Loe raamatut: «Холмов трагических убийство», lehekülg 14
Глава 16
– Труп, труп, труп! Опять проклятый труп! – продолжил Джон. -Почему до этого никто никого не убивал, а теперь все перевернулось с ног на голову?
– В любом случае, теперь нам нужно изучить его комнату. – деловито заметил Мик.
Несчастные расследователи, как теперь можно называть пятерку пытающихся раскрыть дело о Безликой Семерке людей, аккуратно переступили через руку мертвеца, что полностью пересекла прихожую.
– Осмотрите все помещение, я пока займусь Перри. – дал команду шериф.
– Ого! Никогда еще не видела настолько правдиво-мертвых лю… – хотела было прикоснуться к руке лежащего Луна, которую заинтересовала бездыханная фигура.
– Не трожь! – шепотом крикнул Донлон. -Оставишь отпечатки – и нам конец.
– Это что, настоящий мертвец? – спросила Паркинсон у направляющегося к шкафу Планка.
– А ты что думала? – смущенно от наивности подруги, ответил Сол. -Если бы он притворялся… нет, это в любом случае безумие!
Бенсон достал сигарету и вновь закурил. Он посмотрел в щель жалюзи и увидел патрульную, на которой они только что приехали.
– Удивительно! – воскликнул он. -Тот, кто сделал это, явно хорошо подготовился, раз даже догадался закрыть вид в комнату с этого невзрачного уголка.
Мик подошел к шкафу, у которого стоял Сол. Пока Планк обыскивал нижние полки, Бенсон посмотрел под саму конструкцию. Там, у самой стены он нащупал что-то маленькое.
– Ага! – воскликнул он, воображая себя расхитителем гробниц. -Тут что-то есть.
Он начал аккуратно доставать руку, и когда его кисть стала полностью видна остальным, в ней показалась помада. Джон посмотрел на нее, затем на Мика:
– Неужели это была девушка?
– Не спрашивай меня, я вообще ничего не понимаю. Думаю, после этого нужно будет ехать в Блессуорт, и нужно будет сделать это как можно быстрее, пока она не сбежала.
– Почему ты настолько уверен, что это “она”?
– А иначе что бы тут, в комнате, где жил лишь один старый пень, делала помада?
– Одной помады недостаточно, ее могли оставить здесь прошлые жители.
– А тебя не смущает, что вся комната почти что идеально чиста, и из женских вещей тут только она? Я полагаю, что Перри не был из любителей непорядка и, посмею предположить, что убийство произошло недавно. Очень недавно…
– Он умер максимум полчаса назад, кровь еще не застыла. Но с чего ты взял, что это вообще убийство? Может, несчастный случай или…
– Одумайся! Несчастный случай там, куда мы едем за несколько минут до того, как мы туда приехали! Я сильно сомневаюсь, что это обычное совпадение.
– Ну да, ну да. – вздохнул шериф. -Остальные – что думаете?
Те вопросительно обернулись и удивленными глазами посмотрели на растерянного шефа.
– Нельзя отклонять ни одну из версий, но сперва мы должны проверить самые очевидные. – предложил Сол.
– Но ведь правило детектива гласит, что самые неверные догадки – самые очевидные. – оспорил Джефферсон, навалившись на стену.
– Да, однако другого выбора у нас нет. – вмешалась Луна. -У нас есть зацепки, указывающие лишь на одну версию – говорящую, что убийца – женщина, и весьма неглупая женщина, и потому сначала нужно проверить именно эту версию.
– Если сделаем это, то думаю, что мы узнаем кем работал Оскар. – развил идею Луны Планк. -И тогда мы сможем судить о его мотивах, а как известно – мотивы одерживают верх над любым здравым смыслом.
– И что же вы вдвоем предлагаете? – спросил Джон, отходя от трупа.
– Ехать!
– К!
– Вилли!
– Говарду!
– воскликнули те.
– На этот раз он-то нам все расскажет… Такие очевидные улики должны его сломать, он поймет, что гибель его близка и пойдет на сотрудничество, я прав? – интригующим голосом в темном углу сказал Джефф, изображая из себя самого умного детектива, и специально делая загадочный акцент на каждом втором слове, чтобы придать своей реплике больше пафоса.
