– Я в раю? – в восхищении протянул Илья. – Я умер?
Сонечка ласково улыбнулась и вдруг ответила грубым голосом Петра Акимыча:
– Да вот хрен тебе!
Илья открыл глаза и увидел над собой хмурое лицо электрика.
– Да, брат, напугал ты меня…
***
– Видок у него какой-то… нетоварный, – Алена пристально смотрела на лежащего Илью.
– Так, ёпта, надо полагать! – возмутился Акимыч. – Его тут два дня трясло как Каштанку на помойке! Я бы на тебя посмотрел, окажись ты на его месте!
– А ты уверен, что я оказалась бы на его месте?! – взвилась Алена. – А вот ты вполне можешь пойти по его стопам! Учти, Петя, я с тобой возиться не буду – я тебя сразу убью!
Илья смотрел на них безучастно, взгляд был трезвым, но каким-то безжизненным, потухшим. Выглядел он и правда не очень. Будто корова пожевала и выплюнула. Темные круги под глазами, тонкая полоска вместо губ, нос заострился, кожа побледнела. И без того худое лицо осунулось еще больше. Он лежал на топчане словно тряпочка – молча и покорно.
– Илья, скажи что-нибудь, – попросил Акимыч.
– Пошли все на х..й, – ровным голосом ответил Илья.
Все заулыбались, выдохнув в облегчении: хоть какие-то признаки жизни.
– Надо что-то делать… Сонечка завтра приезжает. – сказала Алена и повернулась к бабе Нюре. – Анна Григорьевна, что делать-то?
Бабка задумчиво глядела на Илью.
– Помыть хорошенько. Только не в бане! От жара ему совсем худо будет. Покормить маленько… Много нельзя – вывернет.
Алена повернулась к мужу.
– Слышал? Приступай. Чтобы завтра он был огурцом!
***
Соня тряслась в автобусе. Смотрела на проплывающий мимо незамысловатый сельский ландшафт и думала. Кто он? Все, что она о нем знала, так это имя, фамилию и «иногда бывает редкостным г…внюком». Красивый ли? Лучше пусть будет некрасивый. Во-первых, красота – это не главное, во-вторых, красивый в ее сторону даже и не посмотрит, а у нее и так комплексы насчет собственной внешности. Работящий? Алена сказала, что временно безработный. Ну, это не страшно, работу найдет. Главное – одинокий и нестарый.
***
Он сидел за накрытым столом в доме Акимыча. Отмытый, стриженный, побритый, трезвый. А еще в приличном костюме и новых скрипучих туфлях. Больше всего Акимычу было жалко туфли, костюм-то – хрен с ним, там все равно моль карман поела!
– Девушка серьезная, непьющая. Занимается спортом. Простая, без этих нынешних закидонов молодежных, – подытожила описание сестры Алена.
– Ну, мне ничем таким похвастаться нельзя, сами знаете… – вздохнул Илья. Чувствовал он себя сносно, но было ощущение какой-то душевной пустоты, граничащей с безразличием. Ничего не хотелось, даже пить.
– Ты же, помнится, радиоэлектроникой увлекался? – вспомнил Акимыч. – И чинил там всякое…
– Да, но ты же помнишь, чем это все закончилось, – вздохнул Илья.
Акимыч кивнул. Он помнил, что когда-то Илья занимался ремонтом всякой всячины, и делал это хорошо, на совесть. И нес ему народ всякую муру: от патефонов до телевизоров, расплачиваясь, кто деньгами, кто бутылкой. Илья тогда почти не пил, встречался с односельчанкой Галей Воблой (фамилия такая), даже жениться собирался. Ему уже тридцать было, а ей всего двадцать, училась в райцентре на медсестру. И вот в один прекрасный день Галя, вернувшись с учебы в село, сообщила, что им надо расстаться, мол, встретила другого, молодого и перспективного студента, будущего светилу отечественной медицины. Уезжает к нему. А ты, Илья – сбитый летчик. Прости…
И стали односельчане замечать Илью часто нетрезвым. Заказы-то он принимал, но отдавать не спешил, мол, работы много, не успевает, а он тоже, знаете, не многорукий Шива. И когда все сроки вышли, собрались селяне у его дома, давай руками махать да свои магнитофоны и радиоприемники обратно требовать. И вышел тогда Илья на крыльцо, окинул их взглядом нетрезвым и молвил:
– Идите на х..й, дорогие земляки! Все ваше барахло я в город свез, да на запчасти продал, ибо дрова эти починить не было никакой возможности.
