Loe raamatut: «Князь из будущего. Часть 1»

Глава 1

Май 623 г. н. э. Константинополь.

Тихий стук в дверь удивил нотария¹ Стефана. Кто бы это мог быть? Воскресенье же! Нотарий снимал комнату у пожилой вдовы на окраине Константинополя. Он очень любил это место. Во-первых, у него был отдельный вход, а во-вторых, дом окружал маленький садик. Торжество природы, которое начиналось каждую весну, завораживало его. В саду распускался жасмин, который наполнял своим тяжелым ароматом комнату Стефана. Он обожал этот запах. Впрочем, почтенная вдова терпеть его не могла. У нее болела от него голова, и только мольбы постояльца спасали куст от топора. В садике были еще какие-то цветы, но Стефан не знал их названия. Вдова не говорила, а он и не спрашивал. Он просто наслаждался этим кусочком зелени, таким редким в гигантском городе, где все было вытоптано сотнями тысяч ног. Дома внутри стен Константина лепились плотно, словно пчелиные соты, и с каждым годом они дорожали. Те же дома, что были в предместьях, напротив, становились все дешевле. То авары, то дикие склавины периодически грабили окрестности столицы. Слухи ходили, что и сам персидский царь Хосров второй мог нагрянуть в гости. Так пугливо думал каждый в столице мира, но боялся произнести эти слова вслух.

И все же, кто это там стучит? Неужели?… Стефан вскочил с постели, словно его подбросила какая-то незримая сила. Он спешно оделся и открыл дверь. К его глубокому разочарованию гость был ему незнаком. Римлянин лет сорока пяти, с густыми волосами, подрезанными надо лбом на старинный манер. Короткая ухоженная борода с проседью, нос с горбинкой и очень, очень дорогая одежда и обувь. Гость был весьма небеден, и это явно бросалось в глаза. Римский плащ сагум с закругленным низом поверх туники тут носили нечасто. Состоятельные горожане надевали талары² кричащих цветов. Гость был не местный, и это ясно как божий день.

– Я вижу перед собой уважаемого Стефана? – спросил римлянин. – Ты очень похож на своего брата. Меня зовут Приск. Могу я войти?

– Брата! Откуда ты знаешь, что это я? – из Стефана словно выпустили воздух, и он рухнул на скамью, ни жив ни мертв. Гость истолковал его молчание правильно и вошел, аккуратно затворив за собой дверь.

– Ты еще не научился убедительно лгать. Почтенный Ицхак считает, что именно ты тот самый Ратко. Твое письмо доставили его светлости, – сказал купец, – и он прислал свой ответ. На тот случай, если у его брата будут какие-то сомнения.

И он протянул Стефану свиток, который тот взял дрожащей рукой. Его светлость? Какая еще светлость? Да что тут вообще происходит? Стефан развернул папирус и углубился в чтение. Простонародная галльская латынь, – механически отметил писец.

«Приветствую тебя, брат Ратмир! Если вдруг у тебя остались какие-то сомнения, то поспешу их развеять. Бочка с желудями стояла слева от входа. В тот самый день отец поймал судака, и Никша заревел, когда я ткнул этой рыбиной ему в лицо. Наша мать пекла лепешки в золе и пела песню про Дунай. Прости, я немногое помню из детства. Тот, кто придет к тебе – порядочный человек. Верь ему, он сделает хорошее предложение. Впрочем, ты можешь от него отказаться. Выбор за тобой. Но знай, в любом случае у тебя есть старший брат, и он горы свернет ради тебя. Крепко обнимаю тебя, Ратко. Твой брат Само.»

Стефан плакал, впервые за много лет. То напряжение, что скопилось в нем за месяцы ожидания, надежда, страх, все это вылилось в виде непрошеных слез, прочертивших борозды на его щеках. У императорских евнухов не бывает родни. Они служат Августу и Августе, они служат Империи. Родня может унаследовать все, что скопил алчный чиновник, а императорская казна не любила делиться. Евнухи были одиноки. Они были безумно одиноки! Их жизнь скрашивало только золото, которое и являлось их истинной страстью, смыслом их жизни. Золото, роскошь и изысканная еда. Ну, и власть, конечно же! Приск стоял рядом и понимающе улыбался в бороду. Он видел перед собой истинное чудо. Чудо, которое сотворили люди, упорство и много, очень много денег. Воистину, это было удивительно.

