Глава 2
Я сидела на крыше, укутавшись в украденное одеяло и болтала ногами. Маска валялась рядом – слишком вычурная и чрезмерно украшенная, она сдавливала лицо и неприятно царапала.
Зато красивая.
Совершенно потрясающие выходные, которые я провела с родителями, продолжились совершенно потрясающим балом и если бы не Максим…
Я передернулась.
Какие бы чувства я к нему не испытывала, его поведение вынуждало меня думать, что я сильно ошиблась по поводу его характера.
Да, я сволочь. Да, обманула.
И что дальше? Надо поливать меня помоями?
Раз я ему настолько неприятна – пусть просто забудет все, что произошло и живет своей жизнью.
И я когда-нибудь забуду.
Других вариантов нет.
Ночная Венеция, несмотря на пробирающую до костей сырость и холод, была прекрасна. Горели многочисленные огни и факелы. Из светящихся окон подо мной я слышала гул голосов и музыку. Плеск воды и моторные лодки, то привозившие, то увозившие гостей добавляли атмосфере романтики.
Венеция была прекрасна в любое время года, но особенно я любила её летом, когда можно было часами сидеть в уличных кафе, потягивая просекко.
И желательно, сидеть не одной.
Я вздохнула. Ладно уж, перевернется и на моей улице грузовик с принцами. А этот, который вовсе и не принц, пусть идет дальше. Лесом. Потому что принцы они не в том проявляются, что зарабатывают кучу денег и отлично целуются, но и в том, что рядом с ними чувствуешь себя принцессой.
А я рядом с Максимом – да и вдалеке от него – чувствовала себя редкостной дрянью. И меня это совершенно не устраивало. Что бы я ни сделала такого ужасного, мучиться и страдать по этому поводу не стоило. А что стоило, так это продолжать свою работу – у магов наступили сложные времена, и с недавних пор на многих исследователей и тех, кто может оказаться полезен, в том числе в будущем, охотятся террористы. И Комитет единственный орган, который может сделать хоть что-то для спасения сообщества. Потому что если мы не распутаем этот клубок, то можем повторить то, что повторять было нельзя. И нам понадобятся все силы, все маги.
В том числе Максим. И его враг Сергиев, который, к моему тайному сожалению, также был признан мной как маг, подходящий для «вербовки». Несмотря на свою определенную изворотливость и нечестные игры, он был весьма полезен для сообщества.
Я ощутила появление Максима еще до того, как он вылез на крышу.
Вряд ли случайно. Искал?
Интересно, как нашел?
Мужчина подошел ко мне, сел рядом и протянул кружку с горячим кофе. Надо же, достал где то.
Я не стала из вредности отказываться от напитка. Молча взяла и сделала большой глоток, зажмурившись от удовольствия.
– Я…. твой отец рассказал мне, почему ты пошла работать в Коми-тет, – голос в ночном воздухе прозвучал неожиданно громко.
Я испытала приступ раздражения. И он поспешил сообщить мне об этом?
– И что? Тебя так проняло что ты решил меня простить? – язвительно спросила у Арсенского, а тот выругался.
– Влада… не усложняй. Я хочу извиниться, то есть не хочу, но… В общем, я могу понять, почему ты так поступила. Но мне трудно принять это. И ужасно гадко, что ты считала меня преступником и ради этого… – он прервался, а я помогла.
– Встречалась с тобой? Целовалась? Работала на тебя? Присматривала? Да, я делала все это. и сделала бы снова, если бы потребовалось. Но если тебе станет спокойнее, скажу – я не планировала ничего такого. Что меня потянет к тебе. Даже пыталась отказаться от этого задания, потому что слишком много моих собственных эмоций там было намешано. Да и само задание получилось немного нестандартным, мне ведь не обязательно находиться рядом с человеком, чтобы что-то понять – я иногда даже без личного контакта обхожусь. Мои способности позволяют обойтись без этого. Меня постоянно терзали противоречивые чувства, мысли – я хотела поверить, что ты ни при чем, что все происходящее – какая-то глобальная подстава. Но я не имела права просто в это поверить, не доведя дело до конца. А ты соблазнял меня снова и снова, я просто не могла оторваться. А потом… Я знала что так будет, вот и пришла к тебе, когда все было кончено. Потому что уж лучше вот так, чем совсем ничего бы не было. И это было офигенно… Гораздо приятнее чем твоя злость и презрение, которыми ты меня окатываешь.