Осерчал народ и проклял Илью. И покатилась жизнь его под откос, да в самую что ни на есть жопу!
***
– Ну, и где там мой женишок?! – загрохотала в сенях Соня. Расцеловала Алену. Скинула дубленку. Стянула огромные демисезонные сапоги.
– У нас купец, у вас товар! – хихикнул Акимыч.
Илья испуганно смотрел на гостью. Сразу же вспомнил фильм «Они сражались за Родину», а точнее, фразу оттуда: «То ж не женщина, а памятник!».
Соня действительно была монументальной. Рост под метр девяносто, на плечах спокойно мог бы уместиться трамвай, на мощных руках проступали тугие веревки вен. Лицо некрасивое, с грубыми чертами, хоть и накрашено умело. Яркое платье в крупную ромашку. Домашние тапочки Алены висят на кончиках пальцев ее ног сорок четвертого размера.
– Илья, – он привстал, вежливо склонил стриженую голову.
– Софья, – хмыкнула гостья.
– Очень приятно, – кисло ответил он.
Алена засуетилась.
– Сонечка, да ты присаживайся! Посидим, поговорим! Познакомитесь.
Соня села напротив. Вперила в Илью взгляд зеленых, с изумрудным оттенком, глаз.
«А вот глаза у нее действительно красивые! Прямо как у той Сонечки, из рая», – пронеслось в голове у Ильи.
– Чем живешь, Илья?! – спросила Соня. – Какие увлечения? Спорт?
– Чемпион села по литрболу! – вставил Акимыч и тут же получил от Алены локтем в бок.
– Что такое «литрбол»? – нахмурилась Соня.
Илья закрыл глаза. Цирк какой-то. И в нем он – единственный клоун. Было от этой мысли как-то унизительно, что ли.
– Это значит, что я алкоголик! – прямо сказал он.
– Та-а-ак, – удивленно протянула Соня и с угрозой уставилась на дальних родственников. – И как это понимать?
Те поежились, но ничего не ответили.
– Получается, я зря сюда ехала?! – Соня стала закипать. Мощные кулаки сжались. – Зря платье это искала? Я его еле нашла по своему размеру!
– Ну почему зря? Тебе идет, – равнодушно ответил Илья. – Пригодится. Еще познакомишься с кем-нибудь.
– С кем?! – уставилась на него Соня, сверкнув изумрудом глаз.
«Блин! А глаза-то какие!», – вновь подумал Илья.
– Не знаю. Вообще, ситуация какая-то… – Илья только рукой махнул. И была в этом жесте такая обреченность и безнадега, что у Сони вдруг пропала вся злость.
– И долго бухал? – спросила она.
– Пять лет, – пожал плечами Илья.
– Это много… Но сейчас-то трезвый, я вижу!
– Решил завязать. Не знаю, выйдет ли…
– Говорят, что бывших алкоголиков не бывает, – задумчиво ответила Соня. – но, наверное, исключения все-таки возможны… Ты как думаешь?
– Не могу сказать. Возможно. Ты лучше скажи, почему сама не замужем?
– Ты на меня посмотри! – усмехнулась Соня. – Что видишь?
Илья смутился. Как ответить? Соврать? Так она поймет, не дура. Правду сказать – это слова деликатные искать.
– Глаза у тебя офигенные! – ответил он. – Красивые.
– Спасибо, – Соня покраснела.
– Пожалуйста, – смутился Илья.
Алена толкнула мужа в бок. Тот с аппетитом грыз куриную ножку. Многозначительно показала на выход из кухни. Акимыч вздохнул. Ну вот что за хрень? Костюм отобрали, туфли отобрали, теперь вот и пожрать не дают! Скоро в будку к Джеку переселят!
Бурча недовольно под нос, вытер жирные руки о скатерть и вышел из кухни. Алена тихонько выскользнула следом. Прикрыла дверь.
А эти двое говорили и говорили. И это был хороший разговор, не с вранья начавшийся…
***
– Мы договорились? Срок – до лета. Если не сорвешься, буду рада тебя видеть у себя. Поселок у нас крупный, городского типа, работу тебе найдем.
– Я приеду, – кивал Илья, глядя на нее снизу вверх.
