Loe raamatut: «Студёная любовь»

Глава 1

Синарьен

– Хочешь трон? Женись!

Я смачно фыркнул на очередной выпад короля, но не ответил – голова после ночных возлияний точно кабак, а в горле пересохло болото. Лучше бы водички подал, чем орать на меня битый час.

– Думаешь, я буду вечно это терпеть? – нахмурился отец, видя, что я не особо желаю выяснять отношения.

Он передвигался по комнате, словно гора Нетра, способная раздавить любого из живущих на Крите. Бегло посмотрев в стрельчатое окно, где до горизонта расстилались наши земли, покрытые сейчас густым снегом, папа шумно повернулся и снова поспешил к моей кровати. Тяжелая мантия из шэарийского вепря с неприятным шорохом ползла по камню, каблуки из зубов акрита, тяжело перестукиваясь, оставляли на полу морозные следы стихийной магии, а крепкая челюсть правителя скрипела.

Хоть бы не съел в гневе. Папа – один из самых могущественных магов нашей страны. Он может.

Чего злится-то? Ну пришел я домой под утро, потому что развлекался с друзьями до беспамятства. Он что молодым никогда не был? Пока не встретил ту самую, единственную, влипал в неприятности не меньше моего, покойный дед рассказывал.

Этанский нисс из черного винограда, что подают горячим, несравненно лучший среди спиртных напитков в нашей стране, но похмелье от него жуткое. Стоило пару кубков за плечо слить.

Поморщившись от ломоты в теле, я перекатился по кровати и с рыком уткнулся лицом в подушку, но тут же вскинул голову и глянул через плечо.

– Какой женись, па-а-ап?! Ты же знаешь, что я не готов. Мне никто не по сердцу. Да и брак явно создан не для меня. Или я не для него. Ты ведь женился на маме после сорока оборотов! Куда спешить? Смилуйся!

Перевернувшись, я все-таки приподнялся, а то еще отправят меня в темницу за неуважение владыки. Папа правит страной более тридцати лет, и равных ему в нашем мире нет. Даже король Имана, архимаг-перевертыш Каур ин-тэ, не столь силен и влиятелен, как отец. Выше и могущественней только боги-создатели, Шэйс и Нэйша.

Лучше бы я прятался под одеялом, чем встретиться с тёмным взглядом, обещающим мне особую расправу за непослушание. Отец сегодня явно не в духе: глаза налились алым, и вены на висках набухли до черноты. Какая тьма его укусила?

Король внезапно прекратил расхаживать по комнате. Застыл, словно его грохнули по макушке головешкой меча, схватил сильными руками резную спинку кровати у моих ног, наклонился, стал еще серьёзнее и краснее, чем был, и, сведя темные с проседью брови, свирепо прошипел:

– Ты надоел, Синарьен! Остепенись! Через два оборота тридцать будет, а ты все не нагуляешься! Как тебе на сердце кто-то ляжет, если ты, словно северный ветер – неугомонный и легкомысленный?! Любви нужна крепость и надежность, искренность и вера, а ты!..

– А что я? – меня перекосило от папиных слов. – Будто любовь – главное в жизни! – крикнув, понял, что хотел иначе сказать, но не затолкать в рот слетевшей фразы. Должен же я хоть как-то попытаться успокоить короля, который явно сегодня встал не с той ноги? – Я не готов еще к этой серьезности и крепости, как ты говоришь. Да и большой мальчик, сам решу, когда брачными узами себя связывать!

– Вот как?! – гаркнул король и еще больше нахмурился. – Жениться не хочешь! Любовь – для тебя пыль! Одни грязные куртизанки на уме! – Папа скривился, будто кисляка хлебнул. – Как я тебе подданных доверю, если ты ведешь себя, словно озабоченный юнец?! То с этой, то с той пустышкой королевские простыни мараешь! То здесь, то там о тебе непристойные слухи разлетаются! Несерьезно для будущего правителя. Король должен знать, что такое настоящая семья, любовь на всю жизнь, иначе ему нечего будет защищать.

