Loe raamatut: «Волшебная почта. Книга 5. Служба Ненужных Посылок»

Font:

Часть 5. Служба Ненужных Посылок

Глава 1. Понедельник, 25 декабря

Снеговик был серым. Серым, как шерсть соседской кошки, которая приходила иногда на участок, с хозяйским видом осматривая всё вокруг. Серым, как лёд на платформе, который унылый рабочий в оранжевой куртке старательно посыпал песком с солью. Серым, как утреннее небо, затянутое сонными тяжёлыми тучами, из которых медленно падали крупные снежинки.

Снеговик стоял у Есенинской, с любопытством рассматривая редких прохожих, торопливо бегущих на раннюю электричку. Может быть, снеговик казался живым из-за больших ярко-розовых очков, нацепленных на его нос. Носом снеговику служила небольшая ветка. На голове снеговика красовалась выцветшая соломенная шляпа с широкими полями и несколькими вороньими перьями.

Кит моргнул. Снеговик был серым! Ну точно! Кит снял лётные очки, которые ещё год назад ему дал Харлампыч. Сегодня он собирался занести их на почту. Уже год Кит работал курьером на Волшебной почте. Прекрасный год! Самый лучший в его жизни! Кит снова посмотрел на снеговика. Без очков снеговик был обычным, белым-белым, идеально белым, таким, как рисуют на новогодних открытках! Кит надвинул на глаза очки. Серый! В очках ничего белого в снеговике не было.

Кит снова снял очки. Обычный снеговик, похожий на тех, что после внезапной оттепели появились вчера на нескольких улицах посёлка. Кит с родителями вчера слепили одного такого возле их дома. Хохотали, потом играли в снежки, пришли домой мокрыми и счастливыми!

Времени рассматривать странного снеговика у Кита не было, он опаздывал в школу, и ему не хотелось объяснять Инессе Вениаминовне, почему он задержался на этот раз. Он помчался на станцию и успел запрыгнуть в первый вагон. Электричка загудела и плавно поехала дальше. Кит нацепил очки и выглянул в окно. Серый снеговик чуть наклонился и медленно, как будто вспоминая, как это делается, ухмыльнулся.

На почту Кит прибежал к шести часам вечера.

Сначала заехал домой, сделал уроки, поболтал с папой. После больницы папа уже не набирал так много заказов, как раньше. Кит тогда решил, что будет отдавать маме часть своей зарплаты, пока папа не поправится.

Без моря работы и без заказчиков, которые вечно куда-то торопятся, папе действительно становилось лучше, но он стал активнее вмешиваться в жизнь Кита. В этот раз он нашёл какие-то курсы по компьютерному дизайну и теперь всячески рекламировал их.

– Смотри, там удобное время: вечер пятницы и суббота. И ведут занятия известные специалисты. Я проверил. Подумай! Мы с мамой недавно обсуждали, что это перспективное направление, нужное. Или тебе кажется более необычным конструирование дронов? Ты когда-то спрашивал про это…

Про дроны Кит спрашивал весной, когда Марат думал над каким-то механизмом, который разносил бы почтовые конверты и мелкие пакеты.

Но ни летающая механика, ни дизайн сайтов Киту были совершенно не интересны. Он пошёл в седьмой математический класс просто потому, что нормально сдал все контрольные, а математический считался самым сильным в школе. Но после Осеннего фестиваля и папиной болезни Кит часто думал, что, наверное, стоило бы перевестись в химико-биологический. Ну, если потом выбирать медицинский вуз. Он смотрел в интернете фильмы про известных врачей, про разные научные открытия. С родителями Кит пока это не обсуждал и всё никак не мог решиться что-то поменять в своей жизни и хотя бы сходить к завучу и узнать, как перевестись в другой класс.

– Не надо мне на курсы, – Кит торопился на почту.

