Зарево. Пекло

Первой мыслью на реакцию Стэна было: "О, Небеса и Богиня Матерь, он серьезно на меня злится?"; но махнула головой, понимая, что лишь накручиваю себя и пытаюсь увидеть то, чего нет, и приписать человеку эмоции, которых он не испытывает.

По правде говоря, значительно позже я узнаю, что в какую-то секунду Стэн в самом деле разозлился от моей заминки и нерешительности; разозлился равно до того момента, пока не поднял глаза, и не увидел перед собой меня – Шайер, – журналистку и ни разу не горгоновца, который (при всем омерзении, нежелании, страхе или неприятии) делал свою работу, до автоматизма довел поведение в определенных ситуациях и не ждал объяснения каждого необходимого к выполнению приказа.

Горгоновцы настолько привыкли быть сами по себе и сами с собой, что порой забывались, не замечали, что рядом с ними гражданские, а не боевые товарищи – мне так казалось, потому как от меня постоянно ждали каких-то действий, решений, со мной говорили жаргонизмами, шутили профессиональные шутки, и каждый раз "принимали за свою". Поначалу, слишком погруженная в мысли, анализирующая происходящее внутри себя и снаружи, я и не замечала, что с Сэмом подобных ошибок горгоновцы не допускают. Может, сам Сэм старался дистанцироваться (а отчасти так и было); может, его поведение перманентно напоминало военным об их чисто вынужденном сотрудничестве. А может, был прав Роберт, говоривший об "особенном горгоновском духе", который (якобы) читался в моем поведении. Однако же, единственным горгоновским духом, истинно в себе ощущающим, я могла назвать лишь желание Льюиса "захлебнуться в кофе и проспать три года, не поднимаясь с кровати" – такое стремление действительно поддерживала всеми фибрами души.

Пока Стэн осматривал машину, я набрала бензин. Итого три канистры по тридцать. Тарэн после поисков обнаружил ключи от машины, зажатые в закостенелых пальцах трупа. Я вовсе не смотрела в ту сторону – сразу подкатывала сильная тошнота, горечь заполняла рот, и голова шла кругом.

Пока мы находились в доме на поляне – минутами забывалось о происходящем вокруг. В отдельные моменты притуплялось восприятие, и, конечно, с сенсорной деривацией это не сравнишь, но сознание шалило не меньше. Действительность воспринималась странно, ужасы захлестнувшей страну эпидемии походили на галлюцинации. Отсутствие связи, замкнутое пространство, неизвестность и потерянность. Не верилось, что мы стали непосредственными участниками разворачивающегося коллапса. Не верилось, что смогли вырваться из клетки пылающих городов. Не верилось, что попали в вакуум – вокруг горело, полыхало и бомбило. А мы ждали в клетке леса божественной помощи или быстрого избавления. Ждали хотя бы чего-то.

Здесь, на заправке, и остатки самообладания как-то подрастерялись. Накатила дрожащая паника – насколько бы ты не был хладнокровным, рациональным или стойким человеком, ужас оказывался сильнее и разрушительнее – вокруг не разруха; вокруг смерть.

Дождь то прекращался, то начинал. Пока Стэн погружал канистры в багажник машины, я побежала к Саре и Норману сообщить радостную новость – у нас нашлось средство передвижения. Вышли из магазинчика с переполненной тачкой, набитыми рюкзаками, несколькими пакетами и еще парой канистр с водой. Грузились быстро, поглядывая с опаской по сторонам, но абсолютно довольные добычей. Сара вновь связалась со Сбортом, сказала, что все идет по плану, даже чуть лучше.

– Хвала Небесам, что нам не придется топать пешком, – Норман захлопнул багажник. Звонким эхом разнесся хлопок по округе. Я оглянулась вслушиваясь… Дождь. – Кто поведет? – Стэн молча покрутил ключи в своих руках. Сара юркнула на переднее пассажирское сиденье, Тарэн залез на водительское место, мы с Норманом смиренно распахнули задние двери.

