Loe raamatut: «Выпуск»

Десять лет спустя

Середина июля. Днем нещадно палит солнце. Вечером же, наоборот, ощущается приятная прохлада. Пока в воздухе стоит нежный аромат сирени, отчего кружится голова. Ветер мелодично шуршит кронами берез, выстроившихся в ряд вдоль дороги, и разбавляет шум проезжающих мимо машин.

Лето в самом разгаре, поэтому сухой июльский жар кажется удушающим, но приятным. Каким-то родным. До боли знакомым. Он ощущается совсем по-другому: будто хранит в себе сладость и волшебство, из-за чего хочется дышать полной грудью и наслаждаться моментом. Моментом счастья, которого в последнее время так мало.

Дети на площадке заливисто смеются и играют в чехарду, а когда падают на песок, тут же радостно вскакивают и снова начинают запрыгивать друг другу на спины. Взрослые же с улыбками наблюдают за ними, переговариваясь между собой, и тоже впитывают летнее тепло, уютно расположившись на скамеечках. Несколько пожилых пар прогуливаются вокруг парка и молча, наслаждаясь суматошной беготней детворы, держатся за руки. Они, как и я, непроизвольно вспоминают детские годы, жалея, что не успели как следует проникнуться этим беззаботным временем. Ведь все мы в тайне иногда хотим вернуться назад. В ту пору, когда не было никаких забот, взрослых решений и трудностей. А царило лишь веселье, наступали теплые вечера с друзьями и начинались целых три месяца летних каникул.

Я неспешно иду по тротуару, невольно залюбовавшись игрой детей, и думаю о том, как же приятно, наконец, спустя столько лет оказаться дома. Передо мной мелькает фасад знакомого ФСК, где мы компанией проводили все свободное время вместе. Поэтому решив ускорить шаг, направляюсь к нему, зная, что за поворотом скрывается извилистая дорога, ведущая к школе.

Заворачиваю за угол и непроизвольно останавливаюсь, не смея продолжить путь. Аллея из карликовых растений с фиолетовыми цветами указывает мне дорогу, но я не двигаюсь с места, чтобы насладиться сладким ароматом и придаться воспоминаниям.

Одиннадцать лет я ходила по этой дороге. Каждый день встречалась тут с одноклассниками: мы наперегонки бежали к школе, боясь опоздать на уроки, потому что вахтерша тетя Валя ни за что бы не пустила нас на порог гардероба после звонка. И все одиннадцать лет, взявшись за руку с дедушкой, я гордо шагала на первую линейку в новом учебном году.

Только теперь, одиноко стоя на этой аллее, я вдруг понимаю, как много утекло лет, скольких людей потеряла из своей жизни. И как сильно я скучаю по дедушке, который больше никогда не возьмет мою ладонь в свою и не сожмет ее, придавав мне сил.

– Рина!

Я вздрагиваю от громкого голоса подруги и поворачиваюсь. Юлька бежит ко мне на высоченных каблуках, на ходу докрашивая губы красной помадой. Маленькая сумка болтается у нее на сгибе локтя, и она поправляет ее при каждом шаге, нервно дергая плечом. На моих губах тут же расцветает улыбка от такой знакомой картины, и я вновь поддаюсь воспоминаниям.

С Юлей мы дружим со времен яслей. Кажется, мы даже не раз делили один горшок на двоих, а после, когда перешли в школу, стали обмениваться цветными ручками и тетрадками с изображением Димы Билана. Юлька Коньярская всегда была самой веселой и заводной девчонкой в нашей дружной компании, поэтому внимание мальчишек постоянно преследовало ее всю нашу школьную жизнь. Она, яркая и лучезарная, покоряла сердца, влюбляла в себя старшеклассников и всегда дарила мне поводы для улыбок.

– Фух! – с облегчением выдыхает Юля, наконец-то догнав меня, и небрежно поправляет свои кучерявые светлые волосы. – Ну все, я готова!

Я тихо смеюсь, оглядывая подругу. Белая шифоновая юбка с разрезом вдоль бедра немного скосилась набок, а красный топ слегка приподнялся, предоставляя мне прекрасный вид на тонкие ребра, на которых красуется несколько маленьких татуировок. И я бы с удовольствием предупредила Коньярскую, что еще немного, и ее грудь вывалится на всеобщее обозрение, но решаю оставить это на потом. Пусть немного покраснеет.