– Я знаю, что такое семья. – Голос прозвучал глухо. – А любовь на всю жизнь – выдумки романтиков, что слагают легенды под крепленое вино. Вы с мамой, – заметив суровый взгляд отца, я поправился, – исключение. Да и от кого семью и земли защищать в это время?! – вскинув руки к потолку, словно молясь богине, я наигранно засмеялся. – У нас беспросветный мир лет двадцать. Ну кроме нескольких волнений на границе… Черное Новогодье не считается – это проделки темных сил и их приспешников, ты сам говорил. – Я отмахнулся, будто это событие – пустяк. Вдруг задобрю отца историческими познаниями, потому перечислял дальше: – Иманцам наши земли не нужны, им своих плодородных хватает, да и мы в тесной дружбе с соседями. Другие миры нас не трогают, только изредка подбрасывают сильных магов, что нам только на руку. Нэйша и Шэйс покровительствуют, защищают Энтар от любых угроз. Все верно? Зачем тогда беспокоиться?

Папа наморщил лоб, провел крупной ладонью по каштановым волосам, что растрепались во время спора, и бросил в сердцах:

– Жизнь меняется, Синарьен! Ты слишком наивен для наследника престола. Меня это, как правителя и твоего отца, не устраивает.

– И ты решил заняться перевоспитанием с утра-пораньше?

Король длинно выдохнул и покачал головой.

– Я ведь не этому учил своих детей, не так воспитывал. В кого ты такой шальной уродился? Ты ведь халатностью разрушишь Криту!

– Да как это можно предсказать?! – Подобные нападки никогда мне не нравились, потому я повысил голос.

– Я это вижу! – вскрикнул отец и поджал губы, словно запретил себе продолжать.

– Ты не пророк, чтобы видеть будущее, – не удержался я от упрека.

– Синар, думай, что говоришь!

– Эври и Лан тебе не мешают, значит? Не разочаровывают? – Смачно зевнув, я закинул руки за голову. – Тогда пусть они правят после тебя. Я не против.

– Правят? Да? – пробасил король и, сверкнув темными глазами, жутко прищурился.

Как же сладко спалось, пока главный убийца наслаждения не пришел. Вечно заведет воспитательную шарманку, хоть убегай из замка. Стоило утром остаться в таверне, друзья предлагали свободную комнату, но я очень не люблю постели, в которых кто-то спал до меня, брезгую, вот и вернулся к себе. А тут такой переполох.

Пока папа молчал, я быстро осмотрел комнату. Надо бы слуг позвать, чтобы убрались. Мы с Ирьен немного переборщили ночью со страстью: комод из ольхи осунулся, бархатная штора свалилась с одной стороны окна, а на кровати настоящий переворот. Хорошо, что не государственный.

Интересно, куда моя жаркая птица подевалась? По характеру она мне совсем не нравится, слишком колкая, но в постели ничего, одна из лучших.

Зыркнув на прикрытую дверь купальни, я откинулся на подушку со сладкой улыбкой – прячется цыпочка. Значит, продолжим чуть позже.

– Братья не щеголяют с полуголыми девками по крепостному двору и не опаздывают на завтрак! – рявкнул отец после недолгого молчания. В его голосе появился звенящий металл.

– И что? Тоже мне правильные святоши! – Вздохнув, я закатил глаза: раздражал этот выговор. – Так вот кто меня сдал?! Предатели! – последнее бросил шутливо, но отец не оценил.

– Что с тобой случилось, мой старший сын? – Он покраснел и разошелся не на шутку. – Не найдешь ты себя, Синарьен, если будешь таким пустым. Не наполнишь душу – себя потеряешь. – Папа помедлил и мрачно договорил: – Мне придется тебя наказать.

Сколько раз я это слышал. Сколько проходил. Даже улыбнулся снисходительно. Сейчас еще поговорит-пошумит и пойдет обратно, править тихой и мирной страной, а я досмотрю сладкий сон. Или лучше продолжу прием горяченького с искусной любовницей, как и задумывал.

