Loe raamatut: «Восемнадцать. Танец теней»

© Дара Ауэр-Ким, 2024

ISBN 978-5-0064-5613-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

океан

 
пожалуйста, друг мой, постой!
вглядись,
вглядись в бескрайность синих вод.
и как поймёшь, о чём они поют – назад вернись,
а ведь не то тебя волною унесёт.
 
 
а ведь не то тебя волною унесёт
безбрежный океан.
и глубина его в твоей душе зажжёт
сей пламенный пожар.
 
 
сей пламенный пожар – голодный сын
чернейших волн,
и беспощаден он, жесток – беги!
девятый грянет вал;
закрой глаза – тебе нельзя, нельзя!
увидеть, кем вошедший в эти воды
стал.
 
 
ведь ужасом в кратчайший миг
окрасится лицо.
когда увидишь ты, каков он, лик
утопших в собственном обмане —
мертвецов.
 
 
утопших в этих водах так давно,
что больше не услышит мир их голосов.
утопших и ушедших глубоко на дно,
туда, где никогда никто не видит
боле страшных снов.
 

 
туда, где никогда никто не видит
боле страшных снов,
и не знакома лицам мраморным
тоска;
и чужда им любовь.
 
 
подумай ты, друг мой – прошу тебя сердечно я,
захочешь ль ты
туда войти по пояс,
а по грудь?
по шею?
захочешь ль ты попасть туда,
где вместе с телом —
и душа немеет?
 
 
захочешь ты принять всё то,
что скрыла глубина?
и не боишься ли
в ней потерять себя?
 
 
скорей решение прими, скорей,
о скалы стонет, разбивается волна.
и если не жалеешь ты ушедших прежде дней,
тогда – позволь принять тебя.
 
 
пожалуйста, друг мой – постой!
вглядевшись – обернись!
 
 
развей предрассветный туман.
а ведь не то тебя
в ночи
волною унесёт
безбрежный океан.
 

коронация

 
коронованный, коронованный —
до чего же ты горд собой!
хмельной знатью вкруг
облюбованный.
да не мной.
 
 
«я здесь власть!» – голос подаёшь,
чтобы головы поданных
пали ниц;
«я – свобода, и я – есть страсть!»
ясные, жаркие очи ловя восхищённых
красою твоей девиц.
 
 
балу нет конца: трепет, смех; пьяный поток грёз.
до утра в коем слышится
нежное
пение птиц.
 
 
но тревожен взгляд:
мой король, намекни – так кого ты ждёшь?
рыщешь, словно пёс:
 
 
смерть свою, неизбежную,
средь знакомых доселе лиц?
 

учитель

 
нашли в воскресенье, в парадной:
утро всё пролежала, милая,
солнца свет зачерпнув.
 
 
кем была? да девицей простой,
в общем-то —
незаурядной.
что всю жизнь прожила,
никого не любя, не мечтая и не рискнув.
 
 
кто такая? ну, того я и сам не знаю.
говорили, что музыки школьный учитель.
но взглянув, да попристальней —
понимаю.
предо мной мёртвый ангел;
 
 
мёртвый ангел-хранитель.
 
 
красоте её всякий завистлив станет:
круглолица, как кукла, румяна,
с необычайно тонкой шеей;
кожа цвета фарфора с глазурью,
и запах: все мужчины млеют.
 
 
формы пышные, зрелые;
правильны и приметны —
заманить бы такую в постели.
и глаза – ах, глаза – чёрные агаты!
губы шлейфа кофейной пастели.
 

 
пальцы хрупкие, будто спички —
но изящества свет! одним словом,
не человек – скульптура;
голос не услыхать – но, поверьте, он
как у птички;
вся проглядывается натура.
 
 
нашли в воскресенье, в парадной.
и причину к обедне сообщили: удушье.
обводя мелом тело, между делом, произнесу:
«до чего нескладно!»
 
 
кто же – тот, кто решил
что нам всем без учителя лучше?
 

кофе и вишня

 
горький кофе, кислая вишня —
кровавая баня в пять утра.
ты не ослышался, милый —
здесь ты лишний;
в этой комнате только демоны, ангелы вышли;
и я.
 
 
зачем ты явился, зачем потревожил?
говори.
и вот только давай без сложностей —
о любви.
 
 
ты нашёл во мне бога? я – твой идеал?
до чего же беспечен и глуп ты, мой друг.
где ж это видано, чтоб дьявол – идеалом стал?
поищи себе лучше, сподручней круг.
 
 
уходи, уходи! – хомутай девиц,
только ты меня больше не тревожь,
я сегодня не спал, и, признаться,
при виде сердитых лиц
мне ужасно хотелось схватиться за нож…
 
 
горький кофе, кислая вишня —
кровавая баня в пять утра.
ты не ослышался, милый —
здесь ты лишний;
кто остался? демоны тоже вышли;
ты остался да я.
 
 
семь утра – с кротким опозданием
солнце взойдёт, небеса храня.
что же ты, милый, здесь делаешь?
иссиня, без дыхания;
 
 
«я ведь предупреждал тебя?»