Глава 3
…Попытки проникновения за защитный периметр воспринимались как визг. Тонкий, но очень громкий, буквально вонзающийся в мозг, словно сверло, спирающий дыхание, которого и так не хватало из-за усилий.
Я понимала, что не справляюсь, и это было страшно.
Мои близкие, прижавшиеся ко мне под защитным колпаком, тоже боялись, но они все еще надеялись.
Что помощь успеет, что кто-то нам поможет.
Но это было не так. И я пока единственная, кто знал.
Все еще тянула магическую силу из брата, но понимала – минута-две и все будет кончено.
А кончилось еще раньше. Какой-то ублюдок, третий по счету, и тоже не-маг принес очередной артефакт, напоминающий булыжник, и ухмы-льнувшись, настроил его на нас.
Защита лопнула, как мыльный пузырь.
Тетя завизжала, мелкий устало всхлипнул, а я бросилась как маленький зверек на ближайшего нападавшего, вгрызаясь ему в выставленную в защите руку.
Но силы были не равны.
Меня отбросили в сторону.
И быстро, как-то буднично, расстреляли мою семью. На моих глазах.
И уже потом повернулись ко мне.
Я в шоке смотрела на дуло пистолета, но тут один из убийц глумли-во прошипел:
– Ты надоела нам своим сопротивлением, магеныш. И поплатишься за это…
* * *
Шумно выдохнув, я резко поднялась и села в своей палатке.
Меня трясло от попеременно прокатывавшихся по всему телу волн холода и жара – как всегда бывает со мной во время кошмаров.
Черт.
Давно это мне не снилось. Мое прошлое.
Одежда промокла от пота, и я надеялась только, что не орала во сне – иначе перебудила бы весь лагерь.
Прислушалась.
Нет, тишина.
Посмотрела время на телефоне и решительно вылезла прочь, на улицу.
Четыре часа утра. И я точно уже не усну, пусть вчера мы и выдохлись, преодолевая последние километры пути и устанавливая лагерь – спальные палатки, полевую кухню, необходимое оборудование.
К раскопкам планировали приступить с утра, а вечером все ломану-лись на пляж – оценить невероятную природу и теплое море, которое, казалось, смывало усталость и возвращало силы и настроение.
Видимо, не всем.
Меня передернуло. Я снова вернулась в палатку, стянула влажную кофту и надела новую. А потом вылезла, закуривая сигарету. Огонек светился в рассветных сумерках, дым тянулся вверх, где еще были видны звезды, а я думала. Думала о произошедшем несколько лет назад.
Об отвратительных, почти убивших меня пытках.
О смерти любимого брата.
Тогда мир перевернулся для меня. Не с ног на голову – у меня было ощущение, что он просто повернулся ко мне задницей. Я много лет выкарабкивалась из этого ощущение беспомощности и ненависти к такой вот жизни. И выбраться, на самом деле, мне помогла работа в Комитете. Здесь я была нужна. Я помогала. Я реально могла спасти.
Наверное из-за своего прошлого я была готова на многое, чтобы эта ситуация не повторилась. Ни с кем другим. Отдать свою жизнь. Отказаться от любви.
Я знаю, не все меня понимали – даже в Комитете. И иногда было ощущение, что и Максим не понимал. Но я просто не могла по-другому. Я должна была знать, что делаю все, что возможно, лишь бы никто не испытал того, что испытала я. Лишь бы никто не умер снова.
Полгода назад мы не спасли многих. Каждую эту смерть я спрятала в длинный список, который хранился в моем сердце. Эти люди – и маги – заслуживали того, чтобы о них помнили. А те, кто стал причиной их смерти, заслуживали наказания.
Подельники неизвестного кукловода погибли, а тот затаился. Комитет продолжал копать, а я… А я, пожалуй, решилась на то, что было под большим запретом.
Путеводные нити.
Ритуал, забирающий силы и годы жизни, но усиливающий интуи-тивные открытия и ведущий по огромному лабиринту запутанных дел.
