Loe raamatut: «Стокгольмский синдром», lehekülg 7
ПРИНЦ
ПрЫнц был старше ее на девять лет, но внешне едва тянул на ровесника. И, судя по всему, в юной Олеське его действительно привлекла именно ее невинность, потому что никаких других общих интересов у этой пары больше не было от слова вообще…
Гера по паспорту был почти тридцатилетним мужчиной, – правда, типичным маменькиным сыночком. И он тоже очень страдал от целой кучи комплексов. И одной из проблем, из-за которой он ощущал себя совершенно неполноценным и несостоятельным, как мужчина, было как раз то, что все его ровесники давно уже были женаты, – а многие, и не по одному разу, – и, разумеется, имели детей. А он, плод заботливого воспитания властной, но весьма болезненной мамочки, просто панически боялся девушек и до знакомства с Олесей еще даже ни с кем и не встречался.
Его маму это, кстати, устраивало целиком и полностью. Она желала, чтобы сын был всегда под рукой, – чтобы сбегать за лекарствами, например, посреди ночи в круглосуточную аптеку, расположенную чуть ли не на другом конце города. И поэтому отсутствие девушек в жизни сына она одобряла всей душой.
И вот тут, на свою беду, на его пути возникает Олеся. Юная. Красивая. Совершенно невинная. И Гера быстренько сообразил, что сравнивать ей его просто не с кем будет, так что о его мужской несостоятельности она сразу и не догадается. А потом, даже если и поймет, что у него с этим делом серьезные проблемы, деваться-то уже некуда будет. Потому что она – глупенькая, наивная, ни на что не способная, болезненно не уверенная в себе и мечтающая опереться на надежное мужское плечо… Короче, хорошая жена из нее получится, – это Гера определил сходу, как несостоявшийся, но довольно талантливый психолог. Послушная. Робкая. Даже затравленная, можно сказать. Всю жизнь будет благодарить его за то, что он вообще ее взял в жены.
Потому что кому она вообще будет еще нужна, – такая вот закомплексованная идиотка, не знающая жизни, не видевшая мужчин, – да и вообще боящаяся всего на свете?..
Да уж, впечатление на людей Олеся умела производить, – этого у нее было не отнять… Вот только, к сожалению, не совсем верное. При всей ее робости и затравленности, в ней имелся стальной стержень, который психолог Гера не сумел разглядеть вот так, сходу. Он просто ошибочно решил, что она ему подходит, и сразу же объявил о том, что им просто необходимо немедленно пожениться.
По сути, два беспомощных, не способных ни на что путное ребенка, мечтавшие любой ценой освободиться от гнета слишком опекающих и строжащих их родителей, но не решающиеся сделать это в одиночку, встретились, полюбили друг друга и решили, во что бы то ни стало, быть вместе.
Невозможно было не признать, что даже внешне это была очень странная пара. Со стороны любому сразу же становилось понятно, что у них совершенно нет ничего общего. Ну, просто ни малейших точек соприкосновения!.. Кроме, разве что, проблем с родителями. Вероятно, именно это и объединило их в какой-то момент.
К сожалению, в свои девятнадцать Олеся была еще невероятно наивной и совершенно неопытной в плане мужчин. Да что греха таить, – Гера вообще был практически первым в ее жизни молодым человеком, заинтересованно посмотревшим в ее сторону. И именно ее наивность и служила оправданием ее выбора, потому что только такая невинная и неискушенная дурочка вообще могла принять женоподобного манерного Геру за мужчину. Просто он оказался первым, кто вообще обратил на нее внимание, и ей показалось, что она полюбила его всей своей истосковавшейся по чистым и высоким чувствам душой.
