Loe raamatut: «Мент. Оперативный простор»

Font:

© Дашко Д., 2021

© ИК «Крылов», 2021

Автор выражает свою благодарность всем, кто помогал в работе над книгой, и особенно:

Евгению (Oigene) из группы «Исторический роман» – https://vk.com/ translators_historicalnovel

Пользователям сайта «Автор. Тудей» под никами readerlord и Nikolite Михаилу Анатольевичу Унакафову

Буду рад видеть своих читателей у меня в гостях на https://author. today/u/dashkobooks и https:// vk.com/dashko_books

Глава 1

Чужое прошлое может напомнить о себе весьма удивительным способом. Я знать не знал эту женщину, которая назвалась моей сестрой и была готова упасть передо мной… ну, хорошо, перед тем, кого она считала братом, на колени.

А это было то, что я ненавижу больше всего.

– Даже не вздумай! – крикнул я в ответ на её реплику. – Никто и никогда не должен так унижаться! Ты меня слышишь?

Она кивнула.

– Прости, брат! Отчаяние повергает любую гордыню. Мне уйти?

Я чуть не застонал.

– Ты сказала, что тебе нужна помощь.

– Да.

– И какой я буду брат, если отвечу тебе отказом?!

Я посторонился, пропуская женщину.

– Проходи. Думаю, нам есть о чём поговорить.

Она достала из сумочки платок, вытерла им выступившие слёзы и сделала осторожный шаг через порог моей комнаты.

Войдя, посмотрела по сторонам.

– Ты один?

– Как перст. Не беспокойся, нам не помешают.

Сначала хотел предложить ей снять с себя что – то вроде жакета, но потом понял, что она ещё не успела согреться.

– Я могу сесть? – спросила гостья.

– Что за дурацкий вопрос! – возмутился я. – Ты у меня в гостях. Извини, из меня плохой хозяин, мне нечего тебе предложить… Если только немного кипятка.

– Я замёрзла, – призналась она. – Горячая вода будет кстати.

– Тогда сиди и жди! Я скоро.

Я вернулся с двумя кружками, доверху наполненными горячей водой. Слава богу, хотя бы с кипятком проблем нет.

В прошлой жизни я был весьма непритязателен.

Да и много ли нужно обычному менту? Жена умерла, дочка вышла замуж… Если не считать работы, по сути, больше ничего у меня и не было. Приходил один в пустую квартиру, падал без сознания на диван, утром просыпался, завтракал и на службу.

А потом вдруг случился сердечный приступ, и вот я из двадцать первого века оказался отброшенным на сто лет назад, аккурат в самое начало НЭПа.

И теперь вдруг выяснилось, что у меня вроде как есть родня…

Настоящий Георгий Быстров тоже от сибаритства не страдал. Но в этот момент меня накрыло чувство страшной неловкости – это было всё, что я мог ей предложить.

– Бери, только не обожгись, – всучил я кружку гостье.

Она обхватила её обеими руками и сделала маленький глоток. Только сейчас она заметила повязку на моей руке.

– Тебя ранили, братик?

– Пустяки! – отмахнулся я. – Просто зацепило. Иначе тебе пришлось бы меня искать по больницам.

Мои слова её успокоили.

Она снова продолжила пить кипяток, аккуратно дуя на него, прежде чем сделать глоток.

Я тем временем пытался вспомнить, что знаю о сестре. Ларчик с памятью Быстрова открываться не хотел, в голове остались лишь скудные крохи информации, которую когда-то сообщил мне предатель Баштанов, настоящую личность которого мы пока не установили.

Итак, что мне известно: мы в страшной ссоре (это подтверждается словами самой сестры), она вроде как живёт в Петрограде и давно со мной не общалась.

Стоп! В Петрограде? Получается, она приехала. Вахтёр Степановна сказала, что сестра спрашивала обо мне ещё вчера, то есть она уже второй день как в городе.

– Где ты остановилась? – спросил я.

Она слабо улыбнулась.

– Я приехала на поезде ещё вчера. Хорошо, что остался твой адрес. Сразу приехала сюда, а тебя нет. Пришлось заночевать на вокзале.

– Ты бы сказала на вахте, что моя сестра. Тебя бы обязательно впустили…

– Я даже не была уверена, что меня впустишь ты, – опустила она глаза.

– Почему?

– Что – «почему»? – удивилась она.

– Почему мы поссорились? Хотя, прости, я задам тебе другой вопрос. Он покажется тебе странным, но я чуть погодя всё объясню.

