Скажи пчелам, что меня больше нет

9
Сказки на ночь

Прошел месяц, а не две недели, но к тому времени, как начал созревать дикий виноград, кухня Нового дома обзавелась крышей. Джейми, Роджер и Бри со всеми предосторожностями и под громкое хихиканье зрителей прикрепили над каркасом большое полотно грязновато-белой парусины. Его мы сшили из кусков порванного грота^[39], раздобытых Фергусом во время прогулки в порту Уилмингтона, где ремонтировали шлюп Королевского флота.

Теперь у нас была крыша. Своя собственная.

Я долго стояла под ней, глядя вверх. И просто улыбалась.

Люди сновали туда-сюда, носили вещи из-под навеса, из хижины Хиггинсов, из кладовой над родником, из «кабинета» у Большого бревна, из сада. Я вдруг вспомнила, как мы с дядей Лэмбом разбивали лагерь в экспедициях: повсюду царила такая же суматоха, хорошее настроение, приятная расслабленность, счастье и радостное предвкушение.

Джейми осторожно – чтобы не оставить вмятин и не поцарапать доски – опустил буфет на новый пол из сосны.

– Напрасный труд, – улыбнулся он мне. – Неделя – и покажется, будто по полу прогнали стадо свиней. Чему ты улыбаешься? Тебя веселит подобная перспектива?

– Меня веселишь ты, – ответила я.

Рассмеявшись, Джейми подошел, обнял меня, и мы оба задрали головы.

Парусина казалась ослепительно-белой на солнце, лучи которого проникали внутрь по периметру. Полотно немного надулось и шуршало на ветру. Многочисленные пятна от морской воды, грязи и, возможно, рыбьей или человеческой крови отбрасывали на пол мелькающие тени, словно на мелководье нашей новой жизни.

– Гляди, – прошептал Джейми мне на ухо и легонько ткнул в щеку подбородком, чтобы я перевела взгляд.

В дальнем конце кухни стояла Фанни и смотрела вверх. Она тонула в белоснежном свете и не обращала внимания на кота Адсо, который терся о ее лодыжки, выпрашивая поесть. Девочка улыбалась.

* * *

В черной, испещренной слюдой почве под дымоходом Джейми выкопал ямку – неглубокую канавку длиной около десяти дюймов.

Накануне они вместе с Роджером и Йеном, пыхтя, задыхаясь и ругаясь на гэльском, французском, английском и мохоке^[40], притащили от Зеленого источника большую плиту из серпентинита, предназначенную для очага. Теперь она стояла приваленная к дымоходу.

Нижняя поверхность камня была покрыта грязью и корешками. Я увидела маленького паучка – он выполз из углубления, отважно пробежал два-три дюйма и в замешательстве застыл.

– Погоди, – сказала я Джейми.

Он сидел на пятках возле ямки и уже протянул руку к Бри, державшей наготове металлическую стамеску. Джейми вопросительно вздернул бровь, однако кивнул, и дети придвинулись ближе – посмотреть, чем вызвана задержка. Я подняла край фартука и попыталась аккуратно подсунуть под паука. Но тот быстро взбежал по камню, прыгнул вниз и приземлился на рубашку Джейми, который накрыл его сложенной ковшиком ладонью. Не меняя выражения лица, Джейми осторожно встал, подошел к недостроенной наружной стене кухни, убрал руку и энергично встряхнул подол рубашки между брусьями каркаса.

– Thalla le Dia! – сказал Джем.

– Что? – спросила Фанни, наблюдавшая за сценой с открытым ртом.

– Иди с богом, – резонно пояснил он. – Что еще можно пожелать пауку?

– И в самом деле – что, – согласился Джейми.

Похлопав Джема по плечу, он снова опустился на колени у очага и протянул дочери руку. К моему удивлению, Бри поцеловала стамеску, словно распятие, и аккуратно вложила в отцовскую ладонь.

