С прохладным ветром пронеслось я над прижавшимися к земле локонами трав. Замер одиноким сверчком на одном из валунов каменной россыпи, постепенно погружаясь в вездесущий стрекочущий оркестр, устроенный сородичами. Проводил последние электрички, огоньками окон подмигнувшие на окраине поля – там оно граничило с людским и рукотворным. А, как известно, в месте, где соприкасаются два похожих, но в то же время разных по внутреннему устройству мира, и происходят чудеса. Я устремилось туда.
– Экой ты!.. – чуть не сбив с ног низенького старичка в шапке, небрежно сплетённой из сухих и свежих стеблей, я притормозило, извинившись.
– Смотреть надо, куда летишь! – поправив головной убор, дедок, трава которому была по пояс, наклонился за выроненной корягой, что служила, скорее всего, тростью.
– Кто ты? – поинтересовалось я из любопытства, рассматривая чудные одеяния старика. Основой для них была грубая мешковина, заштопанная стебельками.
– У-у… Чтоб сбили да ещё не признали – не-ет, такого не было… Полевик я. Хозяин ентому месту. А ты, ветрило, одуже дуешь?
– Не ветер я, старче, – прожужжало я букашкой со шляпы полевика, – а кто – само понять пытаюсь, да не могу… Ни Кристателька не помогла, ни Адам, ни Скамья. Вот пришёл к Полю Чудес, понадеявшись, что найду здесь подсказки…
Хмыкнув, перешагнул старик-полевик через тропинку, проторённую людьми, зашагал бодро вдоль края своих владений. Полевые травы кивали хозяину, расступаясь, когда тот проходил мимо.
– Не бывает такого! Чтобы не знать, кем являешься, да кем угодно оборачиваться! У-у… Как всё запущено.
– Поможете мне, старче? – принялось просить я, кланяясь вместе с травами.
– Да как же мне помочь? О! Знаю! – остановившись, старичок прислонил корягу к стволу деревца, потёр пухлые ладони. Глаза его заблестели в свете звёзд, мерцающих сквозь облачную вуаль.
– Что умеешь? Продевать солнечные нити в кольца тумана можешь?
– Нет, наверное…
– Значит, нет… Кудрявить берёзы по весне? Прятать грибы в кустах черники? Сметать снег с хвойных лап на головы путникам? Хотя… последнее, конечно, любой может.
До самой утренней зари старик-полевик пытался определить по моим способностям, что я за птица или зверь, да задремал под деревом. И любой, кто проходил мимоходом, видел на том месте, где он спал, мшистый подстил, словно лохматую бороду, под трутовиком-носом.
Проснулся дедушка только по осени от того, что защекотал его листопад. Чихнул.
– Будьте здоровы, старче.
– А? Кто это? – вскочив, полевик разбросал ворохи жёлтых листьев. Теперь они украшали его новое одеяние в виде старой древесной коры.
– Это я, помните? Вы помогали мне понять, кто я.