В руке орка вдруг появился золотой кругляш. Он ловко метнул его в Феранора, а тот непроизвольно поймал. Разжав кулак, он обнаружил золотое эльвенорское солнце в котором кто-то просверлил маленькую аккуратную дырочку.
– Две луны назад ты заплатил этой монетой двум kurvim,– сказал орк.– Подтверди!
– Возможно,– Феранор покрутил в пальцах монету, отбросил её в кучу навоза и с прищуром посмотрел на орка.
– Я узнал о твоём возвращении едва ты проехал ворота. Мои послухи следили за тобой,– голос орка немного изменился, худое пепельно-серое лицо приобрело плотоядное выражение.– Я ждал подходящей оказии, чтобы поговорить. Но я, думал, ты выше, думал, ты настоящий витязь, раз смог убить стольких воинов. А ты… ты просто молокосос!
Щёки Феранора начал палить жар. Он скрестил на груди руки, расправил плечи и вскинул подбородок, придав себе вид надменный и гордый.
– Что тебе нужно?
– Ты убил моих воинов.
Феранор нахмурился, скрывая удивление. Он давно не вспоминал о той драке.
– Ты – Глышак? – угадал он и холодно добавил, желая показать, что в курсе его договорённостей с шахом.– За каждого из твоих было заплачено золотом. У тебя больше нет права мстить.
– Кроме долга вождя есть ещё долг брата,– орк оскалил жёлтые зубы и рявкнул: – Убитые тобой – мои соплеменники!
– Ну, давай.– Феранор развёл руки, открывая грудь.– Я сейчас один и… (он покосился на застрявший меч) безоружен.
Дивно, но ему совсем не было страшно. Ну, вот нисколечко. Наверное, где-то на уровне подсознания верил, что сегодня ему погибнуть не суждено.
– Сейчас? Не-ет,– орк покачал головой.– Мне не нужно убийство. Сразись со мной. Завтра, на перекрёстке.
– Тогда мне придётся тебя убить,– Феранор беззаботно улыбнулся.– А я обещал Митрасиру, больше не трогать твоё поганое племя.
Вожак холодно улыбнулся, если его жёлтый оскал вообще можно назвать улыбкой.
– Думаешь, что сможешь спрятаться от меня? – спросил он хрипло.– Не думай, не выйдет! Ты примешь вызов, или больше не вылезешь из своей дыры даже чтобы посрать. Будешь гадить под себя, а я буду смотреть, как за вашим забором вырастает гора!
Сердце Феранора забилось. Ему стало вдруг интересно: так ли хорош этот орк в схватке, как говорил Митрасир? Ладонь на рукояти кинжала вспотела, когда он представил, как выхватывает его и метает, гладя в широко раскрывшиеся глаза Глышака…
И он вдруг понял, что слова орка не более чем бессильная злоба. Глышак очень хочет его убить, но не может, стеснённый принятым золотом и законами Атравана. Поэтому он вызывает на поединок. Поэтому пытается разозлить, вызвать на себя первый удар.
«Нет. Не здесь. Не сейчас,– сказал себе капитан, медленно разжимая пальцы.– У меня есть дела поважнее. Я должен вернуться к Талиан!»
На напряжённом лице орка как будто даже мелькнуло разочарование. Глышак повернулся к двери.
– Не буду с тобой прощаться, алв со шрамом. Мы встретимся скоро.
Джеслин ударил об землю копытом и глухо заржал ему в след.
Глава 17
Эльдары единственная нация, не имеющая тюрем. Наказания ограничивается указанием носить на себе некую вещь, знак, или иной символ, свидетельствующий о позоре провинившегося. Телесные наказания, в виде магической порки, проводятся очень редко. И никогда осужденные не наказываются обычным кнутом. За тяжкие преступления карают чаще всего изгнанием, и только в исключительных случаях, провинившегося отправляют в «Рощу Покаяния». Роща считается самой тяжкой карой. Преступника, в прямом смысле слова, обращают в дерево и оставляют на пару веков, среди таких же как он.