– Точно. – скрыл удивление от пришедшей к нему мысли Донлон и вернулся обратно к мертвому. -Но что делать с этим?
– Нужно непременно сообщить хозяину. – решительно сказала Луна.
– Но те, кто это сделали, как раз рассчитывают на это… Что, если сделать вид, что мы ничего не видели? – задумался Сол. -Злоумышленники думают, что сейчас на место прибудут отряды констеблей, где их всех разом “захлопнут”.
– Зачем им убивать обычных полицейских? Почему бы им просто не убить нас? – спросил Паркинсон. -Это ведь бессмысленно!
– Видимо, они все что-то большее, чем хладнокровные губители. У них точно есть определенная цель…
– Не говори “они”, мы не знаем работал ли убийца один, или их было несколько. – настоял шериф. -Но все же я согласен – больше вероятность того, что они согласовывают свои преступления, не может же такая цепочка совпадений происходить по случайности!
– В таком случае, кто они? – спросил Бенсон. -Сколько их? Двое, трое, может, все семеро?
И опять это душераздирающее молчание, молчание, в которое хочется сказать хоть что-нибудь, но никто не может этого сделать.
– Вот-вот. – убедившись в том, что никто не имеет понятия, кто является затейниками всех злорадств, в коих они сейчас бепощадно роются, подтвердил Мик. -Вы правы. Нам нужно ехать к Говарду. Но сообщить о трупе необходимо – если мы этого не сделаем, нас либо сочтут за убийц, либо за сумасшедших. Быть может, те, кто следят за нами, предполагали, что мы поступим так, как хотели поступить только что, тем самым переиграв нашу хитрость. Но мы поступим так, как поступил бы любой нормальный человек, перехитрив их переигрывание нашей хитрости, понимаете?
– Если честно, твоя пламенная речь была похожа скорее на бред только что сбежавшего из психбольницы. – признался Джон.
– Я так и думал. – Бенсон улыбнулся. -Ладно, неважно, поехали быстрее в Блессуорт.
Тут я вспомнил, куда предстоит нам отправиться, и желание встретиться с Вилли возросло еще больше. Вся эта атмосфера серого бездушного здания, окутанного преступными байками и историями, от которых кровь стынет в жилах, безумно вдохновляет меня. Но удивительнее всего то, что все эти истории имело место быть на самом деле.
Ты просто недостаточно хорошо понимаешь, что тебя ждет в конце, Сол. Как называется чувство, когда ты бесконечно чего-то хочешь и готов отдать за это все? Одержимость, верно? Ты ОДЕРЖИМ, Планк, ОДЕРЖИМ! ОДЕРЖ-И-И-И-М!
Из книги “Дело о Безликой Семерке”
Два знакомых всем круглых огонька летели сквозь капли дождя, не останавливаясь ни на секунду. Они преодолевали километр за километром за считанные минуты, вокруг них все время пролетали то высокие тонкие дома, то обширные леса, наполненные толпой тесно расположенных деревьев. Прошел час до того, как вспышки остановились на месте. За ними показалось возвышенное каменное здание, сверху которого было вычерчено: “Блессуорт”. Все четыре двери распахнулись и из машины одновременно вышли пятеро детективов.
– Вот и она… – представил Джону тюрьму Мик. -Впечатляет, правда?
Донлон смотрел наверх и не мог разглядеть конец строения.
– И это мы еще не зашли внутрь! – торжественно сказал Бенсон и поторопился к забору.
Они прошли на территорию для заключенных, где их встретил человек в голубой рубашке и с пистолетом около кармана.
– Здравствуйте, мне необходимо знать причину вашего прибытия сюда.
Донлон спокойно достал паспорт, показал его спросившему и сказал:
– Не беспокойтесь, когда-то вы точно увидите наши имена в газетах, а сейчас извольте пустить нас, мы торопимся.
Не дождавшись ответа, Джон, махнув рукой другим, пошел дальше. Шериф подбежал под крышу и открыл дверь.
“Ох-ох-ох, что за черт!? – подумал он, восхищаясь представленным ему видом. -Почему раньше мне никто этого не показывал?”
