Всматриваясь в Бездну

Они заняли места в амфитеатре. Жара достигла апогея, невзирая на толчею зрителей, собравшихся полюбоваться предстоящим поединком, Вика стащила футболку, оставшись в белом бюстгалтере, и намотала ее на голову в форме импровизированной чалмы. Впрочем, большинство местных жителей словно бы и не замечали присутствия молодой женщины в испачканных бежевых спортивных брюках, заляпанных грязью белых кроссовках и новеньком лифчике. Магни так объяснил этот феномен.

– Для обычных людей, пришедших поглазеть на бой, ты еще не родилась. Они чувствуют близость твоей души, в образе расплывчатого облака или сгустка тумана. Или ничего не видят вовсе. Они не способны увидеть ту телесную оболочку, в которой ты сейчас существуешь.

– Разве душа не появляется вместе с рождением младенца?

– Есть и такая точка зрения. – непонятно ответил Магни. – Споры о пред существовании человеческих душ идут на протяжении тысячелетий. К сожалению Сократ уже умер, а Ориген еще не родился на свет, так что обсудить эту серьезную тему сейчас не с кем.

– Ориген?

– Мудрейший человек и великий аскет. Спал на голой земле, не носил обуви, не имел смены одежды. Пользовался успехом у женщин, и чтобы избежать соблазна в возрасте восемнадцати лет оскопил себя.

– Кошмар какой-то! – поморщилась Вика. – Без анестезии! А ты не знаешь ответа на тему этого самого…

– Пред существования, – подсказал Магни. – Никогда об этом не задумывался. Моя стихия, – война, а не философские размышления.

Амфитеатр был заполнен до отказа. В раскаленном воздухе витали удушающие миазмы человеческого пота, запахи жимолости и специй, которые в огромном количестве использовали местные кулинары. В задних рядах толкалась местная чернь, вспыхивали потасовки, была слышна громкая ругань. Справа от Людмилы расположился полуголый толстяк, он расположил на коленях поднос, и рвал короткими, поросшими черными волосками пальцами куски мяса, отправляя их в рот, шумно жевал, сопровождая процесс шумной икотой. Вика с отвращением отвернулась. Магни шепнул что-то на ухо толстяку. Тот поперхнулся, побледнел, и пятясь, продирался к выходу, расталкивая людей локтями.

– Что ты ему такого сказал? – Вика с благодарностью посмотрела на Магни.

– Ничего особенного. Сообщил, что у него горит дом.

– Отличная выдумка!

– Почему выдумка? – пожал плечами Магни.

Тем временем по круглой арене диаметром в двадцать метров бегали двое худеньких чернокожих подростков в набедренных повязках. Они поспешно собрали в корзину раскиданные по песку огрызки фруктов, которые в пылу азарта зрители швыряли в сражающихся гладиаторов. Вика хотела расспросить Магни о подробностях предстоящего поединка, но взгляд гладиатора был прикован к кому-то сидящему в противоположной части амфитеатра. Девушка проследила за его взором, увидела фигуру, закутанную в кристально белую ткань, полностью покрывающую его тело за исключением лица, с невероятно бледной, почти прозрачной кожей, и огромными и черными как агаты глазами, исступленно пожирающими пространство. Рядом с ним восседал гигантского роста петух с алым гребнем и острыми шпорами, и женщина с прозрачными белыми волосами.

– Кто это такие? – прошептала Вика.

– Лучезарный. – ответил Магни. – Его подручный маркиз Шакс, и прислужница Нора.

– Остальные видят их?

– Не в том обличии, в котором видим мы.

Вика хотела спросить, в каком-же виде предстают для всех собравшихся в амфитеатре зрителей два верховных демона, но слова застряли у нее в горле. На арене появился Дмитрий.

Глава 24.

Этого не может быть! Наиболее часто встречающаяся фраза, лишенная смысла, к которой прибегают люди в затруднительных ситуациях.

– Этого не может быть! – в третий раз воскликнул Пудовик.

Настя убежала в магазин, обожравшийся Степан лежал на полу, повернув набитый живот к солнечным лучам, вливающимся через открытое окно.