О нем знали немногие; использовали – еще меньше. Маг, который проводил этот ритуал, должен был делать это один. В темноте и тишине. И всегда оставалась большая вероятность, что он просто не вернется из лабиринта. Кто бы хотел рисковать? Никто.
Мне удалось выбраться однажды.
И я намеревалась сделать это снова.
Вздохнула, выбросив очередной окурок, прихватила с веревки еще влажное полотенце и отправилась на берег.
Пора настроить себя на новый день.
* * *
– Смотрите! Получилось! – счастливо завопила Маша, тыкая пальцем в компьютер.
Ребятам удалось создать более менее правдоподобную 3D-визуализацию археологического памятника – то, каким он, предположительно был до разрушений – и мы с удовольствием полюбовались открывшейся картиной.
– Я бы добавила предметов обихода, – задумчиво протянула Светлана.
– И трупы. Про трупы не забудь – и побольше, – меланхолично произнес Никита, державшийся поближе к девушке. Та сердито зашипела и смерила парня презрительным взглядом.
Я хмыкнула. Наблюдать за этими двумя последние четыре дня оказалось настоящим удовольствием.
Раскопки всегда были фундаментом археологических исследований, но также весьма частым фоном для развития романтических – и не только – отношений. Сама среда способствовала этому: определенная таинственность, ажиотаж, присущий молодым студентам – им так и казалось, что они откроют Атлантиду – а также природа и свежий воздух, который здесь и вовсе был невероятным. Мы все уже загорели и накупались до одури, каждый день ходили смотреть на закат, а потом долго сидели у костра на берегу.
Я приходила на берег еще и на рассвете.
Посмотрела на ребят – пока эта смена отдыхала, другие трудились под палящим солнцем – и ушла в тень со своими бумагами.
Цель раскопок выглядела всегда обманчиво простой: собрать информацию таким образом, чтобы сохранить и зафиксировать все сколько-нибудь существенные данные. К сожалению, цель эта недостижима, поскольку сохранить и зафиксировать все невозможно, тем более, что в вопросе о том, что именно является наиболее существенным, согласия между учеными никогда не бывает.
Я не ждала от этой поездки археологических сенсаций, мне просто хотелось, чтобы мои студенты получили достойную практику и многому научились – в том числе, работать в команде. Но вот что касается меня самой…
Не терпелось пройтись и прочитать следы.
Но я клятвенно заверила Максима, что без него делать этого не буду. Тем более, что в его интересах было также пробовать считать старые камни и прочие объекты – для развития собственного дара.
Потому я сейчас отмечала на сетке те места, которые хотела бы изучить пальцами и магией в первую очередь.
Хорошо хоть,что координатную сетку создали задолго до нашего появления, и она оставалась неизменной. Суть этого инструмента в том, что территорию памятника разбивают на квадраты – причем разбивку следует производить очень тщательно, чтобы её можно было воссоздать даже через что лет. Это обеспечивается привязкой сетки к каким-либо неподвижным ландшафтным объектам – через опорную точку проводят линии, идущие с севера на юг и с востока на запад; местам пересечения этих линий присваивают определенные обозначения. Высоты тоже фиксируются. Таким образом мы могли определить соотношение в трехмерном пространстве каждой извлеченной находки с любым другим объектом, что позволяло представить, в том числе, куда копать дальше и что можно там обнаружить.
Мои медитации над развернутой картой, куда я перенесла сетку, прервал звонок сотового.
Мне даже не надо было смотреть на экран – магия предчувствия работала и без магии:
– Привет, – я улыбнулась и откинулась на лавке.
– Привет, загорелая девочка. Я ревную.
– К солнцу?
– К тем взглядам, которые останавливаются на твоей коже. Ты скучаешь без меня?
– Очень. Смотрю сейчас, куда мы первым делом отправимся, чтобы посмотреть следы.
– Но только со мной.
– Только с тобой.
– Как Никита?
– Влюблен, как я и предполагала.
Смешок Арсенского я представила воочию.
Скорей бы он приехал.
– У меня новости… – начал мужчина.
– Ты беременный?
– Фу, Влада. Нет. Наконец-то удалось найти хоть какие-то концы в той истории с лунницами. Интересно?