Джейми тоже поднес стамеску к губам, как не раз делал с кинжалом, а затем осторожно положил ее в ямку и левой рукой нагреб сверху землю. Потом сел на пятки и задумчиво оглядел присутствующих. Были только родные: мы с ним, Брианна и Роджер, Джем с Мэнди, Жермен, Фанни, Йен, Рэйчел и Дженни со спящим Огги на руках. Джейми начал:

 
– Благослови, Господь, мой дом,
И всех приют нашедших в нем.
Благослови моих родных,
Покой их, Господи, храни.
В ночь грядущую
И в любую другую.
В день сегодняшний
И во всякий другой.
Да пребудет это священное железо
Свидетельством Божьей любви
И хранителем нашего очага.
 

Торжественное молчание собравшихся длилось примерно пять секунд.

– Давайте есть! – звонко сказала Мэнди.

Джейми рассмеялся вместе со всеми, но вдруг умолк и коснулся ее щеки.

– Да, m’annsachd^[41]. Но прежде заложим очаг. Отойди-ка немного назад, чтобы не мешать.

Брианна поймала Мэнди и оттащила ее подальше, сделав знак Джему, Фанни и Жермену тоже отойти. Те нехотя повиновались. Мужчины размяли плечи и кисти рук, затем по сигналу Джейми нагнулись и подхватили камень.

– Ар-р-р-р-гх! – с восторгом воскликнули Джем и Жермен, подражая взрослым, которые издавали похожие звуки.

Тут встрепенулся Огги и от ужаса округлил ротик, но Дженни вовремя сунула в него большой палец, и малыш рефлекторно начал сосать, хотя в его широко раскрытых глазах по-прежнему читалось изумление.

Усиленно сопя и вполголоса отдавая указания, мужчины двигали камень. Один раз он едва не выскользнул из рук, вызвав дружное восклицание, но его тут же поймали, и среди зрителей послышались смех и оживленные комментарии. Наконец с финальным усилием плиту выровняли и уложили на место.

Джейми согнулся, уперев руки в колени, и некоторое время переводил дыхание. Потом он медленно выпрямился – лицо красное, по шее струится пот – и посмотрел на меня.

– Надеюсь, тебя устроит этот дом, саксоночка, – сказал он и глубоко вздохнул, – потому что еще одного я не осилю.

Постепенно все пришли в чувство, и мы собрались у нового очага для последнего благословения. К моему удивлению, Джейми поманил Роджера и Йена (которые удивились не меньше), попросил их встать перед очагом по обе стороны от себя и продолжил:

 
– Благослови, Господь, луну, что надо мной,
Благослови, Господь, землю под моей ногой,
Благослови, Господь, мою жену и детей,
И благослови меня, радеющего о них;
Благослови, Господь, мою жену и детей,
И благослови меня, радеющего о них.
 
 
Благослови, Господь, то, на что возлагаю взор свой.
Благослови то, на что возлагаю надежды свои,
Благослови, Господь, мои побуждения и намерения.
Благослови же их, Господь Животворящий.
Благослови, Господь, мои побуждения и намерения.
Благослови же их, Господь Животворящий.
 
 
Благослови любимую, что делит со мной ложе.
Благослови творение рук моих.
Благослови же все это, Господь, и будь защитой мне.
И благослови ангела, что хранит мой покой.
Благослови же все это, Господь, и будь защитой мне.
И благослови ангела, что хранит мой покой.
 

Кивком головы Джейми сделал нам знак, и мы присоединились.

 
– Благослови, Господь, наш дом
И всех приют нашедших в нем.
Благослови моих родных,
Покой их, Господи, храни.
В ночь грядущую
И в любую другую.
В день сегодняшний
И во всякий другой.
 

Повинуясь указаниям, все взяли по деревянной палочке и поднесли к очагу, где Брианна аккуратно их сложила и подсунула под свое сооружение горсть щепок для растопки.

Глубоко вздохнув, я взяла протянутый мне пучок соломы, сунула ее в горшок с углями из хирургической, затем опустилась коленями на зеленый камень и зажгла огонь.

* * *

Мы съели остывший ужин, сидя на новом крыльце, так как в кухне еще не было ни стола, ни скамеек. По случаю торжественного события утром я приготовила тесто для печенья с патокой и оставила его дожидаться своего часа. Теперь все собрались под крышей и расстелили перед новым очагом свои разномастные тюфяки (только у нас с Джейми была настоящая кровать). Под пристальными взглядами присутствующих я выкладывала тесто на сковороду и засовывала холодный чугунный круг в нагретую, выложенную кирпичом нишу, которую Джейми встроил в стенку огромного очага – для выпечки на скорую руку.