– Быть того не может! – повторил Александр Яковлевич в четвертый раз, изменив порядок слов в предложении, однако суть дело это не поменяло.

Он яростно бил пальцами правой руки по клавиатуре ноутбука, держа забинтованную левую кисть навесу, набранные слова исчезали со страницы текста сразу же по мере завершения предложения. А потом у писателя начали путаться мысли, и он понял, что совершает непростительные ошибки в написании простейших предложений. Надо же! Подумал Пудовик. Как это меня угораздило! В один миг превратился в графомана!

Он оттолкнул ноутбук, и посмотрел на экран с безмолвной ненавистью. И тогда произошло то, чего он ждал меньше всего. Клавиши стали нажиматься самопроизвольно, с большой скоростью, буквы заплясали по белому полотну экрана. Пудовик прищурился.

«…схватка началась внезапно, без типичных для подобного действия, предварительных оскорблений. Молча и ожесточенно. Словно бойцы знали друг друга прежде, и выбрали амфитеатр как место для сведения личных счетов…»

Хлопнула входная дверь; Настя хозяйничала в доме Мастера по-свойски. Девушка прошла на кухню, выгрузила на стол продукты.

– Настя! – позвал ее Пудовик.

Войдя в комнату, все еще храня улыбку на губах, Настя остолбенела. Текст романа исчезал с экрана без всякого вмешательства автора.

– Что это такое? – прошептала она.

Писатель беспомощно улыбнулся.

– Вначале появилось завершение романа. Боевая сцена. Честно признаюсь, в мои планы она не входила. А потом буквы начали исчезать. Я и не прикасался к компу! – он прижал здоровую ладонь к груди, словно Настя не верила его словам.

Девушка подбежала к ноутбуку прошлась пальцами по клавиатуре, клацнула два раза кнопкой reset. Бесполезно. Текст исчезал.

– Одного не понимаю! – вздохнул Пудовик. – Если они могли так просто это сделать, на кой ляд был нужен весь этот цирк с похищением и пытками?

– Это не они делают… – прошептала Настя.

Глава 25.

Перед началом поединка к гладиаторам подошел мужчина. Неимоверно худой, смуглый, с внимательными черными глазами.

– Правила предписывают внести каждому из участников боя оплату, – сказал он негромко и внушительно, протягивая небольшой кубок. – Это нужно для достойных похорон того, кто не вернется с арены, – пояснил он.

Ларан высыпал в кубок пригоршню монет.

– Оплатишь его панихиду как следует! – он по-приятельски подмигнул противнику.

Дмитрий отдал три монеты, полученные от Фламмы. Решив, что оплата достойная, человек удалился.

Солнце стояло в зените. Ларан доброжелательно улыбаясь, сказал.

– Убивать тебя будет сплошным наслаждением, мартышка!

И тотчас после этих слов, он напал. Внезапно и быстро. Дмитрий отпрянул с небольшим опозданием; сталь меча пропорола трицепс левой руки. Все случилось столь неожиданно, что он не ощутил боли. Только горячая жидкость стекала по предплечью. Следующий выпад он сумел отразить. Меч легендарного фракийца обладал характером дерзкой женщины. Дмитрий подставил острие плашмя, черенок вывернул кисть хозяина, и нанес удар долом по устью меча противника.

– Научился кой-чему, грязная мартышка… – процедил сквозь зубы Ларан.

Он повернулся вокруг собственной оси, присел на корточки, острие прошелестело в тридцати сантиметрах над землей. Короткая туника, шнурованные каллиги покрывающие лодыжки, не смогли бы уберечь Дмитрия от хитроумного приема соперника. Он подпрыгнул, и тем самым спас ноги. Люди на трибунах ликовали. На песок полетели огрызки фруктов, обглоданные мясные кости. Бойким криками зрители подбадривали бойцов, симпатии были на стороне смуглого воина, обмундированного на манер этруска гоплита, – длинный узкий меч, и овальной формы щит с художественной инкрустацией змеиной головы на окованной железом поверхности. Экипировка мурмилонна, которой снабдил Фламма своего ученика, была чрезмерно тяжеловесной. Прямоугольный щит, деревянный с бронзовой окантовкой, массивные наручи из набивной ткани и бронзовых пластин. Оба бойца сражались полуголыми, смуглая кожа Ларана контрастировала на фоне бело-розовой его соперника.

