– Я, Черемисин, обязательно поговорю с твоими родителями. Жди в гости. Свободны!
Пацаны развернулись и быстро зашагали прочь.
– Все менты как менты – им похеру, а этому больше всех надо! – услышал Евсеев недовольное. Покачал головой. Палец потянулся к домофону.
Но тут дверь открылась, и на улицу выскочил молодой черноволосый мужчина с мешком из белого полипропиленового волокна – из тех, в которых обычно хранят сыпучие продукты. Мужчина тяжело дышал, на лице виднелись глубокие кровоточащие царапины. Увидев участкового, торопливо отвернулся.
– Минуточку! – скомандовал Евсеев.
***
Евсеев его не помнил, и не обязан был. Существуют два самых распространенных мифа – это то, что Великая Китайская стена видна из космоса, и то, что хороший участковый помнит каждую родинку на лицах жителей на подведомственной ему территории. Это просто невозможно, особенно, если территория эта насчитывает несколько десятков многоквартирных домов, в которых живут почти четыре тысячи человек.
– Майор Евсеев, старший участковый! – он показал раскрытое удостоверение.
– А в чем дело? – буркнул Антон, вытащил из кармана вязаную шапку и плотно натянул на голову. Отступил на шаг.
– Вы из какой квартиры? – шагнул к нему Евсеев, пряча удостоверение в карман. – Можно ваши документы?
– На основании чего я должен показывать документы? – еще один шаг назад.
– Да вы успокойтесь, – мягко ответил полицейский, сделав маленький шажок вперед. – Обычная проверка. Ничего особен…
Руки Антона резко швырнули мешок. Евсеев рефлекторно поймал его, роняя папку. Антон развернулся и побежал. Словно сайгак перепрыгнул через низенький заборчик детской площадки и помчался по улице.
Евсеев откинул мешок в сторону, поднял папку и рванул следом.
***
Аля с трудом отодвинула обувную полку, выпуская подругу на свободу. Марина в ужасе уставилась на нее: из носа текла кровь, футболка висела клочьями. Она была на грани истерики.
– Ну-ну, – Марина еле сдержалась, чтобы не заплакать. Обняла Алю, подвела ее к раковине. Открыв воду, принялась бережно умывать ее заплаканное и окровавленное лицо.
– Я ему говорю… уходи, говорю… разводимся… – захлебывалась от слез Аля. – А он меня ударил… Я… я ему ногтями в лицо вцепилась…
Голос сорвался. Марина сквозь слезы смотрела на воду, красной бурлящей воронкой уходящую в слив.
***
Какой-то мужчина выскочил перед бегущим Антоном, расставив руки. Толчок обеими руками с разбегу, и мужчина повалился в растаявшую жижу грязной дороги.
– Стой! – кричал Евсеев.
Антон упорно перебирал ногами, двигаясь в направлении строящегося дома. Дом этот был самым настоящим долгостроем – вот уже на протяжении трех лет он стоял, омываемый дождями, обдуваемый ветрами, облюбованный бомжами и покрываемый матом со стороны как рядовых жителей района, так и городской администрации.
Антон подбежал к забору, подпрыгнул. Уцепившись за край, быстро закинул ноги. Оглянулся. Привстал, уже готовый спрыгнуть на заваленный строительным хламом участок. Евсеев с разбегу шарахнул ногой по доскам – хлипкий забор всколыхнулся волной. Антон нелепо взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но рухнул с обратной стороны, приземлившись на спину. Его спортивные штаны из флиса остались висеть на заборе, зацепившись за торчащие гвозди. Кроссовки, стянутые штанами, также успешно покинули ноги. Антон вскочил и, мелькая белыми трусами и красными носками, кинулся в недостроенный дом.
Евсеев, сунув в зубы папку, подпрыгнул и крепко уцепился за забор. Резко подтянувшись, перекинул через него свое немаленькое тело. Мягко приземлившись с другой стороны, помчался следом, лавируя между накиданными как попало бетонными плитами.
Антон побежал по запыленным лестницам наверх, слыша за спиной гулкое эхо преследования.
– Стой! – крикнул участковый.
