару десятилетий Хефф размышлял над тем, чтобы сменить причёску, но всё никак не мог решиться.

Дцать наконец-то договорила по телефону.

– Берёшь работу на дом? – подколол Хефф. Дцать рассмеялась, она должна была быть в командировке на поверхности, и они оба это знали. Сотовая связь разбаловала демонов.

– Не беспокойся, ещё пара дней и добрый домашний мальчик превратится в настоящего эгоиста и порочного мажора, – Дцать плотоядно облизнулась. – Обожаю таких конфеток. Гораздо приятнее портить чистеньких, чем затаскивать пониже уже и так готовых. Как думаешь, обвинят жестокие компьютерные игры или слишком вольную студенческую жизнь?

Хефф попытался ответить, но голову прострелило невыносимой болью. Будто на затылке отрос второй рот и в нём разом заныли все зубы. Замутило. Хефф сосредоточился и отключил это чувство. Странно, что у демонических воплощений вообще были такие ощущения в базовых настройках. Цепляясь за эту мысль, Хефф покачнулся, осторожно встал и самым плавным шагом, на который был способен, двинулся к выходу. Дцать замерла, потом кивнула сама себе и снова растянулась на диване.

В первые настоящие вызовы Хефф практически бежал, мечтая поскорее избавиться от скручивающей боли. Всю его сущность тянуло зовом, одновременно с этим отталкивало чистым светом, разрывало и опаляло одновременно. Невыносимо.

Опыт принёс понимание, что бег делает только хуже. Теперь Хефф аккуратно вплыл в зал пентаграмм, казалось, одно резкое движение и боль расплещется, перельётся через край. Хефф даже позволил себе опереться о дверной проём. Все пентаграммы оказались заняты. Смена Сто-Два ещё не закончилась, он мазнул взглядом по Хеффу, вздёрнул брови и начал быстрее размахивать руками, а напев превратился в речитатив. Этот клерк всё схватывал на лету, Хефф уцепился за эту мысль, заставляя себя размышлять, нравится ли ему это или пугает.

Мысль закончилась, и Хефф начал дышать. Ему не нужен был воздух, но так было легче. Вдох – не закричать от боли – выдох, вдох – не развалиться на части – выдох. Вызовы, на которые стоило обращать внимание, ощущались именно так. Как нечто, на что ты не сможешь не обратить внимания.

Время растянулось в болезненную бесконечность. Дверной проём стал таким родным, возможно, Хефф мог бы даже поселиться здесь. Возможно, однажды здесь повесят табличку. Боль докатилась до пальцев, и Хефф пошатнулся, выпуская дверной косяк из рук. И наконец-то шагнул в зал фирменной лёгкой походкой. Что-то пружинящее и танцующее. Хефф повторял за сотрудниками из Соблазнения. Отлично скрывает подгибающиеся от боли ноги, великолепно маскирует дрожащие от страха колени. О да, такой опасный и расслабленный сильный демон. Если он сейчас не упадёт в чужую пентаграмму, будет просто великолепно.

Сто-Два с выражением величайшего почтения на лице подхватил Хеффа, когда тот всё же зацепился ногой об ногу. И втолкнул Хеффа в пентаграмму, с участием заглядывая в глаза. Хефф точно его прикончит. Да, большие сильные демоны именно так и развлекаются, убивают безымянную мелочь за привидевшееся неуважение. Вдох – не осесть на пол в пентаграмме – выдох.

– Тот же адрес, – сообщил Сто-Два с лёгким удивлением.

– Поддай спецэффектов, – попросил – приказал! – Хефф.

Пентаграмму заволокло дымом, и Хефф прекратил дышать. Перемещение он почувствовал, боль резко прекратилась. Под громкий кашель кого-то, скрытого дымом, Хефф приходил в себя. Быть того не может, чтобы тот чернокнижник умудрился раскаяться и стать чистой душой, тем более так быстро. Сколько времени прошло? Год? Час?

Хефф проморгался. Перед ним стояла девочка. Ребёнок. Не младенец. Точно не взрослая.

Ключевым отличием между Хеффом и Дцать было вовсе не то, кто соблазнял, а кто соблазнялся. И даже не то, что Хефф никак не мог решиться подстричься. Дело было в том, что Хефф играл грязно. Обязан был.

