Loe raamatut: «Гидрополис»

До начала Эры Океана. 616 дней до....

До начала Эры Океана люди строили города по всей поверхности Земли, и каждый континент вмещал миллионы колоний. Их края ограничивались союзами городов, так называемыми странами, а люди в них обладали тремя разными цветами кожи и говорили на сотнях языков, почти не понимая друг друга. Что приводило к враждебным вспышкам по всей поверхности планеты. Седьмая мировая война подвела черту под историей старого мира. Экологическая катастрофа похоронила города под архипелагами, а голод и эпидемии смертельных болезней завершили существование цивилизации. Люди больше не могли жить на Земле. Планета почти опустела.

И пока выжившие ученые спрятались в бункерах и разрабатывали проекты космических станций для освоения ближайших планет, нашелся один человек, который верил, что будущее человечества вовсе не в космосе – не в других галактиках и не на соседних планетах. Он считал, люди смогут выжить, построив подводный город в глубинах неисследованного мирового океана.

Этого человека звали Натан, и, хотя дали ему прозвище Первый, никто после не осмелился взять его имя и разделить его величие. Он создал проект герметичной капсулы, способной выдержать глубоководное давление и нападки хищников. Группа инженеров, архитекторов и биологов по его указу разработала систему жизнеобеспечения Гидрополиса: химические поля для быстрого выращивания пищи, санитарную зону для стыковки с прибывающими в город подлодками, жилые и хозяйственные соты, прогулочную зону для развлечений и другие отсеки для комфортного существования. Главная же проблема подводной жизни – выработка кислорода – решилась построением гигантских преобразующих фильтров, добывающих кислород из воды.

Город был полностью обеспечен необходимыми ресурсами и готов принять новых жителей. Но случилось то, что не могли предвидеть ни ученые, ни сам Натан. Капсула, сконструированная после подсчета текущей численности населения, по плану вмещала пять миллионов человек. Однако испытания запущенных механизмов и дополнительные расчеты мощности выявили ошибку. Гидрополис мог принять не больше двух миллионов. На двух спасенных приходилось трое «лишних», вынужденных остаться на поверхности, на Земле, уже не пригодной для жизни. Планета горела и задыхалась от радиационных выбросов, уничтожая все живое и не давая людям ни единого шанса.

День погружения в капсулу вошел в историю как великое и в то же время скорбное событие. Не всем было суждено жить в новом прекрасном городе, построенном под водой. Колонии, прибывая по вызову в точку погружения, названную Бухтой Натана, обнаруживали вдоль линии берега взводы вооруженных солдат. Никого не подпускали к воде. Солдаты отбирали людей небольшими группами и высаживали в подлодки, но остальные, кому повезло меньше, продолжали с надеждой стоять на берегу, ожидая своей очереди.

Они закрывали лица влажной тканью, стараясь не дышать отравленным воздухом, потом, устав ждать, от отчаяния садились на песок. Бесполезные в новом городе дети, немощные старики и пожилые женщины, слишком слабые, чтобы работать наравне с молодежью. Через несколько дней они поняли, что ни сегодня, ни завтра за ними никто не придет, и стали строить на берегу временные лагеря. Лишь иногда возвращались к самой кромке воды и вглядывались в пустой горизонт. Время шло, а их очередь все не наступала…

616 дней до…

Рая плыла вверх по бирюзовой воде Бухты Натана. Вокруг вздымались вихри потревоженных океанических обитателей: стаи лупоглазых перистых рыб и серебрянок, мелких безвредных ящеров и белесых медуз с прожилками ядовитых щупальцев. Свет земного дня уже маячил перед ней всего в нескольких сотнях метров, и девушка различала там, наверху, гулкие голоса – не то разговоры, не то пение. Вода становилась прозрачнее и теплее. Рая приближалась к поверхности, она почти всплыла – но резкий удар оглушил ее. Ей стало тяжко дышать, словно она забыла, как дышат, и тут же пошла обратно ко дну, в сизую глубину океана. От ужаса девушка молотила руками, но вода откликалась на ее движения тягучей, медленной силой, увлекая вниз. Она не понимала, где находится.

И через мгновение очнулась в духоте, чувствуя, что вот-вот отключится снова. Вытянутое пространство еле вмещало ее, лежащую на спине, и на секунду Рая усомнилась, открыты глаза или нет: так черно было вокруг. Девушка повернулась набок, простонав от ноющей боли в плече и бедре, и толкнула ладонью крышку. Рывок, еще рывок – бесполезно. Глаза щипало от пота, стекающего вниз от виска, тело онемело от однообразного положения, от жары кружилась голова. Рая пыталась расслышать хоть какое-то движение снаружи, чтобы позвать на помощь, но стекло и металл прочной обшивки не пропускали ни звука. Сбоку зловеще загорелся индикатор, предупреждая, что кончился кислород. Рая вспомнила, что в лиге рабочих несколько человек задохнулись в своих капсулах, не смогли проснуться вовремя, и ей стало страшно. Только бы не потерять сознание. Она хватала ртом воздух – и не могла им насытиться.