– Еще бы. Меня не оставляло ощущение, что там ко многому будет ключ.
– Я завтра съезжу поговорю с той женщиной о том, что у нее сохранилось – записи какие-то, проливающие свет на эту историю – и потом к вам.
– Женщиной? – спросила я ревниво.
– Угу. По отзывам моих детективов молодая магичка с прекрасной фигурой и…
– Макс!
– И мне плевать, – он засмеялся, – Люблю тебя.
– И я тебя, – я улыбнулась и положила телефон.
Потом посмотрела на часы и направилась к ребятам, все еще сгру-дившимся возле компьютера.
– Третья группа! Пора поработать не только мозгами. Давайте-ка на одном из участков применим метод флотации. Кто расскажет, что это такое?
Несколько возгласов меня удовлетворили.
– Савелий, давай.
– Простейший вид флотации – промывание образца грунта в ем-кости с водой. Соответственно осадок удаляют, затем высушивают и исследуют под слабым микроскопом, сортируя и определяя его состав. В более сложном флотационном приборе сжатый воздух прокачивают через бак с водой, медленно сцеживая верхний слой воды через несколько фильтров; специальным насосом воду возвращают в бак для поддержания постоянного её уровня. Приборы не только ускоряют эту операцию, но и обеспечивают более полное выявление материала.
– Как определить, хорошо ли работает флотационный прибор?
– В образец грунта примешивают сто современных зернышек мака и отмечают, сколько из них удалось обнаружить.
– Отлично. Пойдемте, научу вас пользоваться прибором.
Мы увлеклись исследованиями не на шутку.
Уж очень занимательные штуковины привезли в эту экспедицию – раньше и мечтать о такой оснащенности полевых раскопок не смели, все лучшее доставалось только раскопкам федерального масштаба. Ну а теперь у археологических обществ и институтов было достаточно средств от спонсоров и тех же магов, искавших определенные предметы.
Пару керамических осколков с помощью флотации нам удалось об-наружить.
Пока студенты возбужденно переговаривались, я отвела Машу в сторону.
Весь этот курс я старалась мягко выяснить, что же стало причиной её отказа от использования магии: при её низком коэффициенте никаких неудобств магическая энергия не должна была доставлять – ни выбросов, ни развитых инстинктов. Как оказалось, все было проще. Счастливые родители не скрывали, что она маг, более того, рассказывали об этом всем, как о предмете гордости – вроде как наша Машенька лучше вашего Кирилла и так далее. Что произошло дальше в маленьком городке, где даже не было магической школы? Правильно. И другие родители и другие дети стали Машу сторониться, а как она выросла – издеваться, заранее презирая её якобы превосходство.
Родители девочки долгие годы ничего не замечали, девочка страдала, а в подростковом возрасте и вовсе замкнулась в себе, прячась от собственной энергии. В шестнадцать, понятно, подписала отказ от использования.
И только переехав в Москву, где быть магом считалось выгодно и почетно, она задумалась, так уж ли была права.
В итоге, в феврале она подошла ко мне и призналась, что сняла печать и пошла на специальные курсы, чтобы научиться управлять тем немногим, что ей дано.
Я же взялась за специализированное обучение.
Выдала несколько рукописных тетрадей по связи дара, археологии и умения считывать предметы – мои собственные записи, но я не стала об этом говорить – и неоднократно рассказывала про своих друзей, которые успешно занимались археологией, имея определенный коэффициент.
А потом и вовсе призналась, что я маг.
На самом деле, скрывать это, несмотря на работу в Комитете, на данный момент не имело уже смысла. Слишком многие узнали – и не только кукловод, но и враги «поменьше» – о неком агенте, владеющем сильными и необычными дарами. Некоторые были в курсе, что я дочь главы Комитета, кто-то – что археолог. Сложить дважды два не составляло труда. Потому было решено, что я теперь работаю не под прикрытием. Я получила официальную должность аналитика в двух структурах – Комитете и Совете Безопасности России, в котором маги хоть и были, но сообществу не подчинялись по долгу службы. В общем-то, кабинетную работу, что неимоверно обрадовало Максима.