Антон упорно продвигался вверх, морщась от впивающейся в пятки острой бетонной крошки. На пятом этаже споткнулся и покатился по покрытому строительным мусором полу. Вскочил и, прихрамывая, забежал в одну из квартир. Заметался в бетонной коробке, затравленно глядя на голые серые стены и пустые глазницы окон. Забился в угол. Закрылся руками.
Подбежавший Евсеев схватил бегунка за шиворот куртки, резко дернул вверх, приподнимая. Тот замахнулся и резко выкинул вперед кулак, метя участковому в нос. Участковый лишь слегка отклонил голову, пропуская кулак мимо себя. Антон подался по инерции вперед, но немилосердный удар под дых коленом согнул его пополам. Воздух с шумом вырвался из легких. Антон свалился на пол, открывая рот. Поджал волосатые коленки к груди и тихонько завыл.
– Вот и все! – Евсеев поправил слезшую на лоб шапку. Вытащил телефон.
– Уразбаев! Ты же где-то здесь, на Саранской? Мухой в недостроенный дом! Мне тебе надо одного деятеля передать!
Спрятав телефон, склонился над поверженным любимцем женщин. Похлопал по карманам его куртки, вытащил паспорт. Развернул.
– Мудейко Антон Захарович. Так. А что с регистрацией? Ага. Стрельникова, дом 8, квартира 10.
Шлепнул его паспортом по носу.
– А ведь я к тебе в гости шел, Захарыч!
***
Аля сидела на диване, держа у разбитого носа пакет со льдом. Марина молча сидела рядом. Обе находились в каком-то оцепенении, невидящими глазами глядя в пол. Звонок в домофон заставил обеих вздрогнуть. Аля вжалась в диван.
– Не бойся, это, наверное, полиция.
Марина вышла в прихожую, сняла трубку домофона.
– Ну, наконец-то! – выдохнула она с облегчением.
Открыла дверь.
– Вы? – удивленно спросила она, глядя на Евсеева, поднимающегося по лестнице.
– Ну да! – голос участкового звучал не менее удивленно. – А вы как здесь?
– Подруга у меня тут живет. Вы проходите, Виталий. Или… товарищ майор?
– Можно просто по имени, – отмахнулся Евсеев.
Он заглянул в комнату, нахмурился, увидев избитую и заплаканную Алю.
***
Леник и Санек были неразлучными друзьями: вместе пили, вместе ели, вместе бомжевали. И вот теперь, тоже вместе, они гордо вышагивали по улице, одетые по последней моде. На Ленике была модная кожаная куртка, американские джинсы и черные замшевые ботинки, а его товарищ блистал в теплом тренировочном костюме известного спортивного бренда и утепленных высоких кроссовках той же фирмы. Заросшие длинными бородами грязные лики плохо сочетались с фирменными шмотками, но друзьям было на это глубоко положить.
Санек тащил на плече белый мешок из-под сахара.
– Остальное загоним! На ящик бухашки хватит! – подмигнул товарищу.
Леник радостно закивал, выражая полную солидарность.
Из переулка вырулил такой же маргинал по имени Павлик. Увидев товарищей по несчастью, подошел. С восхищением оглядел их прикид.
– Ребятки, а вы где так прибарахлились-то?
Санек потряс мешком.
– Какие-то придурки шмотки выкинули прямо на газон. Хорошие вещи! Дороги-и-и-е!
Леник уставился на флисовые штаны товарища и его белые кроссовки.
– Да ты, я смотрю, тоже модник! Откуда?
– Не поверите, ребята! На заборе висели! Во-о-он там, – Павлик махнул грязной рукой в сторону недостроенного дома.
***
– А вы его посадите, да? – всхлипывала Аля. Марина успокаивающе поглаживала ее по плечу.
– Это не мы решаем, – ответил Евсеев, с сочувствием глядя в ее заплаканные глаза. – Будет следствие, затем суд.
– Надеюсь, вам не сильно досталось от него? – последовал новый вопрос.
Он помотал головой.
– Не успел. Это вам досталось, к сожалению. Вам нужно успокоиться, а потом написать заявление. Снять побои.
