Loe raamatut: «Гарем шоколадного зайки. Дело гангстера боится»

Font:

Гарем шоколадного зайки

Глава 1

Если лучший друг оказался вдруг не друг, а фрукт, наверное, надо в первую очередь винить в этом самого себя. Вовремя не разглядел, вовремя не пресек, вовремя не оградил самого себя от возможных неприятностей. Дима брел по городу, то и дело пиная случайно попавшуюся ему под ноги пустую банку из-под лимонада, и думал как раз о том, какой же он был дурак. И каким негодяем оказался его друг Генка. Бывший друг, как теперь уже смело можно было утверждать.

Молодости свойственно впадать в крайности. Если люблю, то навечно. Если ненавижу, то смертельно. Все те чувства, которые в зрелом возрасте притупляются, притеняются или хотя бы становятся более объективными, юность высвечивает, словно стоваттная лампочка.

Измена в юности воспринимается как катастрофа, упавшая на голову невесть откуда. Это уже потом, прожив полвека и более, человек начинает относиться к поступкам других более философски. И измена становится явлением довольно частым.

– Как она только могла? Ну как? – в гневе воскликнул Дима, шибанув ни в чем не виноватую банку, которая угодила в стену дома и даже смялась от полученного удара.

Для своих девятнадцати с небольшим лет Дима был физически очень крепким и развитым юношей. Если черты лица еще хранили слабый отблеск минувшего детства и отрочества, то фигура была уже, бесспорно, взрослой. Рост, ширина плеч, узкие бедра – все говорило о том, что этому юноше в скором будущем суждено превратиться в статного и очень красивого мужчину.

Но сам он об этом совсем не думал. Дима был в отчаянии от поступка, который совершили двое его друзей. Верней, один бывший друг и одна бывшая девушка. Наташа, Наташенька, Натулька, как ласково называл свою возлюбленную Дима, думая о ней про себя.

Конечно, не теперь. Теперь он мог в ее адрес только ругаться.

– Наташка-то моя оказалась просто дрянь! – горько шептал он и тут же прибавлял: – Нет, она не виновата, это все Генка. Это он ее заставил! Сама бы она никогда не стала с ним целоваться.

И все же Дима понимал: насильно Наташку никто не целовал. Она сама обвила руками и даже ногами тщедушное тельце Генки, у которого только и было из достоинств, что непомерное количество прыщей на смазливой физиономии и такая же непомерная болтливость. И вот за эти его шуточки-прибауточки, бесконечное количество хохм и анекдотов девушки и вешались на Генку, словно бананы на пальму.

Случилось все на вечеринке по случаю дня рождения их общего друга – Пашки Серебрякова. В тесную двушку набилось огромное количество народу. Приглашенных было всего пятеро, но каждый привел с собой подружку или даже подружку и друга, к примеру, так поступил и сам Дима. Он привел с собой на праздник Наташку и Генку, хотя при виде последнего Пашку и скривило.

Он оттащил Диму в туалет, который был единственным помещением, где можно было поговорить без лишних ушей. И, приперев там приятеля к стенке, Пашка прохрипел ему прямо в лицо:

– Зачем этого петуха ощипанного притащил? Знаешь ведь, что я его ненавижу!

– Брось! – слабо сопротивлялся Дима имениннику. – Генка – он прикольный.

– Вот сделает твой прикольный тебе пакость, вспомнишь мои слова.

И злой Пашка вышел из туалета, оставив Диму в некоторой растерянности. Какую же пакость может подкинуть лучший друг? Это же друг! Он на предательство или обман не способен.

Но как показали ближайшие три часа, оказалось, что очень даже способен. И теперь Дима понимал, что именно от друга-то и можно ожидать предательства. Ведь постороннему человеку ты и так не слишком-то доверяешь. С чего бы ему быть к тебе добрым? Совершенно не с чего. Так что и доверять ему просто глупо. А доверяешь именно другу, ну, значит, только друг и может тебя обмануть.

Весь вечер Генка крутился возле хорошенькой блондинки Анечки. Он пел ей серенады и сыпал своими лучшими шутками. Но на Анечку чары Генки не действовали. Дима терялся в догадках почему, не понимая, что у умницы и красавицы Анечки были свои жизненные приоритеты, в которые голодранец Генка никак не вписывался. Анечка мечтала об удачном замужестве, чтобы обязательно жених был с отдельной квартирой, богатыми родителями и зарплатой, которой хватило бы не только на паршивенький тур в Египет, но и на пять звезд в какой-нибудь европейской стране.