– Я тебя уже записал! – Папа был настроен решительно. – А то целыми днями пропадаешь непонятно где, а пора уже немного задуматься, чем ты будешь заниматься в жизни!

Кит пожал плечами и решил, что вечером или завтра обязательно поговорит с родителями.

За окнами почтового отделения кружился мелкий снег. На окне напевал песни допотопный радиоприёмник. Кто-то из посетителей недавно нашёл его в сарае и принёс Харлампычу как неработающую штуковину из прошлого. Харлампыч штуковину починил, и теперь она тихонько мурлыкала на окне, рядом со змеючником.

У стола, за которым все обычно пили чай, суетилась баба Шура, разрезая золотистый пирог с яблоками.

В зале была толпа народа.

«Странно! – подумал Кит. – Сегодня же понедельник, технический день, и все стараются не приходить с посылками и конвертами».

Однако у каждого окошечка топтались небольшие очереди, а у письменного стола стояла София Генриховна, начальница их почтового отделения.

– Сегодня мы проводим ревизию, разбираем посылки и письма, за которыми никто не пришёл, и вообще наводим порядок перед Новым годом, – София Генриховна недовольно покосилась на разбросанные по столу листы писчей бумаги с нарисованными человечками и домиками. – Всё ненужное складываем у стола Эльвиры Игоревны. Она сейчас будет выяснять, за какими ещё кто-то придёт, а какие – всё, никому не нужны! Кто пришёл за посылками, не волнуйтесь, сегодня всё получите и наконец ваши посылки покинут стены почтового отделения.

Марат с Яникой суетились возле стеллажей, раскладывая на них небольшие коробки. Эльвира Игоревна выдавала посылки и одновременно отвечала по телефону. Перед ней высилась стопка разноцветных почтовых пакетов. На каждом тревожно краснела большая печать «Возврат».

– Да, вернулось. Нет, не знаю, почему её не получили в срок, – невозмутимо твердила она в трубку. – Если в отправлении было что-то нужное или важное, вы должны завтра подойти на почту и забрать его. Нет, полежать ещё оно точно не может, и так уже год хранится. Да, можно сегодня вечером или завтра утром. Потом всё! Больше хранить не будем! Да, за это придётся заплатить. Сколько? Расходы на отправку вашей посылки в обратную сторону…

На том конце провода кто-то начал причитать тоненьким голосом.

Эльвира Игоревна вздохнула и повесила трубку.

– Вот сколько лет работаю, а не понимаю, почему людям так сложно иногда дойти до почты и получить посылку.

Рядом со столом Милы лежал мешок с бандеролями.

– Мне тоже потом нужно будет обзванивать народ, всех тех, кто уже почти год как ленится и не заходит, чтобы получить то, что им прислали. Даже не возвратки!

– А может быть, они не знают, что что-то пришло? – Кит решил заступиться за неведомых получателей посылок. – Ну мало ли, вдруг у них что-то изменилось. – Он вспомнил про старушку, которая весной забыла про существование Волшебной почты, и про девочку, которая, наоборот, стала видеть то, чего не замечала раньше.

– Так мы каждый месяц звоним! Помнишь же, как сам разговаривал. – Мила показала Киту на пакет. – Вот эти надо просто разложить по адресам. Завтра Иван Харлампович разнесёт.

Кит взял мешок, сел в большое зелёное кресло рядом со столиком, за которым обычно пили чай, и принялся сортировать письма. Звонить незнакомым людям он не любил. Впрочем, ему пришлось заниматься этим лишь однажды, в самом начале его работы.

– Неполученные коробки тоже нести к столу? Стеллажи мы разобрали! – Марат поставил рядом со столом Эльвиры Игоревны несколько полосатых коробок и пошёл к окну, где Яника уже разливала по чашкам ароматный чай. В почтовом отделении запахло малиной и летним солнцем.

