Tsitaadid raamatust «Видение»
— У меня сейчас возникло такое чувство, какое, я думала, не возникнет у меня никогда.— Какое?— Я боюсь тебя, Макс.
Америка развратилась за последние два десятилетия. С каждым днем читатели проявляют все больший интерес к личным трагедиям. Тогда было не так: двадцать четыре года назад у американцев еще сохранялось какое-то уважение к частной жизни.
— Никогда не любил собак, — сказал Лоу. — Они очень зависимы.— Они прелестны, — отозвалась Мэри.— И никогда не любил кошек.— Почему? — спросил Макс.— Они очень независимы.
— А знаешь, какой машиной я бы хотел быть сегодня вечером?Он указал на расцвеченную разными лампочками машину, стоявшую в дальнем углу помещения.— Да, да, музыкальной машиной. И, какие бы кнопки ни нажимали посетители, я бы исполнял только любовные песни, и только для тебя.— О, Макс, это слишком сладко.— Но тебе это нравится.— Нравится. Кроме того, я женщина, которая проливает ручьи слез на любом мало-мальски печальном фильме.
Пьяница проспится, а дурак - никогда!
— Если Господь Бог наградил меня даром всевидящего ока, черт возьми, тогда я должна обладать и божественной силой тоже! Я должна обладать способностью пуститься в погоню в нужный момент и отыскать человека, за которым мы следим. Я должна обладать силой заставить его сердце, прежде чем оно разорвется, сжаться от страха перед этой силой. Но я не Бог. Я даже не какой-нибудь совершенный механизм. Я будто половина радиоустановки: я могу только принимать, но не могу передавать. На меня можно воздействовать, но я воздействовать не могу.
Я даже не знаю, что подарить тебе. — Пусть тебя это не мучит, — отозвался Макс.
— Я — мужчина, у которого есть все.— Правда?— Конечно. У меня есть ты.— Это несерьезно.— Но это именно так.— Ты заставляешь меня краснеть.— Это сделать не очень трудно.Правой рукой она дотронулась до щеки.— Я чувствую это. Хорошо бы, чтобы я могла контролировать это.— Я рад, что ты не можешь, — сказал он. — Это очаровательно. Это знак твоей невинности.— Что? Моей невинности?— Как у ребенка, — ответил он.— Вспомни меня прошлой ночью в постели.— Разве я могу это забыть?— Это была невинность?— Это было райское наслаждение.— Ну.— Ты все еще краснеешь.— Ах, пей свое вино и молчи.— Все еще краснеешь, — повторил он.— Я раскраснелась от вина.— Все еще краснеешь.— Черт тебя возьми, — выразительно бросила она.— Все еще краснеешь.Она рассмеялась.За окном из океана продолжали выплывать толстые кудрявые облака.
В этом реальном освещении ее собственное отражение в зеркале даже напугало ее: темные круги вокруг глаз, дряблая вялая кожа. Она привыкла, что женщины завидовали ее внешности. Шелковистые черные волосы, синие глаза, приятные черты лица и безукоризненная фигура. А сейчас та, которая смотрела на нее из зеркала, казалась незнакомкой и выглядела враждебно.
— Ты что, читаешь мысли?— Просто я очень хорошо тебя знаю. Ты самый мягкий и добрый человек, которого я когда-либо встречал.
- Ты спросил меня, если бы я могла стать машиной, какой бы модели машиной я захотела бы стать?
- Последняя женщина, которая отвечала перед тобой, сказала, что она хотела бы стать "роллс-ройсом" и ездить по самым престижным местам. Но ты ответила, что предпочла бы быть неотложкой, чтобы спасать людей.
