Loe raamatut: «Плохие сны»

Font:

ISBN 978-5-0059-5748-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Доцент

– Терпеть не могу осень, – буркнул себе под нос человек в мышиного цвета пальто, проводив взглядом желтые листья, которые порыв ветра бросил откуда-то из-за плеча. Какая там «прекрасная пора, очей очарованье!?» Он перепрыгнул лужу, поднял воротник повыше, ссутулился и ускорил шаг: над головой нависала длинная и мрачная стена в пять этажей, которая одним своим видом сообщала о бренности жизни и тщетности всего сущего. Если смотреть на нее слишком долго, то обычно впадаешь в меланхолию и тоску. Здание было примечательное, маскирующееся под жилое. Но даже если сильно не вглядываться, то любой посторонний, рассеянный прохожий рано или поздно обратил бы внимание, что каждое окно этой желтой стены забрано в решетки. Вроде бы, ничего странного, экономическая ситуация в России уже добрые два с лишним десятка лет приучила жителей первых, а зачастую и вторых этажей, что окно без решетки это хороший повод попасть в криминальные новости, обычно в раздел ограблений. Но так, чтобы все окна до пятого этажа – это уже слишком. А потом картина дополнялась воротами в слое депрессивной серой краски, с колючей проволокой над ними, да еще синей табличкой над убогой проходной. Тут уже все становилось совершенно ясным. Казенный дом.

Из вишневой «девятки», припаркованной недалеко от входа, вдруг громко и настойчиво донеслось:

– Я-а-а. Хочууу быть с тобой!

«Нет уж, спасибо», – торопливо подумал Пимен и с некоторым облегчением повернул за угол, однако все еще успел услышать заунывное «В комнате с белым потолком, с правом на надежду…» «Ну вот, теперь привяжется. Песня, конечно, красивая, но слишком грустная». А грустить не хотелось совершенно. Точнее, не хотелось множить имеющиеся поводы для печальных мыслей. Анфиса, молодая и красивая аспирантка кафедры искусств, совершенно перестала обращать на него внимание и определенно завела себе хахаля. Буквально вчера, выходя из лифта, он столкнулся с ней, сжимающей в руках огромный букет роз. В ее зеленых глазах плавало загадочное, мечтательное выражение и она даже не ответила своим бесподобным «хай, Пимен!» на его приветствие. Он пожал плечами и постарался сконцентрироваться на работе, но запах цветов преследовал его все полуторачасовое занятие. Темой лекции была философия В. Дильтея, так называемая «наука о духе». Поясняя различие между «объяснением» и «пониманием» Пимен привел яркий, на его взгляд, пример ревности Отелло к Дездемоне:

– Нам не нужно придумывать какие-то там научные гипотезы, – сказал он аудитории своим хорошо поставленным мягким баритоном. – Взаимосвязь эмоций, которая возникает у Отелло, мы понимаем внутренним образом. Почему? Потому что мы, практически каждый из нас, так же способны пережить эту взаимосвязь, – тут ему пришлось сделать усилие и прогнать видение в котором Анфиса, возможно, в эту самую минуту целуется взасос с привлекательным незнакомцем, потом садится к нему в машину, и едет в апартаменты, где они…, – Пимен тряхнул головой, – пережить, так сказать, в силу своего опыта. Быть может, не с такой же интенсивностью и последствиями, однако…

– Все бабы сцуки. И проститутки.

– Ч-что? – оторопел Пимен.

Он снял очки, слегка дрожащими пальцами протер линзы, после чего водрузил их на нос. Вгляделся в первые ряды, занятые преимущественно молодыми студентками разной степени привлекательности. Ближайший студент сидел в третьем ряду, имел внешность ботаника и никак не походил на обладателя хриплого, прокуренного голоса, который так безапелляционно прервал ход его мысли. Да и девушки сидели ровно и не оглядывались, словно ничего и не произошло. Судя по всему, слова слышал лишь один Пимен. Он кое-как закончил лекцию, скомкав окончание, и побрел в университетскую столовую, пребывая словно в состоянии забытья, из которого его пробудил сочный шлепок по спине.

– Даррова, доцент! – весело приветствовал его приятель Димон. – Че такой мрачный?