Уже позже, став чуть старше, Олеся поймет, что, вероятнее всего, это была даже и не любовь, к сожалению, а всего лишь принятое за нее чувство благодарности к нему за его доброе отношение к ней. Для бедной затравленной девочки это было настоящей отдушиной в ее не слишком-то веселой, что греха таить, жизни. Живительный глоток свежего воздуха и надежда на что-то лучшее… Ей казалось, что теперь, когда у нее имеется, наконец-то, в наличие близкий человек, который понимает и поддерживает ее, у нее появится шанс уйти из родительской семьи, избавиться от всевидящего ока мамы, почти задушившей ее своей странной опекой. И, самое главное, у нее будет возможность реализовать, наконец, все свои тайные желания, которые давно уже будоражили молодую кровь. Ведь с ним, будущим мужем, было возможно все, о чем она так долго мечтала…
Увы, – но на деле все оказалось не так-то просто.
Гера сразу же дал понять, что слишком уважает свою юную избранницу, чтобы опошлить их прекрасные и чистые отношения сексом. Он сразу же выдвинул условия, которые в нормальных парах принято было, вообще-то, выдвигать девушкам: сначала – печать в паспорте, и только потом – постель. Возможно, интуитивно он даже осознавал, что это – единственная для него возможность удержать Олесю около себя. В силу навязанных ей принципов и особенностей воспитания, она готова была выйти замуж, чтобы иметь законные основания заниматься тем, о чем она мечтала. Это было единственное, что привлекало ее на тот момент в Гере, – что уж тут греха таить… А он, зацикленный на своих мужских проблемах, очевидно, прекрасно осознавал, что, если она получит желаемое раньше времени, до свадьбы, то вряд ли пойдет с ним под венец…
Получилось так, что, в силу некоторых обстоятельств, свадьбы им пришлось ждать целых два года. Их родители были против этого союза и чинили препятствия на каждом шагу, изо всех сил пытаясь разлучить влюбленных и строя козни, достойные Монтекки и Капулетти. К тому же, им было негде жить, – да и попросту не на что, поскольку Гера не слишком желал работать и вообще-то до сих пор сидел на шее у старухи-матери, которая, в свою очередь, не гнушалась работать сразу в нескольких местах, чтобы содержать сына. Олесина зарплата вообще на тот момент не заслуживала того, чтобы рассматривать ее всерьез, – и уж, разумеется, семью на эти деньги прокормить было бы невозможно. Тем более, что Гера страстно мечтал о детях, постоянно говорил о них, переводил на эту тему вообще любой разговор… Почему-то его это очень вдохновляло. Вот только, к сожалению, лишь теоретически, потому что практически он не делал ровным счетом ничего для того, чтобы хотя бы начать нормально работать и определиться, наконец, с датой свадьбы.
Признаться честно, Олесю эти навязчивые мечты любимого о расчудесных общих детках порой просто доводили до слез. Во-первых, она, в свои девятнадцать лет, еще просто морально не была готова пока становиться матерью семейства. Она еще и жизни-то не видела; она хотела любить, путешествовать, сделать карьеру, подняться на Эльбрус, прыгнуть с парашютом, опуститься на дно океана… Расчудесные детки в этом списке даже вообще еще не появлялись… Олесина творческая натура жаждала жизни и приключений, и она была бы очень рада, если бы вместе с ней через все эти приключения проходил ее возлюбленный, – но он, к сожалению, напрочь не желал слушать о ее стремлениях, зато упорно прикладывал руки к ее девственно-плоскому животу и глубокомысленно рассуждал о том, что там уже давно сидит его малыш и ждет – не дождется, когда ему позволят оттуда выбраться…
А во-вторых, при всей своей просто непробиваемой наивности, Олеся прекрасно видела, как мало годится ее возлюбленный на роль главы семейства. За два года он, в буквальном смысле слова, палец о палец не ударил ради того, чтобы это семейство действительно завести, зато буквально изводил свою дурочку-возлюбленную рассуждениями о том, какой хорошей женой она будет, и какие чудесные народятся у них детки, совершенно не желая слышать о ее реальных мечтах и планах на эту жизнь.