Так что Анечка посидела, похихикала над шутками Генки, оценила обстановку да и пересела к Денису, который хоть и не отличался ни красотой, ни остроумием, ни даже просто умом, но зато крутил на пальцах ключи от подаренного папой «БМВ». Да и возраст у Дениса был постарше. Ему уже исполнилось двадцать, он учился в экономическом и подрабатывал в фирме своего папы, где отец платил ему зарплату, которая никогда не снилась обычному стажеру, работающему на полставки и появляющемуся в фирме от силы на пару часов.

В общем, у Анечки в этот вечер все сложилось замечательно, чего нельзя было сказать про Диму. Он слишком поздно заметил, что оставленный в одиночестве Генка переключился на его Наташку. А та и не думала противиться. Ей внимание Генки очень даже льстило. Она с удовольствием хохотала над его шутками. И наверное, в этот момент Диме надо было бы вмешаться, но он не захотел мешать своим лучшим друзьям, которые прекрасно развлекались в обществе друг друга.

Сам Дима был занят, помогая Пашке справиться с непослушным куском мяса, который оставила для гостей мама именинника. К сожалению, подруги, на которую можно было бы свалить присмотр за непослушным куском, у Пашки в настоящий момент не было, а сам он слишком увлекся закусками и тостами, которые поднимались в его адрес. Так что мясо чересчур долго простояло в духовке и теперь сравнилось прочностью с подошвой кроссовки. Разрезать кусок не получилось, его надо было пилить, чем ребята и занимались, обливаясь потом в жаркой кухоньке.

Наконец кусок был побежден. Но, вернувшись с блюдом в комнату, Дима обнаружил, что Наташка уже перебралась на колени к Генке. Правда, при виде Димы она тут же слезла. Но все равно, это был первый звоночек. И теперь Дима горько ругал самого себя, что не прислушался к нему.

– Надо было сразу же Генку прочь гнать! Надо было оставаться рядом с Наташкой! А я, дурак, поперся снова помогать Пашке на кухне. Надо было хотя бы Наташку с собой прихватить.

Но тут же в душе у Димы шевельнулось непонятное чувство. Нет, не пошла бы Наташка с ним на кухню. Не променяла бы она радость болтовни с друзьями на томление в духоте. Окна в квартире у Пашки выходили на южную сторону, и прикрыты они были лишь легкими занавесками. Так что солнце могло жарить сколько ему заблагорассудится, что оно и делало.

Трубы парового отопления тут также были старыми, еще не снабженными вентилями выключения. Так что желали того жильцы или нет, но и в майские деньки они должны были жариться в своих квартирах на полную катушку, обливаясь потом и проклиная коммунальщиков, которые упорно выдерживали положенные сроки, не желая считаться с тем, что на улице уже лето.

Плюс включенная духовка, плюс теснота, и в итоге на кухне был просто ад кромешный.

– Может, Наташка и не так уж не права была. Я сам виноват. Она заскучала без меня, и вот… Надо было мне с ней остаться. А так я ее на Генку бросил, этот гад и воспользовался шансом.

И Дима снова зло пнул попавшийся ему под ноги мусор. На сей раз это была коробка из-под сигарет, которая отлетела совсем недалеко – угодила в колесо проезжающей мимо машины и упала на мостовую. Дима рассеянно проследил глазами за траекторией полета пустой пачки, но не обратил внимания, в чью именно машину она угодила. Подумаешь, велика важность, пустая пачка. Это же не камень, вреда чужой машине она точно не принесет. Да и плевать ему на автомобили! Что ему какие-то там авто, когда у него самого такое горе!

Но если бы юноша поднял глаза, то он бы увидел, что из темно-красной машины за ним внимательно наблюдают двое. Пожилой мужчина на пассажирском сиденье и сидящая за рулем молодая и красивая женщина, дорого, хотя вроде бы и просто одетая. Но ее линялая трикотажная маечка и драная полотняная курточка приобрели такой вид отнюдь не вследствие долгой носки – так задумал модный дизайнер.