– Да, и еще сразу хочу тебе сказать…– Соня нахмурилась. – Не сочти за угрозу, но если будешь чудить, ты понимаешь, о чем я, то вернешься сюда. Вперед ногами. И, как говорится в одном фильме, на тебя наденут деревянный макинтош, и в твоем доме будет играть музыка. Но ты ее не услышишь…
– Да понял я! – с обидой ответил Илья. – Не сорвусь. Обещаю!
– Не обещай! Делай! – жестко, даже грубовато отрезала Соня, сверкнув глазами. В следующую секунду взгляд смягчился. – Ждать буду.
Подъехал автобус, распахнул двери.
Соня вдруг приподняла Илью и поцеловала в губы. Бережно опустила на землю. Махнула рукой. Встала на ступеньку, отчего несчастный ПАЗик накренился.
– Жду!
Двери захлопнулись. Илья смотрел вслед исчезающему в вечерней мгле автобусу. И вдруг ему захотелось бежать за ним. Он хотел быть рядом с ней здесь и сейчас! С человеком, которому он нужен!
Вздохнув, почапал к селу. Снег хлюпал под ногами растаявшей грязной кашей. Скоро лето!
***
– Кто вы? – участковый смотрел внимательно. – Представьтесь и покажите ваши документы.
Илья вздохнул.
– Сергеич, не издевайся.
Участковый заржал.
– А ты заметно эволюционировал, Илья. На человека стал похож! Признаться, думал у Акимыча не получится. С чем пожаловал?
– Работу бы какую мне, – ответил Илья. – Любую, хоть скотником. Долги раздать, да и самому с голоду не помереть.
– Похвально, – одобрительно заулыбался участковый. – Только это не ко мне. Я не отдел кадров.
– Я знаю, – Илья замялся. – Только… в общем, если я сам пойду устраиваться, кто мне поверит? А ты – власть, слово свое имеешь. В общем, как-то так… Да мне ненадолго, до лета подработка нужна.
– Почему до лета? – не понял участковый.
– Уеду в Поздняковку. По личному вопросу, – уклончиво ответил Илья. – Может, насовсем.
Что за «личный вопрос» такой, Леонид Сергеевич знал – Акимыч уже посвятил. Стало быть, получилось все. Забавно. Все чудесатее и чудесатее…
– Зачем скотником? У тебя же руки прямые, электронику всякую чинишь. – задумчиво ответил Леонид Сергеевич. Решительно хлопнул ладонью по столу. – Вот что, пойдешь в клуб. Васька жаловался, что аппаратура у него вся старая, сломанная. А я договорюсь.
***
Илья вышел из магазина радиотоваров, где купил все необходимое для ремонта клубной аппаратуры, ибо не то, что деталей, даже элементарного паяльного жала у прижимистого заведующего клубом не нашлось.
С улыбкой вспомнил, с каким энтузиазмом инструктировал его Василий перед тем, как отправить в райцентр.
– Илья, купишь и сразу обратно. И помни, деньги подотчетные! Ты расписался!
– Я понял, Вася, понял. Куплю и сразу вернусь.
– В другие магазины не заходить! В пивнухи – тоже! Деньги подотчетные! Ты расписался!
– Никаких пивнух и магазинов! – вздохнул Илья. – Что за недоверие такое?!
– Это ты сейчас так говоришь, а как увидишь пивнуху, так мозг сразу отключится! Ты не забывай: деньги подотчетные…
– З@ебал ты, Васенька. Я понял! И я расписался!
Улыбаясь своим мыслям, Илья шагал в сторону автовокзала. Равнодушно взирал на красочные вывески магазинов и заставленные банками и бутылками витрины пивных ларьков.
Не-е-е, к херам такое! Мы это уже проходили!
***
Волнуясь, надавил на звонок. Зажав под мышкой букет полевых цветов, торопливо причесал пятерней волосы. Поправил новую рубашку.
– Здравствуй, Соня, – хриплым от волнения голосом сказал он.
– Привет! – изумрудные глаза смотрели чуть насмешливо. – Я рада!
Залез в карман, вытащил клочок бумаги. Чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений, Илья решил начать сразу с аргументов:
– Вот, на остановке объявление увидел: мастер по ремонту электротехники требуется. На постоянку. Адрес, телефон, все дела. Я прямо сейчас позвоню.
– Илья, может ты сначала зайдешь? – засмеялась Соня, отчего ее грубое лицо вдруг обрело привлекательность.
Илья робко зашел в квартиру. Огляделся.