– Задавай, – с напряжением в голосе сказала она.

– Как тебя зовут?

– Екатерина… Катя, – машинально ответила гостья и сразу спохватилась: – Георгий, что с тобой? Ты был так зол на меня, что забыл моё имя?

– Брат не должен злиться на сестру, – сказал я. – Пожалуйста, ничему не удивляйся, но… Пару недель назад меня контузило. Ранение было куда серьёзнее, чем это, – я показал на руку. – Валялся без сознания несколько дней. А когда очнулся понял, что у меня провалы в памяти.

– Жора, это не шутка? – нахмурилась сестра.

– Да какие тут могут быть шутки! В общем, сестрёнка, нам с тобой придётся знакомиться заново, потому что я не очень уверен, что прежняя память вернётся ко мне. И да – хочу сразу предупредить: не смотри на меня с жалостью – в остальном я в полном порядке.

– Тогда мне лучше быть с тобой полностью откровенной. Это будет честно с моей стороны. Если потом передумаешь помогать… Что ж, ты в своём праве, – вздохнула она.

– Не делай скоропалительных выводов, – попросил я. – Быть может, новый Георгий Быстров окажется не таким плохим, как ты о нём думаешь.

– Ты спросил, из-за чего мы поссорились… Я полюбила человека, которого ты считаешь врагом. Он… – Катя запнулась, – он был кадровым офицером, воевал с австрийцами, участвовал в Брусиловском прорыве. Тогда его дивизией командовал Корнилов. Когда власть захватил Керенский, муж участвовал в мятеже на стороне бывшего командира – он всегда высоко отзывался о нём, даже входил в исполком союза офицеров. Тогда моего Сашу и арестовали впервые в жизни, – Катя всхлипнула. – Потом пришёл Ленин – Корнилова и Сашу освободили. Они подались на Дон, Саша снова служил под командованием Корнилова в его Добровольческой армии и был с ним до самого конца, пока Лавр Георгиевич не погиб в Екатеринодаре. А ты уже воевал в конармии Будённого. Когда узнал, кем стал мой муж – как с ума сошёл! Накричал на меня и сказал, что порываешь со мной навсегда.

Я невольно присвистнул. Да… гражданская война на то и гражданская, что проходит водоразделом по каждой семье. Брат идёт на брата, сын на отца. Трещит не только страна, разлом проходит и по семьям.

Как бы я себя повёл, окажись на месте Быстрова? Он был молод и горяч, а мне уже пятьдесят, возраст не мальчика, но мужа. Я научился и прощать, и ненавидеть.

Семья всю жизнь была для меня чем-то святым. И как бы ни оступился кто-то из моих родных, я всё равно бы не стал рвать с ним отношения и всегда бы пришёл на помощь.

– Что теперь с твоим Александром?

– Он был в плену у красных, потом его амнистировали. Чтобы не было лишних проблем, он даже взял мою… то есть нашу фамилию Быстров, и мы теперь живём как семья Быстровых.

– Как с работой?

– Ему повезло. У Александра большой опыт в военном деле, причём далеко не кабинетный. Саше дали должность в школе комсостава в Петрограде, он получал и жалованье, и продовольственный паёк. Я думала, что теперь у нас всё будет хорошо, мы заживём… ну не как прежде, но всё равно вместе, заведём детей. Потом, – она всхлипнула.

– Что – потом? – напрягся я.

– Потом случилось то, из-за чего я к тебе приехала, – она вскинула подбородок и посмотрела на меня взглядом раненого оленёнка. – Саша дружил со многими другими преподавателями школы, большинство из них тоже в прошлом были офицерами. Саша называл их фронтовыми товарищами – видишь, он не чурался ваших большевистских словечек.

– Хорошо. Это я уже понял. Говори, что произошло.

– Один из его новых друзей – Хвылин – начал откровенно ухлёстывать за мной. Саше это не понравилось, у них случился конфликт. А потом Хвылина нашли мёртвым: его застрелили. Подробностей я не знаю, мне их просто не сказали, но твои петроградские коллеги посчитали, что это Саша убил Хвылина и сделал это из-за меня.

Я кивнул. В принципе логика питерских оперов понятна – я бы сам в первую очередь стал пробивать окружение на предмет конфликтных ситуаций. Но и другие версии не стал бы сбрасывать со счетов.

– Сашу арестовали, – продолжила Катя.

Я понимал, что ещё немного и эмоции нахлынут на неё, она разрыдается.

– Ты уверена, что сможешь продолжать?