На его лице легко читалось неприкрытое удивление и восторг.
–Не преувеличивай всю грандиозность этого здания. – Мик опередил шерифа. -Как только увидишь что творится в клетках, оно тебе сразу разонравится.
Теперь повел всех Бенсон – только он в совершенстве знал путь до нужной им камеры. Увидев, что они проходят под вывеской “безопасное отделение”, Джон возмутился:
– Ты посадил его в отделение для безопасных?
– А куда еще? – будучи любителем отвечать вопросом на вопрос, спросил Мик. -У нас ведь нет доказательств того, что он убил кого-то, верно?
– Верно… – вспомнил всю забавность своего положения шеф. -Но ты ведь понимаешь, что это самое неразумное решение, из всех, что у тебя тогда были!
– Я не мог по-другому. – пожал плечами профессиональный сыщик и приподнял уголок рта. -Закон есть закон, тут ничего не поделаешь!
Пересекши не один коридор и не одну лестничную клетку, они, наконец, подошли к камере Говарда. Тот сразу улыбнулся, будто знал, что они придут.
– Жизнь так забавна, не находите? Вы уверенно идете вперед, но все равно возвращаетесь в одно и то же место! Тот, кто создал этот мир – чертов ублюдок, вам так не кажется?
– Интересный способ начать разговор. – поправил пояс Джон. -Но на этот раз ты нам уж точно все расскажешь.
– Смелое заявление, Донлон. Ты уже заинтриговал меня, а ну-ка давай выкладывай все свои козыри. – захохотал заключенный.
– Как ты здесь еще с ума не сошел?
– Псих не может сойти с ума, разве ты не думаешь обо мне не так? Признайся, чего греха таить, все мы рано или поздно умрем, пора бы уже заканчивать хранить в секрете всякую чертовщину. Вы все думаете, что счастье близко, что скоро вы поймаете его за хвост, вы представляете его как феникса, что в один прекрасный для вас миг зацепиться за ветку и вы хвать!, да поймаете его раз и навсегда. Однако оно вовсе не феникс, оно – как крыса, бегает из угла в угол, и когда вам кажется, что вот-вот, и оно будет у вас, оно ускользает прямо у ваших пальцев. Я знаю о чем говорю, Джон, и ты сам об этом знаешь.
– О чем ты говоришь? Опять он за свое, скоро выведет меня из себя своими чудными намеками.
– Ты знаешь! Просто не помнишь, и в этом вся беда. Злодейства запоминаются лучше всего остального, и потому это помню только я. При каждой встречи с тобой я лишь убеждаюсь в твоей малодушии, Донлон. Никогда ты не сражался за то, что любишь, никогда не жертвовал чем-либо. Все в твоей жизни было получено ложью, ты не ценишь всего, что у тебя есть? Не припомнишь, как тебе досталось звание шерифа? Ну хоть здесь всевышний справедлив – забрал все, что было у этого города! А может, не он сделал это? Может быть ты все испортил, а? Твоя жена была намного лучше тебя, Джон. Пусть она и была мразью, но не настолько, насколько ей являешься ты.
– Заткнись! – Донлон чуть не потерял контроль над движениями и был близок к тому, чтобы достать револьвер. -Не смей называть ее так! Ты не знал ее так, как знал ее я.
– Еще как знаю… Думаю, вы уже знаете кто такая Фрэнсис “чертова изменщица” Шенк.
– Что? – переспросил разъяренный Джон. -Она…
– Так вот… твоя женушка была не далека от нее, в плане распущенности… И та, и другая были отнюдь не верны, как ты думаешь.
– Только не начинай этого, пока я тебе башню не прострелил.
Зная, что Донлон не сделает того, что говорит, Вилли продолжил:
– Думаю, сказал бы тебе кто-то до этого, твоя жизнь бы уже давно покатилась к чертям собачьим. Я, конечно, не знаю, кто стал ее секретным возлюбленным, но, думаю, этот факт раздосадовал тебя не меньше того, когда ты узнал, что она мертва. А знаешь кто ее убил?
Джон замолчал.