– Может что починить надо? Я ж не только электронику, я и обои поклеить могу, и вообще… ты скажи только…
– Илья, а цветы кому? – поинтересовалась Соня, улыбаясь.
– Ах да! – он протянул ей букет. – Тебе!
Соня прижала букет, зарылась носом в полевые цветы, вдыхая их легкий запах. Впервые за свою жизнь она чувствовала себя счастливой! И нужной!
***
Ладони норовили соскользнуть с турника. Он смешно перебирал ногами, словно крутя невидимые педали, и отчаянно пытаясь дотянуться подбородком до перекладины. Получалось у него, мягко говоря, не очень.
– Ладно, спрыгивай! – пожалела его Соня. – Неплохо для начала. Два раза лучше, чем ни одного.
– Я еще могу! – просипел Илья, дрыгаясь и извиваясь.
– Да верю, верю! Слезай! – засмеялась Соня, поглаживая округлившийся живот. – Это не самое главное!
Илья с облегчением разжал ладони, спрыгнул на пол. Виновато посмотрел на жену. Рекорд жены – тридцать подтягиваний – ему никогда не побить.
Зато он муж хороший: верный, непьющий и работящий. Скоро вот еще отцом станет. Чем не повод для гордости?
А вы говорите: невозможно…
Поисковик
Красная корочка уперлась в лицо.
– Комитет госбезопасности. Разрешите войти? – спросил неприметный мужчина в неприметном костюме. Лишь только бесстрастный взгляд серых глаз и выправка выдавали в нем принадлежность к силовым структурам.
– А в чем, собственно, дело? – Ольга посторонилась, пропуская незваного гостя в квартиру.
– Вы одна? – ответил он вопросом на вопрос.
– Да. А что случилось? – Ольга закрыла дверь.
– Родине нужна ваша помощь. И, как сознательный советский гражданин, вы не можете остаться в стороне, – сказав эту высокопарную фразу, гость без спроса вошел в комнату, огляделся. Вышел обратно в прихожую, заглянул в кладовку, затем проверил кухню, ванную и туалет. Вернулся в комнату, подошел к балконной двери, распахнул, выглянул. Удовлетворенный сел в кресло, закинув ногу на ногу. Выжидающе посмотрел на нее.
– Ведь вы же сознательный советский гражданин?
– Ну, допустим. А что от меня нужно КГБ? – спросила Ольга.
Чекист вынул из внутреннего кармана фотографию. Положил на журнальный столик. Ольга приблизилась, взяла в руки. Мужчина лет пятидесяти, может старше. Залысины. Нос крупный. Полные губы. Круглые, чуть навыкате, глаза. Да ничего особенного.
– И кто это? – она положила фото обратно на столик.
– Нужно найти этого человека. С вашими способностями, думаю, это не составит труда, – гость смотрел в упор, не мигая.
– С какими способностями? Я вам что, Уголовный Розыск? Идите на Петровку!
– Петровку? Очень смешно… А может вы к нам? На Лубянку? Ольга Витальевна, мы знаем о вас все, или почти все! В августе 1983-го вы помогли найти пропавшего ребенка, которого безуспешно разыскивала милиция на протяжении двух недель. В январе 86-го к вам обратились родственники пропавшей женщины, страдающей болезнью Альцгеймера. В результате вы указали ее точное местонахождение, на железнодорожном вокзале в Подольске. В ноябре того же года…
– Постойте! – перебила Ольга. – Откуда вы об этом знаете? Родственники пропавших обращались ко мне напрямую, об этом никто…
– Ольга Витальевна. Структура, которую я представляю, знает все! Ну так что?
Она вздохнула. Да уж… Попасть под колпак гэбэшников – удовольствие сомнительное.
– Я могу отказаться? – неуверенно спросила Ольга.
– В 1979 году вы, будучи студенткой четвертого курса Новосибирского медицинского университета, вступили в интимную связь с профессором Ягодкой Николаем Арсеньевичем с целью получения зачета по…
– Да вы совсем, что ли?! – вырвалось у возмущенной Ольги. – Вы и в трусы мне залезли?!
– Такая наша служба – лезть в самое пекло! Это я к тому, что нам известны многие неприглядные факты из вашей биографии. Например, мы знаем о взятке в исполком с целью получения этих квадратных метров на севере Москвы, в обход установленного порядка. Хотите вернуться на малую родину?
Он встал, потянулся к фотографии. Ольга, метнув в него возмущенный взгляд, придвинула снимок к себе. Чекист улыбнулся краешками тонких губ.