Машина тоже была весьма недешевой. Новая модель «Мерседеса», поступившая в продажу только несколько месяцев назад. Кожаный салон, обивка из натурального дерева, круиз-контроль, климат-контроль и прочие аксессуары делали ее особенной даже в своем собственном классе.

Несмотря на то что стоял еще только май месяц, на улице было жарко. Разумно было бы воспользоваться кондиционером и закрыть окна. Но тем не менее окно со стороны женщины было открыто. И открыла она его явно неспроста, а исключительно для того, чтобы получше разглядеть приглянувшегося ей юношу.

Женщина кивнула на Диму своему спутнику, словно спрашивая его совета в своем выборе. Мужчина сдержанно оглядел парня с ног до головы, особенно задержавшись взглядом на его лице. И затем он поднял вверх большой палец правой руки и одобрительно кивнул женщине. Водительское стекло плавно поднялось, и машина проехала дальше. Двумя сидящими в салоне людьми не было произнесено ни единого слова, они и так прекрасно понимали друг друга.

Между тем не видящий ничего вокруг себя Дима добрел до перекрестка, так и не решив, кого он должен винить в том, что случилось сегодня. Генку? Наташку? Или все же самого себя? Допустим, это не он целовался с другим мужчиной, но ведь как-то же он должен был подтолкнуть к этому шагу Наташку? Не могла ведь она быть такой легкомысленной, чтобы целоваться со всеми подряд?

Так и не придумав, что ему делать дальше, Дима ступил ногой на проезжую часть. Но внезапно услышал у себя над ухом громкий сигнал и испуганно отпрыгнул назад на тротуар. Реакция у Димы была хорошая, так что он не пострадал. Дима взглянул по сторонам и увидел темно-красную машину. Ту самую, в которую он попал пустой коробкой, хотя сам он об этом даже не подозревал.

Сейчас в машине сидела только одна женщина. От своего спутника она избавилась еще на другой стороне улицы. И сейчас она смотрела прямо на Диму, не сводя с него своих светло-голубых глаз, в которых застыло весьма странное выражение. Но это было точно не смущение.

– Ты что? – задорно осведомилась она у Димы. – Ослеп?

– Нет… Я просто задумался.

– Красный свет – прохода нет!

Последняя фраза была произнесена отнюдь не сердито. Похоже, незнакомка обладала легким и уживчивым нравом. Она уже улыбалась Диме, а зубки у нее были прелестные. И алые губки тоже хороши. Это должен был признать даже Дима, поглощенный мыслями о неверной Наташке.

– И чего застыл? Долго ты будешь так стоять? – осведомилась у него женщина.

– А что?

– А то, что ты в таком состоянии, котеночек, если не под мою машину, то под чью-нибудь другую обязательно угодишь. Экзамен не сдал, что ли?

– Нет, с экзаменами у меня порядок, – машинально ответил Дима и тут же не удержался и похвастался: – Я даже сегодня один экстерном сдал.

И с этими словами Дима испуганно схватился за бок, где висела его сумка с зачеткой, в которой стояла отметка о сданном драгоценном экзамене. Дима учился на механико-машиностроительном, куда поступил в прошлом году. Первый год обучения всегда самый сложный. Преподаватели кажутся сущими демонами, настроенными исключить всякого, кто посмеет пренебречь их предметом. Дима старался изо всех сил, ему очень была нужна повышенная стипендия. Мама растила его одна. И за восемнадцать с лишним лет сумела вбить в голову своего отпрыска, что без высшего образования он просто погибнет. А без его доходов им вообще крышка.

– Потому что в нашей стране надо либо иметь голову на плечах, либо огромный, как раньше говорили, блат – деда-генерала, богатенького папочку-бизнесмена или другую влиятельную родню. Ни первого, ни второго, ни третьего у нас с тобой нету. Рассчитывать ты можешь только на самого себя, свое усердие и хорошие знания. Знающие специалисты нужны всем, даже тем же генералам или бизнесменам. Получишь красный диплом, считай, что получил лишний козырь в игре.

Дима привык во всем слушаться маму. Как-то так всегда выходило, что мамины советы оказывались самыми верными. Если же Дима поступал по-своему, то получалось плохо. А если делал так, как говорила мама, то все выходило хорошо. Пусть сначала Диме и казалось, что получится не ахти.