– Ха-ха! – Говард не переставал говорить. -Ты не знаешь того, кто убил ее, зато поименно знаешь тех, кого убила она! Жизнь, точно сплошная шутка. Не знаю последний ли это наш разго…
– В Семерке были женщины? – настойчиво спросил Донлон.
– Не понимаю о чем ты. Какая еще женщина?
– Это тебе о чем-нибудь говорит? – вынул Бенсон из кармана помаду и, с твердой злостной решительностью посмотрев в глаза Вилли, показал ее через решетку.
В зрачках Говарда вспыхнуло разочарование, будто его многолетний великий план разбивается о какой-то пустяк.
– Вы все-таки напали на ее след. Или она промахнулась? Одно из двух. Что ж, ладно-ладно, будем считать, что вы меня уговорили. Энн Уилтерс, единственная в своем роде женщина-профессионал в Семерке, которая продержалась с самого начала создания Семерки и до самого ее конца. Но видимо, как оказалось, не такой уж и профессионал…
По правде говоря, конец Безликих был очень, очень разрушительным. Но этого вы от меня уже не узнаете. Пока я даю вам информацию, хоть в количестве крошки, вы не сможете убить меня, потому что кроме меня вам ее никто не предоставит.
– Ты умеешь ставить приоритеты… и паузы. – заметил Бенсон.
Джон немного пришел в себя и, увидя, что неподалеку уже собираются группы внимательно подслушивающих их диалог надзирателей, спокойнее сказал:
– Какие бы слухи не ходили насчет них обоих, они по-прежнему остаются слухами.
– Тебе лишь хочется верить в это. Ты обманываешь себя, пытаясь обрести лучшую жизнь, но на самом деле все прекрасно понимаешь. Твоя жизнь уже была сломлена тогда, пятнадцать лет назад, когда ее пристрелили.
– Говори: это был ты? – не желая знать ответ на этот вопрос, все равно спросил Джон.
– Я? Что ты, конечно нет! Это сделали помощники Уалфера, которого она отравила.
– Уалфер? – это имя показалось ему до боли знакомым, но он не мог вспомнить, кто именно носил его.
– Да, твой проклятый босс, которого мы ненавидели всем штабом. – сказал Вилли.
– Мы? – не расслышал Донлон. Или думал, что не расслышал.
– Да, именно “мы”! Ты отнял у меня звание шерифа, вспомни меня, Вилли “дворнягу” Говарда! Или вы настолько привыкли к моему прозвищу, что насовсем позабыли мое настоящее имя?
Джон с ужасом еще раз оглядел заключенного. Он стал вспоминать, в чертогах разума начали проясняться образы из прошлого, среди которых он нашел и своего давнего врага.
– Не напомнишь, как вы дали мне эту кличку? Я был лучше вас всех, всех гребаных офицеров, но вы все, абсолютно все, унижали меня, не давали протиснуться в равную борьбу. Не пускали меня в свой круг, чтобы не иметь достойных соперников! Вы наслаждались тем, что все уже в ваших руках, и вам казалось, что все, чего вы могли достичь, вы достигли. То задание, которое стало для многих последним… его подстроил ты, верно? Миссия, в которой погибли все до единого! Именно, что до “единого”, ведь ты убил их! Ты знал, что никто не станет проверять между железнодорожными путями, по-настоящему заброшенными путями. Их тела, наверное, до сих пор валяются там, под землей. А я знал все, все это время, ведь это было подстроено с твоей женой, и тут пазл сложился воедино! Но знаешь, сначала я даже был благодарен тебе за это, потому что смог, наконец, стать тебе равным. А теперь давай-ка вспомним, что ты сделал, чтобы меня исключили из борьбы за звание шерифа. Ты убил свою жену, убил ее! Ты знал, что она все время навещала меня, и никто не подумает на “преданного” мужа. Ты прекрасно понимал, что она не любит тебя, потому что ты ничего не мог сделать. Во что превратилось это захолустье, разве в этом главным образом виноват не ты? За мной на протяжении нескольких лет вели слежку, пока я таинственным образом не пропал. Тогда-то я и вступил в Семерку, от всей безвыходности чертовой жизни. Ты никогда никого не любил и не ценил ничего, как следовало бы. Ты вечно ускользал от препятствий, тебе нужна была лишь награда. Правда не так сладка, чувствуешь? Вся твоя жизнь строилась на самообмане, чем разрушила жизни окружающих тебя людей. Но тебя никто не посадит, ведь ты, черт побери, шериф. К тому же, нет никаких доказательств всех твоих злоключений! Мне, скорее всего, никто не поверит, но мы то с тобой знаем всю правду. – он широко улыбнулся и оголил свои желтые зубы. -Иногда жизнь предоставляет сюжеты гораздо более запутаннее, чем те, которые разворачиваются в драмах, не так ли? Почему ты ничего не говоришь, я хочу, чтобы ты сказал что-нибудь!
