Loe raamatut: «Всматриваясь в Бездну»

Font:

ВСМАТРИВАЯСЬ В БЕЗДНУ

Глава 1.

Худшей поездки не придумаешь! Неприятности начались с полудня, когда на оговоренную заранее встречу представитель заказчика не приехал. Дмитрий прождал сорок пять минут в офисе учредителя корпорации «РОСМЕТАЛЛСТРОЙ». На исходе сорок седьмой минуты в приемную вышла секретарша, и улыбаясь пухлыми губами с ледяной вежливостью сообщила, что встреча отменяется.

Дмитрий снял очки, и принялся протирать стекла одноразовым платочком. Близорукие люди без очков выглядят беззащитно, но как известно, – невротик страдает от надуманных проблем, а если их не обнаруживает на помощь приходят Достоевский, Толстой и водка. Дмитрий Зайцев предпочитал водку.

– Я могу узнать причину отказа? – спросил он.

Секретарша улыбнулась еще шире, насколько позволяли достижения современной косметологии.

– Такой информацией я не располагаю, господин… – она заглянула в планшет. – Господин Зайцев !

– Я проехал больше ста километров за рулем…

– Мне очень жаль! – отрезала женщина, ее улыбка угасала. – Возможно, господин Гуревич отменил встречи по причине болезни. Сами знаете, грипп, коронавирус… Вам следует записаться на прием. Ближайшая свободная дата в пятницу. Или на следующий понедельник. Очень плотный график встреч. Кофе хотите?

В приемной сладко пахло элитными духами. От кофе Дмитрий отказался, вернувшись в гостиницу, напился. Он плохо помнил, как заливал в себя пиво поверх виски, а проснулся под среди ночи, лежа на диване в новеньком костюме, купленном специально для визита в РОСМЕТАЛЛСТРОЙ. Долой пять с половиной месяцев трезвой жизни, прощайте коллеги из сообщества анонимных алкоголиков! Большую часть дня пришлось посвятить борьбе с жесточайшим похмельем, повторить попытку посетить приемную Гуревича в таком состоянии было равносильно пытке. Таким образом, он выехал из города Кириши ближе к вечеру. Портье на рецепции снисходительно улыбнулся.

– Случаются неудачные дни!

У него были румяные скулы и нескромный взгляд. Дмитрий нес на плечиках костюм в одной руке, и портфель с документацией в другой. Хотелось сказать какую-то колкость, но он не нашел нужных слов, а потому, просто вышел на улицу, сопровождаемый победоносным взглядом краснолицего портье.

На выезде из города его остановил офицер ДПС, толстый и подозрительный человек с щеточкой рыжих усов под носом.

– Как вы себя чувствуете, Дмитрий Семенович? – спросил инспектор, в его маленьких глазах светился хищнический азарт.

– Нормально! – бодрым тоном, каким обычно разговаривают с детьми и плохо слышащими стариками ответил Зайцев, доставая из бумажника права и страховку на машину. Он случайно зацепил ногтем аккуратно отрезанную ножницами половинку фотографии, на которой лучезарно улыбалась Вика. Дмитрий спрятал фотокарточку в задний карман джинсов.

– Употребляли что-нибудь? – полюбопытствовал инспектор, бегло глянув в права.

– Не выспался… – оправдывался Зайцев.

Долгий и унизительный разговор завершился в пользу коррупционной схемы, – водитель был отпущен на волю, а бюджет капитана полиции пополнился десятью тысячами рублей.

Близилась гроза. Нависающее темно-лиловым куполом небо пронизывали зигзаги молний, ослепительно белых, а дальше к западу огненно-рыжих, отливающих золотом. Тишина давила осязаемо, как плотное одеяло, природа замерла в ожидании ненастья. Дмитрий переключил режим фар, яркие снопы света выбелили полосы на асфальте. Не отпуская левой рукой руль, он открыл термос, допил остывший кофе. Вопреки расхожему мнению, популярный напиток оказывал бодрящее действие в первый час после употребления, затем начинало клонить в сон сильнее чем прежде.

