Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА

Mark Cuban / Марк Кьюбан

Обожаю этого парня. Он был первым, кто развел лигу. Показал лиге, как надо обращаться с игроками. Кьюбан производил впечатление фаната фэнтези-баскетбола, вдруг выигравшего целую команду. Он разрешил видео в раздевалках и разместил там громадные мониторы, когда вроде бы так делать нельзя. Установил там здоровенные комфортабельные кресла. Оборудовал массажные комнаты со свечами и музыкой в стиле нью-эйдж. Относился к своим игрокам как к королям. И кормил их соответственно. Гостевым командам после матчей устраивали настоящий пир с четырьмя блюдами высокой кухни. Можно только представить, что там получали игроки «Мэвс».

Я должен отдать ему должное. После первого своего ужина в «Америкен Эйрлайнс-Центре» я отправился в его кабинет и сказал: «Мистер Кьюбан, прошу прощения, что отрываю от дел, но я должен кое-что вам сказать. Когда я только дебютировал в лиге, я был тем, кто бегал в Taco Bell и McDonald’s за едой для всей команды. Просто чтобы вы понимали, что я ценю то, что вы делаете».

«Спасибо, KG. Хорошей игры сегодня».

Очень скоро стало заметно, что Кьюбан изменил культуру в лиге. На тренировочных базах появились повара, работающие 24/7. Питанию игроков стало уделяться много внимания. Появились правильные соки. В раздевалках установили душевые лейки последнего поколения, вода из которых идет под максимально возможным давлением. Джакузи с гидромассажем таких размеров, что туда может залезть человек ростом 2,10. Теперь команды нанимают барберов, чтобы игроки могли подстричься перед игрой.

История лиги – это история о том, как десятки жадных владельцев искали способы увеличить свои прибыли, обделив при этом игроков. Кьюбан изменил это положение вещей. Он ввел в обиход дополнительную мотивацию – через здоровье и комфорт, – которая, плати за нее игрок из собственного кармана, обошлась бы ему тысяч в двести долларов. Полагаю, что он сделал это не только потому, что он сам – болельщик, обожающий свою команду, но также и потому, что поступить так было правильно. Не говоря уже о том, как сильно это мотивирует игроков стремиться попасть в «Мэвс». В моей книжке Кьюбан однозначно крутой.

D
Glen Davis · Depression · Dissecting · DMX · Doc · Double Team · Dr. J · Dr. Jekyll and Mr. Hyde · Duke vs. Michigan · Tim Duncan · Dunk · Kevin Durant

Glen Davis / Глен Дэвис

Жизнь новичка в лиге тяжела, и неважно, за какую команду ты выступаешь. Это перемена, требующая огромной перестройки. Тебе придется привыкнуть к постоянным разъездам и жизни в отелях. Тебе придется привыкнуть к тому, что любой, кого ты знал – или кого встречал всего раз в жизни, может заявиться к тебе на порог в надежде намутить немного билетов на игру, или добиться от тебя вложения средств в какой-нибудь бизнес, или просто напрямую попросить у тебя денег. А еще тебе придется привыкнуть к тому, что ты больше не самый крутой.

Прежде чем стать профессионалом, ты был самым крутым в каждой команде, в какой ты когда-либо играл. Но как только ты приходишь в лигу, тебя там сразу спускают с небес на землю. Ты только что присоединился к братству сильнейших баскетболистов мира. Ты плаваешь в море истории. Здесь тебе не колледж, где разрыв в мастерстве между игроками шире, чем Гранд-Каньон. В лиге каждый играет на серьезном уровне. И каждый игрок лиги пытается остаться в ней. Им нужно заботиться о своих семьях. Кормить рты. Все пашут ради того, чтобы сохранить работу. А новички рассматриваются как угроза сохранению работы. Террелл Брэндон, выступавший в роли наставника для Шота, служит примером исключения из правил. Новички в лиге подобны мелкой рыбешке в водах, запруженных акулами. Им нужно биться, чтобы выжить и доказать, что их место здесь.

Так что просто представьте себе, каково было новичку в «Селтикс» образца 2007/08. В составе были я, Пи и Рэй, объединенные общей целью выигрыша чемпионства.

Моя первая встреча с Гленом Дэвисом после его перехода в «Бостон» обернулась неприятной перебранкой. Мы сцепились языками по поводу чего-то, что я даже не могу вспомнить. Помню только, что мы оба были дико раздражены. На следующий день мы даже не разговаривали друг с другом. Но двадцать четыре часа спустя Глен заявляется со словами типа: «Слушай, Тикет, по поводу вчерашнего. Я перегнул палку. Прости».