Амальрик «Записки путешественника»
Покинув бани Таллаки, Феранор ушёл в город. Ведя Джеслина на поводу, он бродил по пустым улочкам. Его одолевали воспоминания. Вот дом Эрандилов, оранжерея с карликовыми деревьями, лорд Эрандил смотрит на него холодно насмешливо. Его обидные слова настойчиво звенят в ушах: «Лишь капитан… заняли его место… ваши сыновья, без возможности вырасти… у командиров свои дети…»
Дети, которым с пелёнок уготовано место в Совете или алый плюмаж лактэллина.42 Такие, как Сандар. Как он вообще мог считать, что подобный ему может водить дружбу с кем-то ниже по статусу?! Это для него просто необычное знакомство, которым можно похвастаться перед истинными друзьями – сыновьями хранителей и сенешалей, приближенных к Благому Двору.
«Но почему?»
Разве он, Феранор, не перворождённый? Или он вечный должник, обязанный пресмыкаться за кусок хлеба? Его отец отплатил за приют, когда в трудный час вместе с другими переселенцами встал на Сильванне, отбивая яростные атаки орков. Благодаря таким как он устоял клочок суши, присвоивший себе великое имя «Эльвенор»!
Феранор сам не понял, как его принесло в порт. Просто в один момент почувствовал запах морской соли и отбросов, плавающих на поверхности воды. Он огляделся. Безлюдный мол, кое-где освещённый фонарями горящих на кормах пришвартованных кораблей. Медовая луна медленно восходила над морем. Человеческие голоса доносились только из дальнего конца порта, где стояли рыбацкие суда. Нагие по пояс бединки шли в город, неся на головах корзины полные рыбы. За ними тащились, держась за края материнских юбок, малютки.
Феранор решил вернуться в город, найти там духан и залить душевную боль крепким вином. Он вошёл в узкие кривые переулки, с приземистыми, обмазанными чёрным илом, халупами, с щелями окон. Вместо дверей неровные дыры в стенах, завешанные покрытыми плесенью коврами. Построенные без всякого порядка, как выросшие на поляне грибы, они превращались в лабиринт. Не потеряться в нём мог только тот, кто родился и всю жизнь прожил в порту.
Какой-то человек, с кожей цвета копчёной грудинки, с подведёнными тушью глазами на обрюзгшем лице, попытался остановить его.
– Постой! – хватая за руку воскликнул он на джаншухе, взглянул Феранору в лицо и перешёл на талью, но благозвучие эльдарского языка искажалось грубым акцентом и мерзкой манерой атраванца причмокивать в конце каждой фразы.– Мира тебе, алялат! Ты, я вижу, из тех искателей удачи, которые посещают нашу страну в поисках богатства, славы и приключений. У меня есть, что предложить тебе…
Он отодвинул завесу своего логовища и в свете масляных ламп Феранор увидел десяток женщин, сидящих кружком на старых коврах. Капитан молча высвободил руку и пошёл дальше, но сводник не отставал. Думая, что не угодил его вкусу, он побежал следом, рекламируя свой товар. Так Феранор узнал, что его ийланки грациозны как дикие кошки, а шенази – юны и покорны. Видя, что клиент уходит, он повысил голос, докладывая, что у него даже есть девушки, белизной кожи и светлыми волосами похожие на алялаток….
Феранор ударил быстро, без замаха, как молния. Атраванец запнулся на полуслове, упал навзничь, как куль и остался лежать, не подавая признаков жизни. Когда копыта коня застучали по круто забирающей вверх дороге, эльдар остановился. Он узнал эту дорогу. Если идти вверх, попадёт к бетелю Балаяль ан-Алуль. Оттуда недалеко до посольства. А если вниз…
Он вспомнил об эльвенорском корабле стоящем в порту.
***
Судно – им оказалась обычная людской постройки лоханка для перевозки зерна, с круто изогнутой кормой и акростолем в виде головы лебедя – было одно. Оно лениво покачивало округлыми бортами у самого мола.
Вдоль борта зерновоза горели факелы, прохаживался часовой. Его заинтересовал одинокий всадник на моле и он охотно вступил в разговор, сообщив, что судно носит имя «Жемчужина Феритэи» и принадлежит Беренелю Фингалу лорду Дома «Сапфирного Дракона»; прибыло в Атраван по торговым делам и уже завтра уйдёт. На просьбу позвать капитана или старшего купца, часовой ответил отказом – не мог покидать пост.
– Приходите завтра утром, хеир, может успеете,– сказал он и, подумав, добавил.– Мы отчаливаем после второй стражи.43
– Успею,– кивком поблагодарив за информацию, Феранор поскакал в город
– Эй! Хеир! – услышал он окрик матроса не успев проехать и десятка шагов.