– Расскажи! – требовательно спросил Стефан.

– Что именно?

– Все! С самого начала! – к Стефану уже вернулось самообладание. Он снова стал собран, деловит, а голова работала так, как ей и положено. Тренированный ум императорского писца был готов принять информацию и разложить ее по полочкам емкой памяти.

– Я купил твоего брата лет пятнадцать назад, – начал свой рассказ Приск. – Мне продали его в Ратисбоне за полтора солида. Тогда баварские земли еще граничили с пустошами, где селились все кому не лень. Твой брат жил в моем доме десять лет и был самым обычным сорванцом, каких бегает десяток на каждой улице. Он был шаловливым, но добрым мальчиком. Знаешь, бывают такие люди, светлые и незлобивые. Вот и Само был именно таким. Но однажды произошло невероятное. Он стал совершенно другим. Его словно подменили.

– Как это может быть? – удивился Стефан.

– Сам удивляюсь, – развел руками купец. – Я назвал бы лжецом того, кто мне рассказал такое, но это случилось на моих глазах. Однажды он начал как-то по-другому смотреть на меня. Очень дерзко. Раб не может смотреть в глаза хозяину, это вколачивается в первые же недели. А он разговаривал со мной так, словно внезапно стал равным. Знаешь, я побил его и тут же понял, что если еще раз подниму на него руку, то он просто перережет мне ночью глотку и убежит в лес. В нашем ремесле быстро учишься понимать людей, иначе проживешь недолго. Я удивился, конечно, и подумал, что парень просто повзрослел, кровь играет. Так иногда бывает в нашем деле. Но это еще было не самое странное. Через три дня он научился читать. Я дал ему свои записи, показал, где какая буква, и все… Через три дня он бегло читал.

– Что? – глаза нотария вылезли из орбит. – Да быть такого не может. Это ложь!

– Клянусь Девой Марией и святым Мартином! – Приск торжественно перекрестился на икону, которая висела в углу. – Я видел это своими глазами. Но и это еще не все. В Ратисбоне я попал в серьезный переплет. Мне всучили плохой товар, и я был на грани разорения. Те склавины, которых мне продали, были пленными воинами и работать отказались наотрез. Они решили умереть. Так вот, ваш брат договорился с ними, они ушли в набег и пригнали вместо себя других рабов. Твой брат выкупился, стал их вожаком, нашел залежи соли, построил город, покорил окрестные племена и провозгласил себя герцогом Норика. И да, он теперь один из самых могущественных людей Запада. В этом году он будет воевать с аварским каганом и намерен в этой войне победить.

– Уважаемый Приск, – едва сдерживаясь, поинтересовался Стефан. – Ты пьян? Или просто сумасшедший? Ты сам слышишь, что ты несешь? А я ведь поначалу тебе поверил! Убирайся отсюда немедленно!

Вместо ответа Приск бросил на стол тугой кошель. Звук не оставлял ни малейших сомнений. Это были деньги.

– Что это? – спросил Стефан, опасливо глядя на кошель.

– Тут сто солидов, – любезно пояснил Приск. – Это подарок твоего брата.

– Это какое-то безумие, – шептал пересохшими губами Стефан, завороженно глядя на золотые кружочки размером в ноготь большого пальца. – Мне это снится!

– Все было именно так, как я сказал, уважаемый Стефан, – проникновенно изрек Приск. – А теперь я должен передать тебе предложение брата. Он зовет тебя домой, в родные земли. У тебя будет свой дом, ты не будешь ни в чем нуждаться. Если захочешь, тебя ждет высокий пост в Норике. Ты стал дядей, Стефан, у тебя есть племянник, замечательный малыш. У тебя появилась родня, и ты больше никогда не будешь одинок.