Новый выпад Ларана был стремителен и точен. Если бы Дмитрий на брал уроки фехтования у Фламмы, поединок мог быть на этом завершенным, но вместо отягощенного алкоголизмом менеджера на арене сражался отважный боец, и причиной тому была настойка из смеси трав, которой перед боем его опоила Ева. Мышцы звенели как натянутые струны, острота зрения и реакция возросли в разы, острие меча вспороло воздух в пяти сантиметрах от его груди. Зрители возбужденно выдохнули. Новичкам везет. Ставки на гоплита были принимались из расчета один к пяти.

– Хватит защищаться! – на фоне людского гомона проревел бас Фламмы. – Иди в атаку!

Ларан отвесил шутовской поклон, в точности такой же как это случилось накануне в придорожном кафе.

– Что ждешь, мартышка? – прокричал он, скаля белые зубы. – Я так засну, пожалуй!

Люди на трибунах одобрительно смеялись. И тут совершилось нечто невероятное. Меч, прежде принадлежащий фракийскому гладиатору, словно ожил. Он метнулся вниз, увлекая руку бойца, и смазал по касательной. Не ожидавший дерзкого приема Ларан осел на ногу; алая кровь, хлынувшая из раны на бедре, брызнула в песок. Надеясь закрепить удачу, Дмитрий ударил вторично, целясь в шею, но Ларан был не только низвергнутым богом, но также неплохим воином. Он вскинул овальный щит, отразив удар.

– Не знаю, чем тебя опоили перед боем, мартышка, – прошипел он с яростью. – Но скоро всему этому конец! И после смерти ты пожалеешь о том, что, наконец, сдох по- настоящему!

Зайцеву доводилось употреблять запрещенные российским законодательствам вещества. Зудела кожа, повышались чувствительность и скорость мышления, зашкаливала сексуальная активность. Но все это не шло в сравнение с выпитым зельем. И еще, конечно, меч Спартака… Кусок металла вел себя как осмысленное существо. Дмитрий поклонился, старательно копируя жест Ларана.

– Продолжим?

Теперь Ларан действовал осторожнее. Он совершил обманный удар, целясь в живот, но тотчас вывернул кисть, и взмахнул мечом на уровне бедра противника. В нарочитой небрежности крылся подвох. Узкий меч гоплита обладал преимуществом. И опять Дмитрия спасла реакция, острие лишь едва скользнула на обнаженной груди, ободрав кожу. Он начинал ловить кураж поединка.

– Давай, брателло! – прокричал Дмитрий. – Жги дальше!

Трибуны разочарованно гудели. Фаворит схватки не оправдывал их ожиданий. Ларан разозлился по-настоящему. Он совершил ряд быстрых ударов, два из которых достигли цели. Дмитрий получил проникающее ранение в плечо, и рваный порез бедра. Зрители оживленно обсуждали ход поединка, схватка, исход которой поначалу казался предрешенным, становилась драматичнее с каждой минутой.

– Так лучше… – заметил Ларан.

Дмитрий по-прежнему не ощущал боли, толи причиной был запредельный уровень адреналина в крови, или же таким удивительным образом действовала выпитая им пред боем настойка. Очередной удар Ларана был нацелен в сердце, гоплит не мог сдержать ликующего восклицания. Но радость триумфа была преждевременной. Дмитрий совершил приставной шаг вперед как в боксе, меч воспарил над его головой. Восторженные зрители извергли дружный крик. Плоть бессмертного бога вторично обагрилась кровью. Ларан пошатнулся; рана плеча казалась серьезной.

Откуда я это умею? Пронеслось в сознании Дмитрия.

– Добить!!! – откуда-то издалека донесся рев Фламмы. – Добей его!