– А вы его? Сильно?
Марина с укоризной взглянула на подругу.
– Аля! Меня, конечно, там не было, но я уверена, что товарищ участковый ему еще мало поддал! Я бы ему всю харю распинала!
– В пределах допустимого, – успокоил он Алю. – Жить будет.
Аля кивнула, вытерла глаза.
– Товарищ Евсеев, я не хочу, чтобы он сел. Я хочу, чтобы он просто ушел из моей жизни. Навсегда.
***
Адвокат Анна Милосердова постукивала ручкой по столу, изучающе глядя на подзащитного. Весьма жалкий вид – ни намека на того самоуверенного мужчину, которого она когда-то любила и который так подло с ней обошелся. Подло – это просто перестал отвечать на звонки и только спустя две недели удосужился прислать сообщение: «Прости, родная. Так получилось, я встретил другую. Надеюсь, ты меня поймешь. Будь счастлива. Мне не звони».
А вот сегодня ей позвонили и сообщили, что ее неблагодарный любовник находится в ИВС и просто жаждет встречи с ней.
– Нанесение легких телесных, неповиновение требованиям сотрудника полиции, нападение на сотрудника полиции… Антон, ты совсем уже? – тихо спросила она. Вдруг нахмурилась и хлопнула ладонью по столу. – Ты можешь не ерзать, в конце концов?!
– Да штаны мне тесные дали! – пробурчал Антон. – С хоббита-маляра какого-то сняли. Короткие и все в краске.
– А твои где?
– Потерял, когда убегал, – покраснел он.
– Ты уже на бегу штаны снимаешь? – горько усмехнулась Анна. – Ничего другого от тебя не ожидала.
– Ты мне лучше скажи, что дальше? – снова заерзал Антон.
– Дальше согласно уголовно-процессуальному законодательству, – Анна положила копию протокола в папку.
– А по-русски?
– А по-русски, гражданин Мудейко, я попытаюсь сделать все от меня зависящее. Пусть даже ты этого и не заслуживаешь.
***
Санек и его товарищ Леник были не в духе. Да что там не в духе – они кипели от возмущения! За модный вельветовый блейзер с кожаными заплатками на локтях им предложили всего лишь две бутылки водки и рыбные консервы. За роскошный ремень из кожи аллигатора – три банки пива и чипсы, а за итальянский шарф – хвост селедки и буханку черного. Либо альтернатива – три черпака водки за все.
– У тебя совесть есть?! – Леник с досадой плюнул на прилавок. Огромная дама сграбастала его за шиворот куртки и с размаху приложила мордой об прилавок. Протащила густой бородой по стеклянной поверхности, вытирая плевок, затем с силой оттолкнула. Леник, упав на тощий зад, проехал пару метров, задрав ноги в замшевых ботинках.
– А ты меня тут не совести, козел! – загрохотала она. – Пришел тут, ворованные вещи предлагает и еще что-то возбухает! А ну пошли отсюда, пока я в ментовку не позвонила!
Санек, торопливо сложив вещи в мешок, помог другу встать. Оба торопливо удалились. Закрыв дверь, Леник мстительно плюнул на табличку с расписанием работы, и оба, хихикая, побежали по улице. Отбежав на безопасное расстояние, перешли на шаг. На бородатых лицах снова возникло озабоченное выражение.
– Все магазины и ларьки обошли, – вздохнул Санек. – Что делать будем?
– Надо жителям предложить, – задумчиво отозвался Леник. Показал грязным пальцем на двух молодых женщин, медленно идущих по тротуару.
– Дамы! – он подскочил к ним. – С прошедшим праздником вас! Вещи мужские недорого! Качество, икск… экслюз… инклюз… бля, Санек, как там это слово?!
– Эксклюзив! – подсказал товарищ, вытаскивая из мешка вельветовый пиджак с заплатками. – Женщины, милые! Ваши мужья будут довольны!
Аля ошарашенно осмотрела двух бомжей. Вот эта кожаная куртка на одном – ее подарок Антону на день рождения (она тогда еще в долги залезла), а вот эти ботинки она покупала в интернет-магазине (еще переживала, что размер не подойдет – судя по отзывам, они немного маломерили), а вот этот спортивный костюм на втором забулдыге – привезла мужу из Питера. Остальные вещи, составляющие гардероб маргиналов, также были очень знакомы.