Девушка колотила по крышке что есть сил, как вдруг заметила в уголке под крошечной лампой аварийный рычаг. Ей не приходилось пользоваться им раньше, но она надеялась, что он исправен и поможет ей выбраться. Трясущимися руками она нащупала его железную ручку. Под нажатием рычага крышка утомленно скрипнула, и наконец, поддалась, откинулась вверх, обдавая Раю живительным потоком теплого воздуха. За пределами капсулы он был такой же плотный и липкий, как и внутри. Рая жадно вдохнула его всеми легкими, напитываясь приливом кислорода, и поднялась над капсулой, но чуть не упала. От его недостатка все еще кружилась голова, и кровь учащенно тикала в висках.

Но точно ли она пробудилась? А вдруг и это – всего лишь сон…Девушка огляделась в малом пространстве своей соты. Капсула сменщицы сейчас пустовала: та заявится еще не скоро. Как всегда, по регламенту передаст жетон и займет их общую соту на следующие двенадцать часов. Рая точно не дождалась бы. А кроме Кристы, никто не заметил бы ее исчезновения. Никто не потерял бы ее, никто не хватился, что работница пропала, пока глава лиги не зафиксирует отсутствие на смене. Потому что она лишь песчинка Гидрополиса, и ее важность определяется исключительно работой, которую она способна выполнить, и ущербом, который способна нанести.

Сота: F-16 реверс

Имя: Рая

Социальный капитал: 336

Норма для лиги фермеров: 500

Пополните баланс

Экран личной соты, мигая неутешительными цифрами, напоминал, как сильно Рая отстает от других, даже ее сменщица, аверс F-16, держит на балансе триста восемьдесят баллов. Слишком мало, чтобы чувствовать себя спокойно. Они обе на сером уровне. Серый столбец на экране и такое же серое свечение под кожей на тыльной стороне руки – там, где запястье соединялось с ладонью – чтобы ни у кого в Гидрополисе не осталось сомнений об их принадлежности к низшим лигам. С определенного момента, достигнув серого уровня, обреченные катились вниз по наклонной, пока не достигали красной отметки. А однажды они исчезали, и никто больше не видел их, даже соседи по сотам. Глава лиги фермеров, Анна, не раз предупреждала, что баланс нужно проверять каждый раз после смены: вдруг произойдет какой-то сбой, и баллы вовремя не начислят.

В прошлые дни во всем Гидрополисе происходило что-то странное. Кроме частой поломки капсул, в жилых сотах по ночам становилось так холодно, что не спасала никакая одежда. Поэтому вчера Рая не выдержала, закрыла капсулу на время сна – и вот чем это обернулось. А на работах люди будто сходили с ума. На той неделе двое фермеров из ее лиги поспорили из-за какой-то ерунды, а потом начали драться, и солдатам пришлось их разнимать. На полчаса встала работа на поле. Вынужденный простой всем фермерам засчитали как недоработку. И чем ниже социальный капитал, тем сложнее становилось его заработать. Рая уже почти не верила, что когда-нибудь сможет выбраться с серого уровня обратно на зеленый, где можно покупать разную еду – натуральную, а не сплошные концентраты с химической фермы, и хотя бы пару часов проводить в прогулочной зоне.

Иногда ей хотелось увидеть океан не за выпуклым стеклом иллюминатора, а по-настоящему, на поверхности, где он плескался и нес свои соленые волны к берегу. Потрогать его материю, ускользающую из рук. Рая представляла, каково это – окунуться в воду, и что чувствуют универсальные солдаты, когда им приходится плыть. Жаль, что ей никогда не испытать ничего подобного. Но если она задумывалась о Гидрополисе на огромной глубине, и о том, что над ее головой – километры воды, ей становилось не по себе. Разве здесь безопаснее, чем снаружи? Капсула, несмотря на сверхпрочный металл и стекло, проверенное столетиями, казалась такой хрупкой по сравнению с ужасающей мощью океана. Соседка говорила – Рая попусту забивает себе голову, ведь держится же город восемь веков – и на их век хватит, а случись с ним непоправимое, все равно никому не спастись, так зачем напрасно жечь себе нервы.

– Эй, ты еще здесь? – недовольно пробурчала Криста, появившись в их соте.

Рая и не заметила, как пролетело время. Так всегда бывает, а вот на работе оно почему-то плетется еле-еле, точно полудохлая рыба.

– Пропади, а то я смертельно устала. Хочу выспаться как следует.

– Уже ухожу, – кивнула Рая. – Не волнуйся так.