Шаг в сторону, взмах меча, выпад. Ларан опять-таки ухитрился увильнуть. Он был ловким и гибким как уж! Что там говорил Фламма на тренировке? Чаще перемещаться на ногах! Легко сказать, когда один только щит весил не менее семи кило, лямка предплечья натирала влажную от пота кожу! Боль из раны на бедре достигла разгоряченно мозга, но отозвалась вяло, издалека. Ларан пятился, выставив щит. Он уверенно восстанавливал силы, но что самое ужасное, Дмитрий заметил, как необычайно быстро затягивались раны противника, рубец формировался на глазах. Встретившись взглядом с противником, Ларан усмехнулся.

– А ты думал, это будет так просто сделать?

Он совершил обманный шаг влево, чтобы ударить ребром щита справа. Такого приема Дмитрий не ожидал, окованный железом щит врезался в его незащищенное плечо.

– Посмотрим, что ты станешь делать, когда выветрится та дрянь, что в тебя влила эта потаскуха! – засмеялся Ларан.

Дмитрий малодушно пятился назад. На что он рассчитывал?! Победить в поединке опытного бойца благодаря наркотическому зелью и мечу легендарного гладиатора? Зрители бесновались. Крики людей, стоящее в зените солнце, потеря крови от полученных ран, – все вместе привело к странному ощущению ирреальности происходящих событий. Дмитрий кинул взгляд на трибуны, и увидел бледное лицо своей жены. Умом он понимал, что такое невозможно, как и все события, выпавшие на его долю за минувшие сутки, но чутье заставляло поверить в достоверность увиденного.

– Вика… – прошептал он.

Необычное поведение мартышки слегка удивило Ларана, готового нанести решающий удар. Он проследил за его взглядом. Но прежде чем осмыслить происходящее, демон ощутил острие меча, вонзающегося в его шею. Увечья мало смущали его. Так, временная утрата сил. У него в запасе было достаточно жизней, чтобы восстать из мертвых на глазах у ошеломленных зрителей. Так было прежде. Кровь била из горла толчками, незнакомая прежде слабость охватила конечности. Не помышляя о противнике, с которым он забавлялся как сытый кот, играющий с наивным мышонком, он искал лихорадочным взглядом на трибунах Лучезарного.

Нашел.

Лучезарный отвернулся. И тогда парализующий ужас сковал члены умирающего бога.

– Ха-о-о-с!!! – прокричал он страшным голосом, некогда повергающим в ужас смертных людей. – Хаос!!!

Боковым зрением он увидел ликующую ухмылку на лице противника. Тот занес меч над его головой.

– Хаос!!! – прорычал Ларан. Сил у него еще было достаточно, чтобы уничтожить десятки смертных людишек! Он ударил мечом в незащищенную грудь врага, и рухнул на колени, простирая руки к Лучезарному. – Хаос… – вырвался из груди не крик, а протяжный стон, вой раненого волка.

Судьба мартышки была ему безразлична. Впервые за многие века он чувствовал мрачную пелену небытия поглощающую сознание. И это небытие было страшнее всего.

Лучезарный поворачивался к нему спиной. Хаос…

Дмитрий торжествовал. Мгновением прежде его поражение казалось неизбежным, но тут что-то отвлекло внимание Ларана, и он тотчас воспользовался замешательством врага. Взмах, и из шеи врага хлынул ручей крови. Дмитрий слышал крики соперника, видел, как тот, обессиленный, опускается на колени, и меч в его слабеющей руке упирается в землю, словно ища там опору. И совсем неожиданным оказался этот удар. Почти незаметный глазу, просто взметнулась рука, и сухая боль стеганула в грудь. Дмитрий упал на спину, бирюзовая синь неба начала стремительно меркнуть. Чья-то удивленная мысль промелькнула в гаснущем сознании. Нельзя умереть дважды! Ты уже побывал в Безвременье, где ждут суда умершие люди! Все это странно. Странно и несправедливо!

– Хаос… – долетел до него крик. Дикий, вымученный. Вопль проклятого и отвергнутого демона.

А затем пришла мгла.

Глава 25.

Больница им. Джанелидзе. 10.35.

– Андрей Иванович! – кричала медсестра. – Андрей Иванович!

Кардиолог вбежал в отделение реанимации, на ходу дожевывая бутерброд. Еще находясь в дверях, он понял в чем дело. Остановка сердца. Лицо больного было белее простыни, которая покрывала его обнаженное тело, с раструбом катетера в левой руке.