Я вдруг почувствовала, что устала. Мне уже не хотелось сидеть здесь, и прекрасный ночной город уже не казался таким романтичным и привлекательным. Свои и чужие эмоции истощили меня и единственное, что мне было нужно, это вернуться в свой номер и лечь спать.
Одним движением я поднялась на ноги и пошла прочь.
– Прощай, Максим.
– До свидания, Влада, – прозвучало где-то на границе слышимости, когда я уже лезла в люк, чтобы спуститься.
* * *
– Человечество всегда привлекали тайны, загадки, чудесное воздействие символов, знаков и магических украшений. Только вслушайтесь: "талисман", "амулет" – все это притягивает к себе интуитивное внимание; сами звуки дают нам возможность чувствовать манящую силу. Но два этих понятия разнятся. Кто скажет мне, что такое талисман?
– Любой предмет, с которым человек может войти в резонанс, – уверенно ответила одна из студенток.
– Неплохо, – я улыбнулась, – Резонанс – это возбуждение колебаний одного тела колебаниями другого, той же частоты. Талисман увеличивает заложенные в человеке от природы возможности. Человек фокусируется на предмете и ожидаемом чудодейственном результате; ограждает таким образом себя от ненужного и привлекает нужное. Вот почему я не рекомендую покупать талисманы у магов. Может показаться, что их сила более велика, но они настроены на того, кто вложил в них силу. А значит, могут вызвать совершенно не те колебания. На самом деле любой человек без магических возможностей и так свободен выбрать для себя свой талисман и усилием воли, чувств вдохнуть в него жизнь. Какими были первые талисманы, может кто сказать?
– Что-то природное? – с сомнением спросила Маша.
– Зубы врага сойдут за что-то природное? – раздались смешки. – В древности люди действительно наделяли некие природные предметы причудливой формы особыми свойствами и это работало. С амулетами сложнее. Это уникальные артефакты, носители настройки, котороя действует вне линейного времени – то есть и после смерти владельца. Предполагалось, что они могли внести корректировку в характер человека и его судьбу; изменить программу, даже некоторые законы. Для создания амулетов требовалось и требуется много энергии: раньше это было тем, что называли «божественной», «природно», сейчас, в основ-ном, магическая. Большинство оберегов является частным случаем именно амулетов. Амулеты могут быть в виде украшений, текстов, книг, татуировок. Украшения, конечно, чаще. Кто назовет мне один из самых известных амулетов в мире?
– Кольцо Соломона, – уверенный голос Сергея, того самого нахального парня, которого я заметила еще на первом занятии.
– Согласна. Царь Соломон, легендарная фигура и его не менее легендарные вещи…Кольцо, меняющее не только мага, но и реальность, гримуары с подробным описанием вызовов демонов и духов – первоисточники их так и не были найдены, как правило исследователи работают с некоторыми свитками. Там же мы находим упоминание о Арс Алмаделе – магическом инструменте, который сам по себе является амулетом и его также можно назвать артефактом воздействия, потому как он направлен вовне. Согласно древним знаниям, эта квадратная пластина с начертанными на ней именами Бога и ангелов-покровителей четырех зодиакальных миров, позволяет воздействовать на ткань реальности, полностью менять и жизнь того, кто работает с ней. Многие современные маги также считают, что это один из лучших инструментов для достижения конкретных целей. Но техники использования Алмаделя можно считать утерянными – размытые описания в свитках я за такие не считаю. Поэтому ряд магов сейчас работают над ритуалами и обрядами, которые позволят им задействовать пластину по максимуму.