Криста порой бывает грубой, как и большинство работников в низших лигах, но, в основном, с ней легко. Можно сказать, Рае повезло со сменщицей. Они практически никогда не ссорились, а в лучшие времена, случалось, даже прикрывали друг друга перед Анной, если кто-то из них опаздывал на работу. Можно сказать, они почти команда: один жетон, одна сота на двоих, аверс и реверс, день и ночь.

– Ты какая-то бледная. Опять тошнило от концентратов? – спросила Криста.

– Еда все дряннее, но сегодня…Похоже, в моей капсуле заедает механизм открытия. У тебя было такое?

– Нет. Будь осторожнее.

– И ты. Лучше не закрывай капсулу.

Сменщица провела блестящим кругляшом жетона по счетчику на своем экране, затем протянула его ей, и тут же, не приняв душ, завалилась спать. В открытом коконе Криста выглядела беззащитной, согнувшись в позе эмбриона, точно дитя в утробе. Рая не стала ей мешать, бросила жетон в карман робы и тихонько удалилась. Сон – последнее убежище несчастных, как говорит Анна.

Универсальный солдат Александер курсировал вдоль побережья океана, стараясь равномерно оглядываться по сторонам, чтобы ничего не пропустить. Ноги утопали во влажном песке. Открытое пространство, как на ладони, выдавало его и ветрам, и хищникам. В последней разведке их группа часто сталкивалась с ихтисами, эти твари разорвали и утопили как минимум десять универсальных солдат из прошлых разведок. «Нужно держать чехол открытым, – подумал он, – не возиться с ним, как в тот раз, и не медлить, если нападут». Луч еле слышно пищал на поясе справа, призывая всегда быть наготове. Солдат не стал расчехлять оружие, чтобы влага не повредила его, но прикасаясь к его металлической рукоятке, ощущал восходящий жар луча, что внушало ему спокойствие и некоторую уверенность. Главное – быть внимательным, и при нападении преимущество будет на его стороне.

Александер слышал окрики других солдат своей группы, пробирающихся через лес неподалеку от побережья. В лесном массиве куда безопаснее: на суше ихтисы становились неуклюжи, их серая рыбья кожа быстро сохла, а лапы, вооруженные острыми шипами плавников, путались в ветвях деревьев. Но лес уводил от цели, и солдат предпочитал продвигаться вдоль воды, веря, что однажды именно она приведет его к оазису.

А пока полотно океана протянулось соленой, безнадежной пустыней, без намека на пресную реку. В западном секторе, в прошлой разведке, им удалось обнаружить несколько пресных речушек, но вода в них оказалась настолько зараженной, что полковник Велл даже не позволил открыть костюмы. Дозиметры зашкаливали, и солдаты не стали брать образцы почвы. Было решено исследовать западный сектор дальше, в сторону Красных сопок, но они понимали, что это почти не имеет смысла: за сопками, если верить последним картам, через двести километров находился действующий вулкан, чуть южнее от которого погибла миссия «Восход-6». Все до единого колонизаторы, включая руководителя миссии, застигнутые стихией врасплох, не успели покинуть зону извержения и заживо сварились в кипящей лаве вместе с техникой и последними результатами экспедиции.

После шестой неудачи разведки полностью прекратились почти на целый год. Полковнику Веллу едва удалось убедить генерала продолжить их спустя время, но на тот участок западного сектора наложили черную печать, признав его безнадежным, вслед за южным, и запретив универсальным солдатам появляться там. Вулкан клокотал, простирая свою власть на оба сектора, изрыгая красное варево и точно слизывая языком все, что находилось на поверхности, живое и неживое, деревья и скалы – а из живых, помимо ихтисов, там только они, люди – уязвимые, не приспособленные к местной природе. Александер не встречал ни других животных, ни птиц, ни даже крупных насекомых, которыми кишел восточный сектор, облюбованный ихтисами. Хотя на других участках, особенно, на северо-западе, животные встречались в большом числе.

Ускоряясь в беге, универсальный солдат заметил в нескольких метрах впереди шевеление в неглубокой бухте. Первую секунду он надеялся, что это кто-то из разведгруппы, но почти сразу понял, что ошибся. Опутанный водным хвощем, в буро-зеленой воде извивался ихтис. Слишком мелкий для взрослой особи, детеныш или подросток, он отчаянно бился неподалеку от побережья. Комок хвоща держал его тело плотным кольцом, и несмотря на гибкость и скользкую кожу, ихтис не мог из него выбраться. Скорее всего, хищника приволокло в бухту прибоем. Липучий хвощ не раз доставлял неприятности разведгруппе: у солдат в нем путались ноги при плавании, и регулярно застревала техника. Александер приблизился к ихтису, инстинктивно держа руку на поясе, над горячей сталью рукоятки луча.