– Ты не знаешь ничего и не можешь говорить так обо мне и моей семье. – уже принимая то, что его честь запятнана, сказал Джон.
– Семье? Ты назвал то, что у тебя было, семьей? Даже самый близкий друг, и тот оказался предателем! Все, чьи жизни ты испортил, видишь, что с ними стало? Назови хоть одного живого человека, с которым ты мог пообщаться еще десять лет назад? Я убил Уэбли вовсе не из-за того, что я сумасшедший, а из-за того, что хотел послать тебя к черту, Донлон! Хотел показать, к чему ведут твои решения!
Из всех пятерых стоящих по другую сторону решетки еще мог говорить только, пожалуй, сам Джон. Он настойчиво спросил:
– Энн Уилтерс, где она сейчас?
– Мне не хочется заканчивать этот разговор, Джон, я подержу интригу еще пару минут, если ты не возражаешь.
Шериф ударил кулаком решетку. Говард чуть вспрыгнул от неожиданности и откатился на стуле ближе к стене. Щелкнув пальцами, он, как ни в чем не бывало, продолжил говорить:
– Семерка, скажу честно, тоже была не благословенна. Вечные несогласия, перепалки… ну… все то же самое, что было у вас, думаю ты знаешь, о чем я говорю.
– Хватит с нас разговоров. – отрезал путь к отступлению Вилли Бенсон. -Где находится Энн Уилтерс?
– Неужели ты и вправду хочешь знать это? – с неким удивлением спросил Говард.
– Да, я хочу знать это. – Мик приложил руку к револьверу.
– Как скажешь. -облизнувшись, сказал тот. -Но пообещайте мне, что не затащите меня еще глубже в тюрьму, я вам все-таки как-никак помогаю.
– Обещаем, обещаем. – с оттенком приветливости дал слово Планк.
– Хорошо… Тебе я верю. Что ж, она, должно быть, сейчас едет на каком-нибудь шоссе вроде тридцать второго к себе домой… По крайне мере до того, как вы утащили меня к себе, она говорила, что именно так и сделает – сначала пересечет границу, затем остановится в отеле “Грацьяс” или что-то в этом роде, затем продолжит свой путь.
– Если ты нам что-то недоговариваешь, тебе же хуже. – предостерег того Бенсон.
– Ну что вы? Разве психопат с поехавшей крышей может что-то утаить от профессиональных детективов? Возможно, это наш последний разговор перед тем, как вы закроете дело, или, может даже, вообще последний… Во всяком случае знайте, что все, с кем вы знакомы, могут оказаться совсем не теми, за кого себя выдают. Легко оказаться обманутым, когда все вокруг честные. Напомните, скольких из Семерки вы уже определили?
Джон начал считать:
– Ты, Уэбли, и все.
– Странно, что ты так уверен, что Уэбли из Семерки. Если он помог мне, это вовсе не значит…
– Хорошо, тогда назови другую причину, по которой он помог тебе сбежать? – резко спросил Донлон.
– Ладно. – улыбка с лица Вилли ушла. -С вами такое не провернешь… Да, вы правы! – он захохотал. -Как же мне нравится быть тем, от которого зависит самое грандиозное расследование последних лет. Я, своего рода, психиатр, дающий наставления своим пациентам. Когда представляешь это таким образом, на душе внезапно становится легче. Знаете, почему я сразу вам все не говорю? Да, это риторический вопрос, и ответ на него предельно прост – все это игра, затеянная не мной, но в которую я тоже хочу поиграть. Я человек-загадка, которую никто не может разгадать. Я умнее вас всех вместе взятых, и наслаждаюсь этим. С одной стороны я псих, а с другой – гений, понимаете?