Остановил коня, обернулся.
– Только вы зря потратите своё время, если хотите попасть к нам на борт. Капитан строг и не берёт пассажиров.
– Это почему?
– Запрещено!
– Я всё же поговорю с ним,– пообещал Феранор и поехал обратно.
Дозор стражи, из двух орков в чешуе, островерхих шлемах, обмотанных по местному обычаю тканью и низкорослого чернобородого атраванца в кольчуге – их командира – прошли мимо, постукивая копьями и бросая косые взгляды на сгорбившегося в седле эльдара. Он не заметил их, глубоко погружённый в мрачные думы. Думал о возвращении в Эльвенор, о том, как будет оправдываться и объяснять своё внезапное исчезновение. Можно сказать, что его почти похитили, бессознательного внеся на корабль, обманом держали при себе.
«Мне не поверят»,– подумал Феранор, грустно.
Все знают, что отпрыски Высоких Лордов способны и не на такую шутку, но никто не решится обвинить сына сенешаля Владычицы, основываясь на голых словах… Погоди-ка…
«Поддельный указ, с печатью! – вспомнил он, вдруг.– Он наверняка в кабинете Сандара, вместе с другими посольскими документами».
Впереди показалась группа всадников. Феранор с удивлением опознал в них эльдаров. Впереди ехал знаменосец Агаолайт.
В груди похолодело. Какой же он глупец – потерять столько времени, бесцельно шатаясь по порту! Конечно же Сандар выслал за ним погоню. Он не отпустит его, да и макание своей особы в мыльную воду не простит. Сейчас Агаолайт объявит, что он арестован.
«Я не дамся!»
Он слегка обнажил меч и замер, понимая, что без драки его не отпустят. Он не представлял, как будет рубить мечом того же Агаолайта, но идти под арест решительно не хотел.
– Айя,44 капитан! – Агаолайт осадил лошадь.
Четверо солдат остановились за его спиной, развернувшись полукольцом. Феранор скользнул взглядом по их лицам. Стеснённые шлемами, в сумраке ночи они казались ему неразличимо одинаковыми.
– Не спрашиваю, как отдохнул, ибо всё знаю,– продолжал знаменосец.– Мы за тобой.
– Передай Сандару,– медленно проговорил Феранор.– Что он может засунуть свои приказы себе в задницу, а потом себя туда же и поцеловать! Если вы…
– Это я их привёл, хеир! – один из воинов скинул шлем, по плечам рассыпались золотистые волосы Бальфура.– Как вы ушли, я бросился в посольство. Мне повезло, что ан-лорд Аналион не спал. Он быстро снарядил отряд.
– Да,– Агаолайт кашлянул в кулак.– Поехали отсюда, Феранор. Ночной порт – опасное место. А по пути всё расскажем.
***
Когда Феранор ушёл, Сандар понуро вернулся к столу, налил вина. На несколько показавшихся невыразимо долгими мгновений в купальне повисла напряжённая тишина. Бальфур слышал глухой плеск воды, смех и звон бубна из соседнего зала. В этой тишине тихий вопрос Дайгона прозвучал подобно весеннему грому.
– Что на него нашло?
– Хеир Феранор попросил отпуск, съездить домой,– так же тихо ответил Бальфур.– Хеир Сандар почему-то изволил ему отказать.
Эта фраза неожиданно стала искрой упавшей на сухой прут. Фарфоровая пиала из рук Сандара с дребезгом разлетелась об стену.
– Провалиться вам всем к Катмэ в Бездну! Проклятый Firaif!45 Думает, его встретят цветами, музыкой и ещё ноги пред ним раздвинут?! Дурак! Тролль тупоголовый!
Он разразился чередой таких грязных оскорблений, что уши Бальфура покраснели. Голос Сандара повышался, теперь он гремел на весь зал, было видно, что его захватила волна гнева. Массажистка-рабыня дрожала как лист, жалась к стене, склонив голову так низко, что подбородок прижался к груди.
–…Самое место в Роще Покаяния, где дятлы будут долбить его пустую голову до конца Четвёртой Эпохи!
Такая длинная речь измотала Сандара и он замолчал, шумно переводя дыхание. Схватил кувшин, взболтнул, проверяя, есть ли ещё вино и, с треском, рассадил его об пол. Черепки полетели в бассейн.
