Глава 12
Мне показалось, что виконт хочет сказать что-то еще, но вместо этого сжимает губы и раздувает ноздри, как разъярённый бык.
Дракончик на руках заворочался, пришлось опустить его на пол, хотя с ним чувствовала себя защищённой. Но Диларион обо всем, что творится на корабле, не подозревал, и с довольным видом зашагал к коробкам. Там подпрыгнул и, забравшись в шляпную, скрутился калачиком, как деревенский кот на пороге.
Пару мгновений я выжидала, пока виконт заговорит, но когда тот отвернулся к окну, не выдержала и спросила:
– Виконт, кто эта леди и почему она желает мне зла?
Де Жерон дернулся и покосился через плечо.
– А вы не понимаете? – спросил он.
Я покачала головой, всем видом пытаясь показать искреннее участие и желание разобраться.
– Не понимаю. Но если я ее чем-то обидела, готова принести извинения.
– Святая невинность! – воскликнул виконт, всплеснув руками. – Вы в самом деле не понимаете? Да она вас утопить собственноручно готова. И утопила бы, кстати, если бы не… И плевать ей на ваши извинения!
От такой грубости меня еще сильнее вжало в стену. Пальцы вцепились в юбку, приподняв ее так сильно, что Бенара бы упала в обморок. Но на виконта этот жест почему-то не оказал влияния.
– Но что я сделала? – спросила я дрогнувшим голосом. – Осквернила ее могилу? Наступила на край ее призрачного платья?
– Не мелите ерунды, миледи, – бросил виконт брезгливо. – Вам совсем нельзя пить. Одумайтесь уже. Вивьен Ру третья невеста Черного Принца. Она единственная, кто по своей воле желала выйти замуж за него, поскольку… Поскольку… Не важно. Но возникли неразрешимые противоречия, а потом смерть спутала все планы.
– Судьба Черного принца окутана тайной, – осторожно произнесла я. – А пропажа его невест, еще сильнее. Что с ней случилось?
– Смерть, – бросил виконт. – С ней случилась смерть.
– Мне кажется, вы не договариваете, виконт, – пробормотала я, и вздрогнула, от того, как резко повернулся ко мне де Жерон.
– Я говорю все, что необходимо леди, – сказал он. – Моих слов более, чем достаточно, чтобы вы сделали нужные выводы.
С невозмутимым видом де Жерон опустился на стул, и хмыкнул, бросив красноречивый взгляд на пустой графин.
К моим щекам словно приложили магические огни, а взгляд виконта из насмешливого стал мечтательным. Он подцепил канапе на шпажке с таким довольным видом, что я не выдержала.
– Мне кажется, или вы специально дразните меня, де Жерон? – чувствуя, как дыхание тяжелеет от гнева, спросила я.
– Вы проявляете необъяснимую проницательность, леди, – сказал виконт. – Но к сожалению, вовсе не там, где необходимо. Вместо того, чтобы пытаться обличить меня в чем-то, лучше бы задумались о собственной безопасности и проявили бы хоть каплю участия в сохранении своей жизни. Хоть бы из любви к ближнему. Ко мне, например.
– Из любви к вам? – робко переспросила я, изо всех сил пытаясь следовать за мыслью виконта.
К моему удивлению, глаза де Жерона расширились и потемнели. Он рванул ворот камзола, словно задыхается, и при этом посмотрел на меня чуть ли не с ненавистью.
– Вы бы… осторожнее, виконт, – пробормотала я. – Так много нервничать вредно…
– Неужели с вами, леди, можно сохранять ясную голову и рассудок? – проговорил он.
Он зачем-то поднял пустой графин, выругавшись под нос, поставил обратно на стол.
– Хотите выпить, виконт? – поинтересовалась я. – Может и в самом деле поможет. Мне помогло.
Виконт покосился на меня, как удав на кролика и сказал:
– Не удивительно, что вам помогло.
– Что-о? – выдохнула я. – Что вы имеете ввиду?
Он стал шарить взглядом по столу, словно ищет что-то особое, потом вздохнул натужно и оттолкнул ногой пуфик, который юнга подвинул к столу, когда принесли подносы.
– Что я имею, – произнес де Жерон, задумчиво уставившись в окно, где уже стемнело, – все при мне, миледи. А вам я бы рекомендовал лечь спать и не отвлекать меня разговорами. У меня важная миссия. А вы…
Остатки хмеля слетели, как желтые листья от порыва ветра, я выдохнула и, наконец, отпустила края юбки.