Марат плюхнулся на стул рядом с Китом, цапнул с окна радиоприёмник и принялся крутить на нём какие-то колёсики. Радиоприёмнику это явно не понравилось, песни сменились шипением, щёлканьем и заунывным воем, как будто в небе над планетой сломалась летающая тарелка и героический инопланетный экипаж пытался хоть кому-то передать сигнал бедствия.

– Говорят, у нас теперь есть свои «Волшебные новости Кратово», какой-то паренёк сделал. Представляете, сидит у себя на даче, читает кучу местных чатов, а потом озвучивает все новости в эфире. И музыку ставит! Иногда не один ведёт, а с сестрой. Мне Ильмар про это недавно рассказывал.

Марат повернул колёсико вправо, прислушался к чему-то, потом чуть сдвинул влево. Радиоприёмник зашипел, как змея, которой наступили на хвост.

Марат аккуратно постучал по стенке радиоприёмника, подвигал колёсико снова. Шипение сменилось пощёлкиванием, скрипом и скрежетом, сквозь которые чей-то механический голос монотонно бубнил: «Пересаживаемся аккуратно! Аккуратно!» К инопланетянам явно успела прилететь помощь.

Потом снова раздалось шипение, визг, и вдруг чей-то молодой весёлый голос произнёс, как будто продолжая рассказ, начатый раньше:

– Да, в прошлом году акцию не устраивали, было мало снега. А эта зима порадует нас снегопадами. По нашему прогнозу, тайная информация, вы же понимаете, снегопады будут до субботы. А в субботу – в субботу наш секретный гидрометцентр обещает небольшую оттепель…

– А оттепель, как мы знаем, всегда несёт что-то интересное… – добавил явно детский голос.

– Да, поэтому в субботу художник-концептуалист Вадик Птичкин и всем известный фотограф-путешественник Эдуард Омутов собираются провести на Кратовском пруду акцию «Зимняя стража». Вместе со всеми желающими они собираются слепить сотню снеговиков!

– Вот ровно сотню?

– Да! Думаю, всё получится! Поэтому не забывайте шапки, шубы, валенки, берите старые шляпы, вёдра, шарфы, пуговицы…

– И морковку! Морковку обязательно!

– Да, как же без морковки! И приходите в субботу к двенадцати часам дня на Кратовский пруд!

– Лепить снеговиков!

Марат поставил радиоприёмник на стол, но задел колёсико, и вместо продолжения рассказа снова зазвучала музыка.

– Пойдём?

– Обязательно! – Яника махнула рукой. – Мы несколько лет назад с дедом ездили на их акцию, куда-то на поле под Коломной. Дед ещё потом в городе забрал пару редких летучек! Полосатых таких, с длинными хвостами! Они в какой-то старинный особняк залетели, а там теперь музей. И никто им был не рад! Вот как можно не радоваться летучкам? Но тогда, кажется, все на поле лепили не снеговиков, а одну большую снежную гусеницу! Катали комки из снега и просто ставили их один за другим. Получалось что-то длинное, странное, но было весело. Голову слепил сам Птичкин и потом руководил, куда ставить следующие части. Омутов снимал с дрона всё это, ну чтобы потом в интернете у него была красивая картинка. А рядом с полем поставили палатки, где все пили чай с баранками!

– В этом году тоже так будет! – улыбнулась Мила. – Избушки с чаем, и пироги, и баранки, и призы за самых необычных снеговиков. Эдик уже несколько недель только этим и занимается. Обзванивает кого-то, договаривается, чтобы в Кратово в эти дни снега выпало больше и оттепель была именно в субботу. Ах да, ещё в этом году они хотят пригласить музыкантов, чтобы вечером немного поиграла живая музыка! Понятно, что зима, холодно, но так точно будет веселее!

Кит слушал и разбирал стопку писем. Неполученных было всего пять, он кинул их в синюю сумку, в которой Харлампыч обычно разносил письма.

Потом посмотрел на стопку коробок и пакетиков у стола Эльвиры Игоревны.