Марина озадаченно смотрела на мешок. Он тоже вызывал у нее некоторые, весьма неприятные, воспоминания.
– Ты глянь, подруга! Качество, ниточки не торчат, а заплатки – это ща модно! – восторженно закричал Леник. Грязная, с черными ногтями, рука вывернула воротник пиджака. – Ты на бирку глянь! Ты глянь, глянь! Видишь, чё написано? Грамотная, нет? Маде ин УСА! Это тебе не Чина какая!
– По-моему, это не так произносится… – с сомнением сказал Санек.
– Да какая разница! – отмахнулся Леник и посмотрел на женщин. – Качество, ниточки! За пару косарей все отдадим. С мешком. Мешок наш, российский. Крепкий, ёпта!
Женщины неожиданно засмеялись. Нет, они совсем не хотели высмеять или унизить этих двух предприимчивых забулдыг. Им даже смешно не было, если честно. Наверное, это была всего лишь защитная реакция на пережитый совсем недавно сильный стресс.
Бомжи озадаченно переглянулись. Спрятали вещи в мешок.
– Дуры какие-то! – буркнул Леник. – Пойдем, Санек!
Оба молча пошли по дороге, слушая громкий смех за спиной.
***
Марина сидела в кабинете замначальника филиала УФСИН по Мурченбургу. В руках – неизменные блокнот и ручка.
– Ольга Владимировна, то есть, самостоятельно они не могут найти работу?
– Нет, вопросом трудоустройства осужденных занимается уголовно-исполнительная инспекция. Никакой самодеятельности. Осужденный может отбывать наказание по месту своей официальной работы, но, опять же, только с ведома инспекции.
– А права у них сохраняются?
– Разумеется, все права, прописанные в трудовом законодательстве, за ними сохраняются. В том числе и право на оплачиваемый отпуск, если приговором суда назначен длительный срок наказания.
– Ольга Владимировна, скажите, пожалуйста, при повторном нарушении закона что грозит осужденным?
– В таких случаях они, как правило, отбывают наказание уже в специализированных исправительных учреждениях.
– То есть, второй раз поблажки не будет?
– Абсолютно верно.
Марина записывала в блокнот.
– А мы можем взять интервью у какого-нибудь провинившегося?
Замначальника задумалась.
– Конечно. Я распоряжусь, – она сняла трубку служебного телефона.
***
7 месяцев обязательных исправительных работ – это лучше, чем нары. Антон аккуратно сгреб собачью какашку на лопату, выкинул в черный мусорный пакет. Вздохнул. Взялся за метлу.
Вжик-вжик-вжик.
– Я ему говорю, убери машину по-хорошему, не доводи до греха! – бубнил его сосед, с такой же метлой в руках. – А он меня назло подпирает своим ведром с гайками. Ну, я ему прямо там на парковке пару раз в дыню съездил. Тот сразу в милицию звонить: ай, меня покалечили, ай, меня избили! И вот я здесь. Хорошо, что еще не посадили!
Мужичок замолчал. Помахав немного метлой, спросил.
– А ты почему здесь?
– За любовь, – нехотя ответил Антон.
– Понятно, жену ревновал, – со знанием дела сказал словоохотливый мужичок. – Наверняка, хахалю морду набил? Уважаю! Я бы вообще всех этих, кто с чужими женами спит, палкой бил и за яйца подвешивал.
– Сразу палкой? – осторожно спросил Антон.
– Ну или дрыном каким-нибудь! Ты подумай, ведь у них наверняка тоже жены есть? Нахрена жениться тогда, спрашивается? Что они этим показать хотят? Что они такие крутые мачо? Да это комплексы! Самые натуральные, ага!
Антон промолчал, работая метлой. Вжик-вжик-вжик.
– Мудейко! Сюда подойди! – послышался крик трудового инспектора. Антон, волоча метлу, поплелся на соседнюю аллею. Через минуту он уже стоял перед Мариной.