– Добрый я дурак, пытался ему помочь… Нет уж! – руки посла дрожали.– Решил проглотить кусок не по рту и пусть давится… Хозяин! Где ты там прячешься?!
Бальфур хмуро посмотрел на двери за которыми исчез Феранор. Спросил:
– И мы позволим ему так уйти?
– Да пусть убирается! – Сандар широко отмахнулся рукой.– Пусть идёт куда хочет! Идиот. Пусть снова нарвётся на орков, может, если по его голове хоть раз хорошо настучат – в ней заведутся мозги.
– Его же убьют…
– Наплевать. Хозяин!
Появился хозяин бань – высокий, худой, лысый, с блестящей от масел кожей, с подкрашенными глазами. Униженно кланяясь, он что-то ласково прошипел.
– Живо вина и женщин! – гаркнул Сандар.– Музыкантов зови! Желаю веселиться!
Пришли музыканты – старики с длинными бородами. Один держал дудку, другой бубен, оба в длинных халатах, режущих глаз своей яркостью. Пришла группа чернокожих танцовщиц и акробаток, наполнивших комнату тяжёлым звоном монист. Появились слуги, неся большие деревянные подносы на которых стояли нераспечатанные кувшины вина, горы фруктов и сладостей.
Бальфур вдруг стал собираться.
– Простите, милорды. Я совсем забыл, что сегодня на вторую половину ночи моя стража. Я должен вернуться.
Сандар, успев снять пробу с первых кувшинов и обнять каждую из танцовщиц хотя бы по разу, удивился.
– Какая ещё стража? Я освобождаю тебя от неё!
– Нет, хеир,– Бальфур тряхнул волосами, вскинул голову, задрав острый подбородок, со знанием произнёс.– По уложению освободить меня может лишь командир, а он убежал…
***
– Ловко ты придумал,– похвалил Феранор.– Сослаться на стражу.
И с горечью подумал, что он в таких случаях всё говорит прямо.
«Язык мой – враг мой».
Они двигались по безлюдной улице, глухо стуча копытами по утоптанной до каменной тверди земле. Агаолайт и Бальфур ехали рядом с командиром, трое солдат – за ними шагах в десяти.
– Даже не знаю, что для тебя лучше,– Агаолайт покачал головой, снова возвращая разговор на прежнюю тему.– Вернуться домой – схватят, остаться здесь – навсегда стать изгнанником.
– Я – вернусь,– твёрдо сказал Феранор.
– Я настоятельно напомню тебе о Турл-Титле!
– Дом «Феникса» не единственный Дом Эльвенора,– тихо обронил Бальфур.– Есть и другие…
– Сидящие под Владычицей,– докончил знаменосец.
– Лорд Беренель не сидит!– запальчиво возразил Бальфур.
– Ему так кажется. Напомни мне рассказать историю об одном азаринском князьке натянувшим нос Беренелю. Он тогда тоже хотел крови, но ограничился выкупом, потому что у Владычицы на князька были планы…
– Я знаю её,– Бальфур сверкнул глазами.– И знаю, чем всё в действительности кончилось.– Этот князёк – наместник Азарина граф д’Эствер – лишён звания, земель и наград, сидит в заточении в Турл-Титле и будет сидеть там до скончания дней.
– Откуда знаешь?
– Мой отец приложил к этому руку.
Феранор прислушивался к ним краем уха. Мысленно он уже шарил в кабинете посла.
***
В окне чародейки горел свет, но посольский кабинет пустовал. Часовой на лестнице, при виде Феранора, отсалютовал, гулко стукнул себя кулаком в окольчуженную грудь. Ему и в голову не пришло остановить своего капитана. Феранор беспрепятственно вошёл в кабинет и зажёг свечи. Круглый стол, кресло, шкаф-бюро, ковёр на полу – вот и вся обстановка.