– От доцента слышу, – ответил Пимен обрадованно. – Поднос бери. Да знаешь, что-то все сразу навалилось. Работа, диссертация, ничего не успеваю. Погода еще эта мерзкая.

– Понятненько, – ухмыльнулся Димон, накладывая себе макароны. – Не дала?

– Не дала, – сквозь зубы признался Пимен. – И даже хуже. Букет ей подарил кто-то. Тысяч пятнадцать стоит. А день рождения у нее в июне.

– Старик. Я давно тебе говорил. Настойчивее надо быть. Как говорили древние греки, если долго наблюдать за девушкой на расстоянии, то рано или поздно можно будет увидеть, как она – что?

– Стареет? Толстеет? – предположил Пимен.

– Выходит замуж, дурачила, – мягко сказал Димон. – Не нравишься ты мне. Может быть, тебе диету поменять? Белка есть побольше или витаминов? Кстати, возьми макароны по-флотски, рекомендую. С соусом пальчики оближешь.

Пимен покорно взял порцию макарон. Димон был его единственным другом, с которым он мог обсуждать Анфису. И вообще мог разговаривать на любые темы, начиная от культурологии, на кафедре которой они вместе трудились, и заканчивая очень интимными вещами.

– С диетой все в порядке, – сказал Пимен задумчиво. – Я на домашнем питании. Ты же знаешь, мама кормит.

Димон азартно поглощал суп и молча кивнул патлатой головой, с длинными, вьющимися, слегка сальными волосами, которые делали его похожим на рок-музыканта. Он прекрасно знал, что его приятель минимум раз в неделю навещает маму, от которой всегда возвращается с ворохом пакетов, набитых разнообразной снедью.

– Но ты знаешь, что-то я стал плохо спать. Ворочаюсь, встаю, в темноту пялюсь, и никак. Встану, хожу, потом опять лягу. И так несколько часов. А утром иногда вдруг проснусь резко, сердце колотится и тревожно как-то. А сегодня вообще послышалась какая-то чушь…

– Чувак, тебе еще и тридцати нет, а у тебя уже темные круги под глазами наметились. Ну с какой стати тебе плохо спать? – заинтересовался друг. – Слушай, а я только что понял, ты, наверное, преступник и тебя совесть мучает? Или перед сном что-то возбуждающее принимаешь? Или фильмы страшные смотришь? А может, тебе твои соседи мешают, ты скажи, у меня дядя участковый, он их мигом оформит…

– Да нет…, – пробормотал Пимен, медленно размешивая сахар в чашке. – Соседи в ночную смену работают, их дома нет обычно. Кофе я пью не позже шести. Ужасы не люблю. Мне комедии нравятся. И всякие фантастические фильмы про социум будущего, антиутопии.

– Ну вот. От будущего устройства общества всякого нормального человека в дрожь бросит, это тебе любой биржевой аналитик подтвердит, – сказал Димон в своей обычной манере, когда невозможно было точно понять, иронизирует он или говорит абсолютно серьезно. – Эквилибриум смотрел?

– Шутишь? Раз десять. Любимый фильм. Контроль эмоций, тотальная диктатура и все такое.

– Понятно. А знаешь… – Димон отодвинул тарелку, откинулся на спинку и посмотрел на него изучающе, как врач на приеме.

– Что?

– Я ведь не случайно про Эквилибриум вспомнил. Мы с тобой уже сколько знакомы? Лет пять?

– Э-м-м…

– И за все это время я ни разу не видел, чтобы ты сердился, выходил из себя. Или радовался до одури. Или…

– Просто я флегматик, – прервал его Пимен. – Темперамент у меня такой. Ты же знаешь.

– Ты пойми, девушкам твой темперамент не продашь. Думаешь, они мечтают оказаться в постели с флегматиками? Ты должен был показать ей свою суть, свое мужское дикое начало.

– Что же делать? Думаешь, с ней уже поздно, поезд ушел?

Димон покачался на стуле, задумчиво досасывая через соломинку клюквенный морс.

– А знаешь, у меня есть одна идея.

– Знаю я твои идеи, – нахмурился Пимен. – Вон, профессор Козловский до сих ругается на меня «проклятым Гудини».