Олеся буквально умоляла его сделать хоть что-то для этой их замечательной будущей семьи. А для начала – хотя бы устроиться на работу, снять жилье, – можно хоть комнатку в коммуналке; Олеся и на это уже была согласна. Она вообще не хотела никакой официальной свадьбы и уже готова была попробовать пока просто пожить вместе. Но не тут-то было!.. Гера держался за свои принципы незыблемо твердо. Сначала – штамп в паспорте. Потом – постель. И только потом он будет что-то придумывать, чтобы обеспечить свою семью. Потому что сейчас у него, как у почтальона Печкина, еще нет велосипеда. А вот потом, когда он у него появится, он что-нибудь придумает, и тогда у них все будет хорошо…
При всем этом их отношения нельзя было назвать полностью невинными. Своими разговорами, поцелуями, ласками Гера доводил неискушенную Олесю до такого состояния, что она уже жила лишь мечтами о продолжении… Но ее мечты постоянно откладывались, а сроки переносились…
Гера берег ее… По крайней мере, она тогда еще в это свято верила, хотя разумом и осознавала уже противоестественность происходящего.
Гера даже на полном серьезе предлагал ей расписаться, – чтобы они официально числились супругами, – а жить при этом продолжать каждый у своих родителей. Он не видел ничего особенного в такой ситуации. И ничего, что они не смогут при этом жить полноценной супружеской жизнью. Он вовсе не торопится и вполне сможет подождать до тех пор, пока у них не появится хоть какое-то жилье. В конце концов, секс – это вообще не главное в жизни. И они оба пока могут обойтись без него. А главное – это их великая и чистая любовь, для которой не страшны никакие преграды…
Он был такой суперблагородный и порядочный… Что это уже просто выходило за границы разумного и было напрочь лишено здравого смысла. Но Олеся была еще слишком молодой и неопытной, чтобы это осознать.
Взрослый мужчина, терзаемый жутким комплексом неполноценности, желал просто обрести законный штамп в паспорте, чтобы иметь возможность гордо демонстрировать его окружающим. Вот, мол, посмотрите и убедитесь сами: я – нормальный, не импотент, не гомосексуалист, – у меня есть жена!.. А глупая девочка Олеся хотела просто любить и быть любимой…
НЕУДАЧА
И вот, наконец, день свадьбы назначен, банкетный зал снят, гости приглашены, и отступать им обоим уже, похоже, некуда… И Олеська, хоть и была еще на тот момент до боли наивной, все-таки кота в мешке покупать не захотела и решила хотя бы попробовать… Сама нашла возможность, – потому что ждать первого шага от Геры было уже бессмысленно, – договорилась со знакомыми насчет квартиры, привела туда Геру, попыталась создать, по возможности, романтические условия, и… У него ничего не получилось. Причем, не получилось по одной простой причине, ясной даже совершенно неискушенной в любовных отношениях Олеське. Оказавшись, наконец, с ней в постели, Гера почему-то напрочь забыл о каких-то там ненужных, очевидно, на его взгляд, ласках и поцелуях, и попытался сразу же приступить к делу. Ну, а поскольку опыта в этом вопросе он имел еще даже меньше, чем Олеся, – если таковое вообще было возможно, но Олеська хотя бы теорию заранее постаралась изучить, а он, похоже, даже и не пытался, – то его здесь, естественно, ожидал полный облом. Потому что, несмотря на кажущуюся моральную готовность к происходящему, Олеся все-таки была еще девушкой, и хотя бы минимальная подготовка в виде хоть какой-то прелюдии была ей необходима.
Итак, долгожданное событие пришлось отложить до лучших времен, потому что милого постигла неудача. Несмотря на вполне естественное разочарование, Олеся изо всех сил пыталась утешить и поддержать своего будущего мужа. Она же знала, как должна вести себя любящая женщина в подобной ситуации, она очень много читала об этом… Гера чуть не плакал от отчаянья. Он был в полном шоке от своей мужской несостоятельности, которая, якобы, оказалась для него неприятным сюрпризом. На протяжении нескольких часов он повторял, как заведенный, не умолкая ни на секунду, что ему никогда прежде не приходилось иметь дело с девственницами, и он вообще теперь не уверен, что сможет хоть что-то сделать… Он просто не знает, как быть, ведь он безумно боится причинить ей боль, а он просто не может так поступить с нею… Это невозможно… Это, оказывается, очень трудно и страшно, и он теперь вообще не уверен, что хочет этого… Он привык иметь дело с нормальными женщинами, а с ней, похоже, просто что-то не так, и, может быть, у него вообще никогда ничего с ней не получится… И он теперь не знает, как ему быть, и что делать…
Приехали!..