– А что будет дальше с теми коробками, за которыми никто не придёт?

– Эти посылки вы, Никита, завтра отвезёте в Службу Ненужных Посылок. Там пусть с ними разбираются! Если вам не сложно, приходите завтра на работу пораньше, можно сразу после школы. В этой службе всегда всё очень долго оформляют, а мне не хочется, чтобы вы возвращались домой поздно! – София Генриховна неодобрительно покачала головой, глядя на бесхозные посылки. – Надеюсь, к завтрашнему дню их станет меньше!

– А далеко лететь?

– Нет, тоже до Андроновки, но только другое помещение, найдёте где. Яника тогда сегодня отвезёт наши обычные отправки, а вы займётесь этими.

В кармане куртки у Кита по-прежнему лежали лётные очки, в которых были видны надписи, незаметные обычным зрением, или что-то необычное, не такое, как в окружающем привычном мире.

Но как только Кит подумал про очки, сразу вспомнил утреннего снеговика, странного и ухмыляющегося!

– Я утром видел у станции снеговика, – начал было рассказывать Кит.

– Так их же много вчера налепили и у вас, и в нашем посёлке, – Яника вылила остатки чая в горшок с ветвящимся змеючником, который с прошлого года зеленел на окне Волшебной почты.

– Этот снеговик был серый! Ну, когда я посмотрел на него в очках, то увидел, что у него внутри что-то серое! Так-то, внешне, он был самым обычным.

Серых снеговиков никто не встречал.

– Может быть, это опять Златогоров дал своим ученикам какое-то задание? Типа прошлогодних сов? – предположил Марат. – Надо будет спросить у него!

Марат с Яникой придумали несколько версий, почему снеговик был таким, но потом посетителей на почте стало больше и всем стало не до разговоров.

Яника полетела отвозить письма на сортировочный пункт.

Перед Маратом и Китом Харлампыч поставил мешок со старыми посылками, который давно пылился у него в ангаре.

– Их тоже надо разобрать! Кажется, они уже второй год у нас лежат. И да, придётся вам тоже обзванивать адресатов.

Кит разбирал письма, но всё думал о том, что же такое странное образовалось внутри снеговика. Само оно там появилось или кто-то помог?

Ближе к вечеру прибежал запыхавшийся Карасёв, который волновался, что вдруг не получил какие-то письма. А если там семена? А если живые растения, черенки, саженцы? Непорядок, пропадут же!

Потом заглянула Деметра Ивановна, беспокоясь, что какие-то из её коробочек кто-то не получил и они вернулись к ней обратно.

– Конец года, не хочется, чтобы мои коробочки отправились в Службу Ненужных Посылок, у них там и без меня хватает забот, да и не нужно, чтобы они попали в случайные руки.

Потом стали приходить незнакомые Киту люди, молодые и старые, весёлые и сердитые, и куча коробок, мешков и пакетов рядом с креслом Эльвиры Игоревны начала потихоньку уменьшаться.

Вечером была метель. Огромные хлопья, похожие на белых мотыльков с множеством крыльев и лапок, кружились с ветром, то взлетая, то приземляясь на дорогу и чёрные ветки деревьев. Редкие прохожие торопились по домам, пробираясь сквозь живое белое марево. У магазина на углу Антошка чистил снег. Киту было непонятно, зачем надо чистить снег сейчас, когда он тут же засыпает всё только освободившееся пространство. Но Антошка упорно сражался со стихией, снова и снова освобождая от снега небольшой кусочек тротуара. Пятнистой собаки рядом с ним не было видно.

Перейдя железнодорожные пути, Кит быстро пошёл по тропинке среди заснеженных деревьев и тёмных дач. Под фонарями снег казался лёгким, золотистым, сверкающим, в тенях – тяжёлым, фиолетовым и тёмно-синим.