– Скоро? Скоро? Уже скоро, бабуля?

Мэнди за моей спиной привстала на цыпочки. Я повернулась и подняла малышку, чтобы она лучше разглядела сковороду и печенье. Разожженный утром огонь горел весь день, и кирпичная кладка излучала тепло – его хватит на всю ночь.

– Видишь шарики из теста? Чувствуешь, как горячо? Только не суй руку в печку. От жара шарики станут плоскими, а затем зарумянятся, и вот тогда-то печенье будет готово. Еще минут десять, – добавила я, опуская внучку. – Хотя лучше приглядывать за новым очагом.

– Ура, ура, ура! – Мэнди запрыгала от радости, а потом бросилась в объятия Брианны. – Мама! Почитай сказку, пока печеньки готовятся.

Бри вопросительно посмотрела на Роджера. Тот с улыбкой пожал плечами.

– Почему бы и нет? – сказал он и пошел рыться в куче разных вещей, сложенных у кухонной стены.

– Вы захватили с собой детскую книжку? – спросил Джейми. – Здорово. Где взяли?

– Интересно, издают ли сейчас книги для детей ее возраста? – Я глянула на Мэнди.

Бри сказала, что малышка немного умеет читать, только я никогда не видела изданий восемнадцатого века, которые были бы понятными – а тем более интересными – для трехлетнего ребенка.

– Не так чтобы много, – Роджер вытащил из кучи большую холщовую сумку Бри, – но издавали… то есть издают отдельные книги, предназначенные для детей. Хотя сейчас на ум приходят только «Гимны на радость детям», «История малышки Гуди Два Башмака» и «Описания трехсот животных».

– Каких именно? – полюбопытствовал Джейми.

– Понятия не имею, – признался Роджер. – Я не видел ни одной из этих книг, просто встречал названия в каком-то списке.

– А ты в Эдинбурге печатал книги для детей? – спросила я у Джейми. Он отрицательно покачал головой. – Ну а что ты читал, когда учился в школе?

– Ребенком? Библию, – сказал он так, словно объяснял очевидное. – И альманах – после того, как выучил букварь, разумеется. А позже мы немного читали на латыни.

– Мою, мою книжку, – не отставала Мэнди. – Папа, дай. Пожалуйста? – быстро добавила она, видя, как ее мать открыла рот.

Бри сдержала невысказанное замечание и улыбнулась, а Роджер тем временем выудил из сумки ярко-оранжевую книгу, при виде которой я на миг зажмурилась.

– Что? – Джейми наклонился, чтобы лучше разглядеть.

Я ответила пожатием плеч: скоро сам узнает.

– Мамуля, читай!

Мэнди свернулась калачиком рядом с матерью и сунула ей в руки книгу.

– Хорошо, – сказала Бри и открыла ее. – «А нравятся тебе, друг мой, зеленые яйца с ветчиной? – Мне не по вкусу, Сэм-Это-Я, ни яйца зеленые, ни ветчина!»^[42]

– Что? – недоуменно спросила Фанни, заглядывая Бри через плечо.

– Это еще кто? – вслед за ней поразился Жермен.

– «Сэм-Это-Я»! – сердито отрезала Мэнди и ткнула пальцем в страницу. – Вот, тут написано!

– Хм, oui^[43]. А второго тогда как звать? «Кто-Такой-Ты»?

При этих словах Фанни, Джемми и даже Роджер рассмеялись, а Мэнди вспыхнула от негодования. Возможно, у нее и не рыжие волосы, подумала я, зато темперамента Фрэзеров хоть отбавляй.

– Молчи, молчи, молчи! – взвизгнула она и, вскочив на ноги, бросилась к Жермену с явным намерением выпотрошить его голыми руками.

– Оп! – Роджер ловко поймал дочку и поднял на руки. – Успокойся, зайка, он не хотел.

Я могла бы ему сказать… Но если за годы близкого соседства с разными Фрэзерами он сам не понял, то объяснять сейчас было бесполезно: последнее, что стоит говорить человеку, находящемуся в приступе бешенства, это «успокойся». Все равно что стаканом воды тушить горящее на плите масло.