Олеся тоже была в шоке. От его странных, практически обвиняющих слов. От его неадекватного поведения. Но в душе она все-таки поначалу еще старалась его оправдывать. Она читала о том, как тяжело мужчине пережить подобную неудачу, и просто старалась заверить его в том, что все нормально, что у них все еще впереди…
До самого вечера Олеся тщетно пыталась успокоить своего любимого, причитания которого с каждым часом все больше становились похожи на обвинения. А потом у нее все-таки не выдержали нервы, и она закатила истерику. Она просто разревелась со словами: “Ну, прости меня за то, что досталась тебе девушкой!.. Хочешь, я сейчас выйду на улицу и пересплю с первым встречным, чтобы облегчить тебе задачу?.. Или, может, отложить свадьбу до тех времен, пока я не найду себе другого любовника, – который будет рад тому, что я – девушка?!”
После этого остаток вечера уже Гера утешал свою то ли разъяренную, то ли разочарованную невесту, для которой в тот день весь мир перевернулся.
Всю жизнь ей внушали, что ее чистота и непорочность будут самыми ценными ее качествами в глазах любого мужчины, и вдруг в одночасье оказалось, что все это не более, чем досадная помеха, способная вызвать лишь дикое раздражение ее будущего мужа…
В оставшиеся до свадьбы дни Олеся еще пару раз пыталась соблазнить своего возлюбленного, но тщетно. Он благополучно умудрялся избегать ее притязаний под различными предлогами.
Ну, ничего, – утешала себя несчастная Олеся, – ведь скоро они будут вместе!.. Навсегда…
И вот, наконец, свадьба. И последовавшая за ней первая брачная ночь. И четкое осознание Олеси, что все это – самое большое разочарование в ее жизни…
И вот об этом слагают стихи и поют песни?.. Ради вот этого люди совершают подвиги, сходят с ума и накладывают на себя руки?.. Вот этого она ждала целых два года, об этом мечтала, это предвкушала в своих фантазиях?.. Вот это?..
После свадьбы было все то же самое, что и в тот первый, неудачный раз. Гера напрочь отвергал любые прелюдии. Ласки, поцелуи, объятия, – все это навсегда осталось в прошлом и так больше никогда и не вернулось в их жизнь. Гера просто честно пытался исполнить свой супружеский долг… У него ничего не получалось, но он снова пытался… И снова… Олеся поначалу искренне пыталась помочь ему научиться хоть чему-то; предлагала как-то экспериментировать, вместе читать какую-то литературу. Но все было бесполезно.
Беда была даже и не в том, что он оказался даже еще более неопытным и беспомощным, чем его молодая жена. Ведь она-то, по крайней мере, готова была учиться, – и с большим энтузиазмом. Она хорошо знала свое собственное тело и со временем научилась получать свое даже вопреки стараниям любимого мужа. Но с Герой в этом плане все обстояло совершенно иначе. Он не просто не хотел учиться, – он вообще ничего не хотел. При этом у него не было никаких физиологических проблем со здоровьем. Он просто не понимал смысла секса, не испытывал в нем потребности, и, похоже, вообще был абсолютно равнодушен к женщинам. И все попытки молодой жены хоть как-то его расшевелить оборачивались провалом.
Олесе порой хотелось просто в голос выть от разочарования. Да, – ей-богу, – стоило столько лет блюсти себя и терпеливо ждать своего единственного и неповторимого, чтобы в результате после свадьбы оказаться у разбитого корыта!..