Стэн завел машину, мотор жалобно загудел, захрипел; автомобиль дернулся несколько раз и заглох. Тарэн грубо выругался, вновь поворачивая ключ зажигания, я обернулась к окну, смотря на засохшие кровяные потеки на стекле. Вспоминались те автомобили, которые мы встречали на трассе в бесконечные часы дороги из °22-1-20-21-14 к Старым рубежам (тогда мы еще все были уверены, что сможем до Рубежей добраться, и что там нас ждет спасение). Вспоминались и клубы дыма, объявшие города и населенные пункты; и красные вспышки, озаряющие темные ночи, и грохот, сотрясающий землю, когда очередной авиаудар разбивал высотки и жилые кварталы. Багряные небеса вспоминались. И кислая вонь… Уверена, что все те дни не крик ветра, и не свист шин ударял по моим ушам – но крики и вопли тысяч и тысяч людей, оказавшихся в ловушке и молящих о спасении.

К всеобщему удивлению дверь таможенного поста оказывается заперта. Замок слишком изощренный для такого допотопного места: Роберт вызывает Стивена, тот приходит к нам с целым набором отмычек. Никогда в жизни не видела столько разнообразных и хитроумных вскрывателей: всех форм, размеров, да исходных материалов, которые только может представить человеческий мозг. Дэвис тратит на замок не больше минуты. Деликатно вскрывает дверь, а я сама думаю о том, что, даже потеряй я ключ от сейфа Гивори, его все равно без проблем бы смогли открыть.

Да и сколько еще сейфов, замков и дверей можно вскрыть? Сколько можно узнать, в какие тайны можно забраться с такими умениями? 

Видимо глаза мои слишком горят, когда наблюдаю за Стивеном, потому что Роберт по-доброму смеется, подталкивая Льюиса локтем.

Когда дверь распахивается, Стивен возвращается в машину. В таможенном домике нас встречает тьма коридора и все та же удушающая кислая вонь: на полу и стенах тянутся кровавые следы. Давно уже засохшие. В первую секунду хочу развернуться и броситься прочь; сердце стучит в горле, и руки мгновенно становятся влажными и холодными. Но Льюис с пистолетом и фонариком в руках продвигаться вперед. Следом за ним, почти даже расслаблено, следует Роберт. Достаточно тихо… И я иду следом. Холодный голубоватый круг света от моего фонарика подрагивает: на стенах развешаны информационные баннеры, напоминалки, медицинские рекомендации и правила досмотра людей, багажа и машин. На одной из стен, прямо поверх агитационной иллюстрации Трех, баллончиком написано: "ЭТУ СРАНЬ УНИЧТОЖИТ ТОЛЬКО БОЛЬШАЯ ЖОПА. ДА ЗДРАВСТВУЮТ МЕРТВЫЕ, ДА ПРИДЕТ ИЗБАВЛЕНИЕ". И огромный глаз, окруженный изогнутыми переплетенными лучами, формирующими ромб по форме.

Замираю, всматриваясь в неровные буквы. Символ кажется смутно знакомым…

Когда за моей спиной раздается резкий звук, почти отпрыгиваю: оборачиваюсь, вижу Льюиса, открывающего шкафчики. Роберт тоже занят осмотром полок, загороженных столами и стеллажами. Оба сосредоточены. Движения угловатые, резкие. Фонарик Льюиса лежит на столе, и белый круг света направлен на длинный коридор с закрытыми дверьми.

Никогда бы не подумала, что эти посты такие обширные внутри.

Выдыхаю сдавленно. Принимаюсь рыться в бумагах на столе: много документации таможенных перевозок, еще больше – анкет и ксерокопий удостоверений. Целыми пачками лежат пропускные бумаги (не удивительно, когда для получения единичного таможенного пропуска требовали папку из десятка подписанных и заверенных документов). 

Больше чем бумаг здесь только крови. Она везде. Как на скотобойне. По стенам, по столам, на полу. Но нигде нет тел. Выпрямляюсь, вновь смотря по сторонам. 

Показалось? Или из коридора действительно доносится шум?

Краем глаза вижу, как напрягается Роберт, и Крис перехватывает пистолет, прицеливаясь. Сердце ударяет по ребрам, чуть пригибаюсь, лихорадочно в голове обдумывая пути отступления.