– Я не хочу уезжать из Константинополя, – сказал Стефан после мучительных раздумий. – Я вырос здесь, тут вся моя жизнь. Ты сделал меня счастливым, почтенный Приск, и я уже не одинок. Мой старший брат нашелся, хотя я своими глазами видел, как его схватил аварский всадник. Пусть все останется как есть. Кем я буду в тех землях? Презренным скопцом? Калекой? Никчемным приживалой? Ты думаешь, я не знаю, как воины относятся к таким, как я? Я буду молить господа за моего брата и его детей и буду надеяться, что увижусь с ним хотя бы раз.

– Герцог допускал, что ты так скажешь, – кивнул Приск. – В том случае, если ты откажешься, он просил передать тебе вот это. – И купец положил на стол перстень-печатку с затейливым оттиском.

– Что это? – осторожно спросил Стефан.

– Это деньги, – любезно пояснил Приск, – очень много денег. Ты напишешь письмо, приложишь этот перстень и получишь нужную сумму у почтенного Ицхака или у того, на кого он покажет.

– Но зачем? Что я должен делать за это? Я не пойду на измену! Я верный слуга Августа! – Стефан побледнел как полотно. Дело запахло допросным подвалом в канцелярии куропалата³ Феодора.

– А я и не говорил, что ты можешь на эти деньги купить лучшего повара Константинополя и обмотать себя шелками с ног до головы. Твой брат просит о помощи. Хотя сто солидов уже твои, и ты можешь делать с ними все что угодно. На хорошего повара точно хватит.

– Что еще за помощь? – осторожно спросил Стефан. – Я уже сказал, что не пойду на измену. Да одно то, что мой брат стал архонтом⁴ склавинов, уже плохо для меня. Не приведи господь, начальство узнает!

– От меня оно ничего не узнает, – пожал плечами Приск. – От почтенного Ицхака – тем более. Мы ведем серьезную торговлю, и он не станет ставить ее под удар. Дело вот в чем. Твой брат просит помочь людям, попавшим в беду. К примеру, хороший мастер угодил в сети ростовщика, и его ждет разорение и позор. Ты можешь выкупить его долги, и он уже будет должен тебе. Я заберу этого человека с семьей и увезу в Норик. Поверь, через год-другой он снова будет состоятельным и уважаемым человеком. Или, к примеру, хороший мастер, но раб. Все то же самое, но за одним исключением. В Норике он станет свободным, а когда отработает свой долг, то будет владельцем собственной мастерской, которую смогут унаследовать его дети.

– Зачем это моему брату? – несказанно удивился Стефан. – Если он так богат, как ты говоришь, то он и так может купить все что угодно.

– Я тоже сначала так думал, – понимающе кивнул Приск. – Но твой брат воистину мудр. Ему очень скоро вообще ничего не нужно будет покупать. Напротив, покупать будут у него. И это удивительно, учитывая, кем он был раньше. Как у варвара может быть такой нюх на торговые дела? Я этого до сих пор не могу понять.

– Что еще я должен сделать? – спросил Стефан, который внезапно успокоился. Ничего сложного. Изменой тут и не пахнет. Да еще и дело это было весьма богоугодным.

– Герцог рекомендовал купить тебе собственный дом.

– Свой дом! – мечтательно произнес Стефан. И тут купец удивил его еще больше.

– Он сказал, что в ближайшие три года дома под защитой стен подорожают минимум вдвое, а скорее и больше. Так что можешь не стесняться. Купи несколько штук, а пока в них поживут мои люди и будут их охранять. Я хочу открыть в Константинополе отделение моего торгового дома. У меня есть толковый зять, он переедет сюда. Через три года ты продашь эти дома, вернешь деньги герцогу, а часть оставишь себе. Так ты станешь довольно богатым человеком.

– Но почему дома подорожают так сильно? – спросил сбитый с толку Стефан. – Да, цены растут. Но чтобы так …

– Просто верь своему брату и делай, как он говорит, – убежденно ответил Приск. – Пока он в таких вопросах не ошибался.

– Война! – прошептал Стефан. – Враг снова подойдет к стенам города!