– Ты провела в душе два часа, натираясь до скрипа, после сидела около зеркала еще столько же, и только сейчас, опять опоздав, говоришь, что готова? Уверена? – поддеваю я подругу.

– Иди ты в жопу, Николаева! Сегодня важный день, я должна выглядеть неотразимо. Поэтому сахарная эпиляция стоила всего потраченного времени! – Юля гордо вздергивает подбородок и шагает вперед, виляя бедрами слишком уж откровенно. – И если мы опоздаем и я не смогу показать Усову, что он потерял, я тебя убью.

– Что? – Я снова улыбаюсь и преодолеваю расстояние между нами, чтобы идти с Юлей рядом. – Из-за меня?

– А я, что ли, по-твоему, стою тут и смотрю по сторонам?

– Коньярская, ты неисправима. – В этот раз я от души смеюсь и краем глаза улавливаю, как Юлька тоже улыбается, понимая, что это все-таки она сегодня бессовестный опоздун.

– Кто бы говорил. Сама-то вон как вырядилась. – Подруга кивает на меня, снова поправляя сумочку, а я слежу за ее взглядом и тяжело вздыхаю.

Конечно, я тоже оделась подобающе для такого мероприятия, как встреча выпускников. Но рекорд пребывания перед зеркалом, который давно побила Коньярская, слава богу оспаривать не стала, лишь нанеся на глаза черную тушь и подкрасив губы простым блеском. Все-таки десять лет прошло: нужно выглядеть хорошо для своих двадцати семи.

Поэтому, поправив белый пиджак на плечах и стряхнув невидимые пылинки с широких брюк, я пожимаю плечами, а после мы с Юлькой двигаемся вперед, взявшись за руки. На встречу с теми, кого когда-то считали лучшими друзьями.

***

– Вау!.. – ошарашенно говорим мы с Юлей в один голос, заходя в актовый зал школы №7.

Сцену украшают яркие гирлянды, а под потолком выпущено по меньшей мере сто золотых гелиевых шариков. На фоне играет приятная приглушенная музыка, создавая соответствующее празднику настроение. Я ненароком вспоминаю, что именно эту песню мы ставили на последнем звонке, когда прощались с учителями, морально готовясь к вступительным экзаменам в вузах. Также замечаю, как рядом со входом, около диджейской будки, висит большой плакат с надписью: «Добро пожаловать в школу, выпуск 2013!». Мы с Юлей весело переглядываемся, зная, где сделаем несколько фотографий.

Организаторы встречи заранее расставили стулья около стен, освобождая нам пространство для танцев, а посредине поставили пару столов с угощениями и бокалами, в которых пузырилось налитое розовое шампанское. Я кручу головой, осматривая место, где проходили самые шумные дискотеки в городе, и удивляюсь: как же много народа здесь собралось! Кого-то узнаю в лицо сразу, кто-то кажется незнакомым, но громкие разговоры и смешки с разных уголков актового зала создают атмосферу, наполняя пространство позабытыми эмоциями и спокойствием.

– Юля! Рина! – Я поворачиваюсь к сцене, когда вижу, как к нам подходит Олеся – староста нашего класса. Она разводит руки в стороны и крепко обнимает нас, чуть ли не визжа от радости. – Девочки, как я рада вас видеть! – Она отстраняется, оглядывая сначала меня, а потом Юльку. – Коньярская, хоть бы постыдилась!

– Чего? – Подруга округляет глаза от непонимания, а я смеюсь в кулак, прекрасно понимая, о чем говорит Олеся.

– Нет бы постареть хоть на несколько лет, набрать там пару лишних килограммов, а ты как была красоткой, так ей и осталась. Бессовестная! Все парни сейчас опять только на тебя будут внимание обращать.

Юля расплывается в широкой улыбке от такого комплимента и, поправив волосы, начинает рассказывать Олесе, какие чудеса может творить йога. Я же решаюсь ретироваться, предоставляя подруге возможность рассказать про индийские практики все, что она знает. Подхожу к столу, на ходу засовывая в рот тарталетку с креветкой, и беру шампанское. Но не успеваю проглотить вкусное угощение, как вдруг меня щипают за бедра и звонко бьют по заднице.