– Смогу. Мне надо выговориться! – почти прошептала она.

– Хорошо. Но если почувствуешь, что тебе плохо – прервись. Поговорим, когда успокоишься и тебе станет легче, – попросил я.

– Да, – кивнула она. – Но мне надо рассказать тебе всё и сразу. Я была у следователя. Тот абсолютно уверен, что Саша убийца. И никого другого искать не собирается. Я умоляла, унижалась, просила, обещала, что буду жаловаться – надо мной только смеялись и называли истеричкой и дурой. Это было очень больно и обидно, но я не думала тогда о себе, я думала о Саше – как он, что его ждёт? Нам даже не разрешили свидания.

– Я понял тебя, Катя. К сожалению, среди следствия и уголовного розыска есть всякие люди. Скажи – Хвылин действительно домогался тебя?

– К несчастью. Он был абсолютно бестактен, не давал мне прохода в отсутствие мужа, дерзил, хотел распустить руки… Я долго скрывала это от Александра, но однажды правда всплыла. Они даже подрались. Саша набил Хвылину морду. Только это не помогло. Хвылин словно с цепи сорвался и удвоил свои приставания.

Чувствовалось, что тема сильно тяготила сестру. Каждая фраза доставалась ей буквально с трудом.

– А почему ты считаешь, что Саша не убивал его? – задал главный вопрос я. – Он что – не смог бы из-за тебя убить? Катя встряхнулась, словно обиделась моим словам.

– Он воевал и не боится смерти. Но Саша – офицер, у него есть то, что он называет честью офицера. Сейчас так не принято говорить, это считают отголосками старого режима. Но для мужа слово «честь» многое значило. Саша не стал бы стрелять в спину, а вызвал бы Хвылина на дуэль. Поэтому я точно знаю: убийца кто-то другой, не мой муж. Именно это я и сказала следователю, а он расхохотался мне в лицо, – Катя всхлипнула.

– Ну же! – Я сел рядом, приобнял её. – Всё будет хорошо!

Мне безумно хотелось её утешить. Женские слёзы – страшное оружие. Особенно если учесть, что плачет моя сестра.

– Тогда я бросила всё, купила билет на поезд и приехала к тебе.

– Ты правильно сделала, сестрёнка! – улыбнулся я. – Я рад, что мы с тобой встретились и заново обрели друг друга! Ближе тебя у меня никого больше нет.

– Жора, ты ведь по-прежнему работаешь в уголовном розыске? – вдруг спросила она.

– Да.

– Тогда ты знаешь, что нужно делать. Мне очень нужна твоя помощь. Я хочу, я умоляю тебя, чтобы ты нашёл настоящего убийцу и спас моего мужа от тюрьмы! – сказала сестра.

Глава 2

Я ожидал чего угодно, но только не этого.

– Катя, ты понимаешь о чём просишь?

– Иначе меня бы здесь не было, – сказала она.

– Почему ты думаешь, что мужа посадят?

– Я не знаю: посадят или расстреляют. Я не знаю новых законов. Я ничего не знаю, кроме того, что никого другого милиция не ищет! – запальчиво выкрикнула она.

– У тебя просто могло сложиться такое мнение, – вкрадчиво заговорил я. – Понимаешь, есть такое понятие – тайна следствия. Ни милиция, ни следователи – никто не имеет права выдавать служебные сведения посторонним.

– Боже мой! Ну как мне сделать, чтобы до тебя дошло! – Катя схватилась за виски руками и принялась качать головой. – Мне прямым текстом сказали, что убийца найден и что это мой муж!

Она остановилась, посмотрела на меня с тревогой и надеждой:

– Ты поможешь мне, брат?

У меня во рту стало сухо. Я мог бы сейчас наобещать всё, что угодно, вплоть до того, что достану звёздочку с небес. Но это было бы ложью.

– Давай сделаем так, – я включил деловой тон, обычно он хорошо действует на взвинченных людей и успокаивает, – мы вместе поедем в Петроград. Я схожу к следователю, к оперативникам, которые занимались убийством, поговорю с ними. Если, как и они, приду к выводу, что Александр – убийца, прости, Катя, но покрывать преступника я не стану. Даже если это твой муж.

– Хорошо, – кивнула она. – Только Саша не убивал. Я в это верю!

– Веры здесь мало. Нужны факты, – так же сухо продолжил я. – И вот если факты будут таковы, что у меня возникнет хоть вот столечко сомнений насчёт виновности Александра, – я слегка развёл большой и указательный пальцы, – то я приложу все усилия, чтобы разыскать настоящего преступника.