– Позубоскалить пришла? – нахмурился Антон.
– Интервью пришла взять, – насмешливо отозвалась она. Раскрыла блокнот.
– Вас как зовут?
Антон поджал губы. Огляделся по сторонам.
– Может хватит издеваться? С Алькой я развелся, извинился. Живу в общаге, мету улицы. Что тебе еще надо?
– Этого достаточно, Антон, – с серьезным видом закивала Марина. – Так как вас зовут?
Он скрипнул зубами.
– Мудейко Антон Захарович!
Марина, важно выпятив губу, записала.
– Скажите, Антон Захарович, вы здесь как оказались?
– А будто ты не знаешь?! – психанул он. Осекся. Тяжело вздохнул. – Ладно, раз поиздеваться пришла – можешь радоваться. Я здесь потому, что ударил свою жену и напал на полицейского. Довольна? Можешь меня еще сфотографировать.
Он показал на стоящего рядом с ней помощника с фотоаппаратом.
– Это было бы замечательно! – сказала Марина. Подумала и добавила с жалостью. – Если хочешь, то можно так, сбоку.
– Зачем же?! Ты же меня опозорить пришла?! – с вызовом ответил Антон. Выставил вперед метлу, подбоченился. Растянул лицо в широкой улыбке. – Снимай, мне уже терять нечего!
***
Их было около сотни, живущих во всех районах города. Разного возраста, внешности и социального положения. Они даже не знали друг друга. Но общее у них все-таки было – в свое время все они были обмануты обаятельным мерзавцем и ловеласом Антоном Мудейко.
Почти никто из них не покупал и не выписывал газет, но именно сегодня, словно повинуясь какому-то внутреннему зову, они купили «Мурченбургский вестник», в которой была опубликована статья «Через труд к исправлению».
Ну, какие к херам соцсети и прочие фейсбуки, когда с разворота газеты на тебя смотрит твой бывший любовник, жалкий и с метлой в руках? Тот самый, который когда-то грязными ногами прошел по твоей жизни, душе и чувствам?
Кто-то плакал от счастья, кто-то плевал в фото в злорадстве, кто-то истерично смеялся, а кто-то открывал бутылочку шампанского по случаю торжества справедливости. Равнодушных не было. Сочувствующих – тоже.
***
– Вы настоящий мужчина! – с чувством сказала Аля.
– Да ладно вам, девчонки! – смутился Евсеев. – Это моя работа.
Марина протянула ему пакет.
– Настоящему мужчине от нас!
Евсеев раскрыл пакет, нахмурился.
– Если вы думаете, что я из-за подарков… – возмущенно начал он.
– Виталий, мы так не думаем! – поспешно и испуганно возразили обе. – Считайте это нашей благодарностью и признанием вашего профессионализма.
Евсеев вытащил из пакета бутылку дорогущего коньяка.
– Я видел такой в магазине, так он на отдельной полке за стеклом стоял. Ценник – дешевле сдохнуть от зависти и похороны справить. Не могу принять – он слишком дорогой. Спасибо, конечно.
Он положил коньяк обратно в пакет. Протянул Марине. Лицо девушки обиженно скривилось, она грустно вздохнула.
– Зря вы так! Женщин обижаете! – с обидой сказала Аля.
Настоящий мужчина майор Евсеев женщин никогда не обижал, поэтому подарок все-таки принял, чем заслужил новую порцию комплиментов в свой адрес.
***
Санек и Леник растерянно смотрели на раскатывающих пожарные рукава людей в брезентовой униформе и в касках. В блестящих от слез глазах бомжей отражались огненные сполохи бушующего пожара. Горело их пристанище – старый заброшенный барак.
– Это моя вина, – подавленно сказал Леник. – С сигаретой уснул. Прости, дружище!
– Да ладно, чего уж теперь, – горестно вздохнул Санек. – Там все равно ничего ценного не было.
Оба повернулись и побрели по ночной улице в поисках другой ночлежки.
– Знаешь, а ведь мы с тобой счастливые люди! – прокопченное лицо Санька вдруг просияло.