У пруда рядом с мраморным мостом он встретил Семихвостова. Алексей Петрович выгуливал собаку. Он неторопливо шагал вдоль берега, а Гроза носилась среди сосен, ловила снежинки или что-то заметное только ей одной. Иногда она подпрыгивала так высоко, что Киту казалось, будто собака не отталкивается от земли, а просто носится по воздуху, размахивая вёртким белым хвостом. Хвост мелькал, сбивал снег с замёрзшей травы и низких веток и почему-то казался длинным-длинным, будто принадлежал не собаке, а какому-то ещё зверю.

«Чего только в этом снегу не померещится», – подумал Кит и поспешил домой.

Глава 2. Вторник, 26 декабря

Нормально поговорить с родителями вчера вечером не получилось. Сначала они ушли в гости к друзьям и поздно вернулись. Потом… Потом Кит сказал папе, что не хочет ходить ни на какие курсы, но папа неожиданно огорчился.

– Нет! Ну как это не хочешь? Это же отличные курсы! Самые продвинутые в Москве! Эх, если бы я был сейчас в твоём возрасте, точно бы пошёл всему этому учиться! А что сейчас? Получается, я зря договорился со знакомыми, которые ведут эти занятия. И теперь буду выглядеть дураком, когда скажу, что ты не придёшь!

– Ну так надо было сначала меня спросить, а потом уже записывать! – рассердился Кит. – Я вообще не собираюсь дальше учиться в этом твоём математическом и переведусь в тот, где больше часов по биологии и химии!

Папа совсем расстроился.

– Нет, я понимаю, что врачи всегда будут нужны, но программирование или дизайн гораздо интереснее! Там ты можешь творить, придумывать новое, а тут что? Вечные старухи с больной спиной или чьи-то плохие кривые зубы, если решишь быть стоматологом?

– Зато это востребовано! – попробовала снять напряжение мама.

Кит сказал, что в химико-биологическом будет потом практика в соседней больнице, а она даст дополнительные баллы при поступлении. Он специально залез на сайты нескольких медицинских институтов и выяснил это.

– Прекрасно! Прекрасно придумали! – горячился папа. – Сразу и посмотришь, чем тебе придётся всю жизнь заниматься. На все эти уколы, болячки, унылые палаты, бесконечные коридоры. Ты только внимательно смотри! Сам, сам потом прибежишь обратно в математический!

– Ты тогда зайди сегодня к завучу, – тихо посоветовала мама, – узнай, как перевестись в этот класс. Просто так можно перейти или, скорее всего, придётся писать какую-нибудь проверочную работу?

– Да, и я что-то не помню, чтобы у тебя были пятёрки по биологии, – продолжал кипятиться папа. – Может быть, это пустой разговор и тебя вообще туда не возьмут!

Было видно, что папа очень огорчился, что Кит не хочет учиться программированию или дизайну, которыми занимался он сам.

Первое, что сегодня Кит сделал в школе, – это пошёл к завучу, Ирине Анатольевне. В её кабинете на стенах сияли золотыми рамками грамоты и дипломы, на окне дремала стая кактусов, на столе аккуратными стопками лежали документы. Сама Ирина Анатольевна в строгом костюме мышиного цвета сидела за столом.

– Садись, Буранин, – Ирина Анатольевна оторвалась от чтения какой-то бумажки и посмотрела на Кита. – Рассказывай, зачем пришёл.

Кит уселся на стул напротив стола и сказал, что хотел бы перевестись в химико-биологический класс.

– Странное решение, Буранин, у тебя же хорошо с математикой! А в биологическом классе по ней меньше часов. И по физике будет меньше часов. Вдруг потом передумаешь? И что тогда? Скажешь, что, мол, школа виновата, недодали тебе нужных часов. Или родители твои придут разбираться, почему мы перевели тебя из самого сильного класса в другой.

– Не скажу! И родители точно не придут, мы с ними обо всём договорились.