А Льюис медленно, почти бесшумно направляется в коридор. Скрежет становится сильнее, а затем нечто начинает биться в одну из закрытых дверей – настолько резко и громко, что даже Льюис отпрыгивает в сторону, громко выругиваясь. Рычание, грохот; этих тварей ни две и ни три. 

– Сукины дети, – зло выплевывает Крис, ударяя по металлической закрытой двери. Оборачивается к Роберту. – Видимо закрылись изнутри, да там и передохли. На время. А сюда, – Крис кивает еще на одну запертую комнату, – перетаскивали трупы. Следов крови очень много, видно, как по полу волочили тела… – договорить он не успевает. Из-за угла коридора показывается полуобглоданный зараженный в форме, и только делает шаг из-за поворота, как Крис тут же стреляет. Тело валится на пол.

Внутри еще одной запертой комнаты начинается движение.

Машина загремела, зажужжала и тяжело тронулась. Я продолжала сидеть, не распахивая глаз и прокручивая в голове воспоминания, которые оставались яркими и ощутимыми даже тактильно. Передачи переключались рвано, машину каждый раз дергало. Ехали в натяг, дождь усиливался, и никто из горгоновцев не произносил ни звука. Все были погружены в собственные мысли.

Три недели назад мы были напуганы восстающими из мертвых зараженными. Две недели минуло с момента нашего шока от полыхающей вокруг страны – каждый встречающий нас город был укутан черным дымом, и нередко шум от взрывов мешался с грохотом грома. Мародеры и спасающиеся, брошенные машины, несущиеся в пропасть мрака конвои и колонны гражданских машин. Я так остро помню ту ночь, когда мы приехали к первому уцелевшему блокпосту. Помню свое искреннее удивление пустоте вокруг. Но сегодня, когда нас со всех сторон обуяла тишина и безмолвие, удивления уже не было – было тягостное предчувствие и первобытный ужас.

Когда мне хватило сил открыть глаза, увидела бледных напряженных горгоновцев. Посмотрела на себя в кусочек зеркала заднего вида – я и сама белее побелки. Когда перевела взгляд на стекло своей двери, дернулась назад – вертикальный кровавый след немного плыл под потоком стекающих капель дождя.

Не шевелилась, почти не дышала и не моргала. Пейзаж проносился за окном мутным грязным пятном, и только стекающие потоки дождя, окрасившиеся в красный, акцентировали все мое внимание.

Капли бились о лобовое стекло. Дождь усиливался, ударял в крышу грохочущей машины. Стеклоочистители не успевали работать.

– Все в порядке? – наконец раздался голос Сары. Ей никто не ответил, просто каждый кивнул, скорее даже для самого себя. – Ливень спустился. Стэн, будь осторожнее, и… Не забудь остановиться у машины Марка.

Тарэн не забыл. Притормозил. Норман, прикрываясь от ливня рукой, забрал отложенные вещи. И, хотя Роудез выскочил на улицу буквально на минуту, обратно в машину он вернулся изрядно промокший. Вода стекала по его лицу, темные постоянно взъерошенные волосы липли ко лбу и вискам.

Не знаю, через какое время съехали на лесную дорогу. Из-за мутной стены дождя было сложно различить пейзаж; я поняла, что мы свернули только благодаря тому, что машину начало немного подзаносить на вязкой грязи. Впереди оставались поваленные на дорогу деревья – достаточно серьезный участок пути нам все равно придётся пройти пешком. Под этой стеной дождя. Груженными нашей добычей.

– Ох, только бы не забуксовать… – протянул себе под нос Тарэн.

– Стэн! – рявкнули Норман с Сарой в унисон, от чего я дрогнула. Тарэн смерил продолжавшую бурчать Сару недовольным взглядом. Норман на это со всей силы ударил по сиденью водителя боковой стороной кулака. Я зажмурилась, ожидая ответного всплеска эмоций, но… Ничего не произошло. Каждый промолчал. Не до ругни тогда было. Машину кидало из стороны в сторону, дождь не прекращался, а шум стеклоочистителей бил по оголенным нервам. Не выключи Сара рацию на "немое время", Сборт наверняка уже десяток раз попытался бы связаться.