– Мне нужно сосредоточиться.
– И что же вам мешает?
– Вы!
– Каким образом?
– Стоите над душой.
– Хорошо, я присяду.
– А может быть вы уйдете? Оставите мне фотокарточку и номер телефона. А я, если что-то выясню…
– Нет. Я буду здесь.
Вздохнув, Ольга положила фотографию на стол, пододвинула стул. Поводила ладонями над снимком. Закрыла глаза. Посидела минуту, отбросив все мысли и расслабившись.
– Живой, – сказала она, чувствуя тепло в ладонях.
– Это очень хорошо, – сказал чекист. – И где он?
– Да помолчите вы! – поморщилась Ольга.
Гэбэшник послушно замолк.
А вот и неясные, смутные очертания. В какой-то дымке. Постройки. Заборы. Деревня? Поселок? И тут мир словно выцвел, потерял краски, как старая фотография…
***
– Хабаровский край?!!! – гость с недоумением глядел на карту, которую предусмотрительно принес с собой. Ольга с нескрываемым удовольствием смотрела на него. Растерянный чекист – что может быть лучше?
– Это же через всю страну! – продолжал удивляться гость. – А конкретнее? Край-то большой.
– Вряд ли крупный город, хотя может быть и так. Какой-нибудь частный сектор. Но скорее, деревня или поселок… – равнодушно ответила Ольга.
– Так, давайте конкретнее. Что именно вы видели? – чекист стал терять терпение. Его начинала терзать мысль, что эта темноглазая молодая женщина сейчас просто над ним глумится. Над ним, сотрудником самого могущественного ведомства в СССР!
– Фрагментарно. Сарай какой-то. У него борода. Ватник. Электрический свет. Дверь открыта. На дворе темно.
– А почему именно Хабаровск?! – не выдержал он. – Почему не… не знаю… не Калуга, не Урюпинск, не Ленинград?!
– Не понимаю, – нахмурилась Ольга. – Вы хотите, чтобы я подогнала результат под ваши ожидания? Ну, хорошо. Он в Ленинграде. Ой, нет, что вы! Он здесь, в этой квартире. За диваном. Припрятала по случаю. Такой мужчина, все-таки!
– Вы вообще понимаете, с кем тут шутки шутите? – грозно ответил гость. Но на всякий случай заглянул за диван, чем вызвал у Ольги улыбку.
– Потому что он именно там! Я так чувствую. И я не говорила – Хабаровск. Я сказала – край! Берите масштабнее! – Ольга пожала плечами.
Чекист машинально глянул на наручные часы. Мысленно посчитал разницу между поясами. Получается, что там сейчас одиннадцать вечера.
– Вы были в Хабаровске? – задал он неожиданный вопрос.
– Н-н-нет, – улыбка моментально слетела с ее лица.
– Будете! Вместе со мной! Сидите дома. За вами заедут. Соберите необходимое. И никуда не выходите из дома. А я к руководству…
Дверь захлопнулась.
– Ну нихрена себе! – Ольга схватилась за голову.
***
Ольга смотрела на проплывающие за стеклом иллюминатора облака. Вот же угораздило! Не то, чтобы она имела что-то против Хабаровска… Напротив, она верила, что там живут замечательные люди, а сам город строится, развивается и все такое прочее. Но в ее планы совсем не входило наслаждаться прелестями дальневосточной романтики ближайшие лет сто!
Еще ее очень волновал один вопрос, как они узнали про профессора Ягодку и ее отношения с ним? КГБ, конечно, так еще организация, но не настолько же! Скорее всего, ее красивый и статный любовник был на тот момент под колпаком у КГБ… Как там это называется? Стукач? Осведомитель? Информатор? М…дак короче! И самое обидно было услышать, что она с ним… за зачет! Сволочь какая! Да сама хороша тоже! Увлеклась женатым мужиком. Эх…
Она повернулась к соседу. Тот увлеченно читал газету «Советский спорт».
– Вы так и не ответили мне, как зовут мужчину, которого мы ищем?
– Неважно! – чекист перелистнул страницу. На нее даже не взглянул.
– А он кто? Какой-нибудь секретный конструктор? Работающий на оборонку?
– Неважно!
Ольга вздохнула.
– Не понимаю, зачем вы потащили меня? У вас там свои люди. Через них могли бы…
– А надо было точнее координаты давать! – мстительно ответил чекист. – Или вы хотите, чтобы мы облазили всю дальневосточную тайгу, все деревни, поселки и города? А на местности может что и путное скажете!