– Но зачем? Разве им недостаточно магии, которая и так у них есть?
– Разве человеку когда-либо было достаточно? – я пожала плечами. – Это нормально – желать большего. Правда, в данной ситуации цель, действительно, представляется мне несколько сомнительной.
– И какая она?
– Власть над миром. Но вернемся к теме нашего разговора. Различить, талисман перед вами, амулет или артефакт не так просто – даже магам требуется достаточно тонкая работа, чтобы понять структуры предмета. Но если опираться на уже существующие данные, то можно отыскать определенные особенности – во всяком случае, когда мы го-ворим о вещах древних…
Раздался звонок и я кивнула.
– Будем разбирать эту тему на следующей лекции.
Ко мне подошел Никита.
Я улыбнулась. Парень ходил на все лекции, активно участвовал в каждом обсуждении и похоже решил завоевать мою симпатию через общие интересы. Впрочем, меня это не напрягало. Во-первых, он действительно любил науку. А во-вторых, моя симпатия уже давно была у него в кармане. Как я могу не симпатизировать сыну мужчины, в которого я влюблена?
Была влюблена, Влада.
– Владлена Александровна, а что на счет лунниц? Это был амулет, артефакт или талисман?
– Не успела понять. Как я говорила на лекции, это довольно сложно – надо сначала разобраться с принципами работы предмета.
– Так может… стоит вернуться к изучению? Я и сам особо не вникал в эту находку последнее время, но… Нельзя же оставлять дела не законченными.
Он лукаво посмотрел на меня синими глазами – такими же глазами, как у его отца, из-за чего внутри меня все переворачивалось, когда я его видела. Я неопределенно пожала плечами:
– Все упирается во время.
– Или в нежелание?
Быстро опустила глаза, почувствовав, как портится настроение. Но объясняться еще и с младшим Арсенским я не хотела. Снова пожала плечами и пошла к выходу. А когда раздался телефонный звонок, даже не удивилась, увидев на панели фамилию.
Если уж день решил пойти по пути «выведи Владу из себя», то этого не изменить.
Глава 3
Сергиев ел и рассматривал меня с нескрываемым удовольствием.
Я же едва подавляла раздражение.
Пусть его. Мне самой нравилось, как я выглядела. Длинный ассиметричный свитер, обтягивающие кожаные брюки и волосы, сколотые в небрежный хвост.
Очки я носить перестала и одежду теперь выбирала более женственную. Не знаю, что так на меня повлияло, возможно, ситуация с Макси-мом, но мне все меньше хотелось прятаться.
Хотя защитных артефактов, скрывающих магию, никто не отменял.
Борис позвонил и попросил о встрече, потому как у него появились какие-то сведения – но вместо того, чтобы рассказывать, он жевал и болтал о пустяках. Впрочем, ужинали мы в прекрасном ресторане, потому я сама не отказала себе в паре блюд «от шефа».
Но и они закончились.
– Может поделитесь все-таки новой информацией?
– Поделишься. Сколько раз я просил перейти на «ты»?
– Столько же, сколько я отказывала. Мне так удобнее.
– Держать дистанцию?
– В деловых отношениях это нормально, разве нет?
– С Арсенским вы не церемонились.
Я вздохнула. Вот так всегда – пытается выведать про Максима или задеть меня. Еще один источник раздражения.
– И тем не менее, зачем мы сегодня здесь?