– Видимо, так! – пожал плечами Приск. – Видишь, как все просто. Но и это еще не все. Твой брат сказал, что если люди будут продавать имения по бросовым ценам в окрестностях столицы, или в Анатолии, покупай! Такое бывает во время войн. Умные люди покупают тогда, когда глупые продают. Там, где сейчас обосновались склавины – не бери, это пустая потеря денег. Сирия, Иудея – тоже нет. Анатолия, Фессалоники и окрестности Константинополя – покупай сразу, как только цены упадут в десять раз. Деньги найдем. Герцог сказал, что ты поймешь, когда время настанет. Ты должен просто найти нужных людей, пользуясь своими связями во дворце.

– Я, кажется, схожу с ума! – потрясенно сказал Стефан, который еще полчаса назад был нищим писцом, а теперь планирует покупку домов и имений. – И это все будет мое?

– Не все, – спустил его на землю купец. – Тебе достанется треть прибыли от этих сделок. Еще треть – моя, а остальное пойдет его светлости. В конце концов, это его деньги. Да и идея, если честно, тоже его. Я бы сам никогда в жизни в такое не ввязался бы.

– Ты сказал про связи во дворце, – робко сказал Стефан. – Но мои связи таковы, что я даже … Да кого я обманываю? Нет у меня никаких связей! Я же один из многих тысяч евнухов! Я служу простым нотарием! Какие у меня могут быть связи?

– Герцог попросил твоей помощи в этом вопросе. В наших землях неизвестны дворцовые порядки. Ты сказал, один из тысяч? Но почему их так много?

– Я служу нотарием в канцелярии патрикия Александра, – пояснил Стефан. – Нотариев немного, всего пять сотен. Есть и другие евнухи – силенциарии, кубикулярии, веститоры, и еще множество… Они служат Августу и Августе, исполняя положенные церемонии. Отступление от них хоть на шаг – преступление!

Приск смотрел на евнуха, раздувшегося от гордости, раскрыв рот. На его лице был написан вопрос: кто все эти люди? Что они все делают? И он не постеснялся об этом спросить.

– Кубикулярии – это евнухи, которые прислуживают, когда императорская чета изволит принимать пищу. Веститоры заведуют их гардеробом. Силенциарии водворяют тишину, когда император шествует по дворцу. Но их совсем немного, человек восемьдесят.

– Я правильно сейчас понял, что во дворце сотня дармоедов следит за тем, чтобы все заткнулись, когда шествует император? – с ошарашенным видом спросил Приск. – И это еще немного? А сколько же тогда этих… кубикуляриев? Тысяча, что ли? – и торговец рассмеялся над собственной шуткой. Тысяча, вот это он сейчас сказал!

– Чуть больше четырех тысяч! – с гордостью сказал Стефан. – И веститоров еще столько же!

– Святой Мартин! – Приск утер пот со лба. – С ума сойти! У вас, наверное, есть тот, кто снимает императору сапоги, и тот, кто открывает ему двери.

– Есть, конечно, – с обидой произнес Стефан. – Сапоги Августу снимает цанготув. А за дворцовыми воротами смотрит папий, и это очень важный чин. Да я тебе и малой части не рассказал!

– Не надо, я уже всё понял, – махнул рукой Приск. – Ужас какой! Теперь я понимаю, почему вас бьют все кому не лень. Может, зря я сюда хочу зятя с дочерью перевезти?

– Замолчи, купец! – Стефан побледнел. – Это измена! Нас на пытку возьмут за такие слова!

– Пока нас на пытку не взяли, я тебе кое-что скажу, нотарий Стефан, – резко пояснил Приск. – Я деловой человек, как и твой брат. И знаешь, что он сделал бы на месте вашего Августа? Выгнал бы всех этих дармоедов взашей и нанял на эти деньги тридцать тысяч словен и германцев. Уже через год Империя была бы того же размера, что и при великом Юстиниане. Только порядка в ней было бы куда больше.

– Кто же подает обед моему брату? – растерялся Стефан. – Он же все-таки дукс⁵!

– Жена ему еду подает! – резко бросил Приск. – Жена! А когда он в походе, то из одного котла со своими воинами ест. И никакой силенциарий перед ним не бежит, водворяя тишину. Тьфу ты, аж противно стало! Слава Богу, король Хлотарь не таков. Он бы тогда всю Галлию поборами разорил. Ладно, давай вернемся к нашим делам. Его светлость велел тебе повышение по службе устроить. Как тут у вас это делается? За деньги?