Он сразу открыл шкаф-бюро, вытащил охапку свёрнутых в трубочки листов, разложил на столе. Первый же взятый в руки документ оказался характеристикой на Саффир-Шаха. Пробежав глазами первые несколько строк, Феранор узнал, что правитель Атравана мягок характером и больше времени проводит в гареме, чем за государственными делами. Далее читать не стал. Свернул и отложил его в сторону. Взял второй. Им оказалось донесение, некоего Овива аш’Аоша, судя по имени, морейца, написанное на талье. Поддавшись внезапному любопытству, Феранор начал читать:
«Восславится же Господь и не истощаться милости Его для возлюбленной нашей Вечной Властительницы! Преданный её слуга сообщает, что, исполняя волю Лунного Волка, посетил град Аль-Асбад и сопредельные земли, общался со знатью, слугами и простонародьем.
К северу от Аль-Асбада всё разорено войной. Ваш верный слуга видел брошенные оазисы с отравленными колодцами и разоренные села. Сам город заполнен бродягами, калеками, негодяями и земледельцами, коих война согнала с места. Многим из них некуда возвращаться. Ночью город захватывают воры и грабители всех мастей. Зажиточные горожане вынуждены запираться на все замки и спать с оружием. Неделю назад Эмир занял у вашего слуги двадцать талантов золотом, чтобы нанять новых стражников, но надежды на них очень мало.
Улле и уманны ежедневно ведут воинственные проповеди в храмах, но дух черни подорван тем, что Ключ Гибрахима – величайшая святыня салхитов – находится в руках Саффир-Шаха. Кроме того, шах купил лояльность эмира, отправив к нему свою дочь, должную в скорости стать его женой. Эмир в ответ держит знать в кулаке и давит средь неё всякое недовольство. Нет никакой надежды, что удастся поднять северные санджаки на новую войну.
При этом, в Хаммадии и Мармаризане осталось множество людей привыкших жить мечом и не видящих себе иных занятий кроме войны. Можно не сомневаться, что ближайшее время, если шах не отыщет им дела, они собьются в шайки, погрузятся на корабли и поищут удачи в более богатой земле…»
Феранор отложил донесение. Взял другое и, наконец-то, увидел на нём своё имя. Прочитал несколько строк, убедился, что держит тот самый указ, свернул и спрятал его за пазуху. Остальные листы отнёс в шкаф.
В свою комнату он пришёл уже за полночь.
Первым делом он достал свои трофеи из амаэльской сокровищницы, разделил их по ценности на три кучки. Самую дорогую запрятал в мешок – для Талиан. Двумя другими он планировал оплатить место на корабле и расходы на дорогу. Одну кучку он успел завязать в узелок, когда почувствовал между лопаток чужой щекочущий взгляд. Стремительно обернулся. Бальфур стоял на пороге, опираясь рукой об косяк.
– Вы, что решили уйти прямо сейчас, хеир?
Феранор мысленно отругал себя, что не закрыл дверь.
– Утром.
– Как же вы доберётесь домой?
– Пока точно не знаю,– он отвернулся, быстро увязал второй узелок и положил его к первому.– Я рассчитывал на корабль «сапфирных драконов», но им запрещено брать попутчиков, поэтому поищу любое судно идущее на Восток.
– На Восток можно идти и к оркам,– усмехнулся улан.
Феранор обернулся, долго и с прищуром посмотрел на Бальфура.
– Не остри. Ты понял о чём я. Если корабля не будет, найду другой способ. В любом случае здесь я не останусь более ни дня. Шутка Сандара и так затянулась.
– Я понимаю, хеир,– Бальфур вздохнул.– Хотя мне откровенно жаль, что вы покидаете нас. Как-то оно всё… неправильно. Но, прежде чем мы расстанемся, позвольте мне отблагодарить вас.
– За что?
– Денег у меня не много,– продолжал Бальфур будто не слыша.– Но я и не стал бы их предлагать – слишком мизерная плата за жизнь и свободу которыми я вам обязан. Я бы отдал свой фамильный перстень, но… его отобрали ещё в подвале работорговца. Любой эльдар моего Дома помог бы вам, едва взглянув на него. Но…
– Бальфур, Бальфур,– Феранор глубоко вздохнул, улыбнулся.– Отчего остальные не такие как ты? Только никакой благодарности мне не надо…
– Нет. Дослушайте, хеир. Перстня нет, потому позвольте мне пойти с вами в порт. Стоит мне сказать пару слов капитану «драконов», и он возьмёт вас с собой без оговорок. Не смейтесь, хеир. Не забывайте кто мой отец!
– Закупщик вина к столу Беренеля.
– И уже долгое время. А это значит, он почти родственник!
Феранор долго и внимательно смотрел на своего улана. Лицо его было серьёзным.