– Давно? – спросил он, с силой нажимая скрещенными ладонями на грудную клетку.

– Не знаю… – сбивчиво говорила медсестра. – На секунду отлучилась!

– Секунда! – зло выдохнул врач. – Эпинефрин! Живо! Пять кубов!

Медсестра бросилась к шкафу с лекарствами.

Врач был высоким мужчиной крепкого телосложения. Он прочел в журнале запись коллеги, дежурившего в ночную смену. Был отмечен приступ пароксзимальной тахикардии, зафиксированный у больного Зайцев а в шесть тридцать утра, и непонятно с какой целью ему была снята электроэнцефалограмма головного мозга. Потом разберемся! Он с силой нажал крестообразно сложенными ладонями на оголенную грудь больного. Продолжая делать прямой массаж сердца, он автоматически отмечал время асистолии, учитывая тот период, который медсестра, попросту говоря, проморгала. Она подбежала, сжимая в пальцах наполненный прозрачной жидкостью шприц.

– В сердце? – медсестра вопросительно посмотрела на врача.

– Куда же еще! – выругался кардиолог.

Он отнял ладони от груди больного, медсестра приложила три пальца выше точки солнечного сплетения, с силой вонзила шприц. Лекарство неохотно покидало пластиковую колбу. Асистолия. Прошло не менее трех минут. Через полторы-две минуты начнут отмирать клетки мозга.

– Дефибриллятор! – скомандовал врач. – Живо!

Медсестра помчалась за портативным дефибриллятором, распутывая провода, замешкалась, путаясь в контактах. Врач выругался матом. Контакты надежно прилипли к коже, приглушенно загудел моторчик.

– Разряд! – скомандовал врач.

Тело выгнулось дугой и опало.

– Еще разряд!

На исходе была пятая минуты асистолии. Время для вскрытия грудной клетки и прямого массажа сердца, было упущено. Новый разряд не привел к желаемому результату. Без особой надежды врач приложил пальцы к шейной артерии.

– Будь оно все проклято… – пробурчал кардиолог, вытирая со лба гроздья пота.

Глава 26.

Вика мчалась между рядами с ликующими зрителями, умершими много столетий назад, а теперь, по прихоти капризных богов воплотившихся в реальности, и один из которых с внешностью стриптизера из ночного клуба, только что ранил в сердце ее Дмитрия!

– Иди к черту! – заорала она на стоящего в проходе между рядами полуголого чернокожего парня.

Парень вылупился на нее большими, с красными прожилками в белках глазами, растерянно озираясь по сторонам. Привидение в бюстгалтере! Добравшись до арены, она собиралась перескочить через невысокую ограду, отделяющую гладиаторов от зрителей, и на ее пути появилась девица с распущенными черными волосами.

– Стой, детка! – приказала она. – Стой, где стоишь!

Вспомнились уроки карате. Вика ударила ногой с разворота, и попала девице в обнаженную грудь. (между нами говоря, безупречной формы!), а после успела удивиться тому, обстоятельству, что та ее видит.

Женщина пошатнулась, улыбка сошла с красивого лица. Она железными пальцами вцепилась Вике в горло.

– Я не стану убивать тебя быстро, – пообещала Елиза. – Это будет происходить пос-те-пен-но! – раздельно, по слогам проговорила она.

Виктория постаралась разжать пальцы женщины, но те были тверже стали. Попытка нанести удар из неудобного положения также потерпела неудачу. Она задыхалась, в двух шагах от умирающего мужа, разделенная преградой в тысячи километров от родного дома, и веками человеческой истории. Неожиданно хватка ослабла. Полуголая девица оставила свою жертву ради того, чтобы кинуться на здоровенного лысого мужика с накаченным торсом и густой черной бородой. Ее человеческое обличье спадало как у змеи в период линьки сползает старая кожа, теперь это было чудовище, черное и гибкое, вроде гибрида гигантской ящерицы и пантеры. Ее глаза светились животной яростью, зубы нацелились в горло богатырю, который удерживал извивающегося монстра на вытянутой руке.

– Ветка! – проорал Фламма, сражаясь с чудовищем. – Ветка Персефоны! Поспеши!