– Думаешь? – Леник искоса посмотрел на товарища.
– Конечно!
– У нас нет ничего! Даже мешок с дорогими шмотками сгорел! Так и не успели загнать! – с обидой отозвался Леник. – Это что, счастье по-твоему?
– А счастье, мой дорогой друг, не в вещах! У нас нихрена нет, а значит и терять нам нечего! Мы – минималисты!
Да гори оно все огнем!
Рассказ добавлен в сборник 02.10.2023
Свиньи беспокойно зашевелили розовыми пятачками.
Поликарп зло сплюнул.
– Что непонятного?! По одному в дом! Я там корыто с комбикормом поставил! Лизка и Зорька уже там! А что вы на меня так смотрите?! Не я это придумал!
Хрюшки нехотя выбрались из уютной грязи и потянулись на выход из свинарника.
Поликарп вышел следом и, подождав пока последний скрюченный хвостик скроется за дверью покосившейся хибары, взял канистру и щедро расплескал бензин на трухлявые стены свинарника. Отшвырнул пустую канистру и взял другую, полную. Подошел к коровнику и проделал то же самое. Решительно направился к концу огорода, к кривому сортиру с окошечком в виде сердечка. Плеснул на крышу, стены и в выгребную яму. Даже на кроссворды, заменяющие чтиво и туалетную бумагу, щедро капнул. Потряс у уха канистрой, прислушиваясь к плещущимся остаткам, и стал тоненькой струйкой выливать бензин на землю, отступая спиной в направлении коровника и свинарника. Соединив огнеопасной линией все три строения, отбросил пустую емкость, рухнул на колени и, помолившись, полез в карман за спичками.
За спиной скрипнула калитка. Зашедший во двор соседский Игнат поставил тяжелое ведро.
– Поликаша, ты чего тут на коленях?
Поликарп не ответил и дрожащими пальцами открыл коробок.
– Поликаша, ты чего удумал?! – тон Игната сменился с любопытствующего на обеспокоенный.
– Да гори оно все огнем! – в бешенстве заорал Поликарп.
Спичка сломалась. Он выругался и полез за другой.
– Ты чего?! – запаниковал сосед.
– Про закон слышал?! Теперь налог платить за постройки на участке! За сараи, бани, теплицы! Даже за сортир!
– Ну слышал.
– Слышал он! Понять не могу, кому какая разница, что у меня за забором делается?! Я и так плачу налог на землю, так почему я должен еще платить за то, что на этой земле стоит?!
Спички упорно не хотели зажигаться – ломались в дрожащих руках. Поликарп продолжал орать:
– Это моя частная собственность! Захочу – египетские пирамиды возведу, захочу – Сфинкса в полный рост заебеню, а то и памятник себе нерукотворный воздвигну!
Наконец, спичка вспыхнула. Поликарп зловеще улыбнулся.
– Так там, вроде, если свыше пятидесяти квадратов! – крикнул Игнат. – А у тебя даже в общей сложности столько не наберется! Даже с сортиром!
– Чего? – спросил Поликарп, разжимая пальцы.
Горящая спичка, описав замысловатую траекторию, коснулась темнеющей бензиновым пятном земли – огненная дорога с шумом разошлась в три стороны. Стихия охватила первые объекты налогообложения: коровник и свинарник. Сортир, пока еще целый, отшатнулся в ужасе от стремительно приближающегося огня, но через пару секунд и он затрещал горящими досками.
Поликарп взвизгнул, схватил стоявшее возле соседа ведро и подбежал к коровнику.
– Поликаша, там соляра! – закричал Игнат.
Поздно. Соляра упала на благодатную почву.
Из окна дома высунулась корова Зорька. В ее больших грустных глазах отражались огненные сполохи и сожаление. Ниже беспокойно шевелились розовые пятачки, в панике вдыхавшие гарь пылающего свинарника. Коза Лизка от тоски жевала цветастую занавеску…
Через полчаса закопченный Поликарп сидел на земле и наблюдал чистую линию горизонта, которую раньше не видел из-за построек. Теперь уже ничто не мешало смотреть в будущее, которое, судя по всему, обещало быть просто прекрасным.