Loe raamatut: «Размазня»
Ромашка знала, что не была великой красавицей. За толстыми очками прятались выпуклые карие глаза, глядящие на этот мир с плохо скрываемой тоской двадцатидвухлетней девственницы. Ее несуразная квадратная фигура и будто мятое лицо с жирной кожей не привлекали парней. По ночам Ромашка горько плакала в подушку, узнав, что еще одна из немногочисленных подруг наконец обзавелась парнем, или даже выскочила замуж.
Этот мир тогда сосредоточился на пивном магазине, в котором почти полгода Ромашка целыми днями торчала на кассе, либо расставляла по полкам разноцветные бутыли и раскладывала пакетики с закусками. После трех часов обычно не бывало много покупателей, можно было слегка расслабиться, поглядеть в окно на быстро пожелтевшие за эти дни листья на фоне голубого неба с редкими облаками.
Ромашка вспомнила, как утром курила с Васькой, студентом на подработке, который прибегал с утра за деньгу малую расставить товары, перетаскать ящики, а потом убегал на вторую или третью лекцию в местный пединститут. Она была ему по грудь, под майкой паренька угадывались проработанные мышцы, что так красиво перекатывались, когда Васька поднимал очередную коробку.
Ромашка вздохнула, осознавая, что уж она-то вряд ли может даже прикоснуться к этому великолепному телу, тем более, что была года на два или три старше Василия. Он явно считал ее кем-то вроде старшей сестры или наставника, что учит азам поведения в магазине и в коллективе.
Иногда к ним залетала худенькая фигуристая девчонка с разноцветными волосами, с неизменной жвачкой во рту, отчего ее речь была совершенно невнятной. Звали ее Инной, вроде бы. Когда в дверях появлялось это вечно недовольное кукольное личико с сияющими льдистой голубизной колючими глазами, Васька тут же менялся, в нем будто включался маленький светильник.
Почти на бегу он бросал Ромашке, что, мол, прости, очень спешу. Срывал передник, и с веселым щебетом парочка убегала на свои лекции. Точнее, весело щебетал Васька, а Инна цедила сквозь жвачку свое недовольство. Так Ромашка оставалась одна в магазине. Постоянно трущиеся келдыри не в счет, как и редкие посетители.
Дверь звякнула “музыкой ветра”, которую владелец магазина Ашот повесил в качестве сигнализации. Ромашка со вздохом оторвалась от созерцания за окном белого облачка, так забавно бегущего за желтыми листьями, как будто оно специально пряталось от ромашкиного взгляда. Или играло с ней?
Девушка тряхнула головой, обернулась к посетителю. Пропавшие товары старший продавец будет оплачивать из своей небольшой зарплаты, которую жадина Ашот и так отдает, будто отрывая от сердца. Так что за посетителями нужен глаз да глаз.
В проеме показалась знакомая слегка сутулая фигура во всем сером и потертом. Этот мужчина неопределенного возраста бывал здесь почти каждую неделю или полторы, так что встрепенувшаяся было Ромашка даже успокоилась под его спокойным изучающим взглядом. Широко посаженные серо-зеленые глаза на довольно суровом иссеченном морщинами лице излучали удивительную доброту.
Вслед за ним в магазин скользнул один из постоянно трущихся рядом попрошаек, худющий, в видавшем виды свитере. На узком лице кое-как держались огромные очки, с еще более толстыми, чем у Ромашки, грязноватыми линзами. Келдырь облокотился на высокий косяк окна у входа, с тоской глядя на недоступные ряды бутылок.
Серый посетитель утвердительно мотнул головой, приветствуя Ромашку, и сосредоточился на покупках. Как всегда, он взял недорогое баночное и какую-то нехитрую закуску, вроде нарезки и печенья.