Дцать, и другие оперативники отдела соблазнения, приходили к людям, предлагали им простые, лёгкие и выгодные пути в Ад. Иногда звонили, но это мало что меняло. Человеческие души могли согласиться, а могли удержаться, могли не купиться. И получали свой выигрыш. Самые стойкие и самые чистые отправлялись на Небеса. Когда-то весь отдел работал только с такими наиболее чистыми душами, что чуть не стоило ему существования. Конечно, соблазнить праведника было подвигом, вот только если праведники не соблазнялись, демоны начинали сомневаться, а правда ли люди действительно слабые, грязные и мерзкие создания, и стоит ли их ненавидеть. Крылья светлели, крыши протекали.

В итоге, в отдел экстренно добавили кабинет аналитиков, чтобы те включали в план только те души, которые не просто можно соблазнить, но ещё и уложиться в отчётный период. И вот уже несколько – Хефф каждый раз обещает себе записать сколько это несколько – сотен лет отдел соблазнения занимался в основном теми, кто уже и так не прочь погрешить, просто заставляя их сваливаться поглубже. Работа стала рутинной, зато опасности никакой. Дцать приуныла, она была немного карьеристкой. Но Хефф всё равно был за неё рад.

В любом случае, Ад попадали только те, кто этого в итоге заслуживал. Пусть и с легкой демонической подачи. Но «добрый домашний мальчик» попадёт в Ад не потому, что связался с Дцать, а потому что в одной из своих гонок размажет по остановке церковный хор в полном составе или в пьяном угаре сбросит бабушку с моста. «Мальчик» попадёт вниз, и это будет справедливо. «Да воздастся каждому по делам его». Иногда Хеффу было мерзко от пристрастий Дцать, но она была справедлива. А Хефф не был.

– Давай я сразу скажу, что это плохая идея, и мы разойдёмся, сделав вид, что ничего не было? – с ходу предложил Хефф. Он ненавидел, когда попадались дети. После этого он чувствовал себя слишком демоном. Это должно было быть хорошо и правильно, но почему-то не было.

Девочка проигнорировала вопрос, обходя Хеффа по кругу и осторожно переступая линии.

– На самом деле, я не верила, что получится. Я не особо во всё это верю, – доверительно призналась девочка.

– Призыв звучал довольно отчаянно. И уверенно, – поморщился Хефф, отголоски боли всё ещё пульсировали в голове.

– Это как с лотереей, – девочка посмотрела прямо на демона. – Не веришь, что выиграешь, знаешь, что шансов почти нет, но всё равно надеешься изо всех сил. Сосед сегодня убежал из дома, и я пробралась в его комнату, увидела всё это, решила попробовать, сначала не всерьёз, просто смешно, свечи, круги, как в кино…

– И вот мы тут, – устало закончил Хефф.

– И вот мы тут, – немного печально согласилась девочка. На миг она показалась Хеффу более древней, чем он сам. Так бывает с детьми из коммунальных квартир и в старых свитерах с чужого плеча.

– Чего ты хочешь? – просто спросил Хефф.

Девочка хитро посмотрела на него, прищурив глаз.

– Я хочу, чтобы моя сестра самостоятельно пришла на награждение, когда я буду получать премию за лучший вокал, – девочка бойко произнесла название, и Хефф грустно усмехнулся. Люди постоянно думали, что хитрее всех вокруг. И юные люди думали так куда чаще. И ошибались куда больнее.

– Ты любишь петь, – почти нежно сказал Хефф. – Тебя вырастила сестра, и на серьёзные занятия денег нет, хотя сестра и верит в твой талант. Но и это не самое главное. Нет. Она больна. Ты подслушала диагноз. Поэтому, ты выбрала не просто престижную премию, но профессиональную премию исключительно для взрослых, чтобы получить время для сестры. Ты не попросила годы жизни, потому что я мог превратить её в овощ, ты не попросила здоровье, потому что её мог сбить автобус, нет. И ты озаботилась тем, чтобы у тебя было образование, а значит, деньги или стипендия. Не просто жизнь для вас с сестрой, но жизнь лучше, чем есть у вас сейчас. Как умно, да?

Девочка покраснела. Люди были очаровательны. Очаровательно отвратительны, да.