В свете фар промелькнул дорожный указатель. «Мга 25 км». В этом месте начинался подъем; послушно загудел дизельный движок, вариатор переключил передачу. Издалека прилетел раскат грома, пара капель дождя упали на лобовое стекло внедорожника. Дмитрий коснулся пальцем дисплея магнитолы, салон наполнился музыкой. Новенький «Хавал Дарго» оправдывал свое название «dare to go», что в переводе означало – смело трогай, – ехал внедорожник бодро, за восемь секунд разгоняясь до ста километров час. Дмитрий любил машины, и понимал в них толк. В подростковом возрасте чудом не угодил за решетку за угон. Выпив в компании сверстников хвастал, будто может вскрыть любую противоугонную систему за пять минут.

Молния озарила небо, яростно громыхнуло. Дождевые капли застучали по стеклу. Музыка стихла. После короткой рекламной паузы, началось интервью. Нервным, высоким голосом рассказывал мужчина.

– Наскальные изображения необъяснимых объектов, обнаруженные археологами в пещерах Южного Урала, вероятнее всего имели сакральное значение для наших древних предков.

– То есть, вы хотите сказать, что эти рисунки не были отображением увиденного? – с нотками удивления спросил интервьюер.

– Сомневаюсь, что денисовский человек мог видеть ящерицу с человеческой головой, или гигантскую сороконожку.

– Откуда в таком случае взялись эти изображения? Древние люди обладали фантазией, и рисовали то, что им приснилось?

– Так считалось раньше. Но по мере изучения вопроса ученые пришли к парадоксальному выводу. Творчество во имя самого творчества крайне редко встречается. Как правило, подсознательно творец желает обмануть смерть. Обессмертить свою личность, путем оставления потомкам продуктов своего труда.

– Мало у кого это получалось сделать! – снисходительно засмеялся интервьюер. В противовес собеседнику у него был уверенный баритон. Сочный и неторопливый.

– Важно намерение. Любая творческая личность жаждет создать новый миф, будь то картина, музыка или стихотворение. Ведь только мифы существуют вне зоны смерти.

– А как же религия? Христианство, буддизм, ислам…

– Миф древнее любой из существующих ныне религий. Зигмунд Фрейд, например, считал, что миф зародился одновременно с разумом. Кстати сам Фрейд называл религии – разрушенной тканью мифа, – уничтожая основы мифотворчества она не дала ничего взамен, кроме сомнительных обещаний вечной жизни.

– И вы считаете, наш предок неандерталец мало изменился, если ему было присуще желание творить?

– Кроманьонец. – Уточнил ученый. – Нашим прапращуром был кроманьонец. Миф нуждался в ритуалах, соблюдение которых из них помогало древним людям избавляться от ужаса повседневной реальности. Ритуал, в свою очередь, заключался в жертвоприношениях, иначе он не мог закрепиться в сознании наших предков. Кстати, многие из подобных ритуалов существовали до недавнего времени. Индейские племена убивали хищную птицу, считающуюся животным их тотема, после чего оплакивали ее, сохраняя кожу с перьями вплоть до следующего обряда. Некоторые племена бедуинов клали человека на жертвенный камень, и вождь выпивал из надрезанной на вене раны, после чего к нему присоединялись остальные мужчины. На аккадском языке дождь и семя означает одно и то же слово, а земля, – женского рода. Как видите, мир буквально наполнен ритуалами!

Вспышка молнии осветила полосу асфальта, растворяющуюся в сумерках черных как надвигающаяся ночь. В желтом конусе фар отразилось что-то светлое и блестящее. Несущийся по трассе внедорожник было невозможно остановить, но Дмитрий обладал ценными качествами характера; в экстремальных ситуациях он становился хладнокровным и собранным. Закусив губу, он вывернул руль, и одновременно вдавил до пола педаль тормоза. Раскат грома заглушил приятный баритон ведущего, его ответ так и остался неизвестен, пока тяжелый автомобиль совершил полукруг, и под аккомпанемент отчаянного визга тормозных колодок, прокатился двадцать метров. Призванный «смело трогать» внедорожник ухитрился продемонстрировать безукоризненную устойчивость. Передние колеса соскользнув с трассы, буравили гравиевое покрытие, устрашающе быстро надвигался стоящий торчком камень. Дмитрий вывернул руль вправо, и отпустив педаль тормоза, выжал газ. Двухсот сильный мотор с ревом уводил своего хозяина от неминуемого столкновения; камень чиркнул по кузову, и остался позади.