Её лицо просветлело, она кинулась ко мне с поцелуями, я на секунду деликатно приобнял её, но потом отстранил от себя.

– Подожди, Катя. Для начала мне бы хотелось бы развеять некоторые иллюзии.

– А ты стал начитанным, братишка. Вон какие слова употребляешь, – улыбнулась сестра. – Не о том речь, Катя, – я поморщился. – Я не хочу давать напрасных надежд. Это здесь, в городе, моё слово что-то да значит, и ко мне бы прислушались. Для товарищей в Петрограде я никто, допуск к делу мне не оформят. Значит, придётся действовать неофициально. Как понимаешь, Натов Пинкертонов и иже с ними любят только читатели бульварной литературы – органы следствия же их на дух не переносят. Поверь, никому не понравится, когда у тебя под ногами начнут путаться посторонние люди. Ребятам из петроградского угро – тем более.

– Я понимаю, – вздохнула сестра.

– И ещё один важный момент. Кем бы ты меня ни считала, но я обычный оперативник, не Шерлок Холмс. И я не умею по кучке табачного пепла вычислять убийцу. К тому же я буду действовать один – а раскрытие преступлений, как правило, результат слаженных действий целой команды.

– Но у тебя же есть я! – в сердцах воскликнула Катя.

– Есть. И, поверь, мне бы меньше всего хотелось, чтобы ты влезла в это дело, – заключил я.

– Тогда что мы будем делать? – растерянно спросила она.

– Для начала сходим поедим в столовую. У меня есть талоны на завтрак, я с тобой поделюсь. Потом ты останешься здесь, а я пойду к своему начальнику.

– Он тебя отпустит?

– Попробую уговорить, – без особой уверенности сказал я. – Если не отпустит – напишу заявление о собственном уходе. Семейные дела для меня намного важнее службы.

Катя снова прильнула ко мне, и я вдруг ощутил, как во мне зарождается настоящая братская нежность. Быть может, это заговорила частичка души настоящего Быстрова. Я понял, что не смогу подвести Катю, что из кожи вон вылезу ради неё и порву всех врагов на британский флаг.

И пусть я видел её первый раз в жизни, но уже любил как сестру, которой у меня никогда не было в той жизни.

Я обнял девушку, сквозь одежду почувствовал заострившиеся лопатки у неё на спине.

– Ты сильно похудела, сестричка! Наверное, голодала там у себя, в Питере.

– Ты тоже не похож на Гаргантюа, – улыбнулась она. – Выглядишь совсем как Паташон: такой же высокий, худой и задумчивый.

– Тогда пойдём, исправим это.

Мы отправились в столовую. К моему удивлению, сестра не столько ела, сколько любовалась мною, тем, как я уплетаю кашу, сваренную на чём-то вроде технического масла или какой-то другой гадости, способной вызвать приступ дикой изжоги, как пью несладкий компот, как вытираю рот за неимением салфеток и полотенец тыльной стороной руки.

– Ты очень изменился, братишка, – вдруг проговорила она. – Возмужал, повзрослел. Ты сейчас так похож на папу.

– Извини, я его тоже не помню.

– Понимаю, – закивала она. – Это всё проклятая контузия.

Катя спохватилась:

– А эта твоя амнезия… Она не помешает тебе?

– Знаешь, у неё какой-то избирательный характер. Всё личное из памяти стёрто, как грифель с аспидной доски, а вот то, что касается работы – зафиксировалось намертво. Так что не переживай, сестрёнка: на моих профессиональных качествах амнезия не сказалась.

После завтрака я оставил её у себя в комнате. Потом пришёл к Степановне, предупредил, что ко мне приехала сестра и что она какое-то время поживёт со мной.

– Я сразу поняла, что это ваша родственница, – сказала вахтёрша. – Не волнуйтесь, никто вашу сестрицу не побеспокоит.

– Спасибо, Степановна! – Я чмокнул пожилую женщину в щёчку, и та просто расцвела от удовольствия.

Дальше мне предстоял визит к Смушко, но сначала полагалось доложиться непосредственному начальнику – Гиберу.

Выслушав меня, он кивнул:

– Пиши заявление, я согласую. Если Борисыч заупрямится – хотя это вряд ли, скажешь мне, я его уломаю. Удачи, Быстров!

Начальник губрозыска Смушко сидел в кабинете и говорил по телефону. Увидев меня, он кивнул и показал взглядом, чтобы я присаживался, подождал, пока он не закончит беседу.