– Что? – спросила я. – Я вас отвлекаю? Да? Ну что же, хорошо. Раз вы такой наглый хам, я буду спать. Но помните, если пострадает моя честь…
– Ничего с вашей честью не случится, – бросил виконт, но я не сдавалась.
– Если пострадает моя честь, в Черную Пустошь приедет весь Аварон, чтобы восстановить справедливость!
Он смерил меня оценивающим взглядом, от которого почему-то взмокла спина. Лицо виконта приобрело выражение, какое может быть у работорговца, выбирающего новую наложницу для хозяина.
Но я выпрямила спину и с гордо поднятой головой прошагала к постели. Некоторое время делала вид, что разглаживаю простыни и взбиваю подушки, а сама судорожно соображала, как переодеваться, пока он тут сидит.
Когда бросила быстрый взгляд в сторону, обнаружила, что виконт с нескрываемым любопытством наблюдает, и к щекам притек жар. Я невольно прикрыла декольте, но жест получился неловкий, и виконт усмехнулся.
Чувствуя, как щеки запылали еще сильней, я выпрямилась и цапнула халат с сорочкой, которые аккуратно лежали на стуле рядом с кроватью.
– Я иду переодеваться, – заявила я четко, чтобы слышали даже те, кто может охранять у двери. – Надеюсь у вас хватит чести и достоинства не следовать за мной, чтобы подглядывать самым наглым образом.
Рот виконта раскрылся, глаза округлились, а я со вскинутым подбородком прошагала в купальню, оставив его в немом изумлении.
Переоделась к собственной досаде слишком быстро. Чтобы потянуть время пришлось заново умыться. Лицо сразу стало свежим, но не слишком ярким, как хотелось бы. Недовольная и раздраженная ситуацией, я быстро нанесла легкую пудру и слегка подвела губы.
Потом некоторое время просто ходила по купальне, создавая видимость бурной занятости, но, когда прошло минут десять, пришлось выйти.
Де Жерон словно ждал моего появления. Едва появилась в дверях в халате, накинутом на длинную ночную рубаху, которую подарила Бенара, виконт схватился за край стола и приподнялся.
Пока я стойко выносила жгучий взгляд де Жерона, тот шумно сглатывал и щурил глаза, как дикий кот, готовый кинуться на жертву.
Наконец, мое терпение кончилось. Я постаралась выглядеть невозмутимой и прошла к постели, хотя сердце стучало, как у перепуганной лани.
– Я буду спать, – сообщила я, опускаясь на кровать. – Раз уж взялись охранять меня от безумного призрака, постарайтесь сделать это, как следует.
– Я все делаю, как следует, – охрипшим голосом проговорил виконт, и, выждав еще пару секунд, отвернулся к окну.
Стараясь дышать ровно, я откинула край покрывала и ужом скользнула в постель. За спиной раздался звук протяжного вздоха, как бывает, когда человек остановился после длительного бега.
Резко оглянувшись, убедилась, что виконт с невозмутимым видом смотрит в окно.
Я привычно щелкнула пальцами, и несколько осветительных мотыльков, уютно освещающие каюту, потухли.
Стоило темноте заполнить пространство, я икнула.
– Что вы делаете, леди? – спросила темнота голосом виконта.
Заикаясь, я ответила:
– А на что это похоже, виконт де Жерон? Я легла спать.
– Это, как раз-таки, ясней ясного, – с ехидцей в голосе проговорил виконт. – Я просто думал, что вы так опасаетесь моего общества, что намерены спать при свете.
Я не стала признаваться виконту, что выключила свет, не подумав, и, стараясь придать голосу уверенности, строго сказала:
– Но вы же заверили меня, что в вашем обществе мне ничего не угрожает, виконт де Жерон. У меня нет никаких оснований вам не верить.
Темнота вздохнула, раздался звук сглатывания слюны.
– Доброй ночи, виконт, – сухо проговорила я.
– Доброй ночи, – ответили мне после недолгой паузы, – леди Черной Пустоши.
Подумала, он так назвал меня, чтобы спровоцировать на очередную колкость, но решила быть выше этого. К собственному удивлению протяжно зевнула, прикрывая рот ладонью, и поняла, что безумно хочу спать.