– Это он про розыгрыш на новогоднем корпоративе, когда ты пообещал его загипнотизировать, а вместо этого он потом весь вечер ходил с лицом в саже?

– Ну да, все ржали, а он думал, что это я внушил ему «позитив».

– Ну смешно же, правда! – Димону все же удалось вызвать слабую улыбку на лице друга. – А давай набухаемся! – неожиданно предложил он.

– Что?!

– Да! Тебе нужно расслабиться, отпустить себя, эмоционально раскрыться. Я никогда не видел тебя нажратым.

– Ну что за сленг, Дима, «набухаться», «нажратый», – поморщился Пимен. – Мы с тобой культурные люди.

– А мы культурно. Я серьезно, – Димон наклонился вперед и горячо, но тихим голосом, чтобы не услышали соседи, продолжил, – я знаю одно культовое местечко за углом, возьмем вискаря или текилы… а главное, Анфису позовем, она не откажет.

Глава 2. Клуб

Барная стойка клуба Setoff по замыслу, наверное, стилизовалась под взлетную полосу, но вместо этого напоминала собой ночное шоссе: длинная, черная, дальний ее конец загибался вправо и терялся во мраке среди высоких вертикальных колонн, которые словно стволы деревьев мешали свету проникнуть за поворот. Что находилось там было непонятно, но там также, как и здесь, грохотала музыка, а лучи лазеров и прожекторов беспорядочно били во все стороны. Шел третий час ночи. В темноте среди клубов искусственного дыма извивалось множество тел.

«Словно апокалипсис третьей мировой уже начался, – подумал Пимен, вливая в себя сорокаградусный „шот“. – Орут сирены, во мраке летят ракеты, скоро бахнет, только вместо ужаса и бегства, всем почему-то в кайф.» Он отодвинул стакан, и повернулся, ища взглядом Анфису или Димона. Оба куда-то сгинули, оставив его охранять «пост». Пимен занимал выгодную стратегическую позицию рядом с пятиуровневой алюминиевой стойкой, забитой водкой разных сортов, неподалеку от пятачка бармена. В голове уже приятно плыло. Делать было нечего и он отдался этому чувству, фантазируя и представляя себя солдатом на поле боя, воюющего с жидкими роботами из второго Терминатора. После очередного взрыва музыки из дымного облака вывалился «раненый». Высокий мужик лет сорока, одетый почему-то в камуфляжную куртку, пошатываясь добрел до стула и рухнул на него, при этом больно ткнув Пимена локтем под левое ребро. Пимен хотел сказать, что занято, но потом посмотрел на трехдневную щетину, здоровенные волосатые кулаки, размером с дыню, и передумал. Мужчина заказал литровую бутылку «Жидкого Золота», сок и сигареты на закуску. Серьезный воин.

– Санек, – без всякой подготовки сообщил ему сосед.

– …Э-э-э, Пимен, – слегка замешкался Пимен, не привыкший к такой прямолинейности.

– Ты же не откажешься? – Санек показал мутными глазами на второй стакан.

– М-м-м, – что-то невнятно промычал Пимен, но, кажется, вопрос был формальным.

– Я вот прихожу сюда выпить, когда ху*во, – сообщил Санек доверительно. – Знаешь почему?

Пимен лишь покачал головой.

– Ты женат? Дети есть? Нет? Ну ладно… – он налил до краев. – А у меня есть. Два спиногрыза. И жена – шлюха, – Санек ударил кулаком по столу, но попал в лужицу пролитого пива. – Не понимает меня Настенька. Будем!

– Почему? – спросил Пимен растерянно и невпопад.

– Не понимает, – хмуро повторил Санек.

– Хреново, – легко согласился Пимен.

– А ты кто вообще, по жизни? – спросил Санек глядя куда-то сквозь него.

– В смысле?

– Чудак ты. На кого работаешь? Ты вообще натуралист?

– Кто?

– Девок чпокаешь – или? – с сомнением глядя на него, произнес Санек отрывисто. – Мне выговориться надо. – Сюда прихожу для этого. Иначе возьму этот стул и расх**рю все к х*рам.

– Я в университете преподаю. – Пимен на всякий случай отодвинулся, но постарался замаскировать это так, чтобы это не было воспринято как трусость. – Доцент. А ты?