– За деньги, – смущенно потупился Стефан. – Тут без взяток никак. Нужно подарки разным людям поднести…

– Сделай так, чтобы тебя в императорскую канцелярию приняли, – сказал Приск. – Там ты добьешься таких успехов, что остальные евнухи просто умрут от зависти. Сам Август Ираклий будет знать твое имя. Ты станешь великим!

– Да я и мечтать о таком не смел! – раскрыл рот Стефан. – Но как? Успехи? В службе самого господина протоасикрита⁶? – Но тут его лицо озарило понимание. – Кажется, я догадался, откуда возьмутся эти успехи!

– Вот и славно, – кивнул Приск. – У меня остался только один вопрос, и он не дает мне покоя уже целый месяц. Я от любопытства спать не могу, так хочу ответ на него узнать.

– Спрашивай, – сказал удивленный Стефан. – Я отвечу, если смогу.

– Зачем у входа в ваш дом стояла бочка с желудями?

– Их вымачивали, – пояснил Стефан. – Видишь ли, почтенный Приск, чтобы пожарить желуди, их нужно хорошенько вымочить, несколько раз меняя воду. Иначе их есть просто невозможно, они же горчат. Жуткая гадость. У меня тоже вопрос. Ты дал мне перстень, по которому я могу получить огромные деньги. Ты не боишься, что вас с братом просто обманут?

– Ты не понимаешь, уважаемый Стефан, – с ноткой превосходства ответил Приск и протянул евнуху еще один свиток. – Во-первых, вот таблица кодовых слов, которые ты должен указывать в письмах, чтобы по ним иудеи получили деньги в Галлии. Они об этом знают и не станут жульничать. Это твой брат придумал, между прочим. Такое письмо называется вексель. Купцы платят только разницу по встречным сделкам. Золота стали возить по дорогам гораздо меньше, и королевские графы кусают локти от злости. Они таки частенько занимаются разбоем. Теперь все купцы Запада молятся за твоего брата. Во-вторых, ты на этом письме отпечаток своего пальца оставишь. Они, оказывается, у всех людей разные. И это тоже твой брат придумал. В-третьих, денег иудеи по этому векселю не получат, а получат соль со скидкой. Это предоплата за будущие поставки. И, в-четвертых, умные люди в западных землях уже давно делают ставку на герцога Самослава. Его крепость Солеград неприступна, и именно там я буду хранить свои деньги, как и многие другие купцы. Твоему брату я доверяю куда больше, чем герцогам франков.

– Но ведь эту крепость могут взять! – воскликнул изумленный Стефан. – Тогда ты разоришься!

– Не разорюсь, – покачал головой Приск. – Гарантией моих денег будут соляные копи, залежи железа и серебра в тех землях. Золото само по себе – ничто, а все это можно снова легко превратить в золото. А что касается того, что кто-то возьмет Солеград… Я был в этом городе, Стефан, и я очень хочу посмотреть на того смельчака, кто отважится его штурмовать. Я из собственного кармана оплачу ему заупокойную службу, даже денег на такое дело не пожалею.

Глава 2

В то же самое время. Земли народа нордальбингов. Недалеко от устья Эльбы.

После того случая жизнь Вышаты резко переменилась. «Слово и дело», что он сказал боярину Горану, дошло до самого князя. Измена владыки Буривоя – дело серьезное. Он же тестем ему приходился! Робеющий Вышата стоял перед удивительно молодым парнем, который забрасывал его вопросами, от которых коробейник качался, словно лодка на волне. Вопросы были самые разные. Князь то про тот разговор с вдовицей спросит, то про торговые дела, то про порядки в других родах, то снова к вдовице вернется. Что ему та вдовица далась? Чудно! Вышата ничего понять не мог, особенно в конце, когда государь замолчал, подумал и бросил боярину Горану:

– К Звану его определите. Подходит.