Взвизгнув, подпрыгиваю и смотрю на того, кто нарушил мое личное пространство. Однако встречаю лишь ярко-зеленые глаза и звонкий мужской смех, который не слышала целых десять лет.

– Слава…

– Привет, Николаева! – Слава Усов улыбается самой обворожительной улыбкой на свете и тянется меня обнять. – Крошка-картошка, ты, блин, ни капли не изменилась.

На глаза наворачиваются слезы от детского прозвища, которое Слава сам же для меня и придумал, зная мою невероятную любовь к пирожному «Картошка». Я быстро ставлю бокал на стол и сжимаю парня в крепких объятиях. Запах его одеколона бьет мне в нос, и я вспоминаю, как он в седьмом классе чуть ли не обливался им, чтобы создать впечатление взрослого мужчины, хотя на тот момент наши мальчишки едва знали, что такое дезодорант.

Я отхожу от Славы и с интересом осматриваю его. От вечно шкодившего мальчика, который специально прятал от учителей мел, смазывал доски мылом и иногда подкладывал физику на стул кнопки, не осталось и следа. Теперь передо мной стоит мужчина в костюме-тройке, с аккуратно подстриженной бородой и белозубой улыбкой.

– Слава, какой же ты… – я на секунду осекаюсь, мотая головой.

– Какой? – подначивает он меня. – Деловой? Красивый? Обаятельный? Сексуальный? – на этом слове Слава шевелит бровями и ухмыляется, протягивая мне бокал с шампанским.

– Дурак! Взрослый. И возмужавший.

– Конечно, спорт творит чудеса. Как раньше говорил Коля: «Гиря и штанга даже из обезьяны сделают крутого чувака!» – парадирует Славик нашего одноклассника Колю Мишина, и мы оба смеемся. – Ну а ты, крошка-картошка? Как поживаешь? Я смотрю, кольца на пальце нет, значит, до сих пор свободная пташка?

Опускаю взгляд на правую руку и тяжело вздыхаю от накативших чувств. Место, где должно быть то самое кольцо, начинает гореть огнем, но я отгоняю неприятные мысли и смотрю на своего собеседника, пытаясь натянуть веселую улыбку.

– Да знаешь, Слав, не встретила я еще такого, как ты, вот одна и остаюсь.

– О-о-о, это что, приглашение? – Бывший одноклассник отпивает из бокала и многозначительно подмигивает. – Дай мне время, я сбегаю за паспортом, и можем ехать в ЗАГС.

Заливисто смеюсь от его слов. Ведь сейчас передо мной именно тот Славка, которого я так хорошо помню. Он поддерживает меня, слегка приподнимая бокал, чтобы мы чокнулись.

– Слушай, а ты случайно не с Коньярской пришла?

– Именно с ней. Куда я без этого хвостика?

– Помню-помню. Две подружки не разлей вода. Вы до сих пор в Питере живете?

– Как поступили, так там и остались. А что такое? – Кладу свою сумку на стол, беру еще одну тарталетку и с подозрением смотрю на парня.

– Твоя подруженция кое-что мне еще со школьной поры должна, поэтому…

– Это что же я тебе должна, Усов? – Рядом с нами появляется Юля и недовольно складывает руки на груди. Я внимательно слежу за ней, а когда понимаю, зачем она так себя ведет, скрываю очередную улыбку глотком.

Слава на мгновение замирает, с ошарашенным видом смотрит на подругу, громко прочищает горло и почему-то резко краснеет. Его зрачки расширяются, когда он осматривает Юлю. А потом он открывает рот и… молчит.

В девятом классе между Коньярской и Усовым вспыхнул невероятный роман. Все в школе, от мелких первоклашек до взрослых выпускников, завидовали их отношениям, потому что они казались идеальными. Слава ухаживал за Юлей, как настоящий джентльмен: встречал и провожал из школы, всегда носил ее портфель, делал комплименты и по-настоящему ценил. Юлька же порхала над землей от нахлынувших чувств и беспрерывно говорила, как она любит Славу. Мечтала, что они вместе уедут из нашего города, поженятся, нарожают детей и умрут в один день. Ее девичье сердце пылало от счастья, улыбка не спадала с лица. Она даже учебу начала специально подтягивать, чтобы помогать Усову с химией и биологией. Ведь тот мечтал поступить в медицинский. Они безмерно любили друг друга, пока не случился женский международный день.