Мы миновали опасные ямистые участки, сокрытые толщей воды – реки разливанные. Первая серьезная выбоина должна была ждать нас позже, но внезапно машина будто провалилась. Нас круто дернуло, зад резко повело в сторону. Мотор зарычал и заглох. Тарэн грубо выругался, завел машину вновь. Брызги грязи полетели в стороны, машину качало и трясло, но с места она больше не сдвинулась.

Дернулись. Еще раз. Опять и опять Стэн вдавливал педаль газа. Грязь, облипающую стекла, тут же смывало плотным потоком дождя.

– Сука… – Стэн ударил по рулю. – Завязли, твою мать…

– Не нужно было под руку говорить, – устало, со скрытой пассивной агрессией процедил Норман.

– Толкать нужно, – примирительно проговорила Сара.

– Судя по тому, сколько грязищи я вижу, меня одного мало будет, – профырчал Норман, за что Карани смерила его пренебрежительным взглядом.

– Мне предлагаешь выйти? Или за руль сесть?

– Да брось, газануть ты сможешь, – осторожно поддакнул Роудезу Стэн, – здесь особых навыков не нужно. А мы с Норманом толкнем.

– Не сяду, – твердо повторила Сара, скрестив руки на груди. Я смотрела на ее очерченный светлый профиль, особенно остро выделяющийся в темноте машины и улицы. Несмотря на твердость голоса, на лице ее читалось волнение.

– Я могу сесть за руль, – сказала я. – У меня есть права, – зачем-то добавила.

– Делайте рокировку быстро, – махнула рукой Карани без лишних вопросов.

Я замешкала в первую секунду от сюрреалистичности. Странное чувство: в один момент кажется, что так не должно происходить, но именно так и должно быть. На мгновение я ощутила себя частью "Горгоны". Не поняла, когда выскочила на улицу. Почувствовала только, как топкая грязь затягивала по щиколотку – ноги практически не слушались, – холодный дождь на своей коже, дурманящий запах сырости. Не поняла, когда вновь села в машину. Механически убрала липнущие волосы с лица. Руку – на коробку передач. Ноги на педали. Глянула в зеркало заднего – Норман и Стэн уперлись руками о машину. "Давай", – голос Сары где-то на грани сознания. Газ. Толчок. Еще раз. И еще… Брызги грязи летели во все стороны. Машина рокотала, рычала, скрежетала и тряслась, словно в лихорадке.

– Ну давай же, – процедила себе под нос. – Ну, давай, родная. Вот сейчас. Сейчас… – еще одна тщетная попытка; запахло гарью и палеными колодками. – Гори ты в пекле, падала! – внезапно воскликнула я, с силой несколько ударяя по рулю. Почувствовала, что снова накатили слезы, и горло сжал спазм. Сжала губы. Шмыгнула носом, хмурясь. – Дерьмо…

Сара с секунду молчала. Затем положила мне руку на предплечье в успокаивающем жесте.

– Так, давай бодрячком. К черту всё, сами дойдем. Немного осталось.

– Дойдем. Хуже не будет.

И вот еще пара минут, и мы вчетвером, нагруженные вещами, продовольствием и топливом, медленно начали продвигаться вперед. Холодная стена дождя. Грязь. Грузные сумки, которые с каждым последующим шагом становилось все тяжелее и тяжелее.

Усталость, полное изнеможение. Упади я там, не поднялась бы. Уснула бы на месте, даже не шевелясь. Но шла вперед, вместе с горгоновцами. Зная, что сама во все это впуталась. И ничуть не сожалея.

3

– Давай, давай, скорее! – тараторил Стивен, пока Михаэль закрывал за нами ворота. Боур, бывший на дежурстве, первым заметил наши бредущие фигуры. Он сообщил об этом Сборту, и тот выслал его вместе с Дэвисом нам на помощь. – В помещение, быстрее!

  Не зашли, буквально ввалились в дом, еле удерживаясь на ногах. Вокруг шум, движение, а мне до безумия хотелось лечь на пол и не шевелиться; железом налились ноги, пальцы онемели от холода.