И ушел, резко повернувшись на пятках. Он, князь, какой-то очень быстрый был во всем. И в речах, и в делах. И даже ходил куда быстрее, чем люди тут обычно ходили. Словно спешил всегда. Странный он все-таки…

Жизнь Вышаты с того дня пошла совсем по-другому пути. Он с женой и детьми в усадьбу боярина Звонимира перебрался, где еще десяток семей жил. Разные там обосновались люди. Степняки беглые были, саксы из тех, кого король Хлотарь казнить не успел, словене из разных родов, и даже мальчишка-сирота, который из лука бил так, что все только рты разевали от удивления. Он в щепоть четыре стрелы сразу брал, а тетиву по степному с помощью перстня натягивал. Пока первая стрела до цели долетит, ее еще три догоняют. Удивительный малец. Вышату первое время сам боярин учил, а потом и князь присоединился. Учил, как с людьми говорить, как нужное узнать, как к себе расположить… Показал, как те странные ножи бросать, у которых дырки в рукояти. У Вышаты те ножи в сапогах спрятаны, в специальных кармашках из кожи. Великие боги! У него, нищего торговца, сапоги есть! Родовичам рассказать, так не поверят. Хотя… не расскажет он ничего и никому. Изгой он теперь. Тайный Приказ его семья.

Лодка, груженая солью, тронулась из жупа⁷ владыки Святоплука в середине месяца травня⁸. Они проплыли земли чехов и вошли в реку Лаба, где и стали ждать. С Вышатой два десятка воев пошли, все же путь дальний. Неровен час, лихие люди подумают, что тут поживиться можно. А погибнуть Вышате никак нельзя, у него от самого князя важное поручение. В устье Влтавы они простояли почти две седмицы, когда к ним прискакал всадник из мораван на двух конях. Он то и передал Вышате тяжелый сверток, в котором лежал роскошный пластинчатый доспех и позолоченный шлем, смятый чудовищным по силе ударом. Вышата знал, кто прислал ему этот подарок. Ведь он ехал в гости к Эйнару, мелкому ярлу из Ангельна⁹, чьи владения расположились на берегах длинного, словно кишка, фьорда Шлей, что в датских землях. К тому самому Эйнару, что был отцом Сигурда Рваное Ухо. А еще князь приказал Вышате осмотреть место, где река Лаба на два рукава распадается, и омывает множество островов. Там, где Альстер впадает в Лабу, он велел на правом берегу поискать городок под названием Гамбург. Хотя в том, что этот город существует, князь до конца уверен не был.

Германцы словенскую реку Лабу называли Эльбой, и на правом ее берегу до самого устья жило племя нордальбингов. Они тоже были из народа саксов, но стояли наособицу, занимаясь по большей части тем, что растили ячмень, ловили рыбу и грабили соседей. Очень беспокойные были люди, и через их земли пройти нелегко. Только торговые дела с одним из их вождей Херидагом давали надежду, что они доберутся живыми до владений ярла Эйнара. Там, в землях нордальбингов, Вышата обменяет лодку с солью на добрых коней, которых потом пригонит в Новгород.

⁂

– Мой друг! – раскинул объятия Херидаг, когда Вышата пришел к нему на двор. – Ты привез мою соль?

– Привез, – кивнул Вышата. – Ты пригнал коней?

– Обижаешь! – оскалился вождь. – Два десятка жеребцов из земель свеев. Красавцы! Один к одному. Но твоей соли не хватит! Они стоят дороже!

– Я знаю, – отмахнулся Вышата. – За нами идет еще одна лодка, ты получишь недостающее. Я все равно поеду к данам и буду возвращаться через твои земли, тогда и заберу.

– Ха! Даны – слабаки! – хвастливо заявил Херидаг. – Мы скоро сбросим их в Восточное море¹⁰. Мои воины неплохо накостыляли им прошлой осенью. Да что мы стоим? Пошли в дом! Вы же проголодались с дороги!

– Не откажусь, – кивнул Вышата и пошел, осторожно обогнув свинью, которая нежилась в грязной луже, что разлила свои безбрежные воды прямо у входа.