Хорошо, что успел оплатить КАСКО!

Пронеслась лихорадочная мысль в голове шофера. Он остановил машину, и сидел неподвижно, глядя на летящие в лучах фар нити дождя. Все происшествие заняло по времени не более двадцати секунд. Увлеченно что-то спрашивал журналист, завороженной красотой своего голоса. Дмитрий повернул зеркальце. Там отразились очки, бледное лицо, густые волосы с проседью, и начинающимися залысинами. Вика считала его симпатичным парнем. Сорокалетним плейбоем очкариком. Хотя и робким.

– Тебе идет твоя фамилия, Митя! – шутила она. – Трусишка, зайчик серенький!

Дмитрий хмурился, но в душе знал, что жена права. Мужественная внешность часто не соответствует природе человека.

Он вытер каплю крови с нижней губы, снял очки, протер запотевшие стекла, поднял упавший термос. Левая рука онемела от локтя до плеча. В груди ощущалось жжение, словно туда приложили горчичник.

– Сейчас бы стакан водки засадить! – сказал Дмитрий вслух. Собственный голос показался ему тускло звучащим, как у ученого, рассказывающего о творчески одаренных пещерных людях.

Допил остатки кофе прямо из горлышка, руки ходили ходуном.

– История пронизана мифами и ритуалами, – Продолжалась передача по радо «Маяк». – Еще сто лет назад наши соотечественники верили в обличие дьявола с рогами и хвостом, да и нынешние прихожане вполне допускают чудесное преображение души посредством употребления красного вина и съедания кусочка хлеба.

– Вы атеист? – журналист назвал имя, но Дмитрий не расслышал. После стресса шумело в ушах, и пульсировала кровь. Жжение в груди растеклось на левое плечо, заныла челюсть.

– Скорее агностик! – засмеялся мужчина. – Я верю в созидательное начало мира, но считаю его непостижимым разуму.

– Как сказал известный персонаж романа Булгакова, – и дьявола тоже нет? – в тон ученому, иронично сказал интервьюер.

После короткой паузы было слышно, как кто-то из собеседников отпил из чашки, последовал ответ.

– Нам людям свойственно конкретизировать объекты своего страха, придавать им понятную оболочку.

– Мохнатое чудище с рогами! – посмеиваясь, продолжал журналист. – Что же здесь непонятного?

– Для современного жителя мегаполиса действительно несерьезный образ, но в средние века мало кто подвергал его сомнению. Если и представить очеловеченный объект зла, то мы сталкивались с такими на протяжении нашей истории, начиная с библейского Каина, убившего своего родного брата Авеля, заканчивая тем же Адольфом Гитлером или серийными убийцами.

– То есть, вы допускаете существование нечистой силы?

– Я – антрополог. И как материалист и ученый, я опираюсь на факты из области материального мира. – Последовал уклончивый ответ. – Но как писатель, обладающий воображением, я не исключаю вероятности наличия множества миров, соседствующих в одном пространстве. И те тонкие перемычки, разделяющие этим миры, могут нарушаться при совокупности определенных обстоятельств. И этот соседствующий с нами мир не обязан быть идеальным. Быть может, это окажется странное и пугающее место, населенное могущественными существами, по сравнению с которыми наши достижения в области технического прогресса выглядят наивно. Или же мир будет пустым и блеклым, как застывшее Безвременье. Об этом изложено в моей новой книге…

– Очень интересно! – перебил журналист. – Безвременье? Это ваш термин?

– Скажем так, я его позаимствовал. – сказал писатель.

– Я пролистал одну из ваших книг, вы много пишите о смерти!

– Смерть – то единственно значимое событие, которое определяет все течение нашей жизни.

– Как это странно! – воскликнул журналист. – Я, например, стараюсь не думать о смерти.