– Послушайте, товарищ сотрудник Комитета Государственной безопасности… кстати, а имя у вас есть? Или это тоже – неважно?
– Ну, Дмитрий Алексеевич!
– Так вот, Ну-Дмитрий Алексеевич… – начала она.
– Просто Дмитрий! – поморщился сосед.
За что ему это?! Жил себе спокойно, служил. Скоро вот подполковника бы получил! Так нет же! Свела судьба с этой острой на язычок дамочкой, которая вообще нихр..на не боится! А как с ним разговаривает?! Снисходительно так, с издевочкой. Как будто он мальчишка с зелеными соплями… Ага, именно мальчишка, двойку получивший… А глазища у нее какие?! Темные, словно омут. Того и гляди затянет… Ведьма! Или не ведьма? Тогда как их там? Ясновидящие? Телепаты? Кашпировские всякие, короче!
Да х..й бы он когда обратился к ним, к этим экстрасенсам! Но приказ… В какие-то сверхъестественные силы он не верил. В потусторонние миры, духов и привидения – тоже. В ту же кучу барабашки, домовые, русалки и этот переросток Снежный человек со своим Лох-несским чудовищем! А летающие тарелки вообще считал продуктом чьего-то воспаленного, усугубленного алкоголем, сознания. Будь его воля, он бы с удовольствием выгнал всех этих шарлатанов за 101-й километр, без права возвращаться обратно.
– Хорошо, Дмитрий! Тогда разрешаю вам обращаться ко мне тоже только по имени. Без отчества.
– Спасибо. Очень ценю, – язвительно ответил он. – Так что вы хотели сказать?
– Я хотела сказать, что мне сегодня вечером надо было на работу, у меня ночное дежурство. А я без предупреждения…
– С руководством больницы все уже решено… – грубо отрезал он. – Что-то еще?!
– Да! Я в туалет хочу. Пропустите!
***
Через восемь часов Ольга и Дмитрий вышли из здания хабаровского аэровокзала. Несмотря на длительный перелет и смену часовых поясов, Ольга чувствовала себя относительно нормально – выспалась в самолете. А что ей оставалось делать? Не с этим же служакой, для которого все неважно, беседовать. Да и вообще, грубый и неотесанный тип! Фу!
Она огляделась. Улетающие с сумками и чемоданами, встречающие с цветами и улыбками. Все как и положено. Хотя нет, не все… Вон какой-то мужчина идет с цветами, а рожа хмурая, недовольная – не иначе тещу встречает. Перед ней неизменная стоянка желтых такси с шашечками. Все как везде, в любом уголке нашей необъятной…
– Странно… – пробормотала Ольга.
– Что именно? – Дмитрий покрутил головой, разминая затекшую шею.
– А где черные Волги? Хмурые парни в костюмах? Ну из этих, из ваших… Они что, проспали?!
– Мы здесь неофициально, – недовольно бросил Дмитрий.
– А-а-а, ну понятно… – протянула она. – Типа гости города.
Она тронула за плечо проходящую мимо пожилую женщину.
– Тетенька, скажите, пожалуйста, а где здесь автобусная остановка?
– Да прекратите вы паясничать! – он дернул Ольгу за рукав спортивной куртки. – Ситуация просто не требует огласки.
– Так мы тайные агенты?! – прошептала Ольга. – А какой мой оперативный псевдоним?
– Ну какой еще псевдоним? – взмолился он.
– Поэтичный. Скажем… Гюрза! Звучит, а?
Он только глаза закатил. Вздохнул. Подхватил сумку и молча пошел в сторону стоянки такси. Ольга засеменила следом.
***
Она только успела принять душ и сейчас стояла в халате перед зеркалом, расчесываясь. Дверь без стука распахнулась и вошел Дмитрий. Молча вытащил фотографию из кармана куртки-варенки. Положил на кровать. Рядом развернул подробную карту края.
– Я жду! Жду информации о точном местонахождении объекта, – сказал он и сел в кресло возле гостиничного окна, выходящего на центральную площадь города – площадь Ленина.
Ольга положила расческу перед зеркалом. Села на кровать. Взяла фотографию в одну руку, второй провела над изображением. Закрыла глаза, успокаивая мысли в голове и абстрагируясь от городского шума за окном.