Длинный дом с пятью-шестью очагами – обычное дело в землях германцев, от северной Италии до Норвегии. Тут жило несколько поколений, и каждая семья имела здесь свой угол. Впрочем, домашние дела тут вели сообща, как сообща растили детей, табуны которых бегали вокруг, распугивая кур и поросят. Дом эделинга¹¹ мало чем отличался от жилища обычной семьи. Разве что размером он был побольше, да столбы, подпирающие кровлю, украшены затейливой резьбой. Высоченная кровля, крытая деревянной дранкой, поднималась ввысь на три человеческого роста. Туда уходил дым очагов, который потом вытягивало на улицу через волоковое оконце под стрехой. Женщины всех возрастов, от девчонок с короткими косичками до совсем уже пожилых теток, суетились около огня, готовя похлебку для гостей. Суп из овощей и каша – обычная пища любого человека того времени. Мясо ели лишь после охоты или на пиру. И такое запоминалось надолго, ибо роскошь немыслимая.

Гости сели за стол и сдвинули кубки с хозяевами. Воины ели неспешно, дабы не опозорить князя. Не голодранцы они, с подарками приехали. Вышата достал суму и вручил хозяину золотой браслет, а его жене – серьги. Подарки подешевле и вовсе разлетелись за считаные минуты. Женское население длинного дома расхватало гребни, платки и заколки, дивясь тонкой работе. Они и не догадывались, что все это начали в Новгороде делать, и князю Самославу обходилось почти даром. Раньше такое диво из южной Бургундии везли, а то и из самого Константинополя. Счастливый гомон, заполнивший дом эделинга, заставил того поморщиться, и Херидаг хлопнул ладонью по столу.

– А ну, тихо! Ишь, раскудахтались, курицы!

Тетки хмуро посмотрели на него, но ничего не сказали. Не стали вождя перед гостями позорить. Свободные германские женщины не были бесправными рабынями, а строго наоборот, считались уважаемыми дамами, защищенными законами и обычаями. Так что за курицу и прилететь могло.

После положенных тостов, высказанных под похлебку и ячменную кашу, гости сыто откинулись на скамьях. Вечер будет долгим, потому что владыка саксонского рода позвал на пир уважаемых людей, которые понемногу подходили и занимали место за столом. Когда все изрядно захмелели, Вышата поинтересовался у хозяина:

– А скажи мне, уважаемый Херидаг, а есть ли в ваших землях городок под названием Гамбург или что-то в этом роде?

Сакс поморщил лоб в умственном усилии, но ничего подходящего вспомнить не смог, в чем честно и признался.

– Он должен быть где-то в устье реки Альстер, – подсказал Вышата.

– А! – обрадовался вождь. – Есть там деревенька. Только она никаким Гамбургом не называется.

– А как она называется? – полюбопытствовал Вышата.

– Да никак она не называется, – пожал плечами сакс. – Деревня и деревня. Там род старого Сэппа живет. Они рыбу ловят и свиней пасут.

– Можешь это место моему князю продать? – поинтересовался Вышата. – Устье реки на милю во все стороны.

– Как это? – удивился сакс. – Землю продать? У нас земли не продают. Нет такого закона. Она роду принадлежит. Да и зачем она твоему князю? Земля там бросовая, болото болотом.

– Времена меняются, и законы меняются, – тонко намекнул Вышата. – Франки вот уже давно землю в собственности имеют. Аллод называется. Ее и продать можно, и подарить, и детям своим оставить.

– А сколько князь за ту землю даст? – жадно спросил вождь.

– Тридцать коров! – торжественно ответил Вышата. – Но заплатит солью. Сам понимаешь, если мы коров из своих земель сюда погоним, то они передохнут по дороге.

– Тридцать три! – азартно протянул руку сакс. Такое богатство – за камыши и лягушек! А старого Сэппа он с той земли просто выгонит.

– По рукам! – ударил по его ладони Вышата. – Жди соль до зимы. А по весне сюда княжеские люди придут. Надо, чтобы никакого Сэппа на той земле уже не было.

– Тридцать три коровы! – восторженно шептал Херидаг. – Тридцать три коровы! Пойдем, мой друг, отметим это дело!

– Тогда сначала купчую подпишешь, – потянул его за локоть Вышата. – Все честь по чести будет. На папирусе, как у франков.