Воспользовавшись тем, что гладиатор отвлекся, Елиза хлестнула Фламму гребнистым хвостом по ногам. На арене появился Магни, древнегерманский бог войны вращал молотом, к нему пытались приблизиться некто высокий и худой, и что-то вытянутое, с множеством щелкающих челюстей, существо, похожее на гигантскую ящерицу.

Вика бросилась к Матвею, опустилась на колени, извлекла из кармана обломок ветви. Сияния почти не было заметно, лишь кое-где проблескивали золотники, как вкрапления слюды в руде.

– Что мне с этим делать?! – отчаянно прокричала она.

На круглой арене разворачивалось кровавое побоище. Фламма оторвал монстру хвост, но тот немедленно вырос на прежнем месте, зубы впились гладиатору в предплечье. Ящерица улучила момент, и набросилась на Магни, челюсти впились в спину, а Малах откатился в сторону, оглушенный ударом молота, с его головы слезла кожа, обнажив гонящийся желтый череп.

В груди Дмитрия зияло круглое и ровное отверстие. Остальные раны также были небезопасны, но смертоносным оказался именно тот удар меча, что пришелся в область сердца. Вика протянула ветку к груди мужа, но между ее рукой и телом лежащего мужа образовалась невидимая преграда. Словно воздух превратился в стекло. Тело Ларана начало разлагаться на куски; процесс, обычно занимающий какое-то время, совершался с мультипликационной быстротой, отпадали куски мяса от костей, впитываясь в песок, засыхала, чернея, кровь. Вытерев слезы кулаком, Вика и со всей силы надавила на воздушную подушку. Безрезультатно.

– На кой черт эта гребанная ветка?! – закричала она.

Магни удалось стряхнуть со спины ящерицу.

– Крестик!

– Что…

– Приложи крестик! – проорал Магни, и вторично обрушил молот на череп Малаха.

Вика сдернула с груди золотой крестик, порвав цепочку, поднесла к преграде.

Полуголый негр закричал гортанным голосом. Его палец был направлен в сторону арены. К ним бежали вооруженные люди, словно только что вернувшиеся с исторической реконструкции, высокий центурион с багровым от гнева лицом, доставал из коротких ножен меч.

– Увидели… – пробормотала Вика.

То, что только что было черепом Малаха Хаталана по прозвищу Палач треснуло как яичная скорлупа, изнутри посыпались комочки серого вещества, которые тотчас обрастали хитиновым покровом, превращаясь в огромных мохнатых пауков. Часть насекомых устремилась к сидящим в амфитеатре людям, и остальные набросились на Магни. Клейкие нити белой паутины оплели руку сжимающую молот. Тем временем Фламма сильным ударом кулака выбил глаз атаковавшего его монстра, раздался громкий рев, в нем смешались боль и ненависть, издыхающего демона. Острые кошачьи когти ударили по груди гладиатора, зубы вырвали ломоть мяса из его груди. Зрители в панике разбегались со своих мест. Их преследовали насекомые, дико закричала молодая женщина, сметенная толпой, ее окружили несколько пауков, сноровисто оплетая паутиной руки и ноги.

Лучезарный покинул место в амфитеатре. Он шел медленно, словно паря над землей, его сопровождали гигантский петух, на ходу превращаясь в некое сочленение из десятков щупалец, когтей и трепещущих усиков, и молчаливая официантка Нора, на этот раз представшая в образе белокожей дьяволицы, с закаменевшим лицом призрака, и плоской щелью на месте рта. Обе фигуры растворялись в полуденном мареве как призрачные миражи. На их месте осталась дрожащая пелена воздуха и кучка седого пепла на земле.

Преодолевая сопротивление, плотное и вязкое будто застывшее желе, Вика прижала ветку к груди неподвижно лежащего Дмитрия. Воздух был вокруг жидким и теплым как свежеприготовленное варенье. Золотистые блестки, искрящиеся в древесине, померкли, в месте кровоточащей раны образовывался алый рубец. Дмитрия выгнуло дугой, словно в эпилептическом припадке, губы исторгли стон.

– Живой! – закричала Вика.