– Ну, во-первых вы достаточно молоды, Андрей, – снисходительно произнес писатель. – Есть закономерность. Чем сложнее устроен человек, чем чаще он задумывается о своей кончине, и главным образом о том, что за ней последует.

– Видимо, я достаточно прост! – принужденно усмехнулся журналист. – Оставайтесь с нами, друзья, мы вернемся после рекламной паузы. Напомню, у нас в гостях писатель Александр Яковлевич Пудовик, пользуясь случаем рекомендую к прочтению книгу нашего гостя, – «В поисках зверя».

Заиграла музыка, неестественно счастливый женский голос приглашал всех желающих посетить выставку ярмарку меда, проходящую в павильонах ЛЕНЭКСПО на Наличной улице.

– Более тридцати сортов янтарного лакомства на ваш вкус!

Дмитрий повернул ключ в замке зажигания, салон внедорожника озарил уютный, оранжевый свет. Следовало выйти, и проверить объект, возникший на пустой трассе словно по волшебству. А заодно перекурить. Вика категорически противилась курению в салоне автомобиля, по-своему жена была права. Имея стаж курильщика более двадцати лет, Дмитрий неоднократно пытался завязать с вредной и бессмысленной привычкой, водка хотя бы кайф давала! Бросить курить просто, – как сказал Марк Твен, – я проделывал это раз двадцать.

Дождь закончился, восток алел вечерним закатом. Боль в груди отступила, осталось ощущение гнетущей тоски, словно произошло что-то непоправимое. Выйдя из салона внедорожника, Дмитрий втянул аромат озона, и растущих по окраине шоссе зарослей шиповника. Асфальт покрывали полосы, оставленные протекторами, на заднем крыле внедорожника чернел зигзаг; лакокрасочное покрытие у китайского автопрома оставляло желать лучшего. Место вероятной аварии скрывал выступ холма. Мысль о запотевшей рюмке водки и мясной нарезке вызвала огромное желание сесть в машину, и уехать отсюда как можно скорее. Он шел по шоссе, удивляясь отсутствию автомобилей на трассе в обычный вечер буднего дня. Звук шагов разносился в прозрачном воздухе, с листвы деревьев стекала дождевая вода; звон капели был единственным звуком, нарушающим неестественную тишину вечера. На обочине в произвольном порядке разместились коты. Не менее полутора десятка. Черные, рыжие, пестрой масти. Животные пристально смотрели на человека. Трепеща невесомыми крыльями подлетел мотылек, и кружил возле головы человека. Дмитрий отвлекся на мгновение, а когда обернулся назад, мотылек исчез. Обойдя холм, он остановился. Лежащее на шоссе тело казалось матово-белым, пронизанное серебристым свечением.

– …твою мать! – хрипло проговорил мужчина.

Подойдя ближе, он опустился на четвереньки. Перед ним лежала молодая женщина. Обнаженная. Лежала в позе эмбриона, подтянув колени к груди.

– Эй! – окликнул женщину Дмитрий, и дотронулся рукой до плеча. Кожа была в меру холодной, на скулах розовели едва заметные пятна румянца. – С вами все в порядке?

Женщина открыла глаза, и спокойно посмотрела на склонившегося над ней человека.

– Черт побери! – выругался Дмитрий. – Я вас чудом не сбил! Вы целы? Откуда вы взялись?

Вопросы теснились в голове, а в глубине подсознания росла необъяснимая тревога. Заныло под ложечкой, леденящий холодок на затылке перешел в область шеи. Женщина приподнялась, прикрыла рукой обнаженную грудь. В жесте не было характерного жеманства или стыда, так рассеянно поправляет человек растрепавшиеся от ветра волосы.

– Вы мне дадите что-нибудь из одежды?

– Да, да… Конечно!

Дмитрий стянул джинсовую куртку, накинул ей не плечи.

– Спасибо! – Она улыбнулась, влажно блеснули зубы.

Лет двадцать пять. Определил Дмитрий. В вечернем полумраке светлели глаза, белокурые волосы спадали на плечи. А фигурка у девицы как у фитнесс тренера! Все на месте, идеальные формы, ни капли жира. Подбежал большой рыжий кот, и принялся тереться головой о ноги девушки. Она рассеянно погладила животное.