– Ну ладно, – Сергиев аккуратно промокнул губы салфеткой. – Кто-то интересуется древней мифологией. Звучит, конечно, странно, но что-то есть. Я чувствую. У меня много связей в местной полиции, и я попросил их рассказывать о разных необычных вещах – якобы ищу талантливых, но скрывающих свой талант людей и магов. Так вот, в музеях начали происходить кражи. Пропадают вроде мелкие и не дорогие предметы, ерунда, безделушки, – но пропадают регулярно. Из разных музеев и, как я недавно выяснил, не только в Москве. Все пропажи связаны с мифами, легендами, богами – Древняя Греция, Европа, славянские народы…
– Вы сможете достать список пропавших вещей или нужен официальный запрос? – я нахмурилась.
– Обижаете, – Сергиев улыбнулся и вытащил из кармана пиджака сложенный в несколько раз лист. Я не стала просматривать его прямо на месте, а сунула в сумочку, чтобы потом внимательно изучить. Любые сведения были важны и давали возможность добавить деталь в огромную мозаику, которую представляла собой нынешняя ситуация.
Внезапно Борис застыл, а потом вдруг перешел в какое-то вальяжно-текучее положение и плотоядно улыбнулся.
Что это с ним?
Ах да…
Тело напряглось еще до того, как над нашим столом раздалось угрожающее:
– Не помешаю?
Черт, это надо ж было выбрать этот ресторан! А что если не случайно? Я мельком взглянула на ставшего довольным Сергиева и мысленно закатила глаза.
Отлично. Всегда мечтала побыть игрушкой, которую два великовозрастных ребенка тянут каждый к себе.
– Помешаешь, – радостно чуть ли не завопил Борис. Похоже, все это он устроил ради этой фразы. Сзади меня – точнее, надо мной – тяжело дышал драконище. Ну, во всяком случае было такое ощущение – блоки на эмоции я научилась делать даже на него. Хватит мучаться от неприятных ощущений.
– Я уже ухожу, – спокойно произнесла и аккуратно допила кофе, сердито посмотрев на своего спутника. Тот развел руками – типа, я тут при чем – и предложил проводить.
– Дойду сама.
– Я провожу.
Это прозвучало у нас с Арсенским одновременно, и я, старательно контролируя себя, встала.
Хм, интересно. Оказывается, был не только дракон – чертовски привлекательный дракон – но и дракониха, которая разве что пар из ушей не пускала из-за безразличия пригласившего её мужчины.
Ничего, девочка, сейчас он на меня поорет – за что-нибудь – и вернется к тебе.
От мысли об этом во рту сделалось кисло.
Впрочем, собственные чувства не помешали мне довольно быстро пойти в сторону двери, где услужливый гардеробщик уже протягивал мое зимнее пальто.
Максим чуть ли не вырвал его из рук пожилого мужчины и принялся помогать одеться.
– Как давно ты общаешься с Сергиевым? – прошептал он мне зло на ухо и резко запахнул верхнюю одежду, похоже, намереваясь еще и застегнуть на все пуговицы.
– Как давно это тебя касается? – голос, к моей радости, звучал совершенно спокойно. Я осторожно высвободилась из его рук и подошла к зеркалу, надевая шарф. Арсенский снова встал за моей спиной. Глаза его полыхали даже в отражении.
Возбуждающее зрелище. Как и его бешенство. Только пусть применяет этот свой взгляд на ком-нибудь другом.
– Я знаю, что ты его проверяла, но поверить не могу, что вот так просто переключилась и…
Договорить не смог, но все-таки прорвался через блоки. Горечь ревности, злость на себя – и на меня заодно, неверие и тягучая, маслянистая жажда.
Я вздрогнула и опустила взгляд, стараясь даже дышать через раз. А потом сказала примирительным тоном:
– Он попросил, чтобы я была его связным. Это возможно, особенно если маг не хочет афишировать свои отношения с Комитетом по тем или иным причинам. Что может быть невиннее, чем периодические встречи в ресторанах двух взрослых людей?
– Невиннее?
– Невиннее, – я вздохнула, – А теперь иди – твоя спутница уже дважды выглядывала в холл, и тебе еще предстоит объяснение.