Кстати, к чести Геры, нельзя не отметить, что ребенка он все-таки сумел как-то соорудить. Правда, Олеся так никогда и не поняла, как им это вообще удалось, поскольку все их жалкие попытки были обречены на неудачу, – а она еще вдобавок и предохранялась. Видимо, без вмешательства высших сил и святого духа тут не обошлось… Но после подтверждения этого факта Гера ходит гордый, как фанфарон. Вот теперь, когда у него в наличие имеется не только штамп в паспорте, но и беременная жена, никто не посмеет усомниться в его мужской силе и состоятельности!.. Теперь он полноценный мужчина, имеющий жену и ребенка!..
Как было бы просто, если бы полноценность и мужественность диагностировались именно так!..
Уже через две недели после свадьбы Олеся поняла, что совершила ошибку. Если бы действительно не этот чертов штамп в паспорте, она ушла бы от Геры уже тогда. И даже наметившийся ребенок ее бы не остановил. Но вот только уходить-то на тот момент ей было особенно некуда. Ее родители как раз развелись; стоял вопрос о размене квартиры, и ее там, в общем-то, никто и не ждал с распростертыми объятиями. Но и продолжать жить вместе с Герой не имело никакого смысла. Кроме некогда существовавшего сильного физического влечения, – ну, или того, что она по наивности приняла за него, – ее с этим мужчиной совершенно ничто не связывало. Они были чужими друг другу. Еще более чужими, чем до свадьбы…
Но, тем не менее, Олеся честно пыталась. Еще целых пять лет. Пока у нее просто руки совсем не опустились. Она создавала романтическую обстановку, одевала красивое белье, тщательно следила за собой… Она все еще не теряла надежды на то, что уходящие чувства все-таки удастся сохранить… Но вот только после романтического ужина при свечах Гера с невинным видом предлагал посмотреть телевизор и, якобы, совершенно не понимал, почему его молодая жена бесится и мечет молнии… Увидев ее в очередной раз в сексуальном белье, чулках и туфлях на каблуках, он просто косил под полного идиота, смеялся и спрашивал: “Здорово, конечно, – но зачем ты так вырядилась?..” Он несколько лет делал вид, что совершенно искренне не понимает, чего вообще хочет от него молодая жена…
При этом он, не переставая, твердил о своей великой любви. Прямо как заведенный, ей-богу… Доходило до абсурда. Узнав, например, что Олеся решила устроить себе пару разгрузочных дней или увеличить физическую нагрузку, чтобы подтянуть фигуру, он смотрел сквозь нее и тоскливо вздыхал: “Ну, зачем ты себя так изводишь?.. Ты все равно будешь мне нравиться, даже если поправишься!.. Я все равно тебя буду любить!..”
Словно великое одолжение ей делал…
Наверное, Гера на самом деле хотел поддержать свою жену таким вот странным причудливым образом. Может быть, он просто не умел по-другому… Но эти, якобы, ободряющие слова произносились таким тоном и с таким тяжелым, разрывающим сердце вздохом, что после них Олеся чувствовала себя последним уродливым ничтожеством и убожеством, не заслуживающим на самом деле ни любви, ни счастья. И после них ей просто хотелось умереть…
ВПОЛНЕ ЗАКОНОМЕРНЫЙ ФИНАЛ
Олеська вовсе не была некой нимфоманкой, затерроризировавшей несчастного мужика, – это на тот случай, если у кого-то могли возникнуть подобные предположения. Но, тем не менее, она была молодой здоровой женщиной, для которой эта часть жизни представляла интерес. Да, в силу сложившихся обстоятельств, ей приходилось вести достаточно аскетичный образ жизни, но у нее, в силу, возможно, строгого воспитания, не возникало даже мысли об измене. У нее имелся в наличие муж, чувства к которому на тот момент еще не угасли до конца. И ей пока еще очень хотелось нормализовать их отношения и сохранить семью.