– Спасибо,– сипло сказал он.– Спасибо Бальфур. Держись подле Агаолайта. Он – хороший командир и эльдар.
– Я запомню. До завтра, хеир.
– До завтра, Бальфур.
***
Всю оставшуюся ночь Феранор не сомкнул глаз. Ему мерещился хохочущий над его просьбой капитан «Жемчужины Феритэи», которого он никогда не видел, но тот всё равно представлялся ему во всех подробностях. Сандар, спешащий предупредить своих дружков о возвращении Феранора. Эльвенорский порт, где его будет поджидать стража или даже наёмные убийцы. Его командир, недоверчиво ковыряющий ногтем печать на подложном указе…
Над городом, со стороны шахского дворца, поплыл раскатистый медный звон – заступала первая утренняя стража. Начинался рассвет.
Бальфур ждал его на конюшне с уже осёдланными лошадями. Сандар не вернулся, волшебница ещё не проснулась и некому было их останавливать. В порт они двинулись по самой короткой дороге через базар.
Утреннее мягкое солнце, ослепительно яркие краски, первые редкие покупатели. Ещё нет той сутолоки, хаоса и разноязыкого гомона которые заполнят базар всего через несколько часов. Немолодой мужчина с повязкой на лбу, похожий на вырванную из забора жердину, идёт сквозь ряды, сметая метлой оставшийся с вечера мусор. Многие торговцы только выкладывают товар на прилавки. Вот овощи, вот свежая рыба из ночного улова, вот розы, с ещё непросохшей росой на бутонах. Рядом источают сладкий аромат свежие фрукты.
– Катмэ! – Феранор резко дёрнул поводья, тормозя жеребца.
Мгновением позже тормозит Бальфур.
Дорога в порт была перекрыта. На выходе с рынка стояло около десятка воинов. Все кряжистые, в тёмных кольчугах с круглыми бронзовыми нагрудниками. Из-под островерхих обмотанных тканью шлемов угрюмо взирали орочьи физиономии. Орки стояли свободно, чтобы не мешать идущим по своим делам горожанам, но с приближением всадников быстро выстроились в линию, перекрывая улицу от края до края.
– Я же обещал с тобой ещё встретиться! – Глышак (Феранор сразу узнал его) вышел вперёд, встал перед строем, широко расставив ноги. Широкие ладони лежали на сабельных рукоятях.
Капитан скрипнул зубами.
«Чтоб тебе провалиться, мерзкая харя! Тебе и твоим шпионам! Как ты не вовремя…»
Орк, будто прочитя его мысли, широко и довольно улыбался, демонстрируя две пары жёлтых клыков.
– Куда ты собрался, алв? Да ещё в такую рань!
– Мы не желаем драться с вами…– открыл рот Бальфур
– Я не с тобой говорю, щенок!
Юноша вспыхнул, подавился словами.
– Прочь с дороги, чумное отродье! – Феранор двинул коня на корпус вперёд, желая толкнуть Глышака его грудью.
Тот не шелохнулся, но строй за ним побежал волной поднятых щитов, пахнул решимостью и едва сдерживаемой жаждой драки.
Увидев хищный блеск нацеленных на него копий, Феранор остановился. Про себя отметил, что это не протазаны и рогатины, какими орки привыкли встречать кавалерию, а короткие, пригодные для боя в тесноте улиц.
– Я предлагал тебе схватку один на один, помнишь? – процедил Глышак. – Но ты отказался! Я даже начал сомневаться, мог ли такой трус побить моих воинов?..
Он ещё что-то говорил, но Феранор не слушал. Привстал на стременах, коротко, незаметно огляделся. С базарной площади отходили ещё две дороги. Одна вела к памятному по первому дню бетелю Балаяль-ан-Аллут, вторая к городским воротам. На скулах его вздулись и заиграли желваки. Если плюнуть на гордость, вернуться к посольству и галопом помчаться по другой дороге, нещадно давя горожан…
– Хеир, мы не успеем,– обеспокоенно сказал Бальфур, показывая на солнце.
До второй стражи оставалось всего ничего.
–…Первый раз ты спрятался от меня за стенами посольства, – продолжал Глышак.– Второй раз ты прикрылся клятвой. У тебя нет ни доблести, ни чести. Противно марать о такого клинок. Беги, luylaberac! Прячься за стенами, из-за которых тебе больше не выйти!