Только сейчас осознала, что все эти ночи на корабле спала плохо и беспокойно, сказывалась разлука с домом, где всегда рядом был любимый дядя, Нинель, готовая примчаться в любой момент, и даже Бенара.
Засыпая, успела рассеянно подумать, что присутствие виконта действует успокаивающе.
Показалось, что смежила веки лишь на миг, но, когда проснулась, поняла, что спала достаточно долго. Разбудило чье-то присутствие совсем рядом, а кровать скрипнула вовсе не под моим весом.
Осторожно пошевелившись, я уперлась ладонью во что-то теплое и большое, но когда нащупала, к своему ужасу, чью-то кисть поверх одеяла, проснулась окончательно.
Темнота в ответ на мое прикосновение недовольно засопела, что заставило меня взвизгнуть.
– Леди, – голос виконта раздался прямо над ухом. – Не могли бы вы не визжать, словно вас режут?
– Виконт! – едва сдерживая негодование, проговорила я. – Я доверилась вам! Поверила! Что, святое войско меня дери, вы делаете в моей постели?!
– Если не замолчите, я собственноручно вас задеру, и, поверьте, леди, это будет куда раньше, чем до вас доберется святое войско.
– И тем не менее, будьте добры объяснить, что вы здесь делаете, виконт? – проговорила я, пытаясь унять сбившееся дыхание.
– Я чувствую призрака, – ответил виконт. – Он рядом. И чем ближе я буду находиться к вам, тем лучше. Для вас же.
– Ага! Попались! – взвизгнула я. – А говорили, что не маг!
– Не маг, леди, – ответил виконт. – Я чувствую только этого призрака. Этого. Конкретного. Святое войско меня дери!
– Этого? – заикаясь, переспросила я. – Теперь у меня все сложилось! Вот чего вы не договаривали, виконт! И мне плевать, скольких невест Черного принца вы собственноручно обесчестили! Со мной этот номер не пройдет! Убирайтесь из моей постели сейчас же!
Виконт даже приподнялся на локте и навис надо мной так близко, что ощутила его горячее дыхание на лице.
– Что вы несете, Элизабет? – спросил он шепотом.
От близости его мужественного тела сердце зашлось вскаче, в ложбинке на шее появилась пульсация, которую виконт мог бы заметить, если бы опустил взгляд. Но полумрак спас ситуацию, а де Жерон смотрел прямо в глаза и не моргал.
– Я… – пробормотала я, стараясь выгнать недостойные благородной леди мысли, которые беспокойным роем завертелись в голове. – Вы… Сами сказали, что чувствуете призрака. Этого призрака. Но любой маг знает, что такая сильная связь с потусторонним миром возможна для обычного смертного только в одном случае: если это… Ну… была близость. Вы… вы обесчестили бедняжку!
Он отшатнулся, и его лицо скрыла темнота, но мне все рано показалось, его рот раскрылся, а глаза вытаращились от удивления.
– Вы действительно считаете, что я могу кого-то обесчестить? – спросил он глухо.
Пока он отклонялся, одеяло сползло, и холодный ночной воздух заставил прокатиться мурашки по коже. Я ухватилась за край одеяла и попыталась натянуть его обратно, но виконт давит на него коленом и не дает прикрыться.
– Виконт… – начала я, но он перебил.
– Вы называете меня разбойником? – спросил он. – Полагаете, что могу подло поступить с невестой моего принца?
– Виконт…
– Не перебивайте, – приказал он, и мне сразу захотелось молчать и повиноваться. – Я самый близкий его поверенный. Он доверяет мне больше, чем себе. А вы смеете обвинять меня в… Сами не понимаете в чем.
Я оставила попытки натянуть одеяло и положила руки по швам на простынь. Возблагодарив богов за то, что сейчас темно, и он не может видеть моего одетого лишь в ночную рубаху тела, набрала воздуха и произнесла:
– Вы наступили на одеяло.
– Что? – спросил де Жерон.
Я повторила:
– Вы давите на одеяло коленом, и я не могу укрыться. А тут холодно.
Виконт смущенно закашлялся и быстро убрал ногу с одеяла. Потом к моему изумлению, сам ухватился за край и натянул одеяло мне до самого подбородка.
– М-да, – сказал он, прочищая горло. – Тут действительно, прохладно. Лучше не раскрывайтесь.