Это был первый случай, когда игрок лиги извинился передо мной за что-либо. Это тронуло мое сердце.

«Я здесь не для того, чтобы доставать тебя, – сказал он. – Я здесь, чтобы учиться у тебя».

«Слушай, мужик, – сказал я. – Я тоже сожалею. Сожалею, что мы начали не с того».

И на этом все. Забегая вперед, скажу, что мы стали корешами на всю жизнь. Выяснилось, что его детство было даже более суровым, чем мое. Другие называли его Биг Бэйби. Я звал его Фанком.

Мне было чему научить Фанка: как защищаться против более крупных игроков; маневрам глубоко под кольцом; как использовать его мобильность. Для здоровяка Фанк обладал большой мобильностью. А еще он был умным.

Если бы мне нужно было идти в разведку, я бы взял с собой Фанка.

Фанка изначально задрафтовал «Сиэтл», собиравшийся включить его в сделку по Рэю. «Селтикс» обменяли нескольких своих больших ребят – включая Эла Джефферсона – в рамках обмена, который привел в команду меня. Поэтому мы рассчитывали, что Фанк внесет более весомый вклад в игру, чем ты обычно ожидаешь от новичка. И он хорошо себя проявил.

В декабре наш основной центровой Кендрик Перкинс вынужден был сесть на лавку из-за воспаления пальца на ноге. В этом не было ничего странного. Чуваки постоянно отбивали себе пальцы ног. Но Перк травмировал палец не во время игры. Он неправильно собрал каркас кровати, и тот развалился, придавив ему ногу. СМИ превратили это в прикол, и, оглядываясь в прошлое, скажу, что это было действительно смешно, но на тот момент никто из нас не смеялся. По сравнению с прошлым сезоном у нас сменилась половина ростера, и каждая игра была нам нужна как воздух – чтобы привыкнуть друг к другу и наладить взаимопонимание. До сих пор наша стартовая пятерка была неизменной – я, Пи, Рэй, Рондо и Перк, – и мы зажигали только так: семнадцать побед при всего двух поражениях. Но мы не были удовлетворены результатами и не принимали успехи как должное. Нет, мы думали такие: «Черт, Перк, ты же игрок NBA с деньгами NBA. Ты зачем сам собираешь мебель? Зачем покупаешь IKEA?»

Короче, Фанк получил свой первый в карьере старт. Нервничал просто дико. Черт, да он едва не задыхался от волнения. Но отдал себя игре без остатка. Набрал шестнадцать очков – включая десять из десяти штрафных бросков – и сделал девять подборов. Тогда-то я и понял, что этот парень станет неотъемлемой составляющей нашего успеха. Вот почему я не слезал с него: постоянно подначивал его и бросал ему вызовы. Мы с ним каждый день тренировались вместе. Лучшего партнера для тренировок, чем Фанк, просто не сыскать.

Затем случился тот декабрьский вечер 2008-го – игра с «Портлендом». К концу третьей четверти мы развили преимущество в двадцать пять очков, поэтому все игроки старта ушли с площадки. Ну а к середине четвертой четверти «Блэйзерс» сократили разрыв уже до тринадцати. Но вот что было классного в том составе «Бостона», так это наше умение быстро спохватиться. Нам не нужен был тренерский штаб, чтобы объяснить нам, что наша игра не соответствует нашему потенциалу. Поэтому во время тайм-аута я собрал группу запасных, игравших на тот момент на площадке, и рассказал им, что к чему. Я не выбирал выражений. Не был вежлив с ними. И Фанка это разозлило. Он не был зол на меня. Он злился на самого себя. Злился из-за того, что играл не лучшим образом и подвел команду. Теперь игрокам старта приходилось возвращаться в игру. Он в гневе выскочил из круга игроков и уселся в конце скамейки запасных со слезами на глазах – и это даже попало в объективы телекамер.

Сэм Касселл сидел с ним рядом на лавке и набросил ему на голову полотенце, чтобы люди не видели его слез. И я понял это инстинктивное движение. Он хотел защитить личное пространство своего партнера. Он знал, что СМИ раздуют из этого историю, что они, конечно же, и сделали. Но у Фанка не было повода стыдиться этих слез. Как раз наоборот – ему следовало бы гордиться ими. Ведь они показали, насколько он неравнодушен. Все мы в тех командах «Селтикс» были такими же, как он. Все были невероятно страстными. Никто не скрывал своих чувств. И я всегда предпочту более страстного игрока, не обладающего большим мастерством, более классному, но не страстному игроку.

Фанк обладал обоими качествами – он был и страстным, и умелым.