– Живой! – сказала она через минуту и тут же вздрогнула от крика Дмитрия.
– Я это уже слышал! Где он?! – серые глаза смотрели недовольно.
– Не кричите, пожалуйста, – спокойно ответила Ольга. – Я вообще это не вам говорю. Мне так легче, когда сама себе проговариваю то, что вижу или чувствую.
Дмитрий присосался к бутылке минеральной воды. Глотал воду и метал в нее испепеляющие взгляды.
Ольга сосредоточилась. Почувствовала, как сознание проваливается куда-то… Образы. Коровьи лепешки. Автомобиль «Запорожец», едущий по пыльной дороге. Покосившийся столб с табличкой, заляпанной грязью. Что там? Ми… Мичу… Мичуринское!
***
После недолгих поисков Дмитрий ткнул пальцем в маленькую точку на карте.
– Село Мичуринское. Вроде недалеко. Километров двадцать. Это точно? Вы его там видели?
– Его не видела, но видела указатель.
– Мне надо точно знать! – потребовал Дмитрий.
– Ну как точно-то? Я вам не математик! Или он должен был там стоять с табличкой «Дмитрий Алексеевич, я в селе Мичуринском! Жду. Целую»? Езжайте туда и проверьте сами!
– Мы поедем туда вместе!
– Зачем? – удивилась Ольга.
– Я сказал, мы поедем туда вместе! Мне надо отлучиться, нам понадобится машина. Жду вас внизу в фойе. Через час выезжаем.
– Да я-то там зачем? – снова спросила Ольга.
– Не обсуждается! – дверь в номер захлопнулась.
***
Через час Ольга сидела в белых Жигулях «копейке».
– Откуда? – поинтересовалась она, осматривая салон. Строго, казенно, никаких красивостей, которыми так любят украшать салоны изнутри автолюбители, типа розочек на ручке переключения скоростей, чертиков из капельниц на зеркале и прочей муры.
– Оттуда, – ответил Дмитрий, внимательно изучая карту. Затем завел двигатель.
Они ехали уже полчаса. Молча. Урбанистические пейзажи таяли на глазах: девятиэтажные дома, стеклянные витрины магазинов и широкие улицы сменились редкими пятиэтажками и узкими дорогами, затем потянулся длинный лесной массив вперемешку с домами частного сектора.
Через десять минут она увидела тот самый указатель.
– Мичуринское, – ткнула пальцем.
– Я умею читать, – хмуро ответил Дмитрий. – Научили.
– В школе КГБ? – поинтересовалась Ольга.
– Еще раньше, – он раздраженно переключил скорость. Вот прямо бесит! Вся страна на цырлах перед Комитетом ходит, а эта будто на прогулке, чувство юмора свое выгуливает. Может она так заигрывает? Пойми этих баб…
– Вы со мной заигрываете? – спросил он.
Ольга смеялась так нагло и вызывающе, что он не выдержал. Остановил машину.
– Слушай сюда, шарлатанка! – зло выдохнул он. – Я ни на минуту не верю во всю эту экстрасенсорную чушь! Я слушаю твои бредни только потому, что мне так приказано. Я больше чем уверен, что объекта там нет. Вот просто на сто процентов! И я тебе обещаю, что ты в этом Мичуринском и останешься. Жить! В Москву ты не вернешься!
– А чё так грубо? Эк у вас накипело, Дмитрий Алексеевич!
Не то чтобы она ждала от него придворных расшаркиваний, но все-таки… Хамло гэбэшное…
– Я все сказал!
***
Держа в руке фотографию, показала на маленький покосившийся дом. Редкий заборчик, калитка, вот-вот готовая рухнуть под собственным весом, маленькие окошки с мутными стеклами. Из кривой печной трубы валил дым, хотя лето было в самом разгаре.
– Там? – уточнил Дмитрий.
Ольга кивнула. Она решила вообще больше не тратить слова на него. Не заслужил. Много чести.
– Сиди в машине. Я сейчас.
Он забрал фотографию и вышел из машины. Постучал по калитке кулаком. Во дворе залаяла собака. Внутри дома что-то загрохотало.
Сидящая в машине Ольга увидела, как с другой стороны дома, из окна вылез какой-то бородатый мужчина, и, озираясь, побежал вдоль грядок вглубь участка, к соседнему забору.
– Дмитрий! Он убегает! Огородами!