Но это не значило, что я не буду выходить в поля – и не только ар-хеологические.
– Маш. Я долго думала, чему оптимально тебе будет учиться в связи с выбранной профессией и коэффициентом ноль-три и пришла к выводу, что раз определенного дара у тебя нет, можно будет развить в тебе способности «нюхача», но с уклоном в археологию.
– Нюхача?
– Да. Ты сможешь определять, для чего нужен тот или иной предмет. Не только на основании опыта, знаний и имеющейся классификации, но и на ощупь. Понимаешь, какие перспективы? Если ты будешь проводить исследования и раскопки, или даже работать в музее или над книгами – тебе всегда пригодится.
Глаза девушки восторженно зажглись, когда я протянула ей один из осколков.
– А я точно смогу?
– Энергии хватит, так что не тушуйся – чем больше будет практики, тем большая будет точность. Возьми его в руки. Тебя учили концентрироваться и направлять внутренний поток вовне?
– Да.
– Закрой глаза и направь его на этот осколок. А потом мысленно попробуй восстановить то, чьей частью он является. Возьми его мысленно в руки и приклей к другому осколку – побольше. Не размышляя сильно об итоговой форме. Просто приклеивай один за другим, пока не увидишь некие очертания. Тогда останавливайся.
Девушка кивнула, закрыла глаза и сосредоточенно нахмурилась.
Я видела, как шевелились её губы, вздрагивали ресницы, как время от времени напряженная дрожь проходила по телу и не мешала.
Спустя десять минут она распахнула глаза:
– Круглое! Там получилось что-то круглое! И плоское!
– Догадываешься, что это может быть?
– Блюдо? – спросила она робко.
– Конечно. Теперь понимаешь? Когда ты научишься, тебе не придется склеивать что-то в реальности – ты сразу будешь определять что нашла. А с готовыми предметами сможешь работать, даже если их назначение до того не было известно науке. Только до этого еще предстоит практиковаться много лет.
– Я хочу этого, – сказала она твердо и счастливо на меня посмот-рела.
– Значит, будет. Беги к группе.
Я тоже была счастлива.
Пусть магия многим – и много – принесла горе и проблемы, но я всегда воспринимала дар с благодарностью.
Дар небес.
Мне захотелось окунуться и смыть с себя грязь и усталость этого дня. Я посмотрела на студентов – те заканчивали обработку одного из квадратов, а две другие группы готовили ужин и накрывали на стол – и отправилась на берег моря.
Воздух дышал свежестью.
Я отошла чуть в сторону от лагеря, полностью разделась и нырнула в благословенную прохладу и тишину.
Плавать меня научил отец, еще когда мне было лет пять. И плавала я хорошо – далеко и глубоко, тем более что благодаря магическим по-токам могла затаить дыхание надолго.
Я полностью погрузилась в ощущение невесомости, которое мне да-рил подводный мир, и то медленнее, то быстрее двинулась вперед.
Мягкую тишину вдруг прорезала тонкая, робкая нота.
Я улыбнулась.
Сама того не планируя, погрузилась в некое подобие транса – а значит окружающий мир, причины и следствия разных поступков, ворвались в мое сознание, как если бы я выискивала след. Присматриваться не хотелось, но сопротивляться я тоже не стала.
В этот раз не было общего ощущения атмосферы свершившихся и грядущих событий, не было запахов, звуков, мягкости или твердости, как я привыкла. Только музыка. Сначала мягкая и нежная, на грани слышимости, будто кто-то рисовал золотой кисточкой по песку.
Потом музыка стала громче. Быстрее.
Жестче.
И вот – тревожные ноты скрипки. И вдруг барабаны. Они пришли накатом, вместе с шумом волны, когда я, в испуге, вынырнула на по-верхность.
Преследовали меня весь мой путь назад.
Вышвырнули меня на берег и вдруг начали бить деревянными па-лочками, отчего по моему телу разлилась метафорическася боль и душа наполнилась тревогой.
Опасность. Смерть. Перевертыш.
Я вдруг почувствовала, что задыхаюсь.
Сердце билось гулко в ритме барабанов…
И все успокоилось.