Детеныш заметил чужака. Сначала во влажных голубых глазах появилось удивление, потом – страх, и лишь когда солдат подошел к бухте почти вплотную, животное злобно оскалилось, зашипело и забилось сильнее. Плавники на его конечностях и загривке угрожающе поднялись, обнажая шипы, полные яда и готовые взметнуться, если враг посмеет прикоснуться к нему. Будь хищник взрослым, Александер не задумываясь уже пронзил бы его лазером луча. Но беззащитность существа и глупое положение, поставившее его под верную смерть, заставило универсального солдата медлить.

Над головой раздался треск, потом дребезжание, и солдат, отстранившись, увидел за спиной полковника Велла, руководителя разведгруппы. Ихтис судорожно задергался, заверещал. Лазер пронзил его тело, оставляя на коже кровавое отверстие и куски обугленной плоти вокруг раны. Лишь тогда полковник спустился с пригорка, обходя животное стороной.

– Полковник, – выдохнул Александер.

– Что это было? – возмутился Велл. – Ты или тебя: запомни, солдат. Не будь идиотом. Не заставляй меня в тебе разочароваться.

– Да, полковник.

– Ты проверил окрестности? Эти твари редко бегают в одиночку.

– Был только он. Наверно, прилив принес его сюда. На этом участке я раньше их не встречал.

– Ты уверен? Смотри в оба. Не хочу потом собирать твои конечности по всему побережью. Возвращайся к группе.

– Так точно.

Александер уже отдалился от бухты, но искушение взглянуть, что стало с тем созданием, заставило его обернуться. В уголке маленького рта сочилась кровь – не голубая и не белая, как у амфибий Бухты Натана или океанических рыб – а красная, как у людей. Ихтис еще не был мертв и дергался в предсмертных судорогах. Солдат вернулся, уже безбоязненно приблизился вплотную и, досчитав до трех, выстрелил ему прямо в сердце. Детеныш затих.

В белой соте генерала Максимуса медленно крутился вентилятор. Лопасти издавали мягкий, ласковый и таинственный звук, словно шелест листьев, если бы только в Гидрополисе могли быть живые деревья. Генерал не поднимался на поверхность много лет, но до сих пор не забыл, как звучат листья. Как поет океан на ветру, и плещется вода, и соленый бриз овевает лицо, когда откидываешь шлем ударопрочного скафандра. Но заставить себя снова подняться на проклятую Землю он не мог. Теперь другие универсальные солдаты исследовали сектора по четырем сторонам от Бухты Натана, собирали образцы почвы и растений, преодолевая сотни километров радиоактивных пустынь. Ради призрачной надежды, что однажды обнаружат оазис – достаточно крупный, зеленый и безопасный, чтобы принять людей навсегда. Он больше не участвовал в этом. Он руководил, наставлял и приказывал, но иногда, вопреки рациональным суждениям о природе вещей, чувствовал внутри соленый ветер океана.

Жители Гидрополиса! Каждый день приближает нас к великому переселению!

– вещал голос искусственного интеллекта в начале каждой пересмены.

Будьте усердны! Будьте терпеливы! Поддержите наших героев своим трудом!

Дальше на экране всплывали фото улыбающихся колонизаторов. Первым появлялось фото ветерана миссии «Восход-1» – генерала Максимуса, единственного выжившего в той длительной экспедиции. А после – тех, кто участвовал в разведках прямо сейчас и предполагалось, пойдут в следующую, седьмую миссию. И наконец – быстрой, едва читаемой строкой пролетали фото погибших в шести миссиях, около трехсот универсальных солдат. После третьей миссии нейрокостюмы стали гораздо легче и прочнее и не шли ни в какое сравнение с теми громоздкими латами, что приходилось носить самым первым, кто навсегда остался на Земле, но не в оазисе, а в красной пустыне южного сектора – худшего и опаснейшего участка за всю историю колонизаций.

Генерал встал в полный рост, осторожно приподнимая увечную ногу. Под конец дня бионический протез становился непомерно тяжелым, бесконечное нажатие на кнопку поступления обезболивающих почти не помогало избавиться от ощущения ноющего сустава – ровно там, где кончалась живое и начиналось искусственное. Обычно не болело. Но порой, когда он вспоминал первую миссию и потерю той, что любил, его ногу скручивало, как в день ранения, и он подолгу не мог прийти в себя.

В той экспедиции тварь прокусила его костюм. Когда он вернулся в капсулу, заражение шло полным ходом, ногу пришлось ампутировать до колена, и на какое-то время Максимус полностью утратил чувствительность к боли. Никто, кроме оперировавшего врача, не знал секрет генерала, разве что Велл иногда догадывался об его увечье: по хромоте и по тому, как он порой морщился, опираясь на искусственную конечность.