– Вы едете в сторону города? – спросила девушка.

– Ехал! – поправился Дмитрий. – До того момента, пока вы не объявились на трассе.

– Подвезете?

– По-моему вам надо в больницу!

– В больницу совсем не обязательно… – сказала женщина. – Мне нужно в другое место.

– Я по вашей вине чуть новую тачку не угробил!

– Но ведь не угробили…

Она почесала кота за ухом, накинула куртку, поднялась на ноги, и ступая босыми подошвами по асфальту направилась в ту сторону, где за выступающим холмом стоял внедорожник. Кот шел за ней следом, как ручная собачка. Подойдя к машине, девушка посмотрела на черные полосы тормозных следов.

– У вас хорошая реакция.

– Какого черта вы делали на дороге?! – раздраженно повторил Дмитрий.

– Так случилось… – проговорила девушка.

– И поэтому вы валялись на шоссе в чем мать родила?

– Тот человек, что подвозил меня…

– Вас пытались изнасиловать?

Она тихонько рассмеялась, будто услышала что-то забавное.

– Возможно у молодого человека были сексуальные намерения на мой счет. И у тех других, людей, которые подвозили меня до него. Изнасиловать? Нет… Я сильно сомневаюсь, что такое возможно совершить.

Дмитрий обошел внедорожник, сел за руль. Нудящая боль за грудиной прошла, в голове появилась легкость, словно махнул бокал шампанского. Вика работала медсестрой, пока не устроилась работать в отдел бижутерии в универмаге. Она рассказала, что сердечный приступ сопровождается ощущением беспричинного страха. Надпочечники выбрасывают в кровяное русло порцию адреналина, или что-то в таком роде. Женщина почесала кота за ухом, что-то прошептала ему на ухо, после чего забралась в кабину, и прильнула виском к ветровому стеклу. Сидя в кабине внедорожника, Дмитрий почувствовал себя увереннее.

– Я отвезу вас до ближайшего отделения полиции. – сказал он.

Она тряхнула головой, волосы позолотили воротник джинсовой куртки.

– Поедем, а там видно будет, – улыбнулась девушка.

Мимо промчалась фура, цепочкой тянулась вереница машин. По встречной полосе ехал фургон скорой помощи, завывала сирена. «Скорая» обогнула холм, и судя по затихающему звуку сирены остановилась в том самом месте, где только что он едва не сбил девушку. Дмитрий оглянулся назад гадая, какого черта делает служба скорой помощи на пустынной дороге, увидел кошачью компанию, переместившуюся на обочину. Отблески фар отражались в блестящих глазах животных. Черная «тойота» нервно просигналила перекрывающему полосу движения китайскому внедорожнику. Ощущалась нереальность происходящего. Пол минуты назад шоссе было пустынным, а сейчас скопившиеся за холмом автомобили катили непрерывным потоком. Дмитрий потряс рукой, восстанавливая кровообращение, выругался в адрес водителя «тойоты».

– Козел!

– Вам следует научиться владеть собой, – сказала девушка.

От нее исходил какой-то специфический запах, нельзя сказать, что он был неприятным или наоборот волнующим. Так могли пахнуть дикие цветы, растущие в труднодоступных горных местах; аромат, напоенный талой водой ледников.

– Вы психолог? – усмехнулся Дмитрий.

– Почему вы так решили?

– Обычно психологи первому встречному советуют научиться сохранять самообладание, повышать самооценку, и заниматься прочей невыполнимой ерундой.

– Нет. Я не психолог. – ответила девушка.