И, уютно устроившись вечером под бочком у мужа, с упоением смотрящего какой-нибудь очередной дурацкий фильм, Олеся порой всеми силами пыталась намекнуть ему на то, что это время можно было бы провести с гораздо большей пользой… Иногда Гера в ответ просто делал вид, что не понимает, о чем она говорит, – или даже вообще попросту сразу же притворялся спящим. А иногда, устав, видимо, столь откровенно игнорировать ее намеки, с тяжелым вздохом соглашался: “Ну, если ты хочешь, давай…”
Поначалу Олеся на радостях готова была хоть на уши встать и выполнить любое пожелание любимого. А он желал лишь одного: чтобы все это побыстрее закончилось. Обычно он при этом даже не удосуживался хоть на секунду оторваться от телевизора и уделить хоть какое-то внимание молодой жене. А зачастую действительно попросту засыпал… Прямо в процессе… И Олеська, придавленная его тяжело обвисшим храпящим телом, поначалу молча глотала слезы, потом начала закатывать истерики, а некоторое время спустя просто вообще отказалась от своих притязаний на выполнение супружеского долга.
При этом Геру нельзя было даже оправдать, например, усталостью на работе, поскольку почти все годы их совместной жизни он находился в вечном поиске чего-то стоящего. Причем, искал он это стоящее, по обыкновению, лежа на диване перед телевизором. А деньги на жизнь он при этом брал у своей мамы, и она почему-то ему их давала. К счастью для самой себя, в первые годы их совместной жизни Олеся не знала об этом. Ей Гера говорил, например, что удачно попал под сокращение и целый год после этого получает ту же самую зарплату на бирже, – или же ему выплатили еще какую-то компенсацию, или еще что-нибудь придумывал. Поначалу Олеся верила. Потом, конечно, узнала о том, что все это время их содержала его мать, но Гера клялся, что просто берет у нее деньги в долг и обязательно отдаст. Через некоторое время Олеся поняла, что никогда он этот долг не отдаст. Но на тот момент все это уже перестало иметь для нее хоть какое-то значение.
Несмотря ни на что, Олеся была девушкой упертой, и долго не сдавалась, никак не желая признаться самой себе в том, что ее брак потерпел полный крах. Поэтому первую пару лет она изо всех сил пыталась наладить их жизнь, – в том числе, и интимную. Потом выдохлась, и в последующие пару лет лишь тупо отмечала, что между ними ничего не было уже три месяца… пять месяцев… восемь… А по прошествии еще какого-то времени вообще осознала, что они давно уже живут… ну, скажем, как брат и сестра. И дальше так продолжаться не может. Потому что у нее уже был брат, и еще один был ей не нужен в принципе…
К тому моменту, как они прожили вместе лет пять, их не связывало больше ровным счетом уже ничего. Гера годами не работал и денег домой не приносил. Подрастающим сыном, о котором он, якобы, некогда так мечтал, не интересовался от слова вообще. Квартира, в которой они на тот момент жили, принадлежала Олесе и была куплена при помощи ее родителей. Они с Герой стали чужими людьми. А впрочем, почему стали?.. Они всегда были ими. Чужими людьми.
А потом однажды настал такой момент, когда Олесе все это надоело. И она просто вежливо попросила мужа уйти. К маме. И он с такой готовностью выполнил ее просьбу, что это просто могло бы напугать. Он не просто ушел. Он убежал. Прямо в чем был. Не задержавшись на пару минут даже для того, чтобы собрать свои вещи. Хотя в этом Олеся ему препятствовать не собиралась и даже готова была помочь…
После этого почти два года Олеся просто тихо и мирно жила одна. Работала, воспитывала сына и пыталась забыть странный неудачный брак, как страшный сон. Любовников, кстати, не имела, – просто не чувствовала себя готовой к новым приключениям, да и желания особого не было. Бывший муж не проявлял желания ни вернуться, ни увидеть такого долгожданного сына, ни помочь материально. Его, похоже, полностью устраивало то, как все сложилось. По крайней мере, при случайных встречах, – а жили-то они практически в соседних домах, – он выглядел вполне довольным и счастливым.