– Плевать, – голос мужчины прозвучал хрипло, – Черт, Влада, я как только вижу тебя, совершенно забываю про свою сдержанность, опыт и намерение… И снова веду себя как мальчишка. Прости.
Я в изумлении повернулась к нему:
– Извиняешься?
– Немного, – Максим запустил пальцы в растрепанные волосы, чем растрепал их еще больше, – Сергиев наверняка подстроил эту сцену и наслаждается теперь результатом. Это бесит, но я… Я даже рад, что так произошло. Как раз хотел тебе предложить…
Голос его прервался, а я впилась ногтями в ладони.
– …может продолжим работать вместе? Над… над лунницами?
Едва сдержала нервный смешок.
Ага, над лунницами.
Кажется, мне протянули руку в знак примирения, но хочу ли я этого? Арсенский терпеть не может своеволия, мне же претит любая власть надо мной. Наше общение в прямом смысле опасно. Мы оба слишком уверены в себе, слишком независимы, слишком требовательны к окружающим, чтобы ужиться – в любой форме, и…
– Хорошо, – выдохнула я, сама не веря, что сказала это, – Я позвоню тебе.
Максим улыбнулся, дернулся, будто захотел прижать меня к себе, но сдержался.
Мы были похожи на двух людей, идущих по крайне тонкому льду, и понимали, что любое резкое движение может привести к необратимым последствиям.
На улице Максим посадил меня в стоявшее возле входа такси, назвал водителю адрес и вдруг наклонился ко мне:
– Та женщина… Ничего не значит.
Я подавила вспыхнувшую радость. Не от его слов, а от того, что он в принципе счел необходимым объясниться. А вслух лишь сказала с уверенностью, которую не чувствовала:
– Я знаю. Потому что меня забыть невозможно.
Изумленный смешок.
И улыбаясь, я уезжаю.
* * *
Счастье.
Обычное, повседневное, но в чистом, концентрированном виде. Как первый глоток утреннего кофе. Как выходные у моря. Как поцелуи, любимые песни и старая, потрепанная книжка, зачитанная до дыр. Как смотреть на запуск ракеты; как Новый Года или снегопад в лесу, когда белые хлопья оседают на тяжелых ветвях сосны.
Я такие вещи чувствовала.
– Сколько вы за него хотите? – посмотрела на старика и указала на небольшой кулон в виде цикады.
Он хитро глянул на меня в ответ и подул на якобы замерзшие руки. Не мерзли, я знала. Внутри него горел мягкий магический огонь, который не давал ему замерзнуть или заболеть.
Сильный маг, предпочитающий полубродячий образ жизни. Раскладывает свой лоток на многолюдных улицах или в парках – зимой, конечно, не таких многолюдных – и продает кусочки счастья.
Строго говоря, он нарушал один из магических законов, не имея лицензии на торговлю. Но даже я готова была смотреть сквозь пальцы на подобные нарушения – ни людям, ни магам не повредит такой амулет, тем более, что действовал он всего несколько дней.
– Для вас – нисколько. Хорошее отношение важнее, – и подмигнул.
Я хмыкнула, взяла кулон, испытывая почти непреодолимую потребность погладить его, положила одну купюру и пошла дальше по освещенной дорожке. Не все подарки должны оставаться бесплатными.
Иногда мне хотелось – до сердитого топанья ногой – чтобы в жизни все было так просто, как этот вечер, старик и цикада. Чтобы люди и маги перестали воевать между собой и друг с другом, а просто вернулись домой и начали любить своих близких.
Но реальность была совершенно другой. И приходилось это принимать как данность.
Народу вокруг было немного – мало кому хотелось бродить по улице в такие морозы – и меня это устраивало. На холодном воздухе все чувства обострялись, а мысли становились резкими, быстрыми и острыми, как лед.
Сейчас меня занимал список, который я получила от Сергиева. И вправду, мусор, ерунда – археологу и историку, конечно, не стоило так говорить, все-таки за каждой такой ерундой стояла целая экспедиция и много часов работы – но ценных вещей, по-настоящему уникальных, там и не было.