Кит вспомнил, как негодовал утром папа, но не сомневался, что он точно не пойдёт в школу.

– Хорошо, тогда тебе нужно будет подойти в четверг, после уроков. И написать проверочную работу по биологии. Это, в общем, формальность, мы тебя и так переведём. У нас всё равно в этом классе меньше учеников, чем в математическом. Но учителю биологии стоит понимать, разбираешься ты в его предмете или плаваешь. Кроме того, нужно, чтобы всё было сделано по правилам. Мало ли какая комиссия придёт нас проверять, а они в последнее время что-то часто ходят, – Ирина Анатольевна поджала губы и кинула взгляд на бумагу в своих руках.

Биологию в их школе преподавала Елена Львовна. Она всегда задавала много домашки, которую Кит делал кое-как, лишь бы от него отстали, ходила в зелёных пиджаках и оценки в тетрадках ставила ручкой не с красными, а с изумрудными чернилами. А ещё она часто ездила в выходные на экскурсии со своим классом.

– Нормальная тётка, – сказал Гулюкин, всё знающий про учителей. – В нашем доме живёт, у неё ещё есть толстая старая собаченция, а летом на окне орут попугайчики!

* * *

Весь оставшийся день Кит читал учебник по биологии. Да, он радовался, что наконец поговорил и с родителями, и с завучем. Но по биологии у него трояк. Папа был совершенно прав! Кит раньше редко открывал учебник и сейчас засомневался, что хорошо напишет проверочную работу.

На почту он пришёл вечером, когда тени от деревьев стали бирюзовыми и длинными.

– Мешок ненужных посылок всё же набрался, – вздохнула Эльвира Игоревна и скрестила руки на груди. – Их, правда, меньше, чем София Генриховна отвозила в прошлом году, но всё равно есть.

Яника уже сидела на высоком стуле в помещении с Гусями-Лебедями. Сегодня она должна была отвозить обычную почту, а Кит – всё остальное, для Службы Ненужных Посылок.

Над столом Харлампыча тикали несколько старинных часов, циферблаты которых показывали разное время. Под большой лампой грелась синяя механическая ящерица. Рядом с ней лежала небольшая горка мелких кристаллов, какие обычно пришивают на одежду, и возвышались холмики всевозможных шестерёнок и винтиков.

Марат брал то один, то другой кристалл, прикладывал их к телу ящерицы. Кривился, брал следующий.

– Сестра двоюродная попросила сделать ей на Новый год какую-нибудь механическую зверушку. Кота или собаку, даже механических, родители не разрешили. Поэтому я собрал ящерицу.

– А я предложила украсить её, ну, всё же это не ваши летающие чудища. – Яника покосилась в угол ангара, где дремал металлический птеродактиль, похожий на того, которого Харлампыч сделал летом. – А ящерица у тебя – в подарок! Да ещё девочке! Значит, нужны стразы и ящерица должна быть красивая, сверкающая!

Марат снова чуть скривился, но, пока Кит и Яника грузили посылки в Гусей-Лебедей, покорно выбирал из кучи кристаллы, походящие к ящерице по цвету.

В кабине серого Гуся-Лебедя было тепло. Кит бросил мешок на сиденье и набрал на экране:

«В Службу Ненужных Посылок».

Гусь повернул голову, кивнул и, расправив металлические крылья, вылетел наружу.

На этот раз снег вокруг был мелкий-мелкий. Снежная пыль медленно и сонно кружилась за стёклами, как будто где-то высоко, над тучами, кто-то огромный и невидимый собирался печь большой новогодний пирог. И теперь просеивал муку, тряся над землёй огромное сито. Кит смотрел вниз, туда, где горели маленькие огни далёких домиков, разбросанных в ледяной вечерней синеве.