Феранор разглядывал строй орков. Всего одна жиденькая цепочка, налететь, разметать и потоптать конём не сложно, если с разгона. Но кинуться на орков – подставить Сандара… Впрочем, ему не привыкать лгать и оправдываться. Действительно неприятно было нарушать обещание Митру.
Глышак перешёл с джаншуха на понятный горожанам атраванский. Повысил голос, весело рассказывая нечто такое, отчего лица прохожих стали растягиваться в похотливых улыбках. Бальфур прислушался, густо покраснел то ли от стыда то ли от гнева.
Скрипя зубами, Феранор развернул коня прочь. Помедлив, Бальфур бросился догонять командира, успевшего удалиться на несколько десятков шагов. Глышак спокойно смотрел им вслед, ухмылялся откровенно презрительно. Но ровно через одно мгновенье улыбка его потускнела, еще через долю секунды преобразилась в свирепый оскал потому, что Феранор резко развернулся и с места рванул в галоп.
– Пэлла-нэн!
Над головой сверкнул меч. Орк успел шарахнулся в сторону. Строй ас’шабаров распался, пропуская всадника сквозь себя. Капитан увидел пустую улицу, с которой, чудесным образом, исчезли все прохожие, синюю полоску моря, стеснённую куполами храмов… Внезапно конь под ним завизжал споткнулся и пал. Феранор вылетел из седла, грянулся оземь, несколько раз перекатился, поднимая клубы сизой пыли. Ошеломленный падением, он не видел, как ринулся на выручку Бальфур, как орки преградили ему дорогу, попытались стащить с лошади и как молодой эльдар с трудом отбился, ранив одного из противников.
Феранор со стоном обхватил голову руками, свернулся клубком. Казалось, болела каждая кость. Он перевернулся на живот, увидел бьющегося на земле жеребца, с торчащим из крупа копейным древком…
Джеслин!
Жеребец захрапел, поднял голову, посмотрел на хозяина так, будто прощался с ним, а ещё укорял и в то же время жалел и просил прощенья. На черных ресницах коня блеснула слеза.
«Я не могу тебе помочь, верный друг. Не могу!»
Капитан с трудом приподнялся, встал на колени и тихо заплакал без слез. Он не заметил, как остался один. Бальфур, приникнув к седлу, стремительно удирал в направлении посольства, перепрыгивая через ряды прилавков и сшибая горшки. Зато он увидел свой меч. Он лежал совсем рядом, надо лишь протянуть руку…
Тяжёлый сапог орка опустился на рукоять, вдавливая её в землю вместе с пальцами.
– Ну вот и всё. Я же говорил – тебе не сбежать!
Феранору стало совершено ясно, что сейчас его убьют. Зарежут словно свинью. Волна дикой животной ярости затмила сознание. Вся злость, все нанесённые ему обиды внезапно сошлись воедино, найдя воплощение в этом орке. Капитан зарычал, как бешенный зверь, стремительно выхватил из-за пояса кинжал, полоснул Глышака чуть выше колена. Реакция у орка оказалась на высоте. Он убрал ногу из-под удара и засмеялся.
– Ага! Ты всё же решил умереть как воин! Я это хвалю! Отойдите все, дайте нам место!
Капитан, тяжело дыша, встал, поднял меч, перехватил ловчее кинжал. Глышак отступил на десяток шагов, вооружился второй саблей и ждал его, с улыбкой разминая кисти.
Из мира как будто ушли все звуки. Феранор ощутил себя так, как если бы оказался на узкой тропе, где-то впереди его желанная цель, а между ними препятствие в лице одного единственного орка.