Я даже поддержал государево предложение, все равно он никогда не говорил всерьез:

– Да, конечно. Я не против, можешь лишить меня привилегий. И трон забирай, – махнул рукой для пущей драматичности, но не удержался и зевнул, отчего отец стал мрачнее тучи.

Да, про трон было лишнее. Мое нежелание править папу часто выводило из себя.

Чтобы не злить его еще больше, я все-таки встал, сгреб растрепанную гриву в хвост и, стащив простыню, мало-мальски прикрылся, но король, обогнув угол кровати, наступил каблуком на тонкую ткань.

Я обернулся и опешил.

Таким злым папу я еще не видел. В родных глазах пробудилась сила, закружилась сверкающей вьюгой, замерцала угрожающе.

– Решил, что я дворцовым шутом перед тобой прыгать буду? – зашипел он сквозь зубы, сжатые губы напряженно дернулись.

Густые каштановые волосы, отблескивая серебром, затряслись на широких плечах отца. Борода, что он отпустил после Черного Новогодья, подрагивала от грозно ходящих желваков.

– Твои выходки уже в печенках! – гаркнул он, наконец. – Решено! Завтра бал в академии магии Агоса. У тебя сутки, чтобы выбрать невесту, – и ткнул в меня пальцем. Сотряс им, словно я мальчишка десяти лет, который в очередной раз нашалил и пока не осознает последствий. – Не справишься – вылетишь из претендентов на трон.

Я засмеялся от услышанной нелепицы и зыркнул в потолок, где синий свод переливался золотыми искрами. День давно в зените. Лотта игрался в крупных фалдах тюля и заставлял жмуриться.

Не удержав вялые после гулянки ноги, я снова присел на кровать, натянул простынь повыше.

Папа любит пугать, надеясь, что перевоспитает непутевого наследника, но раньше надо было. На меня гневливые беседы и пустые угрозы давно не действуют. Сколько выволочек я получал за опоздания к столу, пропуски учебы или тренировок, не сосчитать. Все всегда сходило с рук, ремня не давали, в угол не ставили. Серьезно воспринимать угрозы отца никогда не получалось. Он у меня добряк, каких Энтар не видывал со времен Создания. Даже кратковременные конфликты, что возникали на северной границе Криты с кланами оборотней, он сводил на нет путем переговоров. Перевертыши всегда считались своеобразными магами, а когда дело касалось их земли – особенно агрессивными, но папе удавалось найти компромисс.

Я выгнул бровь и поцокал языком. Король явно разозлился на мои слова о троне, вот и брякнул вдогонку о своем решении. Чем еще родитель порадует? Лишит карманных денег? Смешно! У меня свой магический заводик имеется, стремительно развивающийся, деньги есть, могу даже южный городок на берегу Левия прикупить. Что папа мне сделает? Устроит домашнее заключение? Оу… Поздновато, это в четырнадцать еще работало, а сейчас бессмысленно. Трона лишит? Серьезно? Ну и граз с ним!

– Ты, Синарьен, доигрался! – Отец раскраснелся, его чайные глаза метали холодные искры. – У тебя сутки, и я все сказал!

– Шутишь! – брякнул я.

– Если бы… Не до шуток совсем. – Наклонив голову, папа посмотрел на меня так, будто я весь в бородавках и папилломах.

Я даже потрогал лицо, чтобы проверить, все ли в порядке.

Самое время сказать что-то типа «я больше не буду, клянусь мороженой индейкой», король оттает и оставит меня в покое на несколько дней.

– Не найдешь невесту в академии, домой можешь не возвращаться… – шепотом протянул отец, будто выдохся от разговора со мной.

– Па-а-ап…

– Нет! – мою попытку оправдаться он пресек взмахом тяжелой руки. – Все!

На крупных пальцах загорелось синее пламя. Оно выстрелило в высокий потолок ослепляющими искрами. Ой, зря злил папку, теперь точно накажет – довел я архимага до горячки.