Я не слышал, о чём говорит невидимый собеседник Смушко, но с каждой фразой лицо начальника мрачнело всё сильнее и сильнее. Кажется, ему сообщали плохие вести.

Закончив, он положил трубку и повернулся ко мне.

– Здравствуй, Быстров!

– Здравствуйте, товарищ Смушко.

Я положил своё заявление перед ним.

– Это что такое? – с подозрением спросил он.

– Заявление на отпуск по ранению.

– Какому ранению?

– Этому, – я осторожно опустил ладонь на повязку.

– Ты же сам отказался от госпиталя! – удивился Смушко.

– Товарищ начальник губрозыска, скажу честно: ранение – это всего лишь повод. У моей сестры большие неприятности в Петрограде, по обвинению в убийстве арестован её муж. Хочу попросить у вас две недельки, чтобы съездить и во всём разобраться.

– Значит, так просто – съездить в другой город и разобраться? – хмыкнул Смушко.

– Ну да, – повёл плечом я. – Кроме сестры, у меня больше не осталось родных. Кто ей поможет, если не я?

Смушко приподнялся, с грохотом отодвигая стул. Подошёл к окну, зачем-то посмотрел в него, а потом принялся ходить по кабинету, заложив руки за спину.

– Отпуск, говоришь? – спросил он, остановившись.

– Так точно: отпуск по ранению, две недели, – подтвердил я.

– Три! – вдруг сказал он.

– Что – «три»? – не сообразил я.

– Три недели! – объявил Смушко. – И чтобы все эти три недели тебя не было в городе.

– Это как прикажете понимать, товарищ Смушко? – обалдело спросил я, не ожидая такой щедрости от начальства. Если честно, я и на две недели особенно не рассчитывал, учитывая тот объём работы, который свалился на губрозыск за последние дни.

– Понимай, как сказано: сегодня же чтобы купил билет и ноги твоей в городе все эти три недели не было! – прорычал начальник.

Я слегка оцепенел от услышанного. Ну не укладывались никак эти слова в ту картину разговора, которую я мысленно прокручивал в голове, когда шёл сюда. Ждал чего угодно, но только не этого!

– Товарищ начальник, – встал я. – Если вы полагаете, что я веду себя как последняя сволочь и предатель, которая бросает своих товарищей в трудную минуту, то это не так! Вы прекрасно знаете, что я готов дневать и ночевать на службе, что я всегда с душой радею за дело!

– Дурак ты, Быстров! – резко оборвал меня Смушко. – Вернее, дважды дурак! Как ты мог такое подумать о нас, твоих товарищах!

– Виноват, – смутился я. – Только объясните, что происходит. Вы ведь не случайно хотите, чтобы я уехал из города.

– Именно, что неслучайно! – сказал Смушко. – И это будет самый лучший выход для тебя, Быстров.

– Я что-то натворил? – насупился я и стал лихорадочно вспоминать список собственных грехов. Если быть точным, то только те вещи, которые произошли на моей памяти.

Вроде ничего криминального не натворил. Конечно, даже к столбу докопаться можно, а уж тем более к оперу, однако чего-то стоящего на меня вряд бы нарыли, где мог – я обставился.

Понятно, что у нас такая профессия – чаще пистон вставляют, чем награждают. Это было и в моём времени. Уверен, что и на заре советской власти ничуть не лучше.

Тогда что?

Кто знает, может, настоящий Георгий Быстров успел как-то накуролесить, а мне предстояло расхлёбывать последствия? Но я-то о них был ни сном ни духом!

И это самое хреновое в моём положении.

– Не мучайся, Быстров! – произнёс Смушко. – Вижу, что весь озадаченный, даже взгляд какой-то стеклянный стал. Ты как раз наоборот – молодчина! Действуешь как положено. Жаль, не все у меня такие, – вздохнул он. – И потому, что ты хороший работник, у тебя большие проблемы. Есть человек, который хочет твоей крови. К несчастью, это не рядовой обыватель или мелкий бандит. Я хочу вывести тебя из-под удара, Быстров!

Глава 3

Я присвистнул:

– Что, всё настолько серьёзно?

– Более чем, – подтвердил Смушко.

– Можете поделиться раскладом, чтобы я понял – откуда ветер дует?

– А ты не догадался? – удивился Смушко.

– Догадываться – одно, знать – другое.

– Вчера Симкин попросил в камеру бумагу и чернила, сказал, что напишет признательное письмо.

– И что – обманул? – нахмурился я.