А вот саму Олесю с каждым днем эта ситуация напрягала все больше. Ни жена, ни вдова, – вроде бы, пора уже и о новых отношениях помечтать, – а как, если формально она все еще замужем?.. Надо было как-то найти в себе силы окончательно закрыть эту страницу и начать новую. И поэтому однажды, встретив Геру во дворе, она предложила ему подняться в квартиру и серьезно поговорить об их будущем. Почти что бывший муж радостно согласился. Возможно, он рассчитывал на то, что она предложит ему вернуться?.. Как бы то ни было, он, похоже, даже и не догадывался о том, какой сюрприз его ждет…
Дома Олеся не стала ходить вокруг да около, а прямо сказала: “Мы с тобой не живем вместе уже достаточно давно. Я хочу подать на развод. Надеюсь, ты не против?.. Мне не хотелось бы десять раз таскаться по судам; будет лучше, если мы просто обо всем договоримся!”
Олеся была на сто процентов уверена в том, что Гера с радостью согласится на ее предложение; они спокойно все обсудят и решат этот вопрос к обоюдному согласию.
А он… Он словно тронулся после этих ее слов.
Не ответив ничего вразумительного, Гера выскочил из квартиры и с нечленораздельными воплями понесся вниз по лестнице. Олеся думала, что он помчался домой. Но, добежав до первого этажа, Гера развернулся и, по-прежнему продолжая вопить, кинулся вверх. Тогда Олеся решила, что он все-таки что-то хочет ей сказать. Но, доскакав до четвертого этажа, – где жила Олеся, – Гера снова развернулся и помчался вниз…
Олеся в недоумении вышла на лестничную площадку, не совсем понимая, как ей следует реагировать на подобное неадекватное поведение бывшего мужа. Тем временем на первом этаже Гера снова развернулся и побежал вверх… При этом он продолжал дико вопить, словно его режут, но слов разобрать было невозможно. Потом опять вниз… Снова вверх… Любопытные соседи, очевидно, привлеченные его криками, начали приоткрывать двери. И это было не удивительно. У них вообще был довольно тихий и спокойный подъезд, и какие-то эксцессы здесь происходили… Да вообще не происходили. По крайней мере, Олеся не помнила ничего впечатляющего.
И поэтому сейчас она, совершенно обалдевшая, с открытым ртом, стояла на пороге своей квартиры и реально не понимала, то ли в милицию начать звонить, то ли сразу в дурку… Когда Гера пробегал мимо нее в очередной раз, – в четвертый!.. – Олеся попыталась его вразумить: “Ты бы угомонился, что ли!.. Не надо позорить меня перед соседями!.. Ты сейчас убежишь, а мне здесь еще жить предстоит!..”
“А-а-а-а-а!..” – пуще прежнего завопил Гера, снова скатываясь вниз. Олеся по-прежнему с недоумением смотрела ему в след. Она никак не ожидала такой ненормальной реакции от человека, с которым ее два года уже вообще ничего не связывало.
Совершив еще пару пробежек, Гера, видимо, устав, выскочил, наконец, из подъезда. Выдохся, бедолага…
А Олеся долго еще не могла забыть о том, какой цирк с клоунами устроил этот бедный убогий мужчинка, осознавший, что в его паспорте больше не будет вожделенного штампа, подтверждающего его полноценность…
Олеся много лет прожила одна. Работа, сын, – все, как у многих. Как-то незаметно из заморыша в мешковатой одежде, стеснявшегося выйти на улицу, она превратилась в уверенную в себе яркую и эффектную женщину, сумевшую победить все свои комплексы и не боящуюся подчеркивать все неоспоримые достоинства своей фигуры. Время от времени она даже пыталась встречаться с мужчинами, но быстро теряла к ним интерес и расставалась. Без чувств, эмоций и сожалений. Иногда она любит шокировать знакомых своими заявлениями о скорой смене сексуальной ориентации. Но это вряд ли… Мужчины ее интересуют… Где-то в глубине души. Ну, очень глубоко…
Настолько глубоко, что обычно, в ответ на любые намеки на отношения, она просто говорит: “Я не по этой части!..”
И каждый может понимать это так, как хочет.