Что же еще их объединяло кроме отсутствия значимости?
Область применения. Все они работали в сфере предсказаний.
И это тоже было ерундой. Любой маг, работающий с будущим; любой современный артефакт вероятностных линий мог дать больше, чем весь этот «мешок с драгоценностями», как его уже успели обозвать в Комитете.
Я видела здесь три варианта.
Во-первых, вполне допустимо, что мы не знали что-то про эти предметы. Но такое маловероятно.
Вариант второй, что всю эту кучу используют как часть чего-то большего – и пока я не могла предположить, что же это может быть.
И третье, что наше внимание таким образом отвлекали.
Мне необходимо было наведаться в музеи – не во все, но хотя бы в два, три – может быть я что-то почувствую по следам. А еще нужно было подготовить финальные семинары и просмотреть работы студентов – сессия была не за горами. Университет то куда денешь из моей жизни? Куратор сообщил, что есть кое-какие новые данные по Олегу – с тех пор как мы пришли к окончательному выводу, что именно он был убийцей Тимура, за него взялись всерьез. А еще я планировала вернуться к работе над лунницами, пусть на это совершенно не было времени. Но лунницы представляли собой определенный интерес, к тому же, я была сторонником теории, что нет ничего случайного. И эти исследования вполне могут помочь пролить свет на все остальное.
А то, что это означало снова видеть Максима…Точнее, то, что я иду на это, чтобы видеть Максима…
Пнула камень и вздохнула.
В одну реку нельзя было войти дважды, но спиральное развитие времени, про которое он рассказывал, вполне давало нам шанс.
Я не загадывала далеко, просто было бы глупо не воспользоваться тем, во что нас втягивает судьба – интриганка. Тем более, что Арсенский обосновался в Комитете, похоже, надолго. И даже дал распотрошить свою «тайную комнату». Я специально не интересовалась, что же за схему он там собирал, просто чтобы не вытаскивать на свет болезненные переживания, но теперь уж точно узнаю все подробности, раз уж я не только у Сергиева связной, но и у Максима, о чем мне, чуть ехидно, сообщил куратор утром.
Я усмехнулась. Арсенский, похоже, опять решил обложить меня со всех сторон. Вряд ли он столь уж уверен в результате, но в его характере перекрывать все пути отступления.
Вот только он еще не знает, что при необходимости я взлечу.
Хорошо хоть другие маги, которых я проверила, не подошли – реши они тоже общаться именно со мной, работы бы прибавилось. Один из мужчин оказался не годен по психологическому профилю: труслив, самонадеян и постоянно кичится своими достижениями. С него сталось бы рассказать даже в социальных сетях о своей новой роли.
А вот единственная женщина из списка оказалась потенциально опасна. Анастасия Ольшанская с виду была более чем лояльна к магическому сообществу, но некоторые документы и подслушанные разговоры заставили меня предположить, что это лишь маска. И потому я порекомендовала специальному отделу более чем внимательно присмотреться к ней.
Зябко передернула плечами и двинулась в сторону дома.
Хотелось в горячую ванну и спать.
Но моим желаниям не суждено было сбыться.
Если куратор звонил в такое время, значит, у него были срочные – и всегда неприятные – новости.
– Ольшанская найдена мертвой, – сообщил он, как всегда, без вступления. Я почувствовала неприятный укол в районе груди. Да, событие не слишком хорошее – пусть она даже могла быть нашим врагом, но убийства – а я не сомневалась, что это убийство – мне были глубоко противны. Но было что-то еще, что меня задело. Что-то инстинктивное. Откуда то пришло понимание, что подготовка завершена. И дальше наша картина мира – и мир вместе с нами – покатится по наклонной плоскости, прихватывая с собой все больше судеб.
Я потрясла головой, прогоняя тяжелые мысли:
– Еду.