– Ты забываешь, что я демон, – равнодушно продолжил Хефф. – Я щёлкну пальцами, и правила премии изменят. Номинация в поддержку молодых дарований, как тебе?

Девочка моментально побледнела, кровь так быстро отхлынула от её лица, что Хеффу показалось, что ребёнок вот-вот свалится в обморок.

– Я не буду этого делать. Я же не джин какой-нибудь. Всё исполню по высшему разряду, ты будешь учиться и петь, получишь крупную стипендию, а твоя сестра проживёт долгую и счастливую жизнь, – поторопился успокоить ребёнка Хефф. – Но потом ты попадёшь в Ад. Ты понимаешь?

Девочка кивнула. За стипендию Хеффа не похвалят, но он что-нибудь придумает. Что-то вроде соблазна богатством и праздностью.

– Ты точно всё понимаешь? – уточнил Хефф. Он очень плохо определял возраст людей.

– Моя сестра умирает! – взорвалась девочка, и в её глазах стояли слёзы. – И она точно попадёт в Ад! Она воровка! И на самом деле она злая! Она много кого ненавидит, и она делала плохие вещи! Но я люблю её. И она единственная, кто обо мне заботится. И большинство плохих вещей она сделала ради того, чтобы я была в безопасности и у меня была еда.

Хефф знал, что всё это правда. Он мог запросить выписку из отдела учёта грехов и узнать все подробности, но быть демоном – это не только красивые чёрные – серые – крылья, но и возможность кое-что чувствовать. Затылок снова заныл. Это боль была вовсе не мистической. Это был сам Хефф. Он хотел было поспорить, отговорить. Но он смотрел в глаза этой девочке и видел Элайзу. То же упрямство, та же безысходность. Его первая сделка всегда будет смотреть на него сотнями чужих глаз.

О, он пытался отговаривать. Рассказывал об ужасах Преисподней и пугал, что желание всё равно не сбудется. За эту маленькую ложь ему даже пришлось немножечко повисеть на дыбе в кабинете у герцога Агареса. Конечно больно, зато компания приятная. Но пару-тройку столетий после этого Хефф всё равно продолжал пытаться отговаривать. И хоть бы раз это сработало! Только зря висел.

– Хорошо, – бросил он. – Хорошо.

– По рукам? – тихо спросила девочка. Хефф кивнул и мягко пожал маленькую ладонь. В эту же секунду над их руками возникла пачка листов, скрепленных скобой, – договор о продажи души.

– До встречи, я тебя обязательно найду, – почти прошептал Хефф, забрал повисшие в воздухе бумаги, перешагнул линии круга призыва и вышел из комнаты. Через дверь. Это было совершенно не важно, девочка всё равно его вспомнит только после смерти. Так работала сделка, и Хефф ничего не мог с этим сделать.

Это не было актом милосердия. Не было и маскировкой. Только демонический расчёт: забота о столь долговременном вложении.

Если человек знал, что его душа продана и ад неизбежен, это влияло на все его дальнейшие решения. Кто-то ожесточался, кто-то слетал с катушек, кто-то пытался забыться. Но результат в плачевном большинстве случаев был один: безысходность портила людские души. В итоге в Ад попадал очередной ничем не примечательный грешник. А разве для этого завели такую сложную и даже опасную должность? Ради очередной грязненькой слабой душонки? Весь смысл сделки был в том, чтобы утащить в ад того, кто должен был отправиться в Рай. Работа Хеффа – обеспечить вечные пытки наивному альтруисту или отчаянному влюблённому, подпитывая преисподнюю и непомерное эго высших демонов гаснущим светом.

Никакой справедливости, никаких правил. Расплата не за злодеяния, а за попытку кого-то спасти.

Каждая сделка была коварством столь редкостным и отвратительным, что демоны начинали сомневаться, сочувствовать, а потом и вовсе светлеть крыльями. Кроме Хеффа, конечно.

Люди постоянно рассказывали друг другу, что душу продают демонам только ужасные колдуны и коварные ведьмы, но это было очередным человеческим заблуждением. Как телепатия, дельфины или американо. Демоны бы никогда не стали покупать то, что им и так принадлежит. В основном свои души продавали глупые девчонки, влюблённые идиоты и безутешные родители. Ужасные колдуны и коварные ведьмы обычно промышляли чужими, хотя и тут им вполне успешно составляли конкуренцию глупые девчонки, влюблённые идиоты и безутешные родители.