– Нет, хотел! – завопила Мэнди, отчаянно брыкаясь в отцовских объятиях. – Я его ненавизу, он все испойтил! Пусти, я и тебя ненавизу!

Когда Мэнди начала пинаться в опасной близости от отцовского паха, он инстинктивно отстранил ее подальше.

Джейми протянул руки, взял малышку и обнял, положив большую ладонь ей на затылок.

– Тише, a nighean.

Раскрасневшаяся и заплаканная Мэнди послушно затихла и только тяжело пыхтела, как маленький паровой двигатель.

– Давай выйдем на минутку, хорошо? – предложил он и кивнул собравшимся. – Пусть никто не трогает ее книгу, пока нас нет. Слышите?

Раздалось согласное бормотание, после чего наступила полная тишина, а Джейми и Мэнди исчезли во мраке.

– Печенье!

Почувствовав сильный запах гари, я бросилась к очагу, выхватила сковороду и поспешно пересыпала печенье на большую керамическую тарелку – единственную имеющуюся, зато способную вместить что угодно, вплоть до маленькой индейки.

– Как там печеньки? – подбежал взглянуть Джем, напрочь позабыв о сестре.

– В порядке, – заверила я. – Немного подгорели по краям, но в целом отлично.

Следом подошла Фанни, однако ее волновала не судьба выпечки.

– Мистер Фрэзер выпорет Мэнди? – встревоженно прошептала она.

– Да ну. Она еще маленькая, – заверил Жермен.

– Вовсе нет, – заявил Джемми и бросил настороженный взгляд на мать.

Лицо у Бри заметно покраснело, хотя и не так сильно, как у Мэнди.

Дети столпились вокруг меня, то ли из интереса к печенью, то ли из чувства самосохранения. Я вопросительно глянула на Роджера, тот подошел к Брианне и сел рядом. Повернувшись к ним спиной, чтобы не мешать семейному уединению, я отправила Фанни и Джема за большим кувшином молока, висящим в колодце. Повезет, если ни одна из местных лягушек не ухитрилась пролезть под плотную ткань, которой я накрыла кувшин.

– Прости, бабушка, – тихо сказал Жермен, подойдя ближе. – Я не хотел устраивать переполох, правда.

– Знаю, милый. И все знают, кроме разве что Мэнди. А дедушка ей объяснит.

– Уф.

Он сразу расслабился, ни капли не сомневаясь в способности своего деда очаровать кого угодно, от необъезженной лошади до бешеного ежа.

– Сходи за кружками, – попросила я. – Скоро все соберутся.

Оловянные кружки, вымытые после обеда, сушились вверх дном на крыльце. Жермен торопливо вышел, избегая глядеть на Бри.

Жермен думал, она сердится, однако мне было очевидно, что Бри расстроена. И неудивительно, сочувственно вздохнула я. Она постоянно боролась за безопасность Джема и Мэнди, за их счастливую жизнь. Сначала во время долгого и тягостного отсутствия Роджера, затем – когда искала его. Потом – новое путешествие через камни и долгая дорога сюда. Естественно, что у нее почти сдали нервы. К счастью, Роджер неплохо справлялся с ролью супруга: он обнял жену, склонившую голову ему на плечо, и что-то тихонько бормотал. Я не могла разобрать слов, но интонация выражала любовь и утешение, и лицо Бри постепенно разгладилось.

С противоположной стороны, через открытую кухонную дверь, до меня долетали другие негромкие голоса – Джейми и Мэнди. Похоже, они показывали друг другу звезды, которые им нравятся. Раскладывая печенье на тарелке, я улыбнулась: пожалуй, ему и правда под силу усмирить бешеного ежа.

Повинуясь своему отличному чутью, Джейми дождался, пока все снова соберутся вокруг ароматно пахнущего горячего печенья, и только потом принес Мэнди обратно и молча опустил ее на пол среди других детей.

– Тридцать четыре? – на глаз прикинул он. – И одно для Огги?

– Точно. И как это у тебя получается?

– А, пара пустяков, саксоночка. – Он наклонился над тарелкой, закрыл глаза и блаженно вдохнул. – В конце концов, считать печенье проще, чем овец или коз, – у него нет ног.