– Не-а. – повертел головой шериф. -Ты точно ненормальный, и просто не можешь принять это, живешь, питая надежду на то, что с тобой еще не все покончено.
– Может и так, но одно я знаю точно – ты никогда не был далек от меня, Донлон, мы всегда были и будем похожи, и любая наша затея будет либо идиотской, либо необъяснимой! Вот только я творю, а ты уничтожаешь.
– Ты пытался творить, и в этом твоя слабость. – отвернувшись и собираясь уходить, поставил точку Джон.
– Слабость? Хе-хе-хе-хе-хе! Это мой приговор, который обеспечило мне общество. Эти мерзавцы, которые сделают все, чтобы получить желанное, которые душу продадут ради всего этого.
– А может, они не мерзавцы, какими ты их представляешь? Подумай о них как о людях, таких же, как и ты.
– Они никогда не были такими же, как я! Они были такими же, как ты, уподобляясь “величайшему шерифу всех времен”! Если ты и был когда-то человеком, то точно уж не в последний десяток лет. И знай, что это не я был инициатором нашей первой встречи с твоей женушкой. Она ненавидела тебя, и сама стала посещать мой дом!
– Тогда почему же отравила Уалфера, чтобы именно я стал шерифом?
– Потому что она не любила никого из нас, мы для нее были ничем, обычными куклами, которыми она ловко управляла. Вот только я это понимал, а ты – нет.
– И почему-то все равно оставался с ней!
– Потому что она была единственным, кто хотя бы делал вид, что поддерживал меня. Знаешь, говорят, что каждому человеку нужно свое вдохновение, без которого он станет не больше, чем бездумным существом, не понимающим ради чего он живет и ради чего совершает поступки.
– Я больше не могу слушать его бредни! – крикнул Джон и вышел из комнаты.
– Для кого-то бредни, а для кого-то откровение всей жизни. – усмехнувшись, закончил Вилли и снова облизнулся.
Бенсон, Сол, Луна и Джефферсон мигом последовали за Джоном. Было понятно, что это был тот самый разговор, в котором нуждались они оба. Детективы вышли с территории тюрьмы и сели в машину. Дождь только усилился: капли стали больше, и падать они стали чаще.
(И снова) тишина (все та же, душераздирающая!). Ничто могло бы улучшить это положение. Не это ли та самая минута, в которую хочется все объяснить, но что-то не позволяет тебе это сделать, словно что-то сковывает твою волю, с помощью которой ты был готов открыться миру? Если бы не эта потусторонняя сила, совсем скоро бы наступила беззаботность, какая наступает после того, как все, что было заключено в темницах сердца и разума человека, моментально высвобождается и отпускает его, открывая путь новым чувствам.
– Джон… – прервал безмолвие Сол.
– Пожалуйста, не спрашивай меня ничего. – твердо попросил Донлон.
– Ты ведь знаешь, что я не могу не спросить тебя. – горестно ответил другой.
– Нет, я не позволю тебе… – шеф нажал на газ, развернулся и поехал, сам не зная куда.
Следующие двадцать минут его вела лишь слепая интуиция, он не успевал обдумывать то, куда направляется, он был полностью погружен в размышления о прошлом, о котором так редко задумывался.
Голоса, недавно начавшие появляться у него из ниоткуда посреди мыслей, то и дело, что говорили ему: “И куда тебя это привело? Все потеряно, Джон, теперь ты обманываешь не только себя! Что, неужели все это было напрасно? В один миг ты успел растерять все, что у тебя было!”
Шериф начал теряться в мыслях, он, будто растворенный в поедающих его изнутри думах о совершенных ошибках, не понимал, что делать дальше. Но теперь этот вопрос означал для него намного больше, чем любой другой подобный. Нельзя представить себе будущее, когда у тебя нет цели, теперь шериф убедился в этом на своем собственном примере. Нет желания стремиться к чему-то, когда ты знаешь, что это не имеет никакого значения, как и все, что ты делал до этого.
Кажется, слова Говарда не такие уж и странные, они просто опережают его сознание.