– И то хорошо… – буркнул Дмитрий, повернул ключ в замке зажигания, ровным зеленым цветом загорелась приборная панель. Полоска навигатора указывала расстояние до ближайшего населенного пункта. Поселок Змеевка. До Мги существенно дальше, а здесь рукой подать. Шесть километров, четыреста метров. Там должно быть отделение полиции или захудалый медпункт. Намерение избавиться от странной девицы удивительным образом соседствовало у него с желанием оставаться с ней в кабине внедорожника как можно дольше. Эта противоречивая двойственность, несвойственная его характеру, сбивала с толку. Он понял, что больше всего на свете хочет прикоснуться к ее оголенной коже на бедре, матово поблескивающей в полумраке кабины. Во влечении было сокрыто нечто более глубинное, чем сексуальный мотив, и вместе с тем он боялся, – дотронувшись пальцами до прохладной женской кожи, ощутить разочарование. Как в детстве, когда разобрал аккумулятор от заводной машинки, и обнаружил там пахучую черную массу, похожу на обыкновенный деготь. Женщина посмотрела на него насмешливо, его будто током пронзила мысль. Она знает, о чем он сейчас думает! Сто грамм водки с горячей и острой закуской решат все проблемы. А еще лучше – двести. А потом они с Викой помирятся. Их ждет сногсшибательный секс, каким он всегда бывает после ссор. Он сядет на свое любимое место в углу дивана, включит пульт от телевизора, Вика прильнет как ласковая кошка, теплая и мягкая, и пахнуть от нее будет совсем не так как от полуголой девицы, сидящей в кабине его новенького «Хавала Дарго», а сладковатыми духами с привкусом абрикоса. Он опустит правую руку на оголенное плечо подруги, а она уткнется лицом ему в шею. Так бывало много раз, до той поры, пока острые ножницы одним взмахом блестящих лезвий не разрезали надвое фотографию.

Девушка коснулась пальчиками экрана навигатора, увеличив изображение.

– Мы едем туда?

– Поселок Змеевка. Не умеете читать?

Девушка промолчала, внимательно изучая карту на экране навигатора.

– Ничего не имеете против поселка? – язвительно Дмитрий. Он прищурился, изучая буквы текста на экране. – Есть отделение полиции, два магазина и даже местный бар.

– Бар? – переспросила она.

– Это такое место, где люди выпивают, танцуют. Иногда знакомятся, – с ироничной улыбкой объяснил Дмитрий.

– Хорошо…

– Сказали хотя бы как вас зовут!

– Это необходимо?

– Я должен знать, с кем буду ехать в машине в ближайшие десять минут!

Она снисходительно покачала головой, словно разговор шел с ребенком.

– Вы забавный…

– Благодарю вас!

–Мое имя – Ева!

– Дмитрий!

Она придвинулась. Как она сказала о том человеке, что подвозил ее прежде? Вначале у него были сексуальные намерения. Промчался фургон с рекламой фруктов на борту, Дмитрий вдавил педаль газа. Ночь опускалась черным куполом на землю, темнело стремительно, как это бывает в августе. Родившемуся в Мурманске Диме Зайцев у и проведшему детство в краю льдистой тишины океана и бездонных мерцаний северных сияний, потребовалось немало времени, чтобы привыкнуть полумгле питерской ночи.

– Ева – редкое имя. – сказал Дмитрий.

– В самом деле? – Женщина равнодушно пожала плечами.

Промелькнул белым пятном дорожный указатель. К поселку Змеевка шло узкое шоссе, переходящее спустя полтора километра в грунтовку. Бесстрастным голосом навигатор приказал держаться правее. Дмитрий повернул руль, протектор зашуршал по дорожному покрытию. Дорога причудливо петляла в лучах фар. Картинка на дисплее навигатора мельтешила, делясь на квадраты и замерла неподвижно. Позади стихал гул оживленной трассы, – разумным решением было вернуться назад, везти чокнутую девицу до Мги. Дмитрий так бы и поступил, но с обеих сторон угрожающе чернели провалы дренажной канавы, а развернуться на узкой дороге, он не рискнул. Оставалось ехать вперед, в надежде обнаружить дорожную развилку, или какую-нибудь площадку, – до Змеевки по его расчетам оставалось не более километра пути. Дмитрий Зайцев ненавидел утрату контроля. Ненавидел и боялся. Вика подшучивала над ним, считая, что он пытается контролировать эрекцию во время их занятий сексом. Потеря этой мнимой власти над жизнью казалось ему чем-то сродни физической гибели. Он много лет мучился приступами бессонницы, так как погружение в сон лишало возможности контролировать ясность ума.