Число пауков множилось, несколько особей остановились в двух метрах от Люды, холодно блестели глаза огромных насекомых, в беспрестанном движении пребывали челюсти.

– Долго не получится их сдерживать, – послышался женский голос.

Приблизилась Ева в сопровождении негритянки в короткой тунике. Негритянка несла в руках овальное зеркало в раме из красного дерева.

– Отличный лифчик! – улыбнулась Ева. – Тебе к лицу.

– Что мне дальше делать?! – закричала Вика.

– Это я, пожалуй, заберу, – хладнокровно ответила Ева, подобрав с земли ветвь. – Тебе пора убираться отсюда поскорее.

– А как же Дмитрий?!

– О нем позаботятся, – Ева щелкнула пальцем, стоящая поодаль негритянка положила зеркало на песок.

– И что с этим делать?

– Смотри в отражение, и не отводи взгляда, чтобы ты там не увидела, – и добавила с милой улыбкой. – Если не хочешь превратиться во что-то очень нехорошее!

Изящно покачивая бедрами, она удалилась, брезгливо обходя пятна крови на песке. Негритянка шла следом, пауки обтекали ноги женщин как вода камень.

Взвыл центурион, сбрасывая с груди клейкую ленту паутины, еще два человека упали, им на спины словно натасканные псы кидались насекомые. Люди кричали, рычал богатырь Фламма, нанося удары кулаком по намертво вцепившейся ему в грудь Елизе, злобно шипела ящерица, молча сражался Магни. На общем фоне Вика услышала громкий вздох Дмитрия. Его ресницы дрогнули.

– Позаботятся они! – мстительно прошептала Вика. – Здесь если сам о себе не позаботишься, черта с два кто тебе поможет!

Она легла на землю, прислонившись виском к голове мужа, подняла зеркало таким образом, что их лица отразились на блестящей поверхности. Вначале ничего не изменилось. В зеркале отражался участок утоптанного песка, бретелька ее бюстгалтера, за время путешествия из белого ставшим грязно-серым, их лица, – искаженные страхом ее голубые глаза, и глаза Дмитрия, карие, мутные, словно с тяжелого похмелья.

– Где мы… – едва слышно прошептал он.

– Все нормально, Митя! – нервно прошептала Вика. – Не шевели головой, понял?

Дмитрий послушно кивнул. Послышался гул, заложило уши.

– Действует! – воскликнула девушка.

Дмитрий повернул к ней лицо.

– Т-с-с… – прошептала Вика. – Смотри в зеркало! – приказала она.

Липкое прикосновение к лодыжке вызвало приступ дрожи, Вика отдернула ногу. Пауки преодолевали преграду.

– Смотри в зеркало! – кричала она.

Отражения их лиц исчезли. Теперь зеркало демонстрировало мятущиеся серые пятна. Руки Люды, держащие массивную раму навесу, дрогнули, паутина впилась в оголенную часть кожи ноги между носком и задравшейся штаниной.

– Смотри!!! – кричала Вика, и почти не расслышала звука своего голоса. Все поглотил утробный рев, доносящийся откуда-то с неба.

Отражение превратилось в какое-то чудовищное нагромождение кубов и квадратов, как на картине художника авангардиста. Серебряная фольга, покрывающая зеркальную гладь, вздулась, в глубине что-то клокотало, рама колотилась в руках, готовая разбиться на мельчайшие части. Мышцы рук свело судорогой, паучьи челюсти впились в ногу, Вика кричала от нестерпимой боли, какой-то отвлеченной частью она осознавала, что потеряла нечто очень важное, но не могла вспомнить, что именно. И вдруг все исчезло. Она ощутила себя проваливающейся в ущелье, ветер свистел в ушах. Время остановило свой ход, исчезло ощущение реальности. Так продолжалось, пока яркий сноп света не ударил в лицо.

Глава 26.

Врач шел по коридору. Общеизвестный факт, – у каждого хорошего доктора есть свое персональное кладбище.

– Андрей Иванович! – услышал он оклик медсестры.

Устало обернулся.

– Что там еще?

– Там больной Зайцев …

– И что? – раздраженно спросил врач. – Сейчас напишу заключение…

– В том то и дело, Андрей Иванович. Он… – она запнулась. – Он исчез!