Так что если в подростковом возрасте Дима еще пытался экспериментировать, то слушаясь, то не слушаясь свою маму, то, повзрослев и поступив в технический университет, с глупостями завязал. И в важных жизненных вопросах поступал так, как советовала ему родительница. Именно она посоветовала сдать часть предметов экстерном.

– Тогда на подготовку к остальным у тебя будет больше времени. Экзаменов и зачетов много, они сложные. Сдай сперва те из них, какие сможешь. На остальные пойдешь с общим потоком.

Дима послушался и был приятно удивлен тем, что совет мамы снова сработал. Преподаватели отнеслись к рвению юноши с одобрением. Вопросы задавали легкие и засыпать Диму отнюдь не торопились. Все, кроме одного деспота и злыдня – преподавателя начертательной геометрии.

Вот тот буквально завалил юношу дополнительными вопросами, о многих из которых Дима имел лишь самые общие сведения, да и то почерпнутые не из конспектов, а из дополнительной литературы, которую не поленился прочесть перед экзаменом.

Так что полученная от Константина Поликарповича четверка показалась Диме чуть ли не десяткой. Утешился он тем, что выше оценки никто и никогда у этого демона начерталки не получал. Хвосты на пересдачу к нему тянулись вдоль университетских стен. Некоторые приходили по пятому или даже пятнадцатому разу. Сдать с первого раза, да еще сразу же на четверку, – это было своего рода достижением.

Но ни за что на свете Дима не хотел бы повторить подобный трюк. Так что зачетку с драгоценной четверкой следовало оберегать пуще глаз своих. У Константина Поликарповича имелась скверная привычка – забывать заполнять электронный журнал, а если кто из студентов терял зачетку и приходил для получения дубликата оценки, спрашивать все заново.

– На тот случай, голубчик, чтобы проверить, а вдруг ты уже все забыл!

Сразу же после успешной сдачи экзамена Дима пошел на день рождения к Пашке. А потом ушел оттуда в полном расстройстве чувств, но все же не забыв прихватить сумку. Вот и сейчас, нащупав ее на боку, Дима повеселел. И глянул на незнакомку за рулем «Мерседеса» уже куда приветливей.

– Так что? – поинтересовалась она, поймав его взгляд. – Ты ничем не занят?

– Я?.. Вроде бы нет.

– Тогда прокатимся?

Трудно сказать, как бы поступил Дима в другой день. Возможно, предложение показалось бы ему несколько странным. Возможно, он бы даже счел за лучшее отказаться от сомнительного предложения. Но сегодня он был настолько на взводе из-за случившейся измены Наташки, что решительно кивнул:

– Прокатимся! С удовольствием.

– Садись! – просияла улыбкой незнакомка.

И когда Дима плюхнулся на прохладное и мягкое кожаное сиденье, буквально утонув в нем, она протянула ему узкую ладонь с удивительно нежной кожей и представилась:

– Маргарита.

Дима тоже представился. Теперь его новая знакомая казалась ему почти ровесницей. Разница в возрасте у них, как виделось Диме, составляла лет пять, максимум семь. Совсем не существенно, если учесть, что с Наташкой они были одного года, учились на одном факультете и даже в одной группе, а вот что из этого всего вышло.

Вспомнив про обманщицу, Дима снова помрачнел. Его новая знакомая это заметила и сказала:

– Что-то ты невеселый совсем. Случилось чего?

– Случилось.

– Заболел кто-то? Умер?

– Хуже. Мне девушка изменила!

Дима выпалил это признание, ожидая, что Маргарита сейчас ахнет или как-то иначе продемонстрирует свой шок. Но вместо этого молодая женщина залилась звонким, хоть и совсем не обидным смехом.

– Девушка изменила? Тебе?

– Да.

– И кто она такая? Дочка твоего ректора? Внучка директора фирмы, куда ты хочешь устроиться на работу?

– Нет, она… она просто Наташка.

– Просто Наташка? И из-за этой «просто Наташки» ты был такой мрачный? Шел, словно в воду опущенный?

– Ну… да. А что? Разве не надо было?

Маргарита задорно фыркнула:

– Нет, конечно! Да пусть она себе локти кусает, что такого парня упустила! А ты себе еще десяток найдешь!

– Но мне…

Дима собирался сказать, что ему не нужен никто, кроме его Наташки, но неожиданно почувствовал, что это не так. Вот и Маргарита смотрит на него с потаенным вызовом в глазах. И дыхание у нее сделалось вдруг прерывистым и частым. И на шее у нее тонко бьется жилка, словно призывая его прильнуть к ней губами.

И Дима, сам не веря в то, что говорит это, произнес:

– Нет, я не хочу десяток! Я хочу только тебя!

К его удивлению, Маргарита ничуть не обиделась, не надулась, как это обязательно сделала бы Наташка, которая любила помучить Диму своими отказами. Вместо этого Маргарита весело улыбнулась, схватилась за руль и воскликнула:

– Ну так чего ждать! Едем!

Дима кивнул, не сводя зачарованного взгляда с этой молодой женщины. Она нравилась ему безумно. Куда там Наташке с ее вечно кисленькой улыбочкой и скверным нравом! Да и фигура у изменщицы была не так чтобы очень. И волосы она безбожно испортила дешевыми шампунями и завивкой, которую делала сама при помощи раскаленных щипцов и лака для волос. А вот волосы Маргариты лежали у нее на плечах красивым шелковым облаком, к богатому золоту которого так и тянуло прикоснуться.

Молодой человек любовался своей спутницей, даже не подозревая, как много мужчин до него точно так же любовались ею. И как горько они потом раскаивались в своем легковерии. Но Дима не думал ни о чем дурном. И лишь спустя полчаса, когда они уже выехали за КАД, догадался поинтересоваться:

– А куда мы едем?

– Куда?

Маргарита кинула на юношу очень странный взгляд – оценивающий и отстраненный, от которого Диме на мгновение стало не по себе. Но тут же молодая женщина вновь просияла улыбкой, отчего у Димы отлегло от сердца.

– Ко мне на дачу.

– А… а далеко это?

– Нет, еще пара минут езды, и мы на месте. Ты что, куда-нибудь торопишься?

Торопится? Вообще-то время было еще не позднее. Часов восемь вечера. Но обычно Дима появлялся дома не позднее одиннадцати. А учитывая, что они ехали за город, могли возникнуть проблемы с возвращением назад.

– Просто я должен предупредить маму, если задержусь.

– Маму?

Взгляд у Маргариты снова сделался каким-то странным. Но, пожалуй, теперь в нем была жалость и грусть. И от этого Диме снова стало не по себе. Но Маргарита не выпустила ситуацию из-под контроля.

– Ты не задержишься! – встряхнувшись, сказала она и нажала ногой на газ.

Они и так неслись по Мурманке со скоростью сто пятьдесят, а теперь скорость выросла до ста восьмидесяти. И Дима судорожно ухватился за ручку в двери, лишь стараясь делать вид, что ему ничуточки не страшно. На самом деле сердце готово было выскочить у него из груди.

А вот его новой знакомой, Маргарите, было хоть бы хны. На особо крутых виражах, подрезая соседние автомобили, она лишь ругалась, а потом снова хохотала.

– Да не дрейфь ты! – крикнула она Диме, когда тот не сдержался и все-таки охнул.

«Мерседес» как раз вынырнул из-под колес огромной фуры, водитель которой высунулся из кабины и грозил им кулаком. Видимо, он еще и ругался, но сидящая в салоне «Мерседеса» парочка не слышала ничего, кроме гремящей музыки.

Это был какой-то симфонический концерт, Бах или Бетховен. Дима был не силен в музыке, но все же не мог не признать, что эти звучные аккорды куда сильней берут его за душу, чем тра-ля-ля и тра-та-та современной эстрады. Маргарита очень сильно отличалась от всех тех девушек, которых доводилось знать Диме.

А вот Наташка, снова невольно подумалось Диме, была бы недовольна, поставь он классическую музыку. Ей как раз нравились современные исполнители, в которых Дима путался, потому что все они казались ему на одно лицо и пели одним и тем же голосом.

По этому поводу юноше невольно вспомнилось, как его собственная бабушка, приезжая к дочери и внуку раз в год из своей деревни под названием Звезда Ильича, уверяла, что эстрадные певички только ногами дрыгают на сцене, кривляются и оголяются, а поет за них уже давно один-единственный компьютер, которым они все пользуются по очереди.

Возможно, малограмотная бабушка, которую Димина мама никогда всерьез не воспринимала, была не так уж далека от истины.

– Чего задумался? – продолжала веселиться Маргарита, придя от скорости в какое-то странное состояние, напоминающее опьянение.

Она смеялась без остановки, глаза у нее ярко блестели. И теперь она казалась Диме самой привлекательной женщиной из всех, что у него были. Конечно, список любовных побед Димы был очень скромен. Всего две девочки, с которыми он дружил в школе, одна вожатая в лагере, которая обучила его нехитрым премудростям секса, и вот еще Наташка, которая любила больше получать, чем отдавать. И почему-то Диме казалось, что Марго совсем не такая. Но какая, он пока что затруднялся ответить.

И все же, несмотря на разброд в чувствах, от мысли, что сейчас они едут на дачу к взрослой опытной женщине, которая явно положила на него глаз, у Димы буквально перехватывало дыхание. Он не верил в свою удачу. Ну что такая красавица на такой шикарной тачке могла найти в нем – нищем студенте?

Как уже говорилось, Дима сам не осознавал, насколько привлекателен был внешне. И сейчас его успокаивала мысль, что, раз Маргарита выбрала именно его, значит, она знала, что делала.

Однако вскоре настроение его новой приятельницы вновь изменилось. От лихорадочного, почти безумного веселья она перешла к состоянию мрачной задумчивости. Девушка кусала губы и заметно психовала. И если бы Дима не был столь наивен, он бы наверняка подумал, что Марго – наркоманка, и не ошибся бы.

– Ну вот мы и приехали.

Лицо у Маргариты было совсем не радостное. Но Диме сейчас было не до выражения лица его новой знакомой.

– Ох, ни фига себе! – не сдержавшись, воскликнул он.

То, что в его представлении было дачей – скромной деревянной избушкой на шести сотках, оказалось огромным каменным домом, раскинувшимся на участке в добрых полгектара. Да не просто домом, дворцом с ажурными лесенками, балкончиками и красивой многоскатной крышей.

– И это твой дом?

– Мой? Ну… Ну да, мой… дом.

Марго щелкнула пультом, и половинки тяжелых железных ворот вновь сошлись за машиной в одно целое, отрезав юркий «Мерседес» и юношу с женщиной от всего остального мира. Но Диме было не до ворот. Он глазел по сторонам и то и дело восклицал:

– Обалдеть! Это в самом деле твоя дача?

– Дача, – равнодушно подтвердила Марго. – Папа построил.

– Но это же целый дом! Даже не дом, а домище!

– Не знаю, по мне, так он слишком велик и неуютен, – поежилась Маргарита. – Дом принадлежал моему отцу, а когда он умер, перешел ко мне.

– Твой отец умер?

– Умер, и мама тоже, – как-то совсем уж безразлично кивнула Марго, чем удивила Диму, который против воли уже ощутил царапанье жалости у себя в сердце.

Но девушке явно не хотелось говорить о своих родителях со случайным знакомым. Она быстро открыла дверь и пригласила Диму внутрь:

– Заходи, располагайся.

– А… а это удобно?

– Что же тут неудобного?

– Но ведь это дом твоего отца. Вряд ли он…

– Что? – внезапно расхохоталась Марго, но в то же время у нее в глазах мелькнуло что-то человеческое, искреннее и не наигранное. – Ты переживаешь за моего папу?

– Ну ведь я тебе совсем посторонний. А ты сказала…

Дима замялся, не зная, как лучше напомнить Марго о том, что она ни много ни мало обещала ему быстрый секс.

– Да, я тебя поняла. Ты спрашиваешь: планировал ли мой отец, что я буду приводить сюда своих любовников? Нет, на это он точно не рассчитывал. Напротив, полагал, что я буду хорошей девочкой. Да только такие вот дела, хорошей я никогда не была. Не в моем это вкусе – быть хорошей. Конечно, моих родителей это страшно огорчало. Они мечтали об идеальной дочке. Папа – потому что сам идеальным никогда не был. А мама… мама была настоящей леди. И они всегда пророчили, что если я не изменю своего поведения, то добром не кончу.

– Но ты ведь живешь хорошо.

Но Марго, не слушая Диму, вернувшись мыслями в свое прошлое, рассказывала:

– Папа строил этот дом не один год. Сначала получил участок, это было еще в восьмидесятых годах. Потом во время перестройки приватизировал землю, начал стройку. Сначала это был простой кирпичный коттедж с железными решетками на окнах, тогда все так строили. Потом времена изменились, папа выстроил этот дом.

– Просто дворец!

– Папа очень много сделал для меня. А когда понял, что стал мне не нужен, покинул и дом, и меня.

Тоски в словах Марго не прозвучало, лишь непонятная досада и, пожалуй, боль. Но Дима понял главное – со своими родителями Маргарита не могла найти общего языка. Но в то же время, потеряв их, вряд ли была полностью счастлива.

Сама же хозяйка, едва войдя в дом, сразу же кинулась на диван, который стоял в просторном холле, и жалобно простонала:

– О, милый, как же я устала! Котеночек, сделай мне коктейль!

Дима совсем не возражал побыть немного барменом. Ради прекрасных глаз Марго он бы мог стать поваром, уборщиком, киллером. Кем угодно. Дима, как оказалось, был влюбчив. И яркая личность его новой знакомой целиком поглотила его. Ссора с Наташкой, еще час назад казавшаяся настоящей катастрофой, превратилась в ничтожное происшествие, про которое и вспоминать-то не стоило. Да и сам образ Наташи заметно поблек в присутствии блистательной Марго.

– А где тут бар? – осведомился Дима, решив во что бы то ни стало показаться перед своей новой знакомой в лучшем виде.

– Бар? Ну… он там. – И Маргарита неопределенно взмахнула рукой. – Найдешь, одним словом.

Дима с удивлением взглянул на Марго. Увиденное его не обрадовало. Глаза у Марго были прикрыты. Молодая женщина явно очень устала. Она буквально засыпала. Чтобы не тревожить лишний раз свою подругу, Дима решил поискать бар самостоятельно.

Он прошел в глубину дома, то и дело поражаясь той роскоши и богатству, с которыми он был обставлен. Всюду зеркала, хрусталь, мрамор и стекло. Все блестит, словно отполированное. И, наверное, не сама Марго полирует всю эту красоту. Значит, у нее есть прислуга, хотя сейчас ее и не слышно, и не видно.

– Но где же тут у них бар?

С этими словами Дима вошел в еще одну комнату и замер в немом изумлении. Прямо перед ним предстал сверкающий в своем великолепии бар с многочисленными бутылками, расположенными за стеклянными дверцами. Полки шли от пола до потолка и были буквально заставлены всевозможными напитками, соками, водами, тониками и еще невесть чем, чему Дима и определения-то подобрать не мог, потому что видел такие бутылки впервые в жизни и совершенно не представлял, что в них может быть налито.

Сиропы? Бальзамы? Настойки на экзотических травах? Дима терялся от всего этого изобилия, и в конце концов юноша решил просто достать и смешать водку и апельсиновый сок, добавив капельку какого-нибудь бальзама из темной бутылочки.

– Ну и лед, разумеется. А кстати, где же тут лед?

Лед был обязательным ингредиентом любого коктейля. Дима это твердо усвоил за несколько визитов в ночные клубы города, и теперь он оглядывался по сторонам в поисках приспособления, из которого он мог бы выдавить пару кубиков для своей любимой.

Он уже понял, что далеко не все предметы в этом доме выглядят именно тем, чем и являются. К примеру, он бы никогда не подумал, что за стеклянными дверцами бара скрывается холодильная установка, которая поддерживает одну и ту же температуру напитков. Все тут было сделано на заказ, все стоило очень дорого, и ничто не появлялось в широкой розничной торговле. А потому не было понятно с первого взгляда, как, к примеру, предметы в Пашкиной или Наташкиной квартире.

Люди, которые жили в этом доме, и сами были уникальны. И вещи, их окружающие, тоже. Обращаться за разъяснениями к Марго показалось Диме унизительным. Что же он, студент первого курса одного из самых престижных технических вузов города, и не найдет морозилку?

Может быть, стоит заглянуть под стойку возле бара? Вдруг морозильная камера для изготовления льда спрятана именно там? Стоит взглянуть, это ведь неопасно.

Во всяком случае, Дима так думал ровно до того момента, пока не начал подниматься из-за бара. И тут он внезапно увидел, что в окне появилась затянутая в черное голова, а следом за ней и все туловище. И не одно, а два, три или даже больше…

А затем, словно в каком-нибудь американском боевике, из всех окон в комнате фонтаном брызнуло битое стекло, и в образовавшиеся проемы полезли люди в черном камуфляже и с автоматами в руках.