Вокруг все смешалось в единое месиво из слов, вещей и голосов, разносившихся с разных сторон. Я поставила на пол набитую сумку с припасами (вторую, вместе с пакетами из машины Марка, у меня ранее перехватил Михаэль). Видела ли я лица? Да, но не различала. Где-то на грани сознания мелькнула мысль, что берцы мои в ужасной грязи и абсолютно неподобающем состоянии. Не помню, как стянула их, оставив где-то у дверей; махнула рукой Сборту, что мне нужно переодеться, и медленно побрела к лестнице, наконец скинув с плеч рюкзак и таща его за собой чуть ли ни по полу. Мокрый след тянулся тенью.

Ноги гудели, я механически переставляла их, плохо ощущая пол под ступнями. Была промокшей насквозь, до белья. Начинало морозить. Зуб на зуб не попадал.

 В коридорах темно. Синие тени очерчивали двери и проемы переходов, и, будь я чуть менее уставшей, пустилось бы в пляс воображение, да родило бы в этих тонах ультрамарина что-то чарующее или пугающее, но… Но я лишь постаралась поскорее добраться до своей (частично) комнаты. Прикрыла за собой дверь. Медленно добрела до кровати и бездумно повалилась на нее.

Выбита из сил. Замерзла. Промокла.

Хныкнула пару раз. Поругала себя. Поднялась через силу и стянула куртку, бросив ее на пол. Кожа покрылась мурашками, я поежилась, прислушиваясь к шуму дождя за окном. Монотонно и глухо капли барабанили по крыше и окнам. Затуманенный воздух дрожал.

Стянула футболку, прилипшую к телу; чуть надавила на ткань, и вода обильно полилась на пол. Сняла штаны, бросив к остальным вещам. Дрожала. Поняла, что мне не во что переодеться. Если раньше я умудрялась как-то выкрутиться, то сейчас вариантов вовсе не оставалось. Белье тоже полетело вниз. Я постаралась укутаться в плед, но и он был мокрым; сглупила, упав на кровать, когда зашла.

 Уставившись куда-то в пол, свалилась клубком на кровать. Ознобило. Не знаю, через какое время в комнату вошла Сара. Не помню, как она подошла ко мне, спрашивая о моем самочувствии.

– Все чудесно, только одеться не во что.

– Дилемма, – протянула она, – я бы дала тебе свою одежду, да самой нужно переодеться, – голос Сары был искренним; она будто чувствовала себя виноватой в случившемся. Я качнула головой.

– Брось, все нормально. Развешу свою, надеюсь, до утра высохнет, – Карани тяжело вздохнула.

– Когда наши в город поедут, я с ними двину, – уверенно проговорила девушка, поспешно переодеваясь. – Заскочу в магазин с одеждой, наберу шмоток для всех, ибо это издевательство, – Сара фыркнула, – потом свои параметры дашь, Штеф, и предпочтения озвучишь, хорошо? – я посмотрела на Сару и натянуто улыбнулась. Карани сгребла свои вещи в охапку. Не успела я и подумать, как она также быстро очутилась и около моих, подхватывая их с пола.

– Сара, я сама, – выпалила, уже поднимаясь, но горгоновец лишь дернула рукой, словно в отталкивающем жесте.

– Успокойся, сама развешу. И возьми чей-нибудь плед, твой мокрый напрочь!

– Но…

– Без "но"! Иначе нажалуюсь Сборту, будешь с ним спорить, – а с Робертом спорить не хотелось. Я лишь вымученно вздохнула кивая.

– Спасибо, Сара.

– Было бы за что, котик! Сейчас пригоню к тебе с горячим чаем, – с этими словами она вылетела из комнаты и, если не смотреть на ее уставшее и вымученное лицо, и сказать было бы нельзя, что эта девушка только что вернулась вместе со мной.

Я поднялась на кровати. Распустила хвост, и мокрые волосы упали на плечи. Дождь шумел. Полутьма комнаты. Усталость, гудение во всем теле… Я бы хотела быть как горгоновцы. Вернуться с вылазки, и, несмотря на усталость, продолжить делать свою работу. Хотела бы предстать перед Сбортом с более сильной стороны, чтобы… Доказать что-то? Но кому? Зачем?

Глянула на окно, на то, какими потоками стекала вода вниз. Поежилась, вспомнив, как кровавый след смывало такими же потоками от дождя.

Время замедлилось. Остановилась под ритмичные удары капель о стекло.