– Что вы несете, Таня?! – рассердился врач. Он покинул реанимационную спустя четверть часа с момента вероятной остановки сердца. Чудеса случаются, но не в нашу смену. Любил говорит зав. отделения, на котором работал кардиолог.

– Не верите, – сходите посмотрите! – Обиделась медсестра.

Этого только не хватало! Быстрыми шагами врач направился в отделение реанимации. Медсестра шла следом за ним, говорила не умолкая.

– Я никуда не выходила из палаты реанимации, честное слово! Заполняла журнал, обернулась на кровать, а там…

– Не дышите мне в спину, Таня! – перебил врач.

Испытывая дурные предчувствия, он открыл электронным ключом дверь. Кровать пустовала. Смытые простыни хранили недавнее присутствие на них человека. Вдоль стояка, на котором крепилась капельница, свисал пластиковый шнур, внутри блестели капли. Простая логика указывала на невозможность выкрасть труп из отделения интенсивной терапии за столь короткий промежуток времени, даже если учесть ту безумную версию, что похитители действовали сообща с медсестрой.

– Андрей Иванович! – зловещим шепотом окликнула врача медсестра. Так обычно говорят актеры во второсортных сериалах.

– Что?

Девушка протягивала карту больного Зайцев а. Врач взял, быстро перелистал. Чистые страницы, отсутствует даже титульный лист с данными больного.

– Посмотрите в компьютере, Таня, – сказал доктор. У него вздулся живот, мучительно хотелось в уборную.

Медсестра честно клацала клавишей компа, ее лоб прорезала вертикальная, страдальческая морщина.

– Ничего нет… – сказала она все тем же шепотом. – Никаких данных больного Зайцев а в базе не значится.

– Бред! – сказал врач, и опустился стул.

ЭПИЛОГ

Первое, что ощутила Вика при пробуждении, была комбинация необычных запахов. Мускатный орех, шафран, корица, и имбирь. Странное сочетание ароматов, нетипичных для российских широт. Она открыла глаза, и тотчас и зажмурила их вновь.

– Сейчас зрение восстановится, – послышался знакомый мужской голос. Низкий, чуть хрипловатый, с едва уловимым акцентом. – Так всегда бывает после перемещения. Временная слепота.

Вика провела рукой, и с отстраненным равнодушием обнаружила, что она голая. На ее бедрах и чуть ниже било намазано чем-то липким и пахучим. Чужая рука осторожно, но решительно отвела ее пальцы.

– Лучше не трогать. – посоветовал Магни.

– Что с Димой? – спросила она.

– Твоему мужу потребуется больше отдыха, но он исцелится.

– Где мы?

– Там, где и должны быть! – удивился Магни. – Вы слегка уклонились от меридиана, иногда такое случается, когда в прошлом времени остается важная вещь, принадлежащая путнику.

Вика коснулась пальцами шеи. Крестик с цепочкой отсутствовали.

– Я потеряла свой крестик, – промолвила она.

Магни коснулся ее сомкнутых век липкой субстанцией.

– Уже можно смотреть, – разрешил он.

Вика осторожно открыла слезящиеся глаза, немного поморгала. Ее взору предстала их однокомнатная квартира. Все было в точности таким же, как она оставила прошлой ночью. Разбросанные предметы одежды на диване, засохшие комочки красной икры на бутербродах и полупустая бутылка вина марки «Бордо», бутылка водки. С кухни пахло протухшим мясом. Она вспомнила. В духовке лежала нашпигованная приправами куриная вырезка. Не могла кура испортиться за несколько часов! Рядом мирно спал Дмитрий, раны на его теле покрывала зеленоватая, пахучая мазь. Также, как и следы от касания паучьих челюстей у нее на ногах. В кресле напротив сидел Магни. Сейчас это был все тот же коренастый блондин, одетый в черные джинсы и такую же черную футболку с изображением какого-то рогатого монстра на груди. Никаких следов увечья на нем не было заметно. Обнаженная девушка машинально прикрыла грудь рукой.

– Ты меня раздел? – брякнула она первое, что пришло в голову, и поняла, что сморозила глупость. Конечно, он! Кто же еще?