– Послушаюсь вашего совета, – отозвалась я и вжалась в подушку.
Он быстро лег рядом. Мне казалось, он уснул, но, когда ощутила шевеление, а затем услышала, как скребет подбородок, поняла, он вряд ли уснет в эту ночь.
Мне тоже сон не шел. Некоторое время пыталась перечислять законы Аварона, как учила Бенара в случае, если мысли станут недостойными благородной леди. Но они все равно плавно сползали к виконту, который лежит рядом, и от каждого его вдоха у меня бегают мурашки.
В конце концов, я спросила осторожно:
– Виконт?
– Что, миледи?
– Что случилось с Вивьен Ру?
Он заерзал, словно тема была не приятна, но потом все же сказал:
– Не уверен, что вы готовы это услышать.
Я перевернулась на бок. Бледный свет луны в окне выделил его мужественный профиль, и я подумала, что с него получилась бы хорошая скульптура.
– Мне нужно знать, – тихо отозвалась я, – чтобы понимать, кто и почему охотится на меня.
Он вздохнул тяжко и протяжно, грудная клетка поднялась высоко, и я почувствовала себя маленькой и хрупкой рядом с его могучим торсом.
– Ладно, – сказал он нехотя. – Но не думайте, что я подтвержу ваши фантазии. Все случилось давно. Вивьен Ру была дочерью именитого человека, а Черный принц очень хочет наследника. Ее везли на свадьбу по морю, как и вас…
– Что-то это не слишком радует, – проговорила я, ежась и сильнее накрываясь одеялом.
Я видела, как он кивнул в темноте, потом сказал:
– Я бы на вашем месте тоже не радовался. Но не тому, что вас ждет брак с принцем, а соседству с этой дамой. Она погибла в путешествии.
По спине в который раз прошел озноб, будто в комнату вошло нечто, что принесло с собой холод и смерть. Но я зажмурилась и несколько раз посчитала до десяти, выгоняя позорный страх перед призраком.
Потом спросила:
– Да, но как? Как она погибла?
– Вам этого знать не нужно, – сказал де Жерон мрачно. – Не хочу, чтобы вам снились кошмары. Начнете кричать, плакать, а мне потом объяснять команде, что это не я вас бесчестил, а вы просто увидели дурной сон.
Внутри закипело. Захотелось ответить что-нибудь резкое и колкое, чтоб вся команда с презрением смотрела на него и втихаря ухмылялась. Но пришлось сдержаться потому, что противный страх перед призрачной невестой взял верх.
Некоторое время снова молчали. В каюте стало еще холоднее, показалось, в ней действительно появилось нечто чужое и мрачное, что заставляет вянуть цветы на подоконниках, а мелких букашек повергает в бегство.
Осторожно выглянув из-под одеяла, я уставилась в сторону купальни, откуда тянуло холодом больше всего. На миг почудилось, что там мелькнул бледный силуэт.
Я охнула и резко придвинулась к виконту.
– Что с вами? – спросил он.
– Ничего, – прошептала я, боясь повернуть голову к купальне, где темнота зияет, как черный провал. – Просто… я… Мне....
Неожиданно меня обвила горячая рука и крепко прижала. Не успела опомниться и возмутиться, как над самым ухом прозвучал опаляющий шепот виконта.
– Не бойся.
Захотелось откинуть его руку и пнуть посильнее, чтобы упал с кровати, но вместе с возмущением, вдруг ощутила безмерное спокойствие и защиту, каких не испытывала, с момента отъезда из Аварона.
– Спи, – прошептал он в ухо.
И я уснула.
Глава 13
– Вот она какая, взрослая жизнь, Диларион, – сообщила я дракончику, который смотрит умильными глазками и дергает лапками, просит чесать пузо еще и еще.
Я задумчиво поскребла желтое брюшко ногтем и повторила:
– Взрослая жизнь, Диларион… Благодетельная и даже благочестивая, по мнению Бенары. Бедняжка… Святая душа, она ведь в самом деле верит, что меня удалось, наконец, оградить от пучины разврата и вообще, каких-то невообразимых опасностей, что поджидают на каждом углу Института Благородных Волшебниц.
Диларион сердито засопел, когда убрала руку с брюшка. А я подцепила из шкатулки шпильку с розовой жемчужиной и с задумчивым видом воткнула в высокую прическу.