Асфальт кончился внезапно, колеса застучали по грунтовке, дорога забирала влево, растущая в колее трава шелестела по поддону внедорожника. Навигатор безмолвствовал.

– Черт побери! – вслух выругался Дмитрий – Где эта гребанная Змеевка?!

Его спутница словно утратила интерес ко всему происходящему, прислонилась виском к ветровому стеклу и задремала. В правом верхнем углу навигатора робко дрожала одинокая полоска, готовая погаснуть. Дмитрий вздохнул с облегчением. Что может быть страшнее для городского жителя, чем лишиться сотовой связи и интернета? Поодаль забрезжили отблески света. Вскоре источник света стал виден достаточно отчетливо, им оказался фонарь прожектора, установленный на шесте. Слева по ходу движения серебрилась вода, мирно журчала река. В трехстах метрах стояли невысокие строения, проехав еще метров сто пятьдесят, Дмитрий увидел бледно освещенную вывеску местной забегаловки и примыкающей к ней продуктовый магазин. Он остановил машину на полупустой парковочной площадке. Крайнее место занимал микроавтобус с покрытой коррозией кузовом, поодаль стояла «Нива шевроле», почти что новенькая, но без регистрационных номеров, и два мотоцикла.

– Схожу, спрошу, где здесь полицейский участок, – повернулся он к девушке, но та вышла из машины, и уверенно направилась к входу к кафе.

– Эй! – крикнул Дмитрий. – Ева! Или как тебя там… – он выругался.

Она стукнула костяшками пальцев в дверь кафе. Открыли немедленно, словно с той стороны ждали посетителя. На пороге возник здоровенный мужик с накаченными бицепсами, лысым черепом и густой черной бородой. Из дверей выливался алый свет, играла музыка, слышались голоса людей. Ева что-то сказала, кивнув в сторону стоящего в двух шагах Дмитрия. Звенел гитарный риф, отбивали жесткий ритм ударные. Зайцев родился в пору увядания музыкального стиля хард-рок, но узнал классическую «Песню эмигранта» группы Лед Цеппелин. Стонущим фальцетом завывал Роберт Плант. На фоне массивной фигуры бородатого качка мелькали фигуры людей. Пахло жаренным мясом, специями, алкоголем и чем-то кисло-сладким, отдаленно напоминающим аромат гашиша. Ева поднялась на цыпочки, как была голая, прошептала на ухо здоровяку. На загорелом, изборожденным шрамами лице, отразилось недовольство.

– С чего бы вдруг? – он недоверчиво посмотрел в сторону Дмитрия.

Женщина требовательно топнула босой ступней, словно была обута в туфельку. Жест был капризным, но требовательным, – так ведут себя люди, привыкшие к тому, что их приказы исполняются беспрекословно.

Качок послушно кивнул, словно исполнять прихоть девицы было ему не в впервой.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Ева! – со вздохом сказал он.

– Будь снисходителен, Фламма! – девушка приподнялась на цыпочки, ласково пощекотала богатыря за мочку уха.

Богатырь почесал шею, которая по объему была вдвое толще чем у обычного человека, его налитой бицепс украшала татуировка; кобра с раздутым капюшоном.

– Это может быть неверно истолковано… – Фламма произнес слово, которое Дмитрий не расслышал. Его слова заглушали аккорды тяжелого рока и гомон людей, несущиеся из задымленного зала.

– Не сомневайся! – ответила Ева.

– Ладно! – буркнул здоровяк. – Эй! – он поманил пальцем Дмитрий. – Подойди сюда!

Мужчина приблизился. Фламма сунул руку в карман своих просторных штанов.

– Держи!

Дмитрий машинально протянул ладонь, в которую здоровяк опустил три массивных круглых предмета.

– Прощай! – обернувшись к нему, сказала Ева. – Постарайся быть смелым. Теперь многое будет по-другому, не так, как ты привык. Надеюсь, мы еще увидимся!