– Ног? – озадаченно переспросила Фанни.

– Ну да. – Джейми открыл глаза и улыбнулся. – Чтобы узнать, сколько у тебя коз, достаточно посчитать ноги и разделить на четыре.

Взрослые притворно застонали, а Жермен и Джемми, освоившие деление, захихикали.

– Это… – начала Фанни и нахмурилась.

– Все за стол, – быстро сказала я. – Джем, будь добр, налей молоко. И сколько же печенья получает каждый, мистер Всезнайка?

– Три! – хором ответили мальчики.

Особое мнение Мэнди, считавшей, что каждому полагается пять, потихоньку замяли, и все погрузились в коллективное наслаждение холодным молоком и душистым рассыпчатым печеньем.

– Итак. – Джейми прервал трапезу, осторожно стряхнул крошки с рубахи на ладонь и слизнул их. – Итак, – повторил он, – Аманда говорит, что может сама прочитать свою книгу. Прочтешь ее нам, a leannan?

– Да!

Мигом вытерев липкие руки и лицо, Мэнди вновь устроилась в материнских объятиях, только на этот раз положила ярко-оранжевую книгу себе на колени. Она открыла самое начало, строго оглядела слушателей и велела:

– Тихо! Я читаю.

* * *

После того как Мэнди несколько раз прочла книгу вслух и от печенья ничего не осталось, Йен с семьей ушли к себе в хижину, а детей отправили спать в мою хирургическую – единственную комнату с готовыми стенами. Шагая с тюфяками по недостроенному коридору, они с трепетом предвкушали ночевку в собственном доме.

Я пошла с ними и развела огонь в жаровне (второй камин еще не достроили), потом занавесила открытое окно и дверной проем старыми одеялами для защиты от летучих мышей, комаров, лис и любопытных грызунов.

– Если сюда залезет енот или опоссум, не пытайтесь выгнать их сами. Просто сходите за отцом или дедушкой. Или за мамой, – добавила я. Уж Бри-то наверняка справится с заблудшим енотом.

Я послала детям воздушный поцелуй и вернулась в кухню.

Запах патоки выветрился, но воздух все еще был напоен сладостью, теперь вперемешку с запахом виски. Брианна со своего места на деревянном ящике с индиго приветственно подняла оловянную стопку.

– Ты как раз вовремя, – сказала она.

– Для чего?

Джейми протянул мне наполненную до краев стопку.

– Slàinte, – произнес он, чокаясь. – За новый очаг.

– Для раздачи подарков, – ответила Бри извиняющимся тоном. – Я долго их выбирала. Не знала, найду ли вас… Всех вас, – добавила она, серьезно глядя на Роджера. – И хотела взять что-нибудь действительно важное, пусть и рискуя потерять или испортить в пути.

Мы с Джейми обменялись недоуменными взглядами, однако Брианна уже рылась в своей холщовой сумке. Она достала толстую синюю книгу и, наблюдая за моей реакцией, вложила мне в руки.

– Что… – начала я, но уже с первого прикосновения поняла сама и испустила радостный визг: – Бри! О, о!..

Джейми улыбался, правда, несколько озадаченный моей реакцией. Я на миг протянула книгу ему и тут же снова прижала к груди.

– Ох! – повторила я. – Бри, спасибо! Как чудесно!

Она порозовела от удовольствия, в глазах сияла ответная радость.

– Я знала, что тебе понравится.

– Ох!..

– Дай-ка взглянуть, mo nighean donn^[44]. – Джейми осторожно потянулся за книгой. Я неохотно выпустила ее из рук.

– «Справочник Мерка, тринадцатое издание», – прочитал он с обложки и поднял вопросительный взгляд. – Похоже, твой Мерк популярный писатель или же делает чертову кучу ошибок.

– Это медицинская энциклопедия, – объяснила я, наконец овладев собой, хотя меня все еще переполняло волнение. – «Справочник Мерка по диагностике и терапии». Своего рода сборник общих медицинских знаний.