– Хватит слов и угроз, которые ты считаешь пустыми. Довольно обещаний! Или женишься, или трон передам братьям – они достойней. Без свадьбы ты будешь изгнан с позором из замка! Королевских привилегий и статуса ин-тэ лишишься тоже! Не думай, что личные сбережения и завод игрушек помогут. Я заберу у тебя всё!

Синее пламя взметнулось быстрее, чем я опомнился, змеей пролетело по комнате, закружилось в снежном танце и, будто копье, ударило в живот.

Меня бросило к изголовью кровати, в груди схлопнулся воздух, свист вылетел изо рта и взорвался перед лицом мокрыми каплями. Колючки магии проникли в тело и сковали на несколько секунд, а сердце болезненно сжалось, будто в него вставили иглу.

– Осколок-артефакт определит избранную, а дальше ты наложишь брачный обет! – На кровать упали два браслета из терийна, прозрачного и очень крепкого материала, способного навечно закрепить магией любое слово или обещание. – Не забывай, что я – архимаг высшей степени, Синарьен! Еще никто, кроме богов, не смел противостоять моей власти и мощи. Если ты сам ни на что не способен, я помогу, – зло припечатал отец, возвышаясь надо мной, как над маленьким мальчиком. Его глаза потемнели, насытились мощной магией, засверкали синим по ободу радужек, черты лица заострились, почти превращая в монстра. Темные волосы взметнулись, вспыхнули серебром.

– Посмей только обмануть, Синарьен, не посмотрю, что ты мой первенец! Накажу по закону! – Голос отца набрал густоты и рыка. – Даю тебе времени до следующей авиты!

– Пап… это невозможно…

Резко развернувшись и не ответив, король двинулся к двери и быстро исчез в коридоре.

Шлейф морозной пыльцы все еще витал в воздухе, покалывая кожу горячих щек, а я не смог захлопнуть рот от удивления и шока.

Что это сейчас было?

Во влип!

Глава 2

Синарьен

Темно-синий мундир сидел, как влитой. Лучшие королевские портнихи старались: кроили идеально по моей фигуре, вышивали на дорогой ткани нитью редкого серебра, что добывают в горах Шэари. Оттого на груди будто льдистый узор разросся. Воротник под горло и планка с опаловыми пуговицами вытягивали в росте, акритовые погоны делали шире в плечах.

Мне бы улыбаться, такой я неотразимый, но совсем не хотелось. Отец вытворил редкостную пакость, и теперь не пойти против его воли, из королевства тоже не сбежать. Папина магия всюду найдет, принудит, заставит подчиниться. Придется ехать на бал за невестой, причем не своими глазами выбирать, руками пробовать, общаться и узнавать избранную, а довериться артефакту. Паршивая венша! Папа, что на тебя нашло?!

Я зыркнул в зеркало и поймал мамино отражение.

Русые волосы, заплетенные в причудливую прическу, переливались мелкими украшениями, а в светлых глазах королевы читались радость и счастье, будто она меня на парад в честь победы над монстрами отправляет. Красива и свежа, как юная дева. Только голубые радужки, обрамленные особенным свечением, выдавали настоящий возраст и магический опыт.

– Мам, – взмолился я, – ну поговори с отцом! Да я готов на что угодно, даже полы мыть в замке и в конюшне убираться! Могу полигоном для боевых магов заняться, как он хотел. Позвольте будущую жену самому найти, обещаю вести себя прилично. За ум возьмусь, пить… брошу, никаких гулянок и разврата. Стихией клянусь! Нэйша свидетель! – Вскинул руки, чтобы заклеймить себя знаком обета, но мама строго одернула меня, а я протянул: – Артефактом принуждать – это же смешно. Так не выбирают суженых!

– Иногда приходится, – родная мягко заулыбалась. – Особенно, когда ты – будущий король.

– Королем я стану в глубокой старости, – намекнул на папину мощную физическую силу и дюжее здоровье. – Чего сейчас трястись?