Чекист среагировал моментально. Одним ударом ноги лихо снес калитку с петель. Забежал во двор и тут же вылетел обратно. Ольга с изумлением смотрела на улепетывающего в абсолютно противоположную сторону Дмитрия, а следом за ним – огромную кавказскую овчарку. Пес, роняя слюну из раскрытой пасти и грозно рыча, несся с крейсерской скоростью, сокращая расстояние огромными прыжками. Дмитрий бежал резво, оглядываясь, усиленно работая локтями и перебирая ногами.
Ольга справилась с испугом, внезапно ей стало смешно. Милая собачка! А он хорошо бежит. Отличник по физподготовке, не иначе. «Знак ГТО на груди у него, больше знают о нем ничего…» Ха-ха!
Так тебе и надо!
Но принятая в свое время присяга советского врача, вся исполненная гуманизма, не дала насладиться зрелищем. Да и совесть не вовремя проснулась… Да и собачку жалко, а вдруг он ее пристрелит? Кстати, а оружие у него есть?
Она быстренько перелезла на водительское сиденье и уселась за руль. Водить она не умела, но помнила теорию, которую в свое время преподал бывший любовник, профессор Ягодка, используя в качестве учебного транспорта свой Москвич.
Она, глядя на убегающего Дмитрия, сморщила лоб, вспоминая.
«Так-так… Пристегнуться. Отрегулировать зеркала для лучшего обзора… Пыльные, протереть бы…»
А Дмитрий бежал…
«Что там дальше? Сиденье настроить под себя, придвинуть значит. А где тут эта пипка, которая сиденье регулирует? Ладно, некогда.»
А Дмитрий бежал…
«Так поворачиваем ключ в замке зажигания. Так… Ух! Громко-то так! Дальше что? Ага, снимаем с ручника… Дальше… Это педаль сцепления, это – тормоза, а это – газа.»
А Дмитрий бежал…
«Выжимаем сцепление. Так… Ручку коробки переводим на первую скорость. А это куда, кстати? Вот так вот вроде. Насколько я помню, сюда… Медленно отпускаем сцепление, одновременно нажимаем на педаль газа-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!»
Машина, взревев, и выметая из-под колес щебень, рванула задним ходом по пыльной дороге. Расстояние между Жигулями и убегающим Дмитрием стремительно увеличивалось. Ольга в панике, беспорядочно крутила руль и орала. И тут она поступила так, как поступили бы многие женщины на ее месте. Она просто бросила руль и закрыла руками глаза. Машина, вильнув, съехала с дороги и ударилась задним бампером в забор соседского дома. Со свисающей над забором яблони посыпалась мелкие яблоки, барабаня по крыше и багажнику.
А Дмитрий уже не бежал. Он сидел на дереве и отчаянно матерился, проклиная эту собаку, беснующуюся внизу, свою работу, благодаря которой он оказался на окраине страны, и эту ведьму, которая только что разбила ведомственную машину…
***
– Альма! Тихо!
Собака затихла и, виляя хвостом, подбежала к девочке лет семи со смешными косичками. Та, присела, протягивая руки. Собака облизнула ее конопатое лицо.
– Альмочка! – тонкие руки гладили густую шерсть.
– Девочка! Убери собаку! – Дмитрий требовательно смотрел на нее с высоты двух метров.
– А вы кто? – спросила девочка, поглаживая собаку.
Дмитрий вытащил из внутреннего кармана куртки удостоверение.
– КГБ СССР.
Девочка выпрямилась. На ее конопатом личике отразилось удивление.
– СССР – это я знаю. А что такое ГББ?
– Не ГББ, а КГБ! Комитет Государственной Безопасности! – важно ответил чекист.
– Не знаю такое. Мы это не проходили, – отмахнулась девочка.
Дмитрий взвыл. Ему что, сидеть на этом дереве и ждать, пока эта наглая девочка узнает о существовании его конторы?!
– Девочка! Если ты сейчас же не уберешь собаку, я все расскажу твоим родителям!
Светлые глаза девочки презрительно сузились.
– Фу! Ябеда! Альмочка, этот дяденька – ябеда!
Собака задрала морду и злобно зарычала. Дмитрий поежился. Посмотрел на машину вдалеке, уныло приткнувшуюся к забору. Двигатель заглох, и оттуда выбралась Ольга. Отошла в сторону и посмотрела на отвалившийся бампер. Повернулась в его сторону, виновато развела руками. Затем медленно пошла в его направлении, с опаской глядя на странную пару: девочку и огромную собаку.