В дверь коротко постучали. Я вздрогнула, непроизвольно желая потянуться к рюкзаку. "Можно?" – раздался низкий бархатистый голос. Я прокряхтела, сильнее кутаясь в плед и прижимая коленки к груди: "входи". Льюис почти бесшумно проскользнул в комнату, окидывая меня внимательным взглядом. В полумраке мужчина выглядел еще бледнее, чем обычно. Синие тени падали на его лицо. Бородка и темные татуировки контрастно очерчивались, точно на картине, да и сам он в эту секунду словно написан крупными мазками краски по холсту.

– Отлично выглядишь, – саркастично бросил горгоноввец, кривя губы в усмешке. Я лишь шмыгнула носом, а Крис осторожно подошел, протягивая небольшой термос, – горячий кофе. – Я глянула сначала на термос, потом Крису в лицо; аккуратно протянула руку, придерживая сильнее плед на груди, и забрала термос. Льюис сразу же направился к своему диванчику. – Ливень жуткий. Когда Сара докладывала, что вы машину завели, я уж думал… – мужчина говорил что-то, то ли для меня, то ли для себя. Уставшая, я иногда теряла некоторые его слова и фразы. Крис выглядел таким спокойным, что меня это даже удивляло. Удивляло и успокаивало. – Но все не так плохо, верно? – я отрешенно кивнула. Мужчина, поднимаясь, тяжело выдохнул. В его руках находилась аккуратно сложенная черная форма и плед. – Тебе, скорее всего, великовато будет, – он подошел, положил вещи рядом со мной на кровать, – но, я подумал… В общем, выбора все равно нет. Пока твоя будет сохнуть, можешь в моей форме погонять. Но на возвратной основе, конечно же, – губы Льюиса расплылись в типичной ехидной ухмылке. – Все чистое, но не отглаженное, сама понимаешь, – театрально развел он руками. Я поняла, что за все время не проговорила ни слова.

– Лью… – голос мой осип. Кашлянула пару раз, – Крис, спасибо.

– Без вопросов, – он с секунду помедлил. Затем дотронулся тыльной стороной ладони до моего лба.

– Я в порядке.

– Не сомневаюсь, – Кристофер пренебрежительно хмыкнул. – В таком случае,  переодевайся и спускайся. Отдыхать еще не время.

Я хотела взвыть. Но кивнула, выпуская воздух через нос. Горгоновец стремительно направился к двери. Распахнул ее, замер на миг. Шумно выдохнул, еще раз обернувшись ко мне.

– В тебе тоже не сомневался.

– Еще раз спасибо. За все, – Льюис предельно серьезно кивнул мне в ответ.

***

Горячий кофе приводил в сознание и приятно согревал изнутри. Жизнь налаживалась.

Форма Криса оказалась велика даже слишком. Но если футболка до бедер вполне годилась для носки, то со штанами пришлось повозиться: у щиколоток они сложились гармошкой, а чтобы при ходьбе брюки с меня не спадали, пришлось стащить Нормановский запасной ремень (с черной бляшкой в форме змеи), пробить вместе с Сарой в нем по-тихому новые дырки, и затянуть на себе покрепче. Благодаря Карани же я обзавелась и теплыми носочками – берцы были насквозь мокрыми и сохли.

Укутанная в плед, с термосом в руках, я вполне бодро шагала за Сарой вниз, где раздавались голоса военных. Шла, гордо выпрямившись и пытаясь скрыть улыбку – горгоновская эмблема Льюисовской футболки грела мое сердце, и то и дело я поглядывала на переплетенных серебристых змеек.

Все та же просторная гостиная. Все те же горгоновцы. Дождь за окном не переставал, одинокие раскаты грома раздавались где-то вдалеке, и только отзвуки от них доносились эхом до нас. Все комнаты да коридоры были погружены в голубато-синие оттенки накрывшей темноты. На душе – противно и тоскливо; от изнеможения я не чувствовала всей той гаммы эмоций, которая по-настоящему клубилась где-то промеж ребер. Однако же, кофе и чистая сухая одежда делали меня чуточку счастливее.

Горгоновцы осмотрели меня, но промолчали. Роберт перевел взгляд на Льюиса, но тот старался не пересекаться глазами с командиром. Один только Норман добродушно хохотнул, когда я подсела рядом на диван.