Добрых полчаса назад Конек позвал меня к завтраку, к которому я оказалась абсолютно готова за долго до того, как в дверь постучали. Поэтому добрых полчаса сижу перед туалетным столиком, поправляю идеальную прическу, за которую похвалила бы даже Бенара и, вместо того, чтобы получать удовольствие от завтрака, сетую на жизнь и рассуждаю о собственном падении.
– Мы же обсуждали с Нинель мужчин, – заговорщицким тоном произнесла я. – Обсуждали, обсуждали, и ты никому об этом не расскажешь! И я всегда была уверена, что она будет первой.
Дракончик сердито пискнул и помахал лапками.
Я протянула руку к брюшку, но цели ладонь не достигла, так и зависла на полпути. А я приблизила лицо к зеркалу, и глядя в изумрудные глаза отражения, в свете дня почему-то светлые и глубокие одновременно, прошептала:
– Нинель должна была первой узнать, что такое поцелуй с мужчиной. Узнать и рассказать мне! И что в итоге? Я могла бы просветить подругу не только в вопросах поцелуев, которые некоторые упорно называют "спасением жизни", "возвращением дыхания" и прочей чепухой… Но даже поведать о ночи, проведенной с мужчиной в одной постели!
Диларион вздохнул. Смешно перекувыркнувшись на лапки, уткнул нос в пудреницу, которую я по рассеянности оставила открытой и оглушительно чихнул.
Когда нежно-розовое облако осело, зеркало услужливо отразило меня, в скромном шерстяном платье изумрудного цвета, с отделкой из мелких хризолитов и яшмы, с узорами золотой нити по вороту. Грудь почти полностью скрыта шелковым платком в тон, которому прикрепила жемчужную булавку в виде бабочки.
Наряд был бы безупречен, если бы не присыпанность розовым. Я чихнула и раздраженно пощелкала пальцами, освобождая наряд от пудры и устраняя ее остатки с туалетного столика.
– И знаешь, что, Диларион? – спросила я пискнувшего дракончика, который моргнул и плямкнул в ответ. – Это было решительно не похоже на то, о чем пишут в душещипательных романах! Вообще не похоже! Там ведь как? Герой с героиней целуются с закрытыми глазами, это обязательное условие. Об этом упоминается несколько раз! Потом героиня томно вздыхает, а герой долго говорит о том, что глаза у нее, как звезды, и губы, как анемоны, и ее нежность сравнима разве что с нежностью пуха белокрылой горлицы… И любовь его так сильна и глубока, что будет жить отныне вечно… И они опять целуются… А потом начинается следующая глава! И почему-то ни слова о том, какой жгучий стыд героиня испытывает наутро!
Снаружи раздались приближающиеся шаги, и я испуганно замерла, думая, что это пришли торопить меня с завтраком. Но, к моему облегчению, шаги удалились, и я продолжила разговаривать с дракончиком.
– Я знаю, что ты скажешь, Диларион! Я все знаю наперед! Что я не героиня душещипательного романа, и виконт уж точно не мой герой! И что до велеречивости и поэтичности героя романа ему как до Аварона, если не менять курс… То есть прямиком вокруг нашего мира. Но мне стыдно! Мне очень стыдно! И знаешь, что самое ужасное? Самое-самое-пресамое ужасное из всего, что могло со мной случиться?
Дракончик заинтересованно поднял мордочку и повилял зеленым хвостом, как щенок.
– Я с детства так не высыпалась…
Стыдясь смотреть на свое отражение, удивительно свежее и отдохнувшее, я поднялась с пуфика с прямой, как жердь, спиной. Несколько кругов по каюте, недовольный писк дракончика, который уселся у двери, и жалобное сосание под ложечкой убедили меня, что до конца плавания в каюте отсиживаться не удастся.
– В конце концов, это невежливо с моей стороны, – пробормотала я. – Ведь кроме меня, эту ночь на корабле никто не спал! Надо хотя бы поблагодарить верных людей Черного принца за заботу!
Первым, кто мне встретился, когда покинула каюту, оказался боцман. Он смотрел вдаль и курил трубку, отчего казалось, что изо рта моряка торчит труба, а внутри скрыт какой-то хитрый паровой механизм. Попугай Старпом сидит на том же плече, над которым поднимается дым, и с самым блаженным видом его вдыхает, чуть раскачиваясь.