Мама увела взгляд в сторону и покачала головой, но так и не ответила.

– Вдруг уродина попадется?! – продолжал я злиться. – Вдруг характер скверный?! Вдруг мы не подойдем друг другу? Что потом делать? Скажи отцу, чтобы отменил все! Мам!

Она стояла у правого плеча и молча любовалась моим отражением. Зашелестев пышной светло-голубой юбкой, мама переместилась назад и улыбнулась в зеркало с другой стороны.

– Син, ты справишься. Осколок не выбирает первую встречную и не обязует тебя жениться, не связывает навеки, а просто покажет, кто подойдет лучше всего. Брачный браслет ты сам наденешь на избранную. Папин артефакт лишь сократит время поиска.

– Значит, я могу отказаться, как только осколок разрушится?

– Теоретически, да, но… лучше так не делать.

– Разве вас с папой принуждали использовать магию, чтобы друг друга найти? Сколько ему было, когда вы встретились?

На светлом женском лице проснулись искорки силы – признак великого магического рода огненной стихии.

– Мы с Дэкусом встретились не в академии. – Легкая улыбка тронула мамины губы, она смущенно опустила взгляд.

– Да знаю я, можно не рассказывать. История стара, как мир на Крите. – Нервно поправил воротник-стойку. – Вы меня будто в кипящий котел бросаете, а я холодных кровей, весь в отца. Или забыли?

– Кровь твоя горяча, сколько б ты ни противился пламени, а сила водной стихии буйна и неукротима. Ты особенный, – проговорила мама зачарованно.

– У меня и десятой части нет того таланта, что у короля. В чем моя особенность?

– Маленький островок – только часть великой горы, что прячется под водой.

– Философия сейчас не поможет, мам. Я лучше бы сейчас в занятия магией углубился, чем, – скорчил рожу, – жениться. А теперь еще, вместо поиска глубинного дара, придется возиться с невестой.

– Синаш, не драматизируй, – мама нежно погладила меня по щеке и снова тепло заулыбалась. – Обручающий артефакт не связывает тех, кто не сможет полюбить. Если невеста некрасивая попадется, значит, в душе будет очень светлая, женой станет верной. Никогда не суди по внешности.

Меня аж передернуло. Только не уродина, Нэйша, не допусти!

Я дома учился у великих мастеров и учителей, но в академию Агоса кого только не зачисляли: магов разного пошиба, кританцев и иманцев, от бедняков до невероятно влиятельных семей ис-тэ. А еще пять лет как существовал отдельный факультет для попаданок. К ним всегда был особый подход, их магию изучали, как диковинную. Да, в академию всегда попадали очень сильные маги, но мне от этого веселее не становилось. Не все же там красавицы и хорошие любовницы?

– Мам, в столице, что, мало достойных девиц? Почему я, наследник трона, должен искать суженую именно в Агосе? Там же сборище со всего мира! Папе явно мороз мозги пересушил.

– Не говори так о короле, – мама отошла немного и шлепнула меня перчаткой по заднице. – А то услышит.

– Ай!

– Могу подлить жарку к папиному обету, если будешь себя так вести, – и лукаво выглянула из-за плеча.

Маленькая любимая женщина. Единственная, кому я доверяю всего себя.

– Сын, я тебя и так покрываю, защищаю, как могу. Разбаловала, а надо было розгами по мягкому месту, – и снова шлепнула меня перчаткой.

– Уже не поможет, – я хитро растянул губы.

– Воспитывать мужчину никогда не поздно, – мама тоже говорила шутливо, в ее глазах сверкали искры смеха, а на губах дрожала улыбка.

Но почему-то от этого «воспитывать мужчину» стало неприятно. Словно меня по лицу наотмашь ударил родной человек. Тот, кому доверяю и не ожидаю от него зла.