Здоровяк вместе с девушкой скрылись за дверью, луна выплыла из гущи облаков, от реки повеяло прохладой, негромко квакали лягушки. Вкрадчиво запищал комар возле уха, Дмитрий прихлопнул насекомое ладонью, ощутив касание липкого и влажного комочка. В свете луны на ладони матово поблескивали золоченные кругляшки со стертым гуртом и едва различимыми буквами на аверсе. Иногда невероятные вещи выглядят обыденными как сентябрьский дождь. Дмитрий сунул монеты в карман, сел за руль внедорожника, без особой надежды коснулся панели навигатора. Экран воссиял оптимистическим светом, бодрый женский голос готов был проложить путь в любую точку земного шара, куда пожелает заказчик.

– Санкт-Петербург. Васильевский остров, седьмая линия! – проговорил Зайцев.

Скорость работы процессора, проложившего путь следования, превосходил самые смелые ожидания.

Меня словно кто-то или что-то гонит отсюда прочь! Подумал Дмитрий. Его куртка пахла тем специфичным запахом, какой исходил от женщины. Аромат был слабым, почти неуловимым, возможно ему это только казалось, как запечатлевается в памяти давно знакомая мелодия. Дмитрий подавил желание, – вернуться, постучать в дверь бара. Интуиция подсказывала, что делать этого не следует. И не только по причине кривых шрамов, покрывающих лицо и плечи качка. Вывеска светилась, двери стоящего рядом с кафе магазина были заперты, жалюзи опущены. В остальных домах поселка Змеевка, выстроившихся вдоль центральной улицы, властвовали запустение и тишина, мертвенно темнели окна. Только задорное лягушачье пение, несущееся от реки, оживляло гнетущую атмосферу. Он воткнул прикуриватель, мысленно послав чокнутую голую девицу ко всем чертям, прижал раскаленное жало к кончику сигареты, глубоко затянулся. Немного закружилась голова, как часто бывает, когда закуриваешь после длительного воздержания от табака. Окно дома окрасилось светом, хлопнула дверь, женщина громко и плаксиво прокричала, ей ответил мужской бас. Жизнь возвращалась в привычное русло. Дмитрий выбросил окурок в окошко, пристегнул ремень. Внедорожник уверенно двигался в сторону трассы.

Он остановил машину на парковочной площадке перед дорожным кафе, позади осталось Красное Село. Вдоль шоссе темнели контуры загородных коттеджей, в лужах отражался лунный диск. Щелкнул динамик смартфона, на ватцап пришло сообщение. Смущенно улыбающаяся Виктория, обнаженная грудь небрежно прикрыта рукой. Время близилось к полуночи, до конца маршрута оставалось двадцать шесть минут согласно таймеру навигатора. В этом месте на трассе скопилась небольшая пробка. Он отправил жене смайлик с сердечком. К ночи у него разыгрался аппетит, а заниматься сексом на голодный желудок, – не лучшая идея.

Дорогу в кафе пересек бомж. Он толкал перед собой тележку из супермаркета, загруженную каким-то барахлом. Голову и часть лица бездомного закрывал капюшон спортивной куртки, когда-то благородно-бежевого цвета, но теперь ставшей землисто-черной. Бомж оживленно разговаривал с лежащими в тележке вещами, и судя по паузам и решительным кивкам его головы, – ему отвечали. На его плече висела спортивная сумка с логотипом в виде смеющегося солнца. Дмитрий посторонился, давая бомжу пройти. Иногда он завидовал сумасшедшим; их внутреннее пространство, наполненное вымышленными персонажами и событиями, было увлекательней той мрачной картины мира, которое нес в себе он, пока не напивался. Бомж повернул к нему лицо, на лбу и щеках темнели полосы татуировки, которые поначалу Дмитрий принял за пятна грязи.

– Ganeo! – проворчал бродяга, и обвел скрещенными пальцами полукружие над своей головой. Язык напоминал латынь или древнегреческий.

– Что? – переспросил Дмитрий, но бомж уже катил свою тележку дальше.

Кафе пустовало. В дальнем углу за столиком сидел пожилой мужчина, со скучающим видом глядя в окно. Женщина за стойкой равнодушно посмотрела на вошедшего посетителя. У нее синели круги под глазами, светлые волосы были небрежно собраны в пучок на затылке.