Я знал, что Джон не хотел говорить ни с кем в тот момент. В нем все замкнулось – легкий поворот ключа будто перекрыл путь к нему, к тому, чтобы твои слова хоть как-то подействовали на него. Не знаю, что я чувствовал в тот момент, слишком много факторов воздействовали на меня. Ужасно наблюдать за тем, как ставший близким тебе человек мучается в угрызениях совести. Почему-то тебе кажется это несправедливым, но потом ты понимаешь, что все это – отданный долг за совершенное.
Ты тоже будешь корить себя, Сол. Будешь кататься по полу в полном понимании того, что натворил. Я уверен, задуманное тобой просто обязано навредить кому-то другому. Так промышляет жизнь, и ты не уйдешь от беспощадного рока, что в один прекрасный день разделит твою дорогу на до и после…
Из книги “Дело о Безликой Семерке”
Джон вдруг остановился у какого-то дома. Абсолютно незнакомого никому из прибывших дома.
– Куда нам надо? – не подавая никаких знаков, что он видит и слышит других, спросил шериф, крепко держась за руль своими обледенелыми красными пальцами.
– Отель “Грасиас”, или что-то вроде этого. – коротко, так как любое неточное слово могло обрушиться на него шквалом гнева шефа, ответил Мик. -Это где-то в соседнем штате, около границы.
– Границы между чем? – не до конца понял Джон.
– Между этим штатом и соседним. – пояснил Бенсон, считая этот вопрос откровенно забавным. -Говард сказал, что недалеко от нее как раз находится этот отель.
– Знаешь путь? – коротко спросил Донлон.
– Возможно… Мне приходилось пересекать ее, но помню ли я ее? Сначала нужно доехать до порта Ля-финале, а потом вдоль ближайшего сквера, уже позабыл как его именуют местные ехать по шоссе, на котором, как раз-таки, нам и попадется “Грасиас”.
– Понятно. – в голосе его не было никакой эмоции, сейчас это была просто говорящая голова, холодно мыслящая и оценивающая ситуацию лишь только сухим разумом. Но в тот момент оно было явно к лучшему.
Машина тронулась с места и, набирая скорость, поехала к Ля-финале. Он представлял из себя если не один из самых больших портов в стране, то точно уж самым громадным в городе. В нем могли одновременно находиться свыше десятка судов, как с гордостью заявляли живущие рядом, ежедневно оттуда переправляется более сотни тонн грузов. Когда Мик впервые услышал эту статистику, он чуть не рассмеялся, так как знал, что статистика ведущих портов переваливала за сотни тысяч тонн в день, но не хотел огорчать искренне уверенных в том, что их инфраструктура процветает как никогда. В вопросах этих Бенсон разбирался лучше любого профессионала. Он знал когда и куда отправится каждый корабль, как скоро он прибудет в точку своего назначения, знал сколько груза тот забрал с собой. Когда-то его знали все, кто хоть сколько-то интересовался этой сферой, вне зависимости от того, насколько его познания были глубоки, и насколько хорошо он мог поддерживать дискуссию с Миком, “знатоком всех морей”. Каждый вечер он стоял на причале и смотрел за вновь и вновь отбывающими судами за их теряющимся вдали следом. И тогда, смотря на солнце, он всегда спрашивал себя: “И где же ты окажешься через десятки лет?”
Но все было куда трагичнее сейчас. Если уж и не у Бенсона, то у его окружения уж точно. Если бы только он оглянулся в прошлое, если бы задумался на секунду…
Патрульная резко остановилась.
– Нам нужно вернуться. – нервничая, сказал Джон. -Нам срочно нужно вернуться, мы забыли узнать одну очень важную деталь, черт!
Автомобиль свернул на поворот и развернулся.
“Мы опять разворачиваемся”. – подумал Бенсон, но решил умолчать.