Будто и не было. Что это? Следствие прошлых событий? Или намек на грядущее? Почему так быстро прошло? Почему не возвращается, хоть я теперь осознанно и требовательно искала след?
Ответов не было.
Я кое-как оделась и пошла в лагерь, где задумчиво поела, не обращая внимание на веселье моих спутников, и рухнула в своей палатке, проваливаясь в темноту.
И почти ожидаемо, как следствие использования дара, увидела сон. Где были мы с Максом, в крохотном помещении.
И мы тонули.
Глава 4
Как правило, чем ярче были мои сны, тем вероятней отображенное в этом сне должно было произойти.
Или уже произошло.
Дело было даже не в деталях, которые я видела, скорее, в предпосылках и следствиях – такова была природа моих аналитических способностей. Что-то я четко распознавала наяву, вынося вердикт.
Что-то превращалось в кошмары.
Я вышла из палатки и растерла плечи.
Охотились ли на нас с Максом – или мы, как охотники, в итоге попадали в ловушку – ясно было одно. Ни к чему хорошему это не приведет.
Впрочем, когда оно было по-другому?
Я пожала плечами, прихватила полотенце и отправилась на берег. Было еще темно. Последние дни я совсем не высыпалась, но надеялась, что с приездом Максима это изменится. Любовные отношения с собственной парой были наилучшим вариантом выхода излишков магической энергии.
Я улыбнулась про себя.
Вот уж не думала, что мне повезет встретить того, кто действительно дополнит и наполнит меня настолько мощно. И если в быту и работе мы продолжали притираться друг к другу, то наши магические сущности сливались настолько легко и настолько просто, взаимно напитывая энергией и успокаивая всплески, что секс был просто фееричный.
И спалось после него очень хорошо.
Сделала комплекс упражнений, немного подышала, восстанавливая равновесие и нырнула в чуть зябкую воду, стараясь получить удовольствия по максимуму. Потому специально не прислушивалась к окружающей среде и гнала прочь возникающие то тут, то там ноты.
Иногда надо отдыхать.
Я полностью отключилась от реальности, уходя в эфемерный мир, давший нам гораздо больше, чем магия – саму жизнь. И потому чуть не вскрикнула, когда вынырнула возле самого берега и увидела сидящего возле моих вещей Володю.
– Фух, напугал, – прозвучало немного нервно. – Почему не купаешься?
– Просто захотелось встретить рассвет.
Кивнула, принимая эту версию, и вылезла на берег.
Меня не смущало, что я была голая – маги во многом по-другому относились к своему телу. Тем более странно было бы смущаться человека, который мыл тебя и менял тебе судно, пока ты была парализована. Я воспринимала его всегда, как второго отца, но почему-то именно сегодня его появление заставило меня нервничать.
Быстро вытерлась, натянула свою одежду, а сама лихорадочно думала.
Если брать вероятностные линии, то Пеня мог…
Я почувствовала к себе отвращение за подобные идеи. А потом, ведомая протокольным требованиям, которые обязывали агентов проверять всех, даже близких, сосредоточилась.
След. Чтение. Эмоции.
Все что я умела.
И тут же вздохнула с облегчением про себя.
Ничего от него не исходило. Точнее, ощущалась только привычная доброжелательность и чуть ироничный оптимизм.
Все тот же Пеньковский.
Я уселась рядом и шутливо подтолкнула его плечом:
– Наверняка ты просто боишься раздеваться, а то студентки мигом проснуться и набегут на твое роскошное тело.
Мужчина расхохотался:
– А ты не завидуй. Впрочем, тебе не надо – свою армию поклонников ты себе обеспечила. И как Максим отпустил? – в голосе потрескивали смешинки.
– Отправил своего сына вместо соглядатая.
– Который эту армию и возглавил.
Я хмыкнула. А потом спросила:
– А ты не завел серьезных отношений?
– О нет, я как всякий моряк – по девушке в порту.
– Не боишься что они тебя найдут всем скопом и пришибут?
– М-м, я и пять девушек…
И прозвучало это так, что уже расхохоталась я. А потом мы сидели и смотрели, как встает над морем солнце.