– Надо же… – Джейми с интересом открыл книгу, хотя я видела, что он не до конца осознает всю ее важность. – «Контроль за распространением дизентерийной амебы достигается путем непопадания человеческих фекалий в рот». Надо же, – мягко повторил он и улыбнулся, глядя на выражение моего лица. – Так вот до чего додумаются люди в будущем. Многое из этого даже ты пока не знаешь. Хотя, полагаю, насчет фекалий тебе известно?

Я кивнула, после чего Джейми аккуратно закрыл книгу и вернул мне. Я прижала ее к груди, голова у меня кружилась от предвкушения. Тринадцатое издание – из 1977 года!

Роджер кашлянул, привлекая внимание Брианны, и кивнул на сумку.

– А это для тебя, па… – Бри вытащила маленькую толстую книгу в мягкой обложке и с улыбкой протянула отцу. – И вот еще… – За первой книгой последовала вторая, а затем третья.

– Это все одна история, – хрипло сказал Роджер. – Только напечатанная в трех томах.

– В самом деле? – Джейми осторожно перевернул одну из книг, словно опасаясь, что та вот-вот развалится у него в руках. – А переплет? Неужели склеен?

– Да, – улыбнулся Роджер. – Такая маленькая книжка называется «карманное издание». Они дешевые и легкие.

Джейми взвесил книгу в руке и кивнул, а сам уже принялся изучать заднюю обложку.

– Фродо Бэггинс, – прочел он вслух и поднял озадаченный взгляд. – Валлиец?

– Не совсем. Брианна подумала, эта история придется вам по вкусу. – Роджер посмотрел на жену, и его улыбка стала шире. – Я с ней согласен.

– Ммхм. – Джейми сложил три тома вместе, на миг задержал взгляд на кружке Мэнди с липкими отпечатками, затем убрал книги на самый верх моего шкафчика с травами. – Спасибо, дочка. Уверен, они отличные. – Он поцеловал Бри и кивком указал на ее сумку. – А для себя ты что захватила?

– Ну… в основном разные мелкие инструменты. Вроде тех, какие есть и сейчас, но лучшего качества, или те, которые здесь искать слишком хлопотно и дорого.

– Что, совсем никаких книг? – улыбнулся Джейми. – Будешь единственной неграмотной в семье?

Бри, и без того румяная от удовольствия и возбуждения, при этом вопросе и вовсе густо покраснела.

– Хм… Ну… Только одну.

Она взглянула на меня, откашлялась и полезла в опустевшую сумку.

Я охнула (чем привлекла к себе внимание Джейми) при виде книги в переплете и суперобложке, на которой значилось «Душа мятежника. Шотландские корни Американской революции». Автор – Фрэнклин У. Рэндолл, доктор философии.

Сдвинув брови, Бри беспокойно посмотрела на отца, потом обратилась ко мне:

– Я еще не читала, но ты… Вы оба, – поправилась она, перебегая глазами с меня на Джейми, – можете прочитать ее в любое время. Если захотите.

Встретившись со мной взглядом, Джейми чуть приподнял брови и отвел глаза.

* * *

Брианна и Роджер отнесли на улицу липкие кружки, миску из-под теста, ложку и кувшин для молока, чтобы их ополоснуть, а я села рядом с Джейми на большой мешок с сушеными бобами и несколько минут не отрывалась от своего справочника. Джейми с опаской повертел в руках книгу Фрэнка, словно она могла взорваться, затем отложил в сторону и с улыбкой наблюдал, как я ласково поглаживаю шероховатую голубую обложку нового приобретения.

– Будешь читать ее от корки до корки, как Библию? – спросил он. – Или подождешь, пока кто-нибудь не явится с синими пятнами, и только потом в нее заглянешь?

– Одно другого не исключает, – заверила я, взвешивая массивный томик в руке. – Возможно, здесь говорится о новых методах лечения уже известных мне болезней. И наверняка тех, о каких я даже понятия не имею.

– Позволишь взглянуть еще разок? – Джейми протянул руку, я осторожно вложила в нее книгу. Открыв наугад, он прочел: – «Трипаносомоз», – и его брови поползли вверх. – Ты знаешь, что делать с трипаносомозом, саксоночка?

– Нет, – призналась я. – Но теперь если с ним столкнусь, то хотя бы буду иметь представление. Возможно, это спасет пациента от неэффективного или опасного лечения.

