То есть культурно проводили время. Рёттгену временами стало казаться, что нет больше никакой войны. Нет больше взрывов мин и бомб, выстрелов пуль и снарядов. Здесь было тихо и спокойно. Размерянно. Пели птицы, порхали бабочки, жужжали пчелы и шмели. Всюду ярким цветом пестрели цветники. А над всем этим великолепием в молчаливом изваянии возвышались величественные Альпы покрытые сверху снежно-белыми шапками.
На третий день в палату Рёттгену вошел главврач. Он вежливо поинтересовался у пилота его самочувствием и здоровьем. Спросил: "все ли его здесь устраивает, всем ли доволен?"
"Да, все нормально" – Райнер отложил книгу, которую только что читал, и поднялся с кушетки.
Тут он заметил за спиной еще двоих офицера. Судя по нашивкам и знакам различия на форменной одежде военнослужащих, ими оказались офицеры ананербе.
"Ну, вот, даже этим я понадобился" – отметил он про себя.
– Надеюсь вы всё поняли, оставляю вас вместе с этими людьми, – донесся до него голос главного врача, – они не займут слишком много у вас времени.
Рёттген снова опустился на кушетку, предварительно предложив присесть офиерам. Но в его палате оказался всего один стул, первый забрался на него и устроился рядом с Рёттгиным, попросил: – Повторите еще раз, пожалуйста, нам, в мельчайших подробностях о произошедшем с вами.
Тут вернулся второй офицер. Дежурный санитар вслед за ним притащил стул.
– Вообще-то мне запретили кому-либо рассказывать… – начал Рёттген.
Второй офицер молча вытащил из папки какой-то листок и протянул Райнеру.
– Нам можно, – пояснил первый офицер.
Второй офицер забрал у Рёттгена листок обратно, как только тот ознакомился с его содержимым, и убрал назад в папку.
– Хорошо, – пожал плечами пилот, и в очередной раз рассказал все что с ним произошло.
Офицеры Ананербе слушали тихо, внимали каждому его слову, почти не задавая вопросов. В конце беседы оба поблагодарили летчика крепкими рукопожатиями, и вышли из палаты. Рёттген вышел вслед за ними, намереваясь пойти покурить.
Шагая за офицерами, он стал невольным слушателем их разговора:
– Что опять временная воронка с явлением погибших персонажей? – спросил офицер с папкой.
– По всей видимости, да, – пояснил старший из них.
Услышав шаги сзади, оба обернулись.
– А, это опять вы, – сказал Рёттгену старший. – Еще разповторяем – в ваших интересах никому больше об этом не рассказывать.
Реттгин только хмыкнул в ответ, развернулся и пошел в палату. Курить ему пока расхотелось, он снова вернулся к прерванному чтению детективного романа. С тех пор, насчет того полета, его больше никто не беспокоил.
дней через семь к нему прибыл полковник СС Вернер Коль в сопровождении нескольких солдат. Как на то располагала обстановка палаты, Рёттгену вручили орден – железный крест 2 класса. Пожимаю руку Рёттгена, полковник наклонился к уху летчика: еще раз, попрошу вас, про то, что было с вами в Северной Африке, как можно скорее забыть.
– Как там сейчас, кстати, – поинтересовался Рёттген.
– Секрета нет. Наших поперли отттуда. Роммель отступил в Тунис, в район Кассерин… К сожалению мы там потерпели поражение… – вздохнул полковник.
– Это все очень грустно, – ответил Райнер.
Почти месяц заняла реабилитация Райнера Рёттгена в санатории посреди скалистых гор. Затем, до конца войны, в 45-м, он служил военным инструктором в летной школе чехословацкого города Плезень. Контролировал летчиков-курсантов, вчерашних мальчишек, во время учебных полетов. А сам за штурвал более не садился.
Коллеги по училищу помогли Рёттгену навести справки о родном авиационном соединении. Выяснились любопытные детали. Оказалось после Африки, в 1943 году, их перебросили на Восточный фронт, в район Краснодара ("Кубанская мясорубка"). Все его товарищи, а главное, командир эскадрильи погибли.
О судьбе двух офицеров-эссесовцев Гестапо выяснить ничего не удалось.
6 мая 1945 года в город вошли танковые части, бронерованная кавалерия, 3-ей армии США под командованием генерала Д.С. Паттона. Недоучившихся курсантов спешно успели отправить на фронт, в Германию. Но персонал училища эвакуировать не успели – были заняты уничтожением документации летной школы.
Когда дворник сгребал лопатой очередную охапку бумаг, Райнер бросил в огонь свое личное дело и медицинскую карточку, с психиатрическим диагнозом.
На допросе, в штабе армии США, помня наказ офицеров гестапо и ананербе, ни слова не упоминул про полет.
– Так за что вы получили железный крест? – спросили Рёттгена.
– За Северную Африку, – буркнул Райнер.
– Понятно, кивнул американский офицер, вполне удовлетворенный ответом немецкого летчика и захлопнул его личное дело. – Следующий!
В виду отсутствия фактов в биографии об участии в преступной деятельности, Рёттген оказался никому не нужен и его отпустили.
После войны Райнер поселился в небольшом городке Обероммергау, в Баварии, ФРГ. Всю оствшуюся жизнь, до выхода на заслуженный отдых, трудился пилотом гражданской авиации. В начале 50-х женился. избранницей стала молодая немка, всего на год младше Райнера, Сабина Альтхаус. Она была пекарем, держала свою булочную. В браке у пары родились двое прекрасных сыновей, с разницей в пять лет, Карстен и Рольф. Каждый из которых добился успехов в жизни, женился, озавелся детьми. Старший переехал в Мюнхен, стал судмедэкспертом. Младший остался в родном городе, работает тренером в строительном колледже.