Попугай заметил меня первым, но тут же вновь зажмурился, упорно не подавая вида.
– Доброе утро, уважаемый… боцман, – краснея, нашлась я, когда поняла, что имени моряка не запомнила, – и не менее уважаемый Старпом!
Боцман расхохотался моей находчивости и, выпустив облако дыма, важно сказал:
– Роджер, леди, просто Роджер. Или лучше Весельчак, как зовет меня команда. К морскому дьяволу этот официоз…
Попугай же смерил меня презрительным взглядом, но, заметив на плече дракончика, нахохлился, как ершик для чистки магических сосудов.
– Простите великодушно, Весельчак Роджер, – сказала я и сделала книксен под довольное кряканье моряка.
Неуклюже поклонившись, боцман спросил:
– Как спалось леди? Надо отметить, что выглядите вы похитительно!
– Похи… что? – моргая, переспросила я, от всей души надеясь, что мне показалось.
– Похитительно! – подтвердил мои худшие опасения моряк. – Так же говорят в высших кругах, чтобы порадовать бабу? То есть, леди?
Я зарделась и чуть смяла пышную юбку.
– Вы, наверно, хотите сказать, чтобы сделать леди приятное? – уточнила я, улыбаясь. – И я поняла, вы хотели сказать – восхитительно!
– Эээ… – протянул боцман. – Приятное оно по-другому делают, вы не путайте меня. А что же это за комплимент такой – усхитительно? Что за слово такое непонятное, какая с него радость? Вот похитительно – самое оно! Если баба так выглядит, что руки и все остальное чешется ее похитить, и ей об этом прямо и честно говорят… Во-о-от она радость-то, должно быть!
Я часто заморгала, стараясь не думать о том, что выгляжу похитительно, по мнению насквозь просоленного Весельчака Роджера, и о том, что у него зачесалось помимо рук при моем появлении. Чтобы как-то выйти с достоинством из неловкого положения, решила ответить на его вопрос.
– Знаете, я спала, как младенец, спасибо всем вам! – произнесла я, снова делая книксен, и, в свою очередь, тоже отдала дань вежливости: – Мне очень жаль, что вам пришлось провести эту ночь на ногах…
Боцман крякнул, попугай каркнул прямо как ворона и нервно забил крыльями. Когда птица успокоилась, Роджер поинтересовался:
– А с чего бы мне ночь на ногах стоять, леди? Нет уж, увольте! Чай, не оголец уже, по ночам скакать! Я эту ночь как младенец спал, прямо как вы, и даже лучше. А чего бы и не поспать? Вахта-то то была господина виконта… Вот, он поди всю ночь и промаялся на палубе!
У меня начал дергаться глаз, задрожал подбородок и зашумело в ушах. Думая, что ослышалась, я все же сочла своим долгом пояснить боцману, что имела ввиду:
– Ну как же, уважаемый Роджер? Призрак леди Вивьен Ру… Угроза для моей жизни… Вы все, вся команда, несли вахту, чтобы защитить меня от этой призрачной и очень недоброжелательной леди…
– Кто недоброжелательная леди? Вивьен Ру, что ли? – переспросил моряк и поскреб макушку. – Да это самый добрый призрак из всех, каких я только встречал! А встречал я их братии немало, черная акула меня дери!
Колени мои задрожали, а дыхание сбилось
– Добрый призрак? – спросила я, заикаясь.
– Добрейший! – подтвердил боцман, широко улыбаясь.
– И виконт в эту ночь нес вахту на палубе? – уточнила я.
– А что же ему не нести-то? – переспросил боцман. – Нес, как пить дать, нес. Но только я скажу вам, леди, по секрету, сдается мне, что воспользовался господин виконт бессовестно тем обстоятельством, что ночь была тихая да звездная, прикорнул где-нибудь здесь в уголке. Мы ж, вояки, народ привычный, много ли нам надо? Потому как вид у господина виконта не сказать, чтоб уставший очень, а вполне себе отдохнувший....
Последние слова боцмана затихли за спиной потому, что я, подобрав юбки, со скоростью ветра неслась к сервированному столу.
Дракончик на плече весело хлопал крыльями, явно думая, что мы готовимся взлететь, а я повторяла, как заклинание:
– Развратник! Мерзавец! Дрянь! Дрянь такая!