* * *
– Чем большую массу земли надо переместить, тем больший «ин-струмент» требуется археологам. Соответственно для самых деликатных операций необходимы совсем небольшие приборы. Вот так и живем – от бульдозера до медицинской иголки. В нашем распоряжении совки, мастерок каменщика, пешне, кисточки, геологический полоток, ножницы – да все что угодно. Но что является самым главным и обязательно должно быть в наличии?
– Голова? – с сомнением протянул Леша, щупловатый но весьма привлекательный паренек, успевший за эти дни уже загореть, облезть и загореть снова.
– И никогда не сомневайтесь в этом, – я улыбнулась. – Помимо «головы» последнее время в археологии часто используют магию. И не только вместо инструментов – я вам уже говорила, что лет пять маги-археологи пересматривают многие находки и изучают культурные слои, во-первых, с точки зрения предпосылок появления магии. Во-вторых, применяют дар, чтобы узнать точнее, что же именно произошло на том или ином месте и для чего точно предназначались непонятные предметы.
– Да-да, помню, озарения, сродни тому что после приема ЛСД, – усмехнулся Никита, а я лишь покачала головой. Строптивый у меня «сыночек».
– Именно. Понятно, что в каждую экспедицию маг не поедет – их нет так много, кто выбрал эту профессию, но в помощь были созданы некоторые артефакты, которые, конечно, не могут показать вам прошлое или склеить давно исчезнувшее, но определенная польза от них есть. Вот, глядите. Маг-проектор.
Все уставились на довольно большой шар с кучей проводов и клепок. Исследовательско-технологические лаборатории не всегда успевали облечь свои детища в удобоваримую форму, зато с удовольствием давали проверенным ученым их на испытания.
Его подсоединяют к компьютеру, закладывают туда все данные, ко-торые успели собрать археологи, в том числе 3D-модель зданий и помещений – кстати, пока используют такие проекторы в основном специальные подразделения полиции, на месте преступлений, там тоже требуется реконструкция происшествия – и… вуаля.
Я заранее подготовилась, установив проектор в одном из наиболее сохранившихся склепов с наибольшим количеством находок – и теперь была вознаграждена восторженным воплем тех, кто поместился в помещение.
Мы будто оказались в прошлом.
Проектор давал трехмерное изображение сразу по всем направлениям, потому появлялось ощущение полного погружения в реальность. Как в моих видениях.
Гладкие стены с надписями, украшениями и таблицами. Стоящий в нужном месте алтарь. Несколько кувшинов, осколки которых найдены тут ранее. Посуда и низкий топчан, прикрытый тряпками. Эта «комната» была настоящей, вот только на ощупь – а студенты тут же принялись махать руками, пытаясь «взять» голограммы.
Я взяла не годы создания склепов, когда здесь были именно захоронения, а тот период, когда его использовали, как жилье. Вы сами знаете, что с этого времени сохранилось гораздо больше. Но позже мы с вами попробуем восстановить и более раннюю «картинку».
Ребята продолжали восторженно перешептываться, а ко мне подошел Никита:
– Влада… Александровна, – мы договорились, что в присутствии одногруппников он будет называть меня по имени-отчеству – А это то, что вы сами видите? Когда используете дар? – спросил он почти шепотом.
– Похоже, – я кивнула, – только есть большая разница. Я к тому же могу увидеть то, что еще не нашли – и даже не найдут никогда.
Говорила тихо, не желая посвящать окружающих в свои собственные особенности. Хоть и пришла к выводу, что придется все-таки поставить в известность университетское начальство – и студентов – что я якобы «распечатала» магическую силу. Иначе на тех же раскопках не оберешься вопросов – а я хотела продолжать свои исследования и погружение в прошлое.
Без маг-проекторов.
И любила это с детства.
До того как мы осели в Паликателе, ведомые желанием жить среди нам подобных, большую часть времени я проводила на раскопках с мамой, или мы все вместе ездили с отцом, который после получения способностей поступил на службу и помогал улаживать конфликты между магами и людьми.