– Не мала форма? – живо поинтересовался он, и мне показалось, что и не было многокилометрового пути. Роудез умело сокрыл переживания и усталость где-то внутри.

– Нет, в самый раз, – подыграла я ему, пожав плечами, – или думаешь, что стоило размер побольше взять?

– Не знаю, насчет размера формы, но ремень мне явно кажется смутно знакомым…

– Нет, котик, у тебя паранойя, – с другой стороны от Нормана на диван плюхнулась Сара. Она подмигнула мне, затем одаривая Роудеза очаровывающей улыбкой. Тот посмеялся, пока я, посерьезнев, выискивала глазами Сэма. Сначала и не заметила его, укутанного с головой в одеяло. Он сидел в кресле поодаль и дремал.

– Опять спит? – спросила я в пустоту.

– Он переживал сильно, выпросил у Михаэля успокоительных, – включился в разговор Льюис, ставший позади нас и опершийся предплечьями о спинку дивана, – тот ему дал половину от таблетки, да только все равно для Сэма этого много было. Его почти сразу в сон клонить начало, а потом он спустился сюда вас ждать и уснул. Сборт сказал его не тревожить, пусть отоспится.

Я посмотрела на мирно спящего Дорта. Вспомнила, какой зверски спокойной я была в день после выстрела. А потом проспала около двадцати часов. И, хотя события тех часов вспоминались мне в большинстве своем туманными и размытыми, я точно помнила, что Михаэль давал мне целую таблетку "хороших успокоительных".

Роберт подал знак, чтобы все переключили внимание на него. Горгоновцы расселись, и только Сборт продолжил стоять, точно нависая над нами.

Сначала, командир похвалил нас за оперативность, затем передал слова Сары о том, что "участники вылазки также отметили компетентность Штеф". Я глубоко и рвано глотнула воздух, не веря своим ушам. Глянула на спокойную Сару, внимательнее всмотрелась в Роберта, который уже говорил совершенно о другом.

Мимолетное признание просто свалилось на меня; в докладе Сборта эта информация была потоковой, словно обыденной, неудивительной и абсолютно непримечательной. Но уши и щеки мои загорелись, и я соврала бы, скажи, что мне не было приятно это услышать. Вновь и вновь перекручивала донесение Сары в своей голове, выпав из общей канвы повествования Роберта. Горгоновцы отметили мою компетентность?

Дождь, продолжавший лить за окном; помещение, погруженное в призрачный полумрак; "Горгона", точно выгравированная в этой комнате моим сознанием.

Сборт предоставил слово Стивену. Тот озвучил краткий список имеющегося у нас инвентаря и продовольствия; еще раз обозначил поставленные ранее командиром задачи. Роберт указал крайние сроки их выполнения, а также наконец-то поставил точку в наказании Льюиса и Тарэна: оба были освобождены от каждодневных ночных смен и уменьшенного пайка. Им вновь было разрешено вернуть себе в полном объеме все свое оружие, которое ранее было частично изъято. Особенно этому был обрадован Кристофер, которого лишили практически всего боевого инвентаря (Норман тогда же отшучивался, мол, в руках Криса любой предмет может стать летальным оружием; Сара данную позицию опровергала, заявляя, что Льюису и оружие-то не нужно).

Роберт бросил пару подбадривающих фраз и несколько сухих формальных выводов, после чего распустил почти всех на свободное до ужина и отбоя время. Остался Стивен, который должен был внести в журнал учета доставленную добычу, и меня командир тоже не отпустил. Роберт заявил, что мой ускоренный курс обучения начался с сегодняшнего дня, а потому я была обязана в тот вечер получить первые знания и умения – от Дэвиса. Как прилежный ученик, быстро притащила ту самую красную записную книжку, которую купила в тот злосчастный день в книжном магазине.

Помогая Стивену разбирать и сортировать инвентарь, я фиксировала для себя самые необходимые замечания и советы (и по моему, и по горгоновскому мнению). Посередине страницы, в жирной рамочке выделялась одна фраза: "Ведение отчетных журналов систематизирует и упорядочивает. Несмотря ни на что вокруг, заниматься отчетностью необходимо – это позволяет держать все под контролем". И маленькая, но максимально яркая приписка: "выпросить у Стивена, чтобы поскорее научил вскрывать замки!!"