– Мы не знаем ничего про Оскара Перри, ни кто он, ни чем он занимается. – шериф неожиданно оживился, будто бы снова почувствовал утерянный вкус расследования. -Без этих деталей все следующие не смогут стать единой картиной, надеюсь этот Говард еще не успел найти способ сбежать из этой дыры…
“Он сказал “дыры”, он и вправду это сказал? Как можно называть Блессуорт “дырой”?” – в тот момент меня беспокоил только этот факт. Каким же я был идиотом! Что было в моей голове тогда, почему именно эта мысль, эта чертовски глупая и бесполезная мысль влезла в мою голову в тот момент? Это ужасно! Как нечто подобное могло взбрести… Ай, как вспоминаю те секунды, сразу становиться не по себе.
Как же я устал намекать тебе, Планк! Неужели ты не читаешь свои прошлые главы? Я устал играть с тобой! Дай мне, наконец, почувствовать, что я сильнее тебя! Что я во много раз хитрее, и вижу каждый твой шаг наперед. Вы еще ничего не добились, а уже строите из себя счастливчиков, раскрывших это преступление. А Джон, тем временем, медленно сходит с ума – начал писать какие-то заметки, общается в них сам с собой. Постой, а может ты становишься таким же? Точнее стал уже несколько месяцев назад, когда затеял все это. Может, я лишь твой отголосок? Я знаю, у меня никогда не получится убедить тебя в этом. Но просто попробуй допустить этот вариант… Стало страшно? Я знаю все твои секреты, и, между прочим, не только твои.
Хочу ли я доказать вам что-то? Нет, но хочу что-то показать. Что-то, что убьет вас изнутри, расправится с вами без всяких трудностей. Ведь что может быть хуже, чем правдивая история, в которую ты отказываешься верить? Что может быть хуже ощущения, что тебя вот-вот настигнет правда, от который ты осознанно сбегал на протяжении всей жизни? Если тебя не убьет выстрел, то это, уж поверь мне, точно не сжалится над тобой.
Что за загадочный голос во тьме
Поет тебе песню ночную?
Что тебя встретит тогда на холме,
Куда ты притопчешь вслепую?
Пуля однажды череп пробьет,
И сердце кому-то вмиг разобьет,
Но тот, кто дело до конца доведет,
Навеки счастье свое обретет!
И когда-то ведь весь упрямый твой мозг,
За момент разлетится на щепки,
Но вынужден закончить я свой монолог,
Все слова ты запомнишь навеки.
Заметки С. Планка из “Дела о Безликой Семерке”
И опять эти извилистые ворота, а за ними это большое серое здание. Блессуорт, с прошлого их посещения, как ни странно, ничуть не изменился. (Прим. автора: постоянно возвращаясь туда, где мы уже были, мы безвозвратно теряем страсть к движению и стремлению к высшему. Не перестаю в этом убеждаться). Хождение по кругу неизбежно приводит к сумасшествию, но как известно, сумасшествие и гениальность – две крайности одного и того же. Тут каждый и становится вершителем своей судьбы, который обязательно найдет что-то, к чему тяготился.
Может, цитаты из данного перечня отчетов станут культовыми, а может, само мое творение забудут через пару дней после его выхода. Но одно я знаю точно – каким бы не вышло изложение не только правды, но и всех моих прежних переживаний, оно всегда будет служить хорошим примером сознания, если так, конечно, можно выразиться. Здесь может заключаться намного больше, чем повествование об одном из величайших расследований за последние сорок лет, которое я не мог изложить на бумагу еще очень много лет после самого происшествия.
Кто знает… может, мне придется раскрыть еще не одно похожее дело?
Из книги “Дело о Безликой Семерке”
Все вокруг стали писать отчеты, и я тоже захотела попробовать. Почему-то сейчас, пока я не начала писать их (или уже начала?), мне кажется, что так делают только исключительно странные люди. Не понимаю для чего вообще они нужны. Черт! Карандаш… придется писать ручкой. О ужас! Почему теперь мой почерк стал больше и кривее? Нет, я точно не тот человек, которому дано писать отчеты, это же полная глупость! Ума не приложу, как им это удается делать, при этом оставаясь адекватными и добрыми (за исключением Джона, он в последнее время стал заметно раздражительнее) людьми?
Из заметок Л. Паркинсон
И опять эта металлическая решетка, а за ней этот таинственный вредно улыбающийся человек. И опять это молчание (такое душераздирающее!), и опять все эти люди, кидающие на тебя подозрительные взгляды.