Виконт ожидаемо нашелся за столом. Я выскочила из-за угла с такой скоростью, что он не сразу заметил мое появление. Даже успела услышать, как он довольно напевает под нос, намазывая джем на хлеб:
– Нас окружает без счету бойцов
Грань между жизнью и смертью тонка
Меченый зверем сжимает кольцо
Черная Пустошь, спаси моряка!
Завидев меня, виконт широко улыбнулся, встал и исполненным изящества движением отодвинул стул.
– Тонка, значит! – проорала я не своим голосом. – Грань, значит, тонка! А Вивьен Ру чрезвычайно опасная и темпераментная леди, значит!!
На лице виконта отразилось недоумение, но губы все еще растянуты в улыбке, а сам глядит до тошноты честными глазами.
С разбегу я запрыгнула на отодвинутый для меня стул, схватила первое попавшееся блюдо и, перевернув, водрузила его на голову виконту.
– Мерзавец! – визжала при этом я. – Мерзкий развратник! Чтобы вас рыбы съели! Это же надо, дрянь какая!
По побледневшим щекам виконта, что видно из-под опрокинутой тарелки поползли розовые потоки от соуса, а сам он замер, словно не в силах поверить в происходящее.
За спиной раздался оглушительный хохот. Не обращая внимания на веселящихся матросов, я подхватила со стола большую серебряную ложку для салата и принялась стучать ей по перевернутой соуснице, что оказалась на голове у де Жерона.
– Негодяй! Как вы могли! Подлец! Вахту, он, значит, нес!
Наконец, виконт, словно вышел из ступора, и, освободившись от салатницы, пустился от меня наутек с криком:
– Что вы делаете, леди? Не позорьте себя! Я все объясню!
Под хохот матросов, которые шарахались с нашего пути, сгибаясь пополам, я понеслась следом, продолжая потрясать в воздухе ложкой и сыпать проклятиями.
– Позорить?! – орала я. – Не вам говорить мне о позоре, мерзкий развратник! Сто демонов вам… в ваш лживый… рот!
Виконт же, убегая со скоростью стрижа, восклицал только, что все объяснит, а кое-кого пустит на корм рыбам.
Команда встречала его слова хохотом, торопливо разбегаясь в стороны, и вскоре мы оказались на самом носу корабля, под пристальным вниманием давящегося от смеха рулевого. Когда де Жерон понял, что отступать некуда, он замер, обернувшись ко мне. При этом вытянул вперед руки, и стараясь перекричать меня, проорал:
– Да уймитесь же, леди, дайте вам все объяснить!
Я замерла с поднятой вверх ложкой и перевела дыхание, набираясь сил для справедливого возмездия.
Воспользовавшись моим замешательством, виконт быстро проговорил:
– С чего вы взяли всю эту чушь про доброту призрака Вивьен Ру и мою ночную вахту, и… все остальное?
Я сдула прилипший ко лбу локон и, воинственно потрясая ложкой, выпалила:
– Просветили добрые люди! Оказывается, на этом корабле есть такие!
– Уймитесь же, леди! – выкрикнул виконт, поймав меня одной рукой, а другой вытирая розовый соус с лица. – Вы что, не поняли? Это шутка! И кроме Весельчака, здесь мало кто на это осмелился бы… Роджер пошутил над вами, точнее, надо мной!
– Что вы несете? – завопила, вырываясь, я. – Кто осмелится так шутить над леди?
Мои попытки вырваться пресекли еще большим прижиманием к себе. Близость виконта отозвалась жаром во всем теле, а колени мелко задрожали. Я замерла, боясь даже вдохнуть, обдумывая услышанное.
Виконт осторожно отпустил меня и, переведя дыхание, отступил на шаг.
– Вы теперь не просто леди Элизабет. Вы – леди Черной Пустоши. И команда приняла вас. Всем сердцем приняла, всей душой. Вы теперь для них своя. Навсегда.
Я недоуменно нахмурилась, а виконт пояснил:
– И шутили, как вы могли заметить, не над вами. А надо мной.
Он хотел добавить что-то еще, когда появился попугай Старпом, и, делая круги над палубой, завопил:
– Палундр-р-ра! Палундр-ра!!
Следом раздалось гудение, какое бывает, когда дуют в морскую раковину и чей-то громкий голос прокричал:
– Тревога! Тревога!