Михаэль с Льюисом и Робертом разложили метровые карты на полу и столе – детально разрабатывали грядущую вылазку. Через какое-то время к ним присоединилась и Сара, убедившая Сборта в необходимости и ей направиться вместе с ними. Я не стала уходить, тихонько села невдалеке, обняв себя за колени и наблюдая за военными. Внимательно ловила их фразы, следила за движениями, жестикуляцией, выражением лиц. Пыталась высечь в памяти все до мелочей, ибо мне казалось это необычайно важным. Михаэль пил давно остывший чай, Роберт выслушивал каждого, затем обобщал и корректировал услышанное. Сара что-то помечала у себя в блокноте, ходя из одной стороны в другую и покусывая в задумчивости ручку. Льюис курил. Огонек тлеющего табака отбрасывал оранжево-охристые блики на лицо горгоновца. Кристофер коротко глянул на меня из-под бровей, делая очередную глубокую затяжку. Мы с пару секунд смотрели друг на друга, а затем он повернулся к окликнувшему его Роберту, а я к пробудившемуся Сэму.

Дорт потирал глаза и недоуменно смотрел по сторонам. Завидев меня, резко поднялся, чуть не падая и с шумом сбивая кресло. Горгоновцы резко обернулись, Сэм, ругаясь себе под нос, направился ко мне. Дорт почти сразу кивнул в сторону лестницы.

Дождь не переставал барабанить по стеклу. С каждым часом становилось темнее и тоскливее.

Вместе с Сэмом поднялись в комнату. Опустившись на кровать, я вновь почувствовала ужасающую сонливость, которая сошла на нет во время "лекции" Стивена. Сэм постарался разузнать, как прошла вылазка; я бросила пару незначительных фраз, всем своим видом показывая, что не особо хотела говорить на эту тему. Дорт согласно кивнул, еще раз внимательно осматривая меня. Шум дождя убаюкивал.

– Штеф, я много думал. Знаешь, нам пора уезжать, – внезапно проронил Сэм. Я даже прекратила зевать и вскинула бровь. Парень с секунду помолчал. – Мы выехали из Четырнадцатого. Прошло уже три недели. Сидим на месте. Мы можем двигаться дальше сами, без "Горгоны".

– Сэм… – проговорила уставшим севшим голосом, – ну что ты такое говоришь? Куда мы поедем? Ты будто забыл, что происходит за пределами промежуточных трасс. Куда двигаться?

– Домой, назад, вперед, куда угодно, – он пожал плечами, параллельно покачивая головой. – Штеф, мы стоим на месте. Мы с тобой ведь можем и сами сидеть где-нибудь в укромном углу. И сами можем аккуратно и тихо переезжать из места в место; а там, кто знает, может хоть что-то найдем. Я уверен, ни мы единственные пережили этот кошмар. Ты ведь сама чувствуешь, что на данный момент мы завязли с военными. Я ожидал, что, будучи с "Горгоной", для нас хотя бы что-то разрешиться, станет чуть лучше. Но все становится только хуже, Штеф, понимаешь?

– Это ты должен понять, Сэм. Становиться хуже не потому, что мы рядом с горгоновцами, но потому что обстановка вокруг становится все тяжелее и безнадежнее. Я боюсь даже представить, что бы было, окажись мы с тобой вдвоем. Не возьми Роберт нас с собой.

– Штефани! – воскликнул Сом, хватаясь за голову. – Почему ты внезапно стала так слепа? Он не только нас с тобой пытается одурить, но и своих собственных людей. Как давно мы могли бы уже быть у Старых рубежей?! – сердце мое пропустило пару ударов; я была почти уверена, что в этот миг замерла и побелела, но, благо, и комната сокрыла мои переживания в полутьме, и Сэм был слишком эмоционален, чтобы считать состояние собеседника. – Добраться до пункта помощи? До размещения войск? Но мы сидим на месте. Думаем о вылазках, а не о передвижениях. Я готов избегать зараженных, готов избегать мародеров, готов заниматься поисками, готов заниматься собирательством…