– Да я же писать не умею! – удивился сакс.

– Палец в чернилах испачкаешь и приложишь, – успокоил его Вышата. – И дюжина лучших людей из твоего рода тоже. Князь сказал, что те отпечатки у всех людей разные. Вот никогда бы не подумал. Забавно, правда?

⁂

Через две недели. Земли данов. Ангельн.

– Что опять натворил этот беспутный пьяница? – ярл Эйнар смотрел на Вышату с тем выражением лица, которое обычно бывает у людей, мучимых зубной болью.

– Он покрыл себя славой! – торжественно заявил Вышата, не обращая внимания на домочадцев ярла, которые с детской непосредственностью обступили его и слушали раскрыв рот. Дания – это жуткое захолустье на самом краю земли. Новостей тут было так мало, что любой посторонний в деревне служил поводом для разговоров на целый месяц. А тут такое! Сигурда Рваное Ухо здесь знали, и знали очень хорошо. Настолько хорошо, что все вздохнули с облегчением, когда он во главе двух сотен разбойников и буянов ушел из этих земель навсегда. Отец, говорят, даже напился на радостях.

– Да врешь ты всё! – не поверил ярл.

– Собери людей, почтенный Эйнар, – важно сказал Вышата, – ты будешь гордиться своим сыном.

– О чем ты хочешь им сказать? – прямо спросил ярл.

– Не могу, прости, у меня приказ, – твердо ответил Вышата. – Только когда соберутся все свободные мужи.

– Если это злая шутка, и мой сын снова решил опозорить меня, ты вернешься домой по частям, – сплюнул Эйнар. Он уже ничего сделать не мог. Это разговор слышали слишком многие, и побежали во все концы городка, разнося чудные вести.

Люди собрались быстро. Собственно, перед домом ярла вскоре стояли все, кто вообще мог ходить. Народ просто сгорал от любопытства. Вышата, одетый в яркую рубаху и нарядный плащ, важно залез на телегу.

– Люди! – начал он. – Я пришел сюда из далеких земель, чтобы поведать вам о подвигах Сигурда, сына Эйнара.

– Мы помним его подвиги! – раздался глумливый голос в толпе. – Вот счастье-то было, когда он ушел из наших земель. Мы тут на радостях богам жертвы принесли, думали, что король Хлотарь и его повесил.

– Нет, Сигурд Эйнарсон жив и здоров, и шлет вам свой привет. А конунг Самослав шлет свой привет тебе, отважный ярл Эйнар. Он благодарит тебя за сына, который покрыл себя славой в бою с аварами.

Народ зашумел. Авары были далеко, но о них слышали. Они доходили даже до земель тюрингов, и пока победить их никто не смог.

– Твой сын передает тебе подарок, благородный Эйнар! – кричал Вышата, пытаясь перекрыть людской гул. – Это богатый доспех, который он снял с убитого им аварского хана. Тудун Тоногой, которого сразил своей секирой твой отважный сын, водил в бой пять тысяч всадников. Вот его шлем, разбитый ударом топора!

Воины, что были с Вышатой, подняли повыше панцирь и шлем, показывая их толпе. Ярл Эйнар раздулся от важности и гордо поглядывал на односельчан. Вы думали, мой сын – бандит и пьяница? – было написано на его самодовольной физиономии. – А выкусите! Он у меня настоящий герой! Горожане с завистью смотрели на ярла, даже тот мужичок, что приносил жертвы богам, радуясь безвременной кончине местного хулигана.

– Твой сын просил поместить этот шлем в Медовом Чертоге! – продолжал Вышата, – чтобы его отец мог гордиться им, когда будет пить со своими воинами. Как напоминание о том, что в том бою он убил не только хана, но и еще тридцать семь всадников.

Это был нокаут. На лице ярла расплылась глупая улыбка, а воины посмурнели. У них таких трофеев не было, и теперь им до самой смерти придется слушать хвастовство гордого отца.

– Но и это еще не все! – Вышата взял паузу и победоносно осмотрел морально уничтоженных земляков героя. – Конунг Самослав даровал Сигурду за его подвиги доспех ценой в тринадцать коров и одного теленка.