Кит летел и думал, что, если горит огонёк, значит, в доме или в квартире кто-то есть, и вот именно сейчас – есть. Кто-то живёт, дышит. И когда он, Кит, летит высоко в зимнем небе, незнакомые ему люди радуются или ссорятся, мирятся или спорят, разговаривают о чём-то, делают уроки, пекут пироги, тупят в телефоне, готовят ужин, гладят котов, собак, одежду. Не знают о том, что кто-то летит над ними высоко-высоко в сером Гусе-Лебеде. Просто живут. Если есть огоньки, значит, живут! Вот в тёмном доме зажёгся новый огонёк, значит, кто-то вернулся. Пришёл из холодного зимнего мира домой.

Кит с Яникой не сразу нашли ангар с надписью «Служба Ненужных Посылок». Сначала они вместе отнесли обычные посылки и конверты на сортировочный пункт, потом отправились бродить по территории. Немного полюбовались парой расписных туристических Горынычей, неизвестно зачем залетевших сюда. Потом долго рассматривали стайку мелких избушек, у которых не было окон, только небольшая дверца. Посмотрели, как медленно и плавно приземляется большая серая избушка, у которой было аж восемь лап.

Нужный им отдел нашёлся в самом дальнем конце участка, в высоком длинном ангаре серебристого цвета с ржавой железной дверью, над которой светилась надпись, заметная даже без специальных очков.

Кит с Яникой вошли внутрь и попали в просторный холл, где было прохладно и сумрачно. Напротив входной двери разместился небольшой гардероб, где на крючках соседствовали белое пальто и чья-то рабочая куртка с пятнами краски. По обеим сторонам холла, напротив друг друга, были открыты две высокие резные двери.

Кит заглянул в ту, что слева, и увидел маленький театральный зал. Вдоль стен зала тянулись ряды высоких массивных колонн. Под потолком, ближе к сцене, размещались небольшие балкончики, по три с каждой стороны. На стенах и колоннах таинственно мерцали лепные гирлянды, покрытые золотом. В витых светильниках мягким вечерним светом горели лампочки. На потолке куда-то плыли облака, нарисованные на тёмном небе, за ними сверкали маленькие звёзды. Стулья в зале были массивные, из тёмного дерева и синего бархата. На сцене стоял длинный стол, спрятанный под тяжёлой тёмно-зелёной скатертью.

Нет, им с посылками точно не сюда.

Яника уже заглядывала в другую дверь. Кит встал рядом.

Помещение, которое он увидел, больше всего напоминало склад или оптовый магазин, освещённый яркими современными лампами. В помещении что-то тихонько гудело, тикало, шипело, стучало. Пахло лесом и каким-то средством для мытья полов. Вдоль стен тянулись металлические стеллажи с коробками и ящиками. У полок с ботинками и шляпами теснились передвижные вешалки, заполненные самой разной одеждой. На соседних полках стояла посуда: старые чайники, расписные чашки, огромные нелепые вазы. Рядом с вазами висело несколько больших картин в помпезных позолоченных рамах. На той, что стояла первой, Кит разглядел тщательно выписанную зимнюю берёзовую рощу. На полу перед стеллажами сияли боками огромные самовары, скучала пара больших белоснежных слонов и сидели всевозможные бронзовые и керамические звери.

«Наверное, и наш тигр сидел бы здесь, ну, если бы его не забрали», – невольно подумал Кит, входя в помещение вслед за Яникой.

Полки рядом со зверями были забиты книгами, как современными, в мягких потрёпаных обложках, так и явно старинными, большими, в тяжёлых кожаных переплётах с золотым тиснением. Из специальной подставки торчали удочки и разноцветные зонты. Рядом с подставкой скучали несколько манекенов в рыцарских латах. На ближнем к двери стеллаже громоздились коробки, наполненные всевозможными предметами: шерстяными клубками, мелкими пластмассовыми игрушками, флакончиками, старыми лотерейными билетами, морскими камешками, устаревшими моделями телефонов, серебряными лягушками. У стены спало какое-то непонятное растение, без листьев, но с ветками ярко-жёлтого цвета.