За те четыре года, что я отыграл с ним в «Бостоне», у него было несколько моментов, в которых решалась судьба команды. Как, например, в четвертой игре финальной серии 2010 года против «Лейкерс», когда он набрал восемнадцать очков – и половину из них в четвертой четверти.

«Я чувствовал себя монстром, – сказал он на пресс-конференции после игры. – Реально. Я буду с вами предельно честен. Я чувствовал себя так, словно меня невозможно остановить».

Я так гордился им после игры, так гордился тем, что услышал от него, – ведь он говорил с тем нахальством, которое я так старательно пытался ему привить. Подмастерье стал мастером.

Однако между нами по-прежнему случались ситуации, в которых я вынужден был напоминать ему о том, что он никогда не будет доминировать рядом со мной.

Мы были в Торонто, где должны были играть на следующий день. На обеды мы всегда выходили всей командой, и в тот раз мы запрыгнули в Sprinter и отправились с набегом на Ruth’s Chris, словно армия варваров. Нам отвели приватный зал и закрыли дверь туда, но избавиться от шума, который мы издавали, было невозможно даже так. Beats только что выпустили портативную колонку, на которой мы на полную включали треки Lil Wayne и прочее качовое дерьмо. Мы начали бросать кости и горланить все громче – пока не пришел менеджер ресторана и не попросил нас сбавить громкость. Мы были не в состоянии сбавить, поэтому решили свалить оттуда на хер.

Игра против «Торонто» следующим вечером стала настоящем побоищем. В итоге мы победили с сиреной. Мы были довольны до усрачки, но очень на взводе. Мы сели в самолет. Атмосфера там была примерно как в «Улетном транспорте» – том фильме с Кевином Хартом, Method Man и Snoop Dogg, где братишки отрывались по полной на высоте девять километров над землей. Так вот по сравнению с нашей вечеринкой «Улетный транспорт» был как «Мэри Поппинс». Братья кидали кости, рубились в бурэй. Энергетика была просто сумасшедшей. Никто не мог нас утихомирить. Доку пришлось задернуть штору, отделявшую переднюю часть салона от задней, где было установлено по меньшей мере шесть разных столов для азартных игр, и за каждым из них кипела игра. Мы называли это мини-Лас-Вегасом.

Тем временем Фанк стянул с себя футболку и начал подбивать всех на армрестлинг. Он укладывал каждого, нонстопом. У него были и чирлидеры, поддерживавшие его запал, например Тони Аллен. Когда Фанк со стуком уложил Леона Поу, настоящего силача, ТА начал вопить: «Ух, ни хрена! Ты в натуре завалил его!»

Я просто сидел и смотрел на это. Я играл роль Робина. Бэтменом быть ни к чему. Пол Пирс тоже наблюдал за действом и, желая поугорать, сказал какую-то херню вроде того, что он готов поставить на меня в дуэли против Фанка. Фанк был готов. Фанк орал: «Давай!»

«Ты с кем, б***ь, разговариваешь вообще?» – спросил я у Фанка.

«С твоей ссыкливой жопой», – ответил он.

«Успокойся уже».

«Спокойствие тут ни к чему. Мужик здесь я».

«Пошел на хер».

Бэйби не собирался спускать мне эту фразу. Мы начали бычку.

Пи выкрикнул: «Ставлю бабло на Тикета! Никто не сможет уложить Тикета».

Пи сделал солидную ставку. Теперь ставки делали все. Молодые пацаны схлестнулись со старыми волками.

Перед тем как мы сомкнули руки, я сказал Фанку: «Я видел, как ты хватаешься за стол левой рукой, чтобы у тебя был рычаг. Я видел, как тебе пришлось помогать себе с тем молодым быком».

Я сказал это, потому что это было правдой, но еще для того, чтобы заставить его нервничать.

«Да это вообще здесь ни при чем», – ответил Фанк.

Фанк все продолжал отпускать сальные комментарии, а я продолжал напоминать ему, что без этого рычага он никого не сможет завалить.

«Заткнись ты на хер, – сказал он мне, – и давай уже сюда руку».

Мы сомкнули ладони. Но когда мы это сделали, он увидел, что моя рука длиннее его руки. У меня было преимущество в росте. И хоть я не отличаюсь большой массой, я сильнее, чем считают многие.

После того как мы сомкнули руки, я, чтобы еще немного побесить Фанка, стал размахивать левой рукой в воздухе, как дирижер, управляющий оркестром.

«Мне не нужно этой рукой ни за что хвататься, – сказал я. – А как насчет тебя, пес?»

«Ты сейчас упадешь, Тикет», – сказал он.

Я ответил: «Никуда я не упаду, нигга. Я тебе не Леон Поу».

Я увидел, как на лбу у него проступил пот, поэтому усилил напор болтовни.

«Тебе бы стоит ухватиться за этот стол покрепче, потому что твой трюк не сработает так, как ты задумал».

Фанк начал кряхтеть, а я начал размахивать свободной рукой еще активнее, дразня его каждым движением. Парни надрывали глотки.

Глаза Фанка расширились. Пот уже не выступал каплями. Он уже тек ручьем. Я буквально чувствовал, что ему больно.

Я продолжал размахивать свободной рукой.

Продолжал говорить ему, что ничего со мной не произойдет.

А потом я вдруг почувствовал, что его хват слегка ослаб. И именно эта слабина была мне нужна. Я издал крик и бабахнул его руку о стол – бум! – а потом придвинулся к нему вплотную и сказал: «Никогда в жизни больше не проявляй неуважение ко мне. Вожак этой стаи я. Монстр во плоти».

После этого мы обнялись и посмеялись, как полные придурки – какими и были.

Depression / Депрессия

см. Illmatic; Silence

Dissecting

Детальный разбор игры других баскетболистов я вижу вишенкой на торте своего наследия. Я говорю сейчас о геометрии и углах, о том, как заставить чувака крутиться, а пока он будет крутиться, я буду рядом, готовясь сделать рэйк и рип. Это мой математический дар. Мой третий глаз. Я вижу, как он готовится исполнить ложный замах, но я на это не куплюсь. Мяч прямо передо мной, и я просто вырву его у него из рук. Чем лучше я играл, тем сильнее замедлялась игра. Я говорю о херне в духе «Матрицы». Да, у меня развитые физические качества – какие-то дарованы Богом, а какие-то приобретены посредством тысяч часов усердной работы. Но этот навык разбора соперника – истинное хитроумие. Здесь физический и ментальный аспекты игры соединяются воедино.

DMX

Когда DMX стрельнул, я уже играл в лиге. Я не занимался грабежами и разбоями, но пережил много разного дерьма на улицах – и о кое-чем из этого DMX читал в своих треках.

DMX лаял так же, как лаял я. У него был грубый голос. Свирепый тон. Жесткая подача. Мне это нравилось. Его музыка резонировала со мной. Я отождествлял себя с его битами. Я играл, как его биты. Что, если бы Мэджик Джонсон был родом из гетто? Что было бы, если бы у Мэджика было такое же отношение к делу, как у DMX? Так я рассуждал о своей игре. Я играл в духе той музыки, которую слушал. Я играл дерзко, глядя прямо в лицо. Дерзкая музыка, дерзкий баскетбол. Хип-хоперы отрываются на баскетболистах, а баскетболисты в свою очередь отрываются на хип-хопе. Встречное движение.

Вдобавок я сам жил так, как пелось в песнях, которые я слушал. Мы с моей шайкой лазали там, куда другие братья боялись соваться. Мы двигались огромной толпой. Все на стволах. Вот как приходилось передвигаться. Такой была тогдашняя культура.

DMX подарил нам наши гимны.

Doc / Док

Мог бы приберечь его для буквы «R», но он слишком важен, чтобы ждать так долго. Я рано введу его в эту историю. Я введу его прямо сейчас, потому что он близок мне по духу. Без Дока я бы никогда не смог покорить главную вершину.

Шло лето 2007-го. После двенадцати сезонов в составе «Миннесота Тимбервулвз» я присоединился к «Бостон Селтикс» в обмен на пятерых игроков и два пика в первом раунде драфта – это был самый масштабный обмен за одного игрока в истории лиги. Я был полон энтузиазма. Перед стартом сезона мой новый главный тренер, Док Риверс, подошел к Полу Пирсу, Рэю Аллену и ко мне – трем игрокам, которых видел ключевыми в деле завоевания «Бостоном» чемпионства, – и сказал нам, что завтра в 6 утра мы встречаемся в порту у такого-то дока.

Мы все застонали.

«Ладно, – сказал он. – Давайте в восемь».

Ровно в восемь утра мы были там. И увидели Дока рядом со здоровенной старой лодкой. Лодка больше походила на автобус на воде.

«Это что?» – спросил я.

«Прогулочная лодка», – сказал Док.

«И чем будем заниматься?»

«Залезайте в нее. Прокатимся».

Пол смотрел на меня, Рэй смотрел на Пола, и все мы смотрели на Дока, как бы говоря: «Какого хрена?!»

Мы забрались в лодку, и Док своим хрипловатым, но, как всегда, бодрым голосом объявил: «Мы отправляемся в водную прогулку по Бостону. Когда вы выиграете чемпионство, эта лодка провезет вас по городу под радостные крики людей. Мы проплывем вокруг дамбы. Проплывем под мостом. И причалим около вот этого здания. А фанаты тем временем будут сходить с ума, потому что вы смогли привести команду к чемпионству после паршивого прошлого сезона. Они обезумеют от радости, потому что вам удастся совершить самый грандиозный разворот в истории баскетбола. Они будут бесноваться, потому что ты, Кевин, станешь лучшим оборонительным игроком года в лиге. Они все знают о твоем умении атаковать, но такой игры в защите они от тебя еще не видели».

Я не мог отвести глаз от Дока. У него огромная харизма. Его скрипучий голос заставлял тебя слушать его еще внимательнее. Он был сильным, волевым человеком. Но меня покорила душа, скрывавшаяся под этой силой. Некоторые люди здорово умеют планировать, другие же – настоящие прорицатели. Док – прорицатель. Он выражает то, что чувствует; а то, что он чувствует, заставляет тебя искриться мотивацией. Док – не тот, кого ты захочешь разочаровать.

В феврале месяце того сезона мы сидели в раздевалке после игры с «Лейкерс» в «Стэйплс». Это была наша последняя игра против них в регулярке. Док взял в руки конверт и сказал: «Я запускаю этот конверт по кругу и хочу, чтобы каждый из вас вложил в него по сотне баксов».

Что? Зачем?

«Если доверяете мне, вложите деньги».

Мы доверяли ему. Все скинулись по сотне, тренеры и менеджеры по экипировке в том числе.

«Хорошо, – сказал Док, – я запечатаю этот конверт и спрячу его в потолок. Если вы хотите увидеть эти деньги снова, вам придется вернуться сюда и в финале сойтись с этой командой снова».

Когда мы действительно пробились в финал, Док не забыл об этом. Он достал спрятанный конверт и вернул каждому его сотню. Прекрасный был момент.

Когда «Клипперс» уволили Дока после сезона-2020, я был в бешенстве. Статистика говорила в его пользу: за семь сезонов «Клипс» шесть раз выходили в плей-офф. Процент побед у Дока составлял 63,1 %. Впрочем, были и другие факты, помимо статистики, вещи духовного характера: он удерживал франшизу на плаву в трудные времена. За одно это ему стоило дать еще один шанс. Они прикончили мечту раньше времени.

В 2014-м выяснилось, что владелец «Клипс» Дональд Стерлинг – расист. Его поймали на пленку. Игроки Дока были, понятное дело, раздавлены. Командный дух упал ниже плинтуса. Тогда Док вошел в раздевалку и сказал: «Меня зовут Гленн Риверс. Я родом из Чикаго. Я черный, и я в бешенстве. Наш владелец – махровый расист, и я не хочу ничего делать для этого человека». Но затем он дал более глобальный контекст. Сказал, что эта история – не только история лично Стерлинга, она куда значимее. Стерлинг был говном, но он уже в прошлом. Совершенства в любой сфере деятельности – спорте, политике, бизнесе, в чем угодно – можно достичь только во времена испытаний. Временами испытаний и проверяется крепость характера мужчины.

Когда в Кеноше, штат Висконсин, разверзлись врата в ад после убийства копами Джейкоба Блэйка, Док воспользовался послематчевой пресс-конференцией, чтобы сделать заявление: «Удивительно то, что мы продолжаем любить эту страну, несмотря на то что она не проявляет никакой любви к нам в ответ».

Факт.

Я представляю себе гору Рашмор с профилями тренеров. Вижу рельефные лица Грегга Поповича, Фила Джексона и Рэда Ауэрбаха. Вижу там Ларри Брауна и Джона Томпсона. Но также вижу и Дока. Док тоже там, высоко.

Он – отец, который превратил меня в совершенного игрока. Он давил на меня сильнее, чем кто-либо. Док убедил в том, что делать ошибки – это нормально. Он говорил, что быть уставшим – это нормально, что косячить – это нормально. Он научил меня отдыхать. До знакомства с Доком я по-настоящему не знал, как отключаться. Док – из тех тренеров, что водят свои команды в кино, просто чтобы игроки ненадолго отвлеклись от мыслей о баскете. Он знал, что одержимость может заставить нас переигрывать, реагировать излишне эмоционально, выходить из равновесия. Док также обладал глубокой мудростью в делах семейных и в воспитании детей и знал, как должен вести себя достойный человек.

Второго Дока Риверса не существует.