Хефф вышел сразу на улицу, решив проигнорировать лестницу. Воздуха было слишком много. Хефф ненавидел свою работу. Хефф ненавидел себя. Ненависть – отличное демоническое чувство.

Возвращаться в ад не хотелось. Дцать точно порадуется за Хеффа. И он не был уверен, что выдержит это.

Ноги принесли его к дверям кофейни или небольшого кафе. Удивительно человеческая привычка. Хефф сжал зубы. Девушка за стойкой весело поприветствовала его, развернуться и уйти стало как-то неудобно. А ведь Хефф даже не пил кофе. Он вообще не любил горячие напитки, в аду всегда было слишком жарко и сломанные кондиционеры, ещё немного тепла демону точно не требовалось. А холодный кофе всегда казался Хеффу чем-то неправильным – взять что-то изначально горячее и добавить лёд. Словно взять что-то изначально светлое и столкнуть в пекло. Словно падение. Словно покупка души.

– Апельсиновый сок. Много льда, – выдавил Хефф и улыбнулся, не показывая зубы.

Девушка протянула терминал для оплаты и отвернулась, чтобы нарезать апельсины. Хоть кто-то сегодня не пытался лезть Хеффу в душу. Именно тогда, когда он не прочь бы кому-нибудь её излить. Бариста поставила перед Хеффом сок. Хефф вместе с соком занял столик у окна. Сок оказался разбавленным. И честно говоря, сок не помогал. Сладко-кислый, холодный, ароматный, он просто обязан был делать жизнь лучше. Он никогда не помогал, но Хефф не переставал надеяться. Хефф выловил кусочек льда и разгрыз. Нужно просто переждать, и станет легче.

Хефф справится, Хефф справляется уже сотни лет. А ведь ходили слухи, что сам Баал – один из королей, на минуточку – однажды взялся заключать сделки, и не выдержал и десятка лет. Об этих слухах тоже ходили слухи: если тебя поймают за разговорами о том, что Баал недостаточно грозен и жесток, тебя ждут годы безостановочных пыток, а потом тебя сошлют в самый низ, в тёмные пещеры, где держат неугодных демонов, и никто никогда больше тебя не увидит. Разговорам о Баале и сделках это мало мешало. Если бы кто спросил Хеффа, тот бы поклялся на чём угодно, что лорд Баал – наижесточайших и наикошмарнейший демон, который покинул должность Мастера сделок исключительно потому, что не пристало демону такой силы и статуса растрачивать своё бесценное время на разные глупые мелочи.

Крылья у Баала были чёрными как смоль, и это о чём-то да говорило. Например, о том, что лучше повторять официальную версию и не лезть на рожон. Но среди прекрасных чёрных перьев было одно, совсем маленькое пёрышко, почти подпушек, у самой левой лопатки, почти закрытое сверху более крупными соседями, если не знать, куда смотреть, то и не разглядишь, – и это пёрышко было стального цвета.

А ещё у Баала была проклятая кукла. Когда-то была.

Как и во всех проклятых вещицах, в кукле была заточена несчастная душа. Редкие даже в мире людей, в аду такие вещи были бессмысленными, а потому исчезающе малочисленными. Зачем заключать душу в куклу, если можно бросить её в котёл с серой?

Кукла в бархатном чёрном платье с изящной причёской и золотыми украшениями стояла на каминной полке в Малой гостиной. Высшие демоны не скупились на роскошь, с удовольствием щеголяя друг перед другом убранством домов и затмевая земных королей в несдержанности. Среди витых канделябров, картин в драгоценных рамах, изящных расписных ваз и древних статуэток, кукла оставалась почти незаметной, спрятанная на самом виду. Она вызвала бы множество вопросов, но грязный секрет не хранят на каминной полке зала, где проходят регулярные приёмы адской знати.

Покидая должность Мастера сделок, Баал совершил единственную ошибку в своей долгой жизни. Вторую, если считать Падение. И снова единственную, если учитывать лишь те ошибки, о которых Баал жалел. Ослеплённый обидой, великий король Баал во всеуслышание пообещал, что любому, кто продержится сотню лет, скупая человеческие души, он будет должен услугу. Обещание лорда демонов – не пустое слово, сам ад становится гарантом такого договора.