– О, это же рай для коллекционеров! – восхитилась Яника, перебирая маленькие флакончики для духов, сваленные в одну из коробок.

Флакончики были украшены стеклянными цветами и птицами, на некоторых танцевали нимфы и фавны.

– Как можно было не пойти забирать такое? – удивилась Яника, рассматривая на свет флакон с зелёными ягодами смородины на крышке.

Кит пожал плечами. Ну стекляшки и стекляшки, ему было гораздо интереснее, что происходит в центре зала. Там, за длинным столом с движущейся лентой посередине, сидели несколько реликтовых лешаков. Кит видел похожих в сортировочном отделе. Но эти лешаки казались старше. У них было больше веток-рук и кора, покрытая в некоторых местах светлым, выцветшим мхом. Казалось, что лешаки нарядились в старинные жилеты с мелкими грибами, кустиками черники и серебром тонкой лесной травы вместо драгоценных камней и вышивки.

У ближнего конца стола скопился десяток высоких металлических корзин-контейнеров на колёсиках, где лежали нераспечатанные посылки. Кит присмотрелся. На всех них была красная печать «Возврат», говорящая, что посылку почему-то не забрали двое: тот, кому она была отправлена, и тот, кто её отправил.

Рядом с контейнерами сидели более молодые лешаки. У некоторых на ветках чуть шевелились нежные светло-зелёные листья. Лешаки брали из контейнера коробки или пакеты, что-то отмечали в ноутбуках перед собой и складывали всё на движущуюся ленту.

Коробки и посылки с движущейся ленты забирали более старые лешаки. Вот лешак с раскидистыми ветками-рогами взял большую коробку. Замер, держа её в руках-ветках и словно прислушиваясь к тому, что происходит внутри, что-то пробормотал себе под нос. Потом аккуратно открыл. Вынул из неё несколько баночек-колб с яркими птичьими перьями, прикрепил к ним какие-то бирки, что-то написал на них. Потом поднялся, собрал всё многочисленными руками-ветками и неторопливо понёс к стеллажу с надписью «Сувениры».

Рядом другой лешак вытряхнул из коробки стопку обычных полотенец и прихваток и теперь раскладывал их на полках с надписью «На продажу». Третий доставал из коробки пакетики с гвоздями и шурупами.

Остальные лешаки тоже были заняты делом.

Неподалёку от стола, у старинного шкафа, стояла знакомая Киту Людвига Ивановна. На этот раз на ней не было привычных лётных очков, шлема или перчаток, только высокие ботинки, длинный жилет и ярко-белая рубашка с кружевными манжетами. Кит не обратил бы на эти кружева никакого внимания, если бы Яника восхищённо не пискнула:

– Вау! Это же ручная работа, восемнадцатый век!

Людвига Ивановна жестикулировала, что-то эмоционально объясняя стоящему перед ней Серафиму Павловичу Волк-Лесовскому, начальнику сортировочного пункта «Андроновка». Кит сталкивался с ним несколько раз. Первый раз – когда по посёлку летали Призрачные Совы, а из их посылки просыпался звёздный порошок. Потом – когда кто-то решил переслать по почте синелапых речных кур и они разлетелись по всему почтовому отделению.

– Нет, я считаю недопустимым, что книги у вас тут пылятся годами! Что значит «через сто лет они станут дороже»? Да их тогда вообще никто не будет на бумаге читать! Я сама теперь большую часть книг смотрю в интернете! Значит, будем потихоньку разносить по разным книгообменникам. Пусть живут дальше! А одежда? Зачем её хранить в таких количествах? Можно же отдать, ну не знаю, в театры, в фотостудии! В конце концов, – Людвига Ивановна внимательно посмотрела на работающих лешаков, – можно посадить кого-то всё лишнее фотографировать и продавать через «Открыто» или похожие порталы.

Tasuta katkend on lõppenud.