Эльдар атаковал первым, ударил коварно мечом и кинжалом – орк шутя отразил и перешёл в контратаку. Клинки с лязгом скрестились и отскочили. Они закружили, рубя и полосуя друг друга. Глышак защищался. Он выжидал, как будто знал, что у Феранора нет времени медлить. Смена второй стражи, с каждым вздохом была всё ближе…
Эльдар прыгнул вперёд, быстрый, как удар молнии, так же стремительно ударил. Клинки скрестились, высекая сноп искр. Скрестились ещё. Ещё раз. И ещё…
Глышак буквально жонглировал саблями, меч всякий раз отлетал, отбитый и ещё раз отбитый. С болью в сердце Феранор признал, что его противник полностью заслуживал той похвалы, с которой о нём отзывался Митр. Отсутствие грации и фехтовальных изысков он с лихвой компенсировал быстротой. Феранор выкладывался так, что уже едва дышал от собственного напора. В какой-то момент ему всё же улыбнулась удача. Он сумел развернуть орка лицом к яркому утреннему солнцу, увидел, как тот неприязненно щурится. И тут же послал оба клинка вперёд, стремясь поразить врага в плечо и лоб. Но, опережая эльдара всего на миг, Глышак скрестил сабли, посылая солнечный зайчик ему прямо в глаза. Феранор непроизвольно дёрнул головой… И промахнулся. Глышак исчез и вдруг появился сбоку. Одна его сабля резанула по животу, со скрежетом пройдя по звеньям одетой под колло кольчуги, вторая – выбила из левой руки кинжал.
– Добрая у тебя броня,– заметил вожак.– Я её заберу!
И тут же ударил…
Феранор еле успел отбить. Заблокировал мечом левую саблю, сорвал дистанцию, перехватывая правую руку орка. Они сцепились, закрутились. Эльдар ударил врага ногой в живот, кинул спиной на прилавок, прыгнул следом, ударил по едва прикрытому платком горлу. В последний момент орк дёрнул головой и подставил предплечье, так, что меч лишь резанул по шее и скуле. Тонкая струйка крови потекла на кольчугу. Орк вывернулся и неожиданно оскалился, и хрипло отрывисто рассмеялся. А Феранор с недоумением ощутил нарастающую режущую боль чуть ниже пупка. Посмотрел, увидел сочащуюся кровью прореху в кольчуге. Всё понял и удивился, как это его кишки ещё не валяются на земле.
Над городом полетел раскатистый медный звон – стража в шахском дворце сменялась второй раз. На эльвенорском корабле в порту убрали сходни и начали выбирать якорь. Через несколько минут он отчалит и уйдёт, а капитан останется на пыльной улице истекать кровью.
В груди Феранора что-то оборвалось. Дыхание его перехватило, он пошатнулся…
Орк ударил. Капитан попытался поднять меч, но как-то вяло. Руки покинула сила, меч стал будто свинцовым. Боль вырвала из горла Феранора крик. Всё перевернулось перед глазами и что-то очень крепко приложило его по затылку. Он увидел небо, чистое, без единого облачка, и перевернутую харю Глышака над собой. Орк стоял над ним, со стороны макушки и торжествующе улыбался.
– Alvim! – пробился сквозь шум в ушах чей-то крик.
Глышак тоже услышал. Вскинулся. Лицо его вдруг стало озабоченным, злым. Он распахнул рот и закричал, показывая куда-то саблей:
– Stakhtsat ikh!
Феранор провалился в темноту.
Интерлюдия 2
Его обволакивала чернота. Непроглядная, абсолютно тихая и пустая. Он летел сквозь неё. Или падал. Или тонул. Он был не вполне уверен в своих ощущениях. Он осознавал тщетность любых попыток замедлить своё движение, как-то на него повлиять, но всё равно, поддался инстинкту, раскинул руки как крылья.
Почему так темно? Почему совсем нет света? Ну хоть один маленький лучик, хоть одна крохотная звезда… Пожалуйста. Пожалуйста! Неужели это и есть смерть? Бесконечная темнота, за которой нет ничего. Вечное пребывание в полной одиночества Пустоте.
Хотелось кричать, чтобы отогнать собственный страх. Выть в голос, только бы не слышать эту вопиющую тишину, сводящую его с ума.
Казалось, это длится целую вечность. Вдруг он понял, что больше не падает. Не летит. Ощущение парения пропало. Теперь он просто висел в пустоте… да и в пустоте ли? Он чувствовал чьё-то незримое присутствие рядом.
– Кто здесь? – позвал он в черноту.– Где я нахожусь? Я… умер?
Сперва ответом ему была тишина. Лишь спустя некоторое время в пустоте появилась худая фигура Лаккэнана, в белом развевающимся колло. Феранор впился в него глазами. Длинные серебристые волосы, аккуратно зачёсанные назад, высокий лоб, меловое лицо, надменный изгиб губ – таким он его помнил. И эта презрительная насмешливая улыбка тоже ему была знакома.