– До дна пей, доцент. А я сейчас в охране. Только выходной. У меня брательник тут смотрящий.

– Какой?

– Чудак ты. Смотрящий говорю. Ты отбывший? – спросил Санек закуривая.

– Что?!

– Сидел, бл*ха? Нет? А я сидел. Три года. И мне теперь все пох**, потому что отбыл. Мой брат – главный в охране тут. Работу мне дал. А мне много не надо. Жена только с*ка. Но вообще-то это все х*йня. Хотя у меня в жизни много х*рни вышло. Полоса черная сейчас. А,, знаешь, я до этого всего вообще по золоту ходил.

– По какому золоту? – спросил Пимен. В глазах уже начинало двоиться, от чего лицо собеседника приобрело какие-то совсем неандертальские черты.

– Копал я. Шахтер. – Санек затянулся, выпустил клуб вонючего дыма и постучал пальцем по этикетке на бутылке, где лился золотой водопад.

– Ничего себе. Нелегальный?

– Да не, сцука, все по закону. Только авария была. Двадцать человек. И всем пи***ц. Вечная память.

Санек быстрым движением наполнил стаканы, не пролив ни капли, и взглядом заставил Пимена выпить не чокаясь.

– А посадили за что?

– Начальника шахты еб*нул. – Санек улыбнулся воспоминаниям. – Из самореза, после пожара того. Он, сцука, во всем виноват был.

– Насмерть?

– Не, в живот, я ж говорю…

Рассказ его нового знакомого дослушать не пришлось.

– Пимен. Вот ты где! – Димон радостно выдернул его со стула. – А мы тебя там ждем-ждем.

– Почему это там? – удивился Пимен. – Договаривались же здесь…

– Да не, там лучше, – приятель вкрутился в толпу, придерживая его за локоть, и вытащил его уже на другой стороне танцпола, где оказывается располагались столики с уютными диванчиками.

За одним из них сидела Анфиса, ее подружка, и какой-то незнакомый хмырь в цветастой рубахе. Хмырь небрежно приобнял Анфису за плечи и настроение Пимена резко упало. Тем не менее, он присел рядом с другой стороны и с удивлением отметил, как она наманикюренными пальчиками ловко бросила крохотную белую таблетку в стакан с коньяком.

– Анфиса! – мягко, но озабоченно, произнес Пимен, – ты экспериментаторша.

– А ты в курсе, что суффикс «ша» – это феминитив? – Анфиса даже бровью не повела.

– Че? – спросил цветастый беспардонно.

– Ну, это такой неологизм такой, – пояснила девушка. – Борьба за равные права и все такое. Некоторые осуждают. Негативно относятся.

– Да ладно, гонишь.

– Ну да, это общеизвестно. Женщине вполне можно сказать «экспериментатор». Кстати, знакомьтесь, мальчики. Асланбек, это Пимен. Пимен – Асланбек.

«Понятно, – подумал Пимен зло, – как со мной, так никак, а как с каким-то залетным азером в клубе, всегда пожалуйста!» Он решил блеснуть пьяной эрудицией.

– Не согласен. Например, гейша. Что тут негативного?

– Гейша – это слово иностранное. И потом, образуется не так, нет же такого слова «гей».

– Как это нет? – вскинулся он. – Жопа есть, а слова нету, что ли?

Алкоголь в крови дал ему обманчивое ощущение правоты и уверенности.

– Не в том смысле.

– А я вот много вижу смыслов. И общностей! Все это… – он вдруг запнулся, поняв, что его занесло на скользкую тропинку.

– Извини, Пимен, но это не твоя тема.

– Да ладно, откуда тебе знать, – отмахнулся Пимен раздраженно.

– Слюшай, ты почему девушка обидеть хотел? – поинтересовался Асланбек.

– Просто она с художественной кафедры, – невпопад начал было Пимен, но Димон решительно пресек разгоравшийся конфликт:

– Пимен никогда не обидит женщину. Зуб даю. А мне недавно сказал по секрету, – он хитро подмигнул, – что ради Анфисы готов на все. Вообще.

– Пимен, это правда? – моментально отреагировала она.