Понятно, что с таким образом жизни в школу я практически не хо-дила – всему учили родители и другие взрослые, которых вокруг было немало, с детьми – сверстниками почти не играла, ну а любимейшим развлечением у меня было взять какой-нибудь черенок или найденный на раскопках кусочек и погрузиться в собственные видения, в которых вполне возможное прошлое смешивалось у меня с совершенно сказочным детским восприятием.
Мама потом всегда пытала меня, что же я видела и обязательно фиксировала все, что стоило внимания – но мне было не до работы.
Это был мой, особый мир, который потом и помог мне вернуться снова к жизни.
Никита рядом вздохнул, а я поняла, что задумалась.
– Хотелось бы мне так же, – сказа он чуть капризно.
– Так подключай воображение, – я улыбнулась – Я уже говорила тебе, что ты слишком уж торопишься, да еще и ставишь магию во главу угла. Пойми, многие маги даже не в состоянии распознать или развить свою энергию таким образом, чтобы хоть как-то влиять на действительность или собственные ощущения. Зато многие люди становятся великолепными творцами, могут уплывать с помощью подсознания в иные миры – и даже вполне реальное прошлое – осваивают медитации и пользуются своим мозгом далеко не на пять процентов. Все зависит от человека, – я выбралась из склепа, оставив там студентов – дам им еще пять минут – и Никита вышел вместе со мной.
– Но вы ведь не люди…
– Да, даже по физическим параметрам мы отличаемся, но пойми – у нас всего лишь есть дополнительные качества, вот и все. Вот кто-то красивый, кто-то гениально играет на скрипке, а кто-то – маг. И это не делает его лучше или счастливее – все зависит от того, как эти качества будут применены. А ты воспринимаешь магию как возможность решить одним махом все проблемы, ну точно Золушка…
– Что ты имеешь в виду? – надулся Никита.
– То что тебе кажется, что появись у тебя магия, как тут же все станет хорошо. Как многие девочки ждут принцев и считают, что с их появлением в их жизни все изменится в лучшую сторону, так и ты мечтаешь о сверх-способностях, которые вдруг сделают тебя умнее, успешнее и талантливей. Так может стоит сосредоточиться на том, чтобы развить эти способности без всякого вмешательства извне? И тогда глядишь и принц… тьфу, магия не будет нужна?
Никита что-то хотел возразить, но вдруг переменился в лице, а сзади меня раздалось уверенное:
– Это кому принцы не нужны?
Я резко развернулась, взвизгнула и повисла на шее у Макса.
– Откуда ты здесь?! Ты же должен был приехать завтра!
– Улетел на ночном рейсе в Краснодар, а там взял машину. Не мог вытерпеть еще даже пару часов, не то что сутки без тебя.
Он накрыл мои губы жестким поцелуем, несмотря на любопытные взгляды окружающих и бурчание Никиты, который «поверить не мог, что взрослые люди могут так себя вести».
Но мне было плевать на любые взгляды и недовольство.
Я была так счастлива видеть Арсенского, что почти верещала, как дурочка.
Тем более, что взгляды нас преследовали и дальше.
Во-первых, потому, что Максим всегда оказывался в центре внимания благодаря своей харизме и ауре властности, что его окружала.
Во-вторых, сходства с Никитой и их общения не заметил бы только слепой – а это дало определенную пищу для сплетен.
В-третьих, он с ходу объявил, что приехал не просто так, но развивать свои способности, что вызвало определенный восторг, особенно среди женской части группы – магов среди нас, кроме Маши, которая этого стеснялась, якобы не было.
В общем, мне стоило большого труда утащить его после ужина на берег моря, подальше от лагеря и любопытных ушей.
И тут он меня удивил.
Жестом фокусника расстелил плед, достал бутылку вина и пару стеклянных бокалов, а потом еще и небольшую коробочку.
Меня обдало одновременно и жаром, и холодом.
Неужели это то, о чем я думаю? Я совсем не была готова к такому развитию отношений. Конечно, мы любили друг-друга, но…
– Ты слишком громко думаешь, Влада, – ничуть не смущаясь, усмехнулся Максим, – открывая давай.