– Ага, и у него будет время написать завещание и вызвать священника.

Джейми закрыл книгу и вернул мне.

– М-м. – Я постаралась отогнать мысли о вероятных (или, скорее, неотвратимых) смертельных болезнях и травмах, которые не в состоянии вылечить. – А что насчет твоих книг? Интересные, как по-твоему?

Я кивнула на толстые томики в мягких обложках. Просветлев лицом, Джейми взял первую часть трилогии и медленно полистал, затем вернулся к самому началу и хрипло прочел:

– «О хоббитах. Речь в этой книге пойдет в основном о хоббитах, и на страницах читатель узнает многое об их характере и немного – об их истории».

– Это только пролог, – объяснила я. – Можешь пропустить, если хочешь.

С улыбкой на губах Джейми отрицательно покачал головой, не сводя глаз со страницы.

– Если автор счел нужным его написать, значит, я прочту. Не хочу упустить ни слова.

У меня защемило сердце, когда я увидела, с каким благоговением Джейми обращается с книгой, как бережно переворачивает страницы указательным пальцем. Книга – любая, безотносительно содержания – обладала великой ценностью для того, кто много лет прожил практически без доступа к печатному слову, и только воспоминания о прочитанном помогали ему и его спутникам забыть о невзгодах.

Он поднял глаза.

– Ты их читала, саксоночка?

– Нет, хотя у этого автора я читала «Хоббита». Вместе с Бри, когда она училась в шестом классе. Ей было двенадцать лет.

– Хм… То есть никакого распутства здесь нет?

– Что? Разумеется, нет, – рассмеялась я. – С чего ты взял?

– Ну, не с обложки уж точно – сроду не видел столько текста снаружи, – но никогда не знаешь наверняка. – Он с явной неохотой закрыл книгу. – Я подумал, мы могли бы читать их вечерами, например каждый по одной главе. Джем и Жермен уже достаточно взрослые, думаю, им это по силам. Как по-твоему, Фрэнсис умеет читать?

– Да, насколько я знаю. Говорит, ее научила сестра. – Я подошла к Джейми и прислонилась к его плечу, чтобы еще разок взглянуть на «Братство Кольца». – Замечательная идея.

В Лаллиброхе, в короткие первые месяцы нашего брака, мы вместе с Дженни и Йеном проводили у камина мирные и счастливые часы, пока кто-то один читал вслух, а другие вязали чулки, чинили одежду или мелкую мебель. Я представила такие вечера здесь, в кругу нашей семьи в собственном доме, и на душе у меня потеплело.

Джейми издал довольное шотландское урчание и положил книгу рядом с монографией Фрэнка, которую Бри захватила для себя. Мое растаявшее сердце сжалось одновременно от радости и грусти при мысли, что она взяла эту книгу с собой в новую жизнь как память о Фрэнке.

Заметив мой взгляд, Джейми издал еще один шотландский звук, на этот раз выражая осторожный интерес. Я кивнула на «Душу мятежника».

– Хочешь прочесть?

– Не знаю, – признался он, посматривая на книгу. – А ты ее читала, саксоночка?

– Нет.

Я смалодушничала. Прочтя все статьи, книги и эссе Фрэнка в период нашего первого брака, как я его про себя называла, я так и не смогла взяться ни за одну из книг, написанных им во время нашей второй попытки. Меня хватило только на беглое знакомство с той работой, где говорилось о последствиях Каллодена, – я тогда искала сведения о судьбах обитателей Лаллиброха.

– Ее опубликовали после того, как я… вернулась сюда. Это его последний труд. Я ее даже не видела.

На мгновение я задумалась, а не взяла ли ее Бри из-за фотографии Фрэнка: на ней он был таким, каким она его запомнила. Или дочка выбрала книгу главным образом из-за названия?

Джейми, от которого не укрылась моя интонация, смерил меня взглядом, но ничего не сказал и взял в руки «Зеленые яйца с ветчиной». Джем утащил с собой в постель книгу «Мальчик-ученый». Вероятно, он читал ее Жермену и Фанни при свете огня. Оставалось только надеяться, что в ней нет пошаговых инструкций по сборке метательной машины.