Учитывая, что Симкин – зам начальника губотдела ГПУ, я бы ничему не удивился. Дураков туда не берут, тем более на такую должность. И то, что мы его взяли с поличным, ещё ничего не означало. Могли и отмазать.

– Нет, не обманул. Накатал текста на рулон обоев. Вот только все грехи взял на себя, о своём начальнике, товарище Кравченко, ни слова плохого. Дескать, скрытно действовал за спиной начальника, постоянно боялся разоблачения и всё такое.

– Другими словами: Кравченко у нас теперь розовый и пушистый?

Смушко вряд ли мог знать эту идиому (для подстраховки я даже заменил слово «белый» на другую окраску), но моментально уловил смысл и кивнул в ответ.

– Да, по этой линии Кравченко не зацепило.

– А если попробовать забрать Симкина к нам – поколоть его здесь? – во мне разыгрался охотничий азарт.

– Его сейчас архангел Гавриил колет, – грустно сказал Смушко.

– Хотите сказать…

– После того, как Симкин в письменном виде дал признательные показания, он повесился у себя в камере. Дескать, чувствую глубокие угрызения совести, страдаю за то, что подвёл товарищей, больше не могу жить… Его нашли уже холодным.

– Кравченко… сука! – вырвалось у меня.

– Я тоже думаю, что его повесили, – подтвердил Смушко. – Заставили написать письмо, а потом отправили на тот свет.

– А что комиссия?

– Комиссия – ничего. Признания Симкина их вполне удовлетворили. Конечно, Кравченко влепили строгий выговор, но с должности не сняли.

– Думаете, помогают высокие покровители из Москвы? – предположил я.

– Похоже на то. Любой другой уже турманом бы вылетел с поста.

– А почему не зашли с другой стороны… Этот Батыр, который в меня стрелял… Говорили, что он работает в ГПУ.

– Работал, – поправил Смушко. – Кравченко предъявил приказ, по которому этого Батыра уволили ещё две недели назад как не внушающего доверия. Более того, по нему велась разработка со стороны ГПУ. Причём всё официально, с печатями и подписями.

– Красиво обставился товарищ Кравченко, – невольно восхитился я.

– Это ещё не самое плохое, товарищ Быстров. Комиссия уезжает в Москву, а Кравченко теперь жаждет твоей крови.

– Ну, ему ко мне не подкопаться, – слегка легкомысленно произнёс я.

– Ошибаешься, – с горечью сказал Смушко. – Тебя хотят обвинить в применении пыток.

– Небось со слов бандита Трубки? – хмыкнул я. – Ну-ну, и что этому бандиту веры больше, чем мне?

– Кроме показаний Трубки есть ещё и показания Баштанова… Ну, то есть того, кого все по-прежнему считают Михаилом Баштановым.

– Так он же мёртв! – вырвалось у меня.

– Эта сволочь успела заранее написать на тебя жалобу чекистам.

– Вот же сволочь, этот Миша! – вырвалось у меня. – Даже после смерти пакостит!

– Ну, а поскольку никто не знает, что Баштанов – не тот, за кого он себя выдавал, и все считают, что это наш товарищ, который героически погиб в схватке с опасным преступником, его слова в глазах ГПУ и особенно товарища Кравченко имеют большой вес. Как понимаешь, посадить тебя вряд ли посадят, но вот из губрозыска уволить могут.

– Да… закрутилось колесо, – озадаченно протянул я.

– У Кравченко на тебя зуб, он тянуть не собирается. Поэтому я даже рад, что есть формальный повод, чтобы ты уехал из города. В Петрограде Кравченко до тебя не дотянется – руки коротки. Ну, а за три недели мы попробуем доказать истинную сущность Баштанова и выяснить, кто он такой. Этим делом будет заниматься Чалый, а он сейчас ради тебя в лепёшку разобьётся, но сделает.

– Спасибо, товарищ Смушко! – растроганно произнёс я.

– Не торопись с благодарностями, Быстров. Это ещё не всё. Надо ещё парочку дел сделать.

Он подвинул к себе несколько листов бумаги и принялся старательно писать. Когда просох первый лист, протянул его мне.

– Держи.

– Что это такое? – спросил я.

– Это письмо к товарищу Ветрову, инспектору третьей бригады Петроградского уголовного розыска. Он меня хорошо знает, на курсах познакомились. Третья бригада как раз занимается раскрытием грабежей и убийств, – пояснил он.

– Здорово, – обрадовался я. – Спасибо за рекомендательное письмо.

– