Loe raamatut: «Волшебная почта. Книга 4. Птеродактиль над городом»

Font:

Часть 4. Птеродактиль над городом

Глава 1. 19 сентября, вторник

Первый раз в жизни Кит прогулял школу. Почти случайно! Первый раз в жизни видел настоящих грабителей и теперь совершенно не знал, что ему делать. Вот совсем не знал!

Чтобы добраться до школы в Жуковском, Киту надо было проехать две станции на электричке, от Есенинской до Отдыха. Потом пройти через небольшой лесок. Кит всегда быстро пробегал его, теряясь среди сумрачных, сонных людей, спешащих на работу или в школу. Но сегодня всё пошло не так.

Ещё в электричке Кит заметил, что в Кратово в соседний вагон сел Семихвостов. Он был в чёрном пальто и белом шарфе. Сначала Кит хотел подойти поздороваться, но Алексей Петрович с кем-то говорил по телефону, да и людей между ними было много, не протолкнуться. Пока Кит думал, как поступить, электричка подъехала к Отдыху. Надо было выходить. Но каково же было удивление Кита, когда он увидел, что Алексей Петрович тоже сошёл на этой станции. «Странно, он же работает в Москве, – Кит это знал точно, – где-то на проспекте Мира. Он сам говорил». Говорил, правда, размахивая мечом в довольно неприятной ситуации, но Кит всё равно запомнил.

Кит прошёл турникеты, потом спустился в подземный переход, где на лестнице суетливые старушки расставляли в вёдрах букеты пёстрых осенних цветов и раскладывали на коробках рыжие тыквы и красные яблоки. Чёрное пальто мелькало впереди. Семихвостов тоже шёл в город по привычной для Кита тропинке, по которой шагала основная масса народа. Кит подумал было, а вдруг Алексей Петрович идёт в больницу. Ну он же врач, мало ли, вызвали на консультацию или он просто решил устроиться на работу поближе к дому. Но на дорожку, идущую к больнице, Семихвостов не свернул, пошёл дальше, под соснами, на которых галдели весёлые растрёпанные вороны, мимо детского садика, мимо школы.

Здесь бежали мелкие первоклашки с огромными рюкзаками. Лениво шагали старшеклассники, что-то печатая в телефонах. Идущие навстречу прохожие торопились на электричку. На электросамокатах проносились люди с застывшим взглядом, суровые и важные, как древнегреческие статуи. Звонок должен был прозвенеть через несколько минут. Кит помнил, что сегодня первым уроком будет алгебра. Алгебру у них вела Инесса Вениаминовна, женщина строгая и ироничная, и лучше было не опаздывать, тем более что он уже успел получить трояк за проверочную работу. Но Семихвостов прошёл дальше, а Киту вдруг стало ужасно интересно выяснить, куда он идёт.

Кит миновал школу, прячась за спинами прохожих.

– Кит, ты куда? Решил прогулять алгебру? – заорал идущий навстречу Фролов.

– Смело! – добавил топающий рядом с ним Гулюкин и уважительно посмотрел на Кита.

В прошлом году, когда Кит только перешёл в новую школу, Фролов с Гулюкиным несколько месяцев доматывали его, пробуя на прочность, как любого новенького. Но после того как Кит вмешался в их конфликт с Антошкой, местным пьяницей и вообще странным человеком, – придираться перестали.

Кит невозмутимо пожал плечами: да, мол, прогуляю, и что такого? И поспешил дальше.

Алексей Петрович уже успел перейти дорогу и двинулся дальше, мимо городского музея, в котором Кит ни разу не был, мимо секонд-хэнда и овощного. Потом повернул налево, во дворы.

Кит хорошо знал это место, он бывал там несколько раз в детстве с дедом, когда приезжал в гости летом. Ему нравилась прямая дорожка, тянущаяся сквозь несколько уютных дворов и через три арки.

Алексей Петрович шёл через двор, залитый нежным утренним солнцем. Шёл медленно, как человек, который редко может позволить себе прогулку по городу и вдруг неожиданно выпал из привычного круга забот. Он рассматривал балконы, на одном из которых дремала тёплая пыльная кошка, вглядывался в открытое окно, где играл на скрипке высокий сутулый человек, провожал взглядом проезжающие мимо велосипеды с золотыми спицами, изучал цветы на большой круглой клумбе. Что-то в цветах на клумбе его развеселило, и он с улыбкой подошёл к первой арке, увитой каменными дубовыми листьями, желудями и подсолнухами. Перешёл улицу, вошёл во вторую арку.

Кит двигался по боковой тропинке, ближе к домам, не теряя его из виду.

Алексей Петрович уверенно пересёк и этот двор. Прошёл мимо красных листьев девичьего винограда, стекающих с невысокой ограды, мимо золотых шаров, мимо большой ёлки, посаженной в центре двора, мимо людей, выгуливающих утренних деловых собак.

В третьей арке навстречу подул ветер, принеся с собой запах кофе из какого-то магазинчика, аромат свежего хлеба и осенних цветов. Семихвостов перешёл ещё одну улицу с синими вышками электропередачи, миновал третий двор с круглой клумбой в центре, потом маленькую улочку и вошёл в четвёртый двор.

Киту становилось всё интереснее и интереснее, куда Семихвостов идёт. К каким-то знакомым? К городскому парку? В центре этого двора тоже была клумба с красными, фиолетовыми и белыми цветами и гипсовой вазой в центре. К клумбе сходилось несколько дорожек, между которыми сидели видавшие виды бетонные звери. Алексей Петрович остановился. Потом медленно обошёл клумбу, дотронулся до компаса и снова пошёл по кругу.

– Смотри, куда идёшь! – Худой человек на самокате чуть не врезался в Кита, но в последний момент успел свернуть в сторону.

– И вы смотрите! – огрызнулся Кит. На несколько секунд он отвлёкся от слежки, но неожиданно понял, что знает этого человека. Вернее, несколько раз видел его на Волшебной почте. Невысокого роста, худенький, лысый, усатый, с полосатым или клетчатым шарфом вокруг шеи. Кит обернулся. Человек продолжал ехать на самокате, но смотрел не на дорогу, а на клумбу в середине двора.

Кит повернул голову в сторону клумбы. Алексея Петровича возле неё уже не было.

Кит внимательно осмотрел всё вокруг: и клумбу, и ведущие к ней дорожки. Семихвостов пропал. «Не мог же он за несколько секунд куда-то уйти!» – недоумевал Кит. Он ещё раз пробежал по дорожкам и снова вернулся к клумбе. Дорожек, которые приходили к ней, было восемь. Вернее, если смотреть по навигатору, – девять, но в реальности одна из дорожек сливалась с другой до круга.

Между дорожками сидели бетонные звери. Сова, камень, похожий на черепаху, рыба, верблюд. За ними то ли конь, то ли волк в виде горки с двумя жёлтыми головами. Потом две таксы, красная и жёлтая, синяя лягушка, изумрудный рак или скорпион. Кит помнил, что Тихон Карлович говорил, что надо всё запоминать так, без подручных средств, но всё равно сфотографировал на телефон зверей и клумбу. Потом сел на лавку. Идти в школу не хотелось. Вторым уроком была геометрия, а значит, Инесса Вениаминовна непременно спросит, почему его не было на первом уроке. Кит немного повисел в телефоне, потом снова посмотрел вокруг и заметил, что человечек, едва не врезавшийся в него на самокате, несколько раз обошёл вокруг клумбы и сел на лавочку неподалёку.

Мимо проходили люди, но больше никто не задерживался около клумбы – ни старушка, выгуливающая пухлого розовощёкого внука, ни дворник на велосипеде, везущий на багажнике связку новеньких мётел. Вот с одной из дорожек свернул человек с портфелем, но прошёл мимо. Пронеслась стайка хохочущих девушек. Пробежали два человека в спортивной одежде с большой чёрной сумкой. Один был похож на цаплю – тощий, с длинным носом и волосами, собранными в хвостик. Второй, коренастый, плотный, напоминал задумчивую капибару, но с сизым носом.

Кит хотел было погрузиться в какую-нибудь игру в телефоне, но люди в спортивной форме вдруг остановились напротив человека в шарфе. Тощий бодро отрапортовал:

– Как вы и говорили, всё прошло гладко!

– Тише! – Человечек в шарфе зыркнул в сторону Кита.

Кит сделал вид, что не слушает, а увлечённо смотрит что-то в мобильном.

– Хозяина дома не было, это вы правильно сказали, – зашептал Тощий, – украшения мы взяли, лягушек не пересчитывали, просто забрали всё из сейфа.

– Всё? Деньги тоже?

– Ну это… как же мы могли их оставить там… – потупился коренастый.

– Идиоты! Сигнализация срабатывает, только если тронуть пачку купюр слева, – зашипел человечек.

Потом быстро достал из кармана полиэтиленовый пакет, открыл сумку и суетливо начал что-то перекладывать из неё в пакет. Киту показалось, будто что-то чуть слышно звякнуло, упав на асфальт.

– А остальное?

– Оставьте себе!

По соседней улице промчалась полицейская машина с сиреной.

Человек поморщился и сунул пакет за пазуху. Потом вскочил на самокат, зачем-то объехал вокруг клумбы, чертыхнулся и помчался прочь по одной из дорожек.

Двое в спортивной одежде подхватили сумку и побежали в другую сторону.

Кит встал, посмотрел по сторонам. Солнце светило так же ярко, как раньше. Желтели клёны. Ветер качал осенние цветы на клумбе. Из какого-то открытого окна доносился запах яичницы. Самое обычное утро. Кит подошёл к скамейке, возле которой ещё минуту назад стояли трое. На асфальте ничего не было. Он посмотрел под скамейкой, потом в траве. Возле урны что-то блеснуло. Кит наклонился, подобрал маленькую золотую лягушку, сунул её в карман и пошёл прочь из этого двора.

На бульваре царил ветер. Он разгонялся над зданием гимназии, потом опускался ниже, ниже и нёсся по бульвару к Дому культуры, к высокому зданию за ним, и утихал, наверное, только у крыши, рядом со стоящими на ней бетонными летающими тарелками. А может быть, наоборот, разворачивался там во всю мощь и мчался куда-то дальше, дальше, к Москве, к другим городам.

Кит ещё раз дотронулся до лягушки. Обычный предмет, не что-то холодное и неприятное типа посылок, которые приходили летом.

Он перешёл бульвар и вошёл во двор. Здесь было тихо и сонно. Казалось, время остановилось тут, просто забыло, что надо идти вперёд. Звенела вода в небольшом фонтане, хлопали белоснежные простыни на верёвках. Двое старичков играли на лавочке в шахматы. Всё как было в его детстве, а может быть, и в детстве его родителей.

Кит пошёл через дворы обратно, в сторону центрального сквера.

У одного дома стояла полицейская машина с мигалкой. Высокий молодой человек что-то спрашивал у старушек. У человека были тёмные волосы и шрам на щеке. Рядом с ним худенькая рыжеволосая барышня в замшевой куртке с бахромой что-то записывала в блокнот. Все старушки говорили одновременно:

– Нет, мы точно ничего не видели!

– И не спрашивай, милок, не было тут никого!

– И что, вот никто не выходил из этого подъезда?

– Да, мы с Поликарповной как раз утром здесь сидели. Внуков отвели в садик и сели поболтать. Никто не проходил мимо!

– А что случилось-то? – подошёл поближе упитанный человек с парой тощих левреток.

Старушки оглянулись и посмотрели на него:

– Да ограбили, понимаешь, квартиру Царькова. Сам он в командировке. Говорят, сигнализация сработала! Полицейские приехали – дверь открыта, сейф отперт. А в сейфе – ничего нет! Ни денег, ни украшений, ни каких-то безделушек, которые он собирал…

Кит прислушался.

Рыжая барышня с блокнотом поправила очки и бросила на Кита быстрый взгляд, потом перевернула лист и снова начала что-то строчить.

Человек с левретками изумился:

– Так у Царькова же, говорят, тонны всего в квартире. Он же много лет был где-то директором рынка…

– Нет, ничего не взяли, ни картины, ни фарфор, ни иконы, только каких-то тварей из сейфа, то ли змеек с изумрудными глазками, то ли золотых жуков. Не помню уже, что там было, мне давно как-то ихняя домработница рассказывала…

Кит машинально дотронулся до лягушки в кармане.

– И собака след не взяла! Представляете, хотя там, у сейфа, валялась чья-то куртка.

Полицейская собака лежала рядом с машиной и делала вид, что говорят вовсе не про неё.

– Так, расходимся, граждане, расходимся, – из подъезда вышли ещё несколько полицейских и неодобрительно посмотрели на собравшихся.

– Если кто-то что-то видел или знает, прошу подойти ко мне, – добавил высокий со шрамом и внимательно посмотрел на старушек. Барышня с блокнотом снова обернулась и посмотрела на Кита.

Кит заметил, что на носу у неё веснушки, а очки с одной стороны замотаны проволокой. Барышня приподняла бровь. Кит сунул руку в карман, сжал в руке маленькую золотую лягушку… и пошёл дальше.

Расстояние до школы казалось бесконечным. Кит не знал, что делать. Ветер, казалось, совсем пропал. Было жарко и душно. Маленькая лягушка в кармане казалась тяжёлой как камень. Ну рассказал бы он, что видел у клумбы странных людей, но кто бы ему поверил? Собака же след не взяла и к клумбе никого не вывела. Показал бы лягушку – так наверняка его бы самого сочли соучастником преступления. Про такое всегда показывают в детективах, которые любит смотреть по телевизору Тётьлида. Там свидетелей часто забирали в полицию и самих обвиняли в преступлении.

Родителям тоже непонятно, как рассказать. Что прогулял школу и нашёл под лавкой золотую лягушку? Что лягушка до этого была украдена двумя странными типами, один был похож на цаплю, а другой на капибару? Да и надо ли вообще рассказывать? Папа в последнее время совсем погряз в своей работе. Вон мама недавно предложила посмотреть какой-то новый фильм, так он отказался, а раньше они всегда смотрели всё вместе.

Летом они хотя бы несколько раз ездили по окрестностям. Побывали на всех прудах и озёрах в округе. Съездили на заброшенное кладбище. Даже в одни из выходных выбрались в Коломну. А потом всё изменилось. На дне рождения Кита, который был в начале сентября, папа шутил и смеялся, но торт есть не стал, ушёл к себе, сославшись на важный звонок. Да и в прошлые выходные, когда Кит предложил съездить в Москву и покататься на новом речном трамвайчике, папа долго объяснял, что именно в эти выходные не может, что занят, занят, занят. Он даже слушать не будет про какую-то там золотую лягушку.

Кит прошёл мимо школы, потом через лесок и через железную дорогу и направился к Волшебной почте.

На почте не было посетителей. Такое случалось редко. На столе у окна стояла голубая прозрачная ваза с рыжими и жёлтыми осенними ветками. София Генриховна сидела за компьютером. Мила и Эльвира Игоревна разбирали посылки. Кит со всеми поздоровался. София Генриховна встала.

– Начался учебный год. И я хотела бы напомнить вам, Никита, что ваше рабочее время с 18:00 до 21:00. Я понимаю, что за весну и лето в силу разных обстоятельств все немного расслабились, стали ходить когда вздумается. То Ивану Харламповичу нужна была помощь с письмами, то летом многие уезжали отдыхать. Но сейчас мне хотелось бы, чтобы в отделении снова был порядок, – София Генриховна неодобрительно посмотрела на бабу Женю, которая сидела на стуле, а перед ней танцевал веник. – Да и вам будет проще, если будет чёткий график дежурств и рабочего времени.

Кит кивнул. Сегодня была очередь Яники лететь на сортировочный пункт. Но та ещё не пришла. Из помещения, где стояли Гуси-Лебеди, донёсся какой-то стук. София Генриховна поджала губы.

– Я попросила Марата там прибраться, а то развели не пойми что.

Кит пошёл к двери.

– Я это… пойду, помогу ему немного. А завтра приду к шести.

– Да, и ещё. Я бы очень хотела, чтобы рабочая техника, а именно Гуси-Лебеди, использовалась только для рабочих полётов!

Кит удивился: он только один раз летал на Гусе-Лебеде по своим делам, летом, на старое заброшенное кладбище.

– Это она про Янику, не про тебя говорит, – Марат пересыпал какие-то винтики из маленьких банок в одну большую. – Им с дедом тут надо было кучу летучек и мышей перевозить в город на зимовку, так она несколько дней летала на белом Гусе-Лебеде.

– Так летучек и в прошлом году перевозили на Гусях-Лебедях, – вспомнил Кит.

– Да, но оформляя их через почту, как отправку. А тут она сама их возила.

Кит подумал, что зря Яника не сказала ему, что надо перевозить летучек. Вместе быстрее бы управились. Потом достал из кармана лягушку.

– Смотри, какую штуку я нашёл в Жуковском.

Марат повертел лягушку, но она ничем его не заинтересовала.

– Занятная. Наверное, какой-нибудь ребёнок потерял, – предположил он, – мои младшие собирают похожие фигурки, но эта немного тяжелее и точно не пластмассовая.

Кит сунул лягушку обратно в карман. Решил, что надо будет спросить про лягушку у Яники. Вдруг она скажет что-то более интересное.

Глава 2. 20 сентября, среда

Вчера Кит просидел на почте до вечера. Они с Маратом навели идеальный порядок в помещении с Гусями-Лебедями. Стол, на котором обычно лежали горы винтиков и гаечных ключей, был расчищен. Теперь на нём стоял новенький синий чайник, который принесла Мила. София Генриховна, заглянув в помещение, расцвела.

– Вот! Давно бы так, а то через несколько дней Большой почтовый фестиваль, а у нас не отделение, а ужас что!

– Всё равно потом всё придёт в прежнее состояние, – философски заметил Харлампыч, наливая чай в большую кружку. Потом повернулся к Марату.

– У нас до пятницы мало времени, а я решил нашей зверушке переделать хвост. Зайди завтра, посмотрим. И вроде целое лето работали, да, а всё равно хочется что-то изменить именно в последние дни, – Харлампыч хмыкнул и повернулся к Киту. – И ты приходи, посмотришь ещё раз, как оно со стороны смотрится.

Марат кивнул, но, как показалось Киту, не очень охотно. «Надо бы спросить, почему так», – подумал Кит.

Встретиться договорились в три часа в Кратово, у магазинчика на углу.

Яника прибежала к своему Гусю-Лебедю только к восьми часам вечера. До этого она успела выслушать Софию Генриховну и теперь была страшно сердита.

Кит показал ей лягушку, но Яника не обратила на неё особого внимания.

– Безделушка какая-то, пыль собирать. У моей бабки стоит несколько похожих лягушек. Штук пять, кажется, или шесть. Это же надо, нельзя пользоваться в нерабочее время! Что, Гусь-Лебедь облезет, что ли, если лишний раз куда-то слетает! Летучек как раз надо сейчас на зимовку устраивать, успеть откормить, если задохлик какой-то залетел. Забрать вовремя у людей, чтобы не выгнали их на холод по глупости и незнанию. А приходить к определённому времени у меня вообще редко получается…

Красная и злая Яника унеслась на сортировочный пункт, Кит пошёл домой.

На посёлок опускались прозрачные сумерки. Дул тихий ветер, с берёз падали тёплые золотые листья. То слева, то справа среди чёрных ёлок и янтарных клёнов загорались окошки.

Дома было тепло. Пахло яблочным пирогом. Кит прошёл на кухню.

– Я уже несколько раз звала папу, он твердит, что занят, – мама ставила на стол тарелки и чашки, – сходи, позови его ещё раз, а то он у нас как-то совсем погряз в работе. Я подумала, может быть, он на запах пирога придёт, он же любит такие осенние пироги.

Кит заглянул в папину рабочую комнату. Папа увлечённо переставлял на экране компьютера фотографии с домиками и геометрические фигурки.

– Мы ужинать садимся.

Папа продолжал строить какую-то сложную конструкцию.

– Ага… Сейчас я доделаю кусок работы и приду.

Зазвонил телефон. Папа включил видеосвязь и замахал в сторону Кита руками, мол, не мешай, важный звонок.

Кит успел заметить на экране строгое бледное лицо какой-то женщины и закрыл дверь.

Ужинать папа так и не пришёл.

Утром, когда Кит собирался в школу, папа тихо сидел перед чашкой кофе. Мама тоже молчала, ела овсяную кашу и рассматривала за окном пожелтевшие деревья.

Раньше такого не было. Если они собирались за столом, всегда было весело. И по утрам никто не молчал, наоборот, все обсуждали, у кого что запланировано днём.

Лягушку Кит положил во внутренний карман рюкзака. Раз Марат и Яника не отнеслись к ней как к чему-то ценному или особенному, значит, можно взять её с собой. К тому же после летнего столкновения с зеркалами он просто побоялся оставить дома посторонний предмет. Мало ли что. Нет, в лягушке по-прежнему не чувствовалось ничего зловещего или холодного, но Кит решил не рисковать, вдруг лягушка окажется не самой простой вещью, а папа и так какой-то странный в последнее время.

* * *

Первой, кого Кит встретил в школе, была Инесса Вениаминовна.

– Так-так, – заулыбалась она, как пантера перед хорошей охотой, – и почему тебя, Буранин, не было вчера в школе? Расскажи, где был, что делал! Я видела в окно, как ты проходил мимо школьного здания.

Кит неожиданно обрадовался, что Инесса Вениаминовна сама его видела. Значит, Фролов с Гулюкиным промолчали. Молодцы!

– Я… это, увидел знакомого, а потом… это… немного не рассчитал время.

– А твоя мама написала, что у тебя болела голова!

Кит почувствовал, что краснеет, но быстро нашёлся:

– Ну… я это… потом почувствовал себя плохо и вернулся. Почти дошёл до школы и вернулся, представляете!

Инесса Вениаминовна хмыкнула.

На обратном пути Кит шёл через парк, пиная ногой мелкие камешки, валяющиеся на дорожке. С Инессой Вениаминовной вышло неудачно. Кто же мог предположить, что она напишет маме лично? Кит пнул ещё один камешек. Мама всему этому точно не обрадовалась.

Подул ветер, обсыпал всё вокруг ядовито-жёлтыми кленовыми листьями.

У станции, не дойдя до подземного перехода, Кит замер. У касс стоял Антошка. Он был в зелёном свитере и серых штанах, на ногах у него разевали пасти огромные разваливающиеся коричневые ботинки. Антошка был трезв, но стоял, немного раскачиваясь из стороны в сторону. Рядом с ним возвышался человек, похожий на цаплю. Даже издалека Кит увидел, что человек страшно зол. Кончик его носа побелел, кулаки были сжаты. Неподалёку от него топтался человек, похожий на капибару. Он беспокойно переминался с ноги на ногу и всё время нервно оглядывался по сторонам. Его взгляд несколько раз скользнул по Киту, потом метнулся к палатке с цветами, к ларьку с шаурмой. На сей раз эти двое были в одинаковых синих куртках, джинсах и ослепительно-белых кроссовках. Между ними стоял небольшой чёрный чемодан. Со стороны они напоминали людей, которые собираются в местный аэропорт и решили выяснить что-то важное напоследок.

Кит встал неподалёку и сделал вид, что копается в рюкзаке, отыскивая проездной.

– Ну Антон, соглашайся, пусть у тебя немного полежит наш чемодан. А мы тебе за это тысячу рублей заплатим.

– Не-а, – Антошка чуть раскачивался из стороны в сторону и смотрел куда-то за спины своих собеседников. – Не возьму!

– А он, смотри, удобный! На колёсиках. Тебе его даже не нужно будет нести, знай кати его за собой. А мы две тысячи дадим!

Антошка продолжал раскачиваться из стороны в сторону, по-прежнему смотря непонятно куда.

– Не-а…

– Пять тысяч!

– За вами серая хмарь колышется, – Антошка резко вытянул руку, показывая на что-то за спинами своих собеседников.

Те оглянулись, но ничего не увидели.

Тот, что был похож на цаплю, шагнул в сторону Антошки.

Антошка шарахнулся в сторону, повернулся и побежал в подземный переход. Люди в одинаковых куртках хотели было помчаться за ним, но чемодан им помешал. Человек, похожий на капибару, споткнулся и упал. Человек-цапля кинулся его поднимать.

Кит торопливо спустился в подземный переход. Антошка уже был далеко. Кит не пошёл за ним. Было уже почти три часа, и они вчера договорились встретиться с Маратом.

С открытием третьего диаметра ездить в школу и из школы стало удобнее. Электрички ходили часто. Но сегодня Киту пришлось ждать минут десять. Он стоял и смотрел, как над станцией кружилась стая голубей. Они то вдруг проявлялись яркими, почти плакатными силуэтами на фоне голубого неба, то растворялись в нём мерцающими точками.

Марат ждал у магазина. Вместе пошли к Харлампычу. Кит вспомнил, что вчера Марат был не очень рад этому.

– Ты чего не хотел идти? Много уроков задают?

Марат хмыкнул:

– С уроками как всегда, да и времени у меня в этом учебном году больше. Родители решили, что мне можно больше не ходить на занятия к Семихвостову. Пора начинать думать о поступлении в институт. Так что теперь буду просто дополнительно заниматься математикой. Может быть, раз в месяц смогу заглядывать к Тихону Карловичу. Мне понравилось, как мы летом занимались! Но меня другое беспокоит. Я тут решил на днях, что мы всё неправильно собрали.

– То есть?

– Ну ты же знаешь, что Иван Харлампович много лет мечтал сделать какого-то зверя, но одному ему было скучно его собирать. Да и оживить крупного не получалось. И мы с тобой летом несколько раз ему помогали. Но… Понимаешь… – Марат замялся, как бы отыскивая более точные слова. – Мы не придумали ничего нового. Ну то есть мы сделали просто ещё одну странную механическую штуку. А я вчера сидел, смотрел эту нашу дурацкую инструкцию – София Генриховна всех заставила её ещё раз прочитать перед фестивалем. И там была одна фраза…

Марат достал телефон и зачитал с экрана:

– «Бóльшую часть перевозок сотрудники Волшебной почты осуществляли по воздуху. Для этого в разных областях нашей страны использовались всевозможные конструкции: деревянные ступы, избушки нескольких модификаций, рыбы, птицы и драконы. Конструкция должна была по возможности не привлекать внимания или, напротив, быть настолько фантастической, чтобы казаться случайным видением или фантазией того, кто о ней рассказывает». Я посмотрел, что выставляли на последних почтовых фестивалях. Все, все идут по пути «фантастической конструкции». Что только у людей не летает: и лошади, и дома, и слоны, и машины… Несколько раз были неплохие варианты с НЛО, – Марат задумался, – очень даже неплохие. Но это всё равно из области нереального.

– А что сейчас будет реальным? – Кит задумался. – Дрон? Так сейчас лучше не запускать их лишний раз и тем более не лететь на подобной штуке самому. Опасно, – Кит вспомнил, как недавно в Раменском дрон врезался в многоэтажный дом.

– Я придумал, что это может быть. Придумал! Но один не успею доделать до пятницы. Сможешь завтра прийти ко мне утром вместо школы? Ну, мы бы вместе успели доделать.

– Конечно!

Киту было ужасно любопытно! София Генриховна и его заставила вчера перечитать инструкцию про работу Волшебной почты. Сказала, что иногда на почтовых фестивалях устраивают соревнования для сотрудников отделений на знание инструкции, правил, на всякие там нестандартные ситуации. Но его вчера вдруг заинтересовала совершенно другая строчка: «Не полученные адресатом посылки сотрудники почты раз в год отправляют в Службу Ненужных Посылок». А дальше? Про то, что происходит с посылками дальше, ничего написано не было.

Участок Харлампыча был весь заставлен непонятными железяками и механизмами. На нём с лёгкостью можно было снимать фильм про восстание машин, про апокалипсис, про мирную жизнь планеты, населённой одними роботами. У входа стояли пара старых «Побед» и белоснежная «Волга». Харлампыч реставрировал их для какого-то коллекционера. Рядом с ними скучал новенький серебристый «Лексус», который, видимо, ему пригнали на техосмотр только сегодня. Иногда Харлампыч соглашался на такое, чтобы заработать денег на новые железяки.

Дальше, в нескольких добротных сараях, стоявших вдоль забора, хранились всевозможные детали, моторы, колёса, крылья, бамперы, шестерёнки и прочее, чему Кит не знал точных названий.

Дом Харлампыча был подозрительно похож на бывший сарай, над которым надстроили три веранды. На первом этаже была одна большая комната и кухня, где у плиты хлопотала жена Харлампыча, Евдокия Силантьевна, и прыгали мелкие механические зверьки. У Евдокии Силантьевны была аллергия на животных, поэтому Харлампыч с удовольствием придумывал для неё механических домашних питомцев.

К дому был пристроен большой тёплый гараж на несколько машин, в котором можно было даже зимой собирать всяческие механизмы или ремонтировать что-то самое обычное.

Сейчас Харлампыч стоял у ворот, провожая нарядную даму с солидным седовласым спутником.

– Вас нам рекомендовали как суперспециалиста…

– Не волнуйтесь, посмотрю вашу машину.

– Вы уж с ней аккуратнее, она у нас нежная, не любит, когда в ней что-то меняют!

– Знаю, знаю, что у каждой машины свой характер. У меня тоже была однажды машина, которая не любила ездить в дождь. В хорошую погоду легко трогалась с места, зимой вела себя идеально, а как на улице ливень – всё, можно даже не пытаться её завести.

– Да, наша такая! Трепетная! – Дама прижала руки к груди. – Мы её куда только не возили: и в разные мастерские, и в техцентр фирмы-производителя – ну не ездит она в дождь, и всё тут.

– Понимаю.

– А у нашего друга машина не любит, когда кто-то, кроме него, пытается сесть за руль. Представляете, он однажды ногу сломал и на отца сделал доверенность – ну чего машина будет простаивать. Отец у него тогда шофёром подрабатывал. Так машина проехала половину двора и встала. Не хочу, мол, никуда ехать с чужим человеком и без своего хозяина. А как друг гипс снял и за руль сел – поехала как ни в чём не бывало! Представляете? Как будто у всего этого железа есть характер и даже какая-то душа!

Харлампыч серьёзно кивал, закрывая за посетителями ворота и впуская Кита с Маратом.

В гараже царил беспорядок, в котором сам Харлампыч прекрасно ориентировался, с лёгкостью находя на стеллажах, тянущихся вдоль стен, гаечные ключи нужного размера, пассатижи или отвёртки. У дальней стены стоял мотоцикл, который Харлампыч когда-то в молодости хотел переделать в крылатую лису, но потом забросил. Рядом со входом неподвижно лежал механический птеродактиль. Птеродактиль был одноместным летательным аппаратом, громоздким, но красивым.

Первый раз Кит увидел его летом.

– Давно хотел собрать именно птеродактиля! – Харлампыч с любовью погладил перепончатое крыло железной зверушки. – Понимаю, что никто не будет на таком возить почту, но красивая же штука! Жаль было бы не попробовать сделать! А главное, вполне по теме фестиваля в этом году…

– А какая там тема?

– Модерн и драконы! У нас, конечно, точно не модерн и совсем не драконы, но мы вполне впишемся в общую картину. Говорят, в этом году привезут несколько уникальных экспонатов – летающих рыб конца девятнадцатого века, для одной из этих рыб, вроде, разрабатывал узоры сам Фаберже. – Харлампыч погладил морду птеродактиля. – У нас-то что, у нас всё по-простому.

Tasuta katkend on lõppenud.