Снял с рукава ворсинку и спрятал взгляд. Мама – единственный авторитет для меня, после отца, конечно, и озвученная правда кольнула невероятно глубоко. Я даже призадумался, как доказать, что давно вырос и способен постоять за родных и близких. Не нужно меня воспитывать, тем более таким зверским способом – через артефакт.

Тряхнув ажуром на манжетах, будто раскрошенным льдом на синем фоне, все-таки ляпнул:

– Никто еще на мои мужские… достоинства, – нажал на последние слова, – не жаловался.

И понял, что брякнул лишнее. Эти пошлые шуточки для друзей, не для мамы.

– Болтун! – наигранно разозлилась она и, смущенно спрятав глаза под ладошкой, захихикала. – Ты замок с борделем не перепутал?

Папа знал, кого выбирал в жены. Мама всегда была понимающей и самой верной. Но я не он… мне так не повезет. Наверное, и наслаждаюсь жизнью, как могу, потому что не верю в любовь до гроба. Перебрал десятки девушек, искал нужную сердцу, но ни одна не зацепила, все пресные и скучные, телом горячи, но внутри холодные до трясучки. Да и я ничего не чувствовал, совсем не цеплял никто. Так – на разок поразвлекаться, не более.

– Ты же не станешь добивать, если упаду? – спросил я серьезно, когда мама притихла.

Ситуация казалась абсурдной, ведь ин-тэ имели право выбора всегда, а теперь я – изгой среди своих.

– Не буду, – прошептала мама и, подойдя спереди, порывисто обняла меня.

Я нагнулся, чтобы коснуться губами бледной щеки. Раньше, когда не был на голову ее выше, так любил подбегать, прижиматься всем телом, слушать, как бьется младшенький в округлом животе, всегда удивляясь, как он там помещается. А сейчас все изменилось. Время сделало нас близкими чужими, растащив по разным коридорам замка.

– Но на уродине не женюсь, – отодвигая маму, бросил нелепую шутку. – Лучше в ссылку тогда.

Она так и повисла в воздухе, будто заклинание.

Только бы хорошенькая невеста приглянулась папиному осколку, а я подстроюсь, но предчувствие подсказывало, что просто не будет. Великий писатель судьбы явно придумал для меня изощренное испытание. В отместку за все пакости, разврат и дебош. Вот чую мягким местом, что разотрет папин обет мою душу в пыль.

Мама, качнув головой, ступила ближе, подняла руку и закрыла легкой тенью мое лицо.

– Пусть сила воды сопровождает и защищает тебя, а тепло огня не позволяет наделать ошибок, – ласково провела указательным пальцем по спинке носа вверх и нарисовала на лбу невидимый круг. От этого кожа покрылась мурашками. Прохладные пальчики пригладили мои волосы, туго заплетенные в косу, и, убедившись, что выгляжу на сотню золотых нитов, мама отступила.

– Ты готов. Найди свою суженую. Привези домой.

– Мам, я тебя люблю, – крепко обнял ее и только тогда ушел.

Знаю, что отец все еще зол и провожать не станет. Не особо и хотелось после его выходки.

В коридоре ждали двое стражей. Заметив меня, оба склонили головы, свет боковых ламп окрасил их светлые костюмы голубизной, будто вояки вышли из океана. На их поясах висело оружие, спрятанное в ножны, на манжетах заготовленные ледяные мини-стрелы. Королевские воины всегда готовы к бою, но меня покоробило: не на войну лечу, всего-то в академию на танцы. Да, волшебники в Агосе встречаются сильные, но я – архимаг и способен себя защитить, а на балу еще и строгий запрет использовать чары. Да и без запрета среди студентов скопище невинных дев, управляющих стихиями, слабаков лекарей, что ранить никого не сумеют, и артефакторов-хлыщей. Конечно, есть в академии факультеты элитных боевиков, но те не посмеют на ин-тэ руку поднять, потому что за подобное преступление казнь последует немедленно. Хотя это все наивно, ведь гости прибудут тоже разные, многие очень сильные.

Но я никого не боюсь, потому не удержался:

– Для чего такой пафос и вооружение? Мы же летим на бал, к прекрасным девам, а не к монстрам.

Киран, из моей личной охраны, сверкнул единственным глазом, второй прятался под черной повязкой, тихо прыснул, но тут же выпрямился, поправил оружие и спрятал улыбку.

Постукивая дорогими каблуками по белому камню, я прошел мимо вояк, и мое наряженное отражение потянулось-размножилось в коридоре зеркал. Праздничный костюм с вышивкой на груди, воротнике и манжетах мягко переливался, широкие погоны из акрита, что особенно сверкали при свете люмитов, определяли статус ин-тэ. Защитные руны я сегодня не брал. Хватит и маминого оберега. Что страшного может случиться в стенах учебного заведения, где все разомлеют от одного моего появления? Да и стражи будут по пятам следовать.

Зеркала резко закончились, и широкие ступени вывели меня к открытым двойным дверям. Стражи на входе низко поклонились, а я бодро спустился во двор замка, где в снежной дымке на фоне открытого портала в академию сверкала волшебная колесница, хотя сейчас она была в режиме саней. Огромных, как паровой поезд Этансы. Лыжи – лезвия, метр в ширину и с десяток в длину, впереди закрученные завитушки и болтающиеся колокольчики. Искрят, звенят и рассыпают вокруг стихийную кританскую магию.

Големы-лошади били копытами, взбивая лед в крошку, их глаза светились синим огнем. Они готовы в путь. Неблизкий. Академия находится в нескольких сотнях миль от столицы. Дедушка хотел перенести ее, но освященные Нэйшей стены трогать не решился, а без них учебный процесс невозможен. Оставил, как есть, в Агосе. Издавна считается, что сама богиня тренировала первых энтарских магов в этих местах. Доказательств не осталось, но легенду чтили и уважали, а еще боялись очернить память той, что дала всем кританцам жизнь и многих наделила магией синего цвета.

Орин, возница, – высокий, длинноносый, с тугим хвостом на затылке, увидев меня, нажал на активирующий экран. Дверь салона распахнулась, и я мягко запрыгнул внутрь.

Вояки исчезли из вида: один займет место около возницы, второй поедет позади.

– Синар! – Эври подбежал как раз тогда, когда я пристегивал ремни безопасности. Брат заглянул в окно и, запыхавшись, быстро проговорил: – Ты… главное… не упусти невесту. – Красные пятна расплылись по его бледным щекам, темные волосы, спутавшись, упали на глаза.

– Пф… – я откинулся на мягкую спинку и отмахнулся от младшего, как от надоедливой мухи. – Отдыхай, с предателями не разговариваю. И в советах не нуждаюсь.

– Да не сдавали мы тебя! – он откинул длинную челку назад и стер пальцами выступивший на лбу пот. Явно бежал. – Вы с пигалицей так шумели, что почти все жители крепости видели пьяный поход.

– Ночью, ага, так и поверил. Ябеды.

Брат широко заулыбался, перевел указательный жест в мою сторону и встряхнул волосами, что слипшимися от влаги прядями едва прикрывали уши, а потом загадочно прошептал, сверкая янтарем радужек:

– Невесту не упусти! Это важно, Синар. – Его глаза забегали, а тонкие губы дрогнули.

– Да понял я. Иначе папка вытолкает из родного дома взашей. И по попе надает. Страшно-то как…

– Не только. – Эври вдруг затравленно обернулся, словно боялся, что кто-то услышит.

Машина завибрировала, вздрогнула, брат отступил подальше от лезвий.

– А что еще? – я подался к окну.

Колесница мягко сдвинулась и, плавно поднявшись в воздух, стремительно набрала ход в направлении открытой магической арки, настроенной по нужным координатам. От нее снег на площади потемнел, набрал красноты.

Брат кусал губы, словно сомневался, стоит ли говорить что-то еще. Замок медленно уходил в сторону, и Эври вместе с ним.

– Узнаешь, когда придет время! – закричал он, когда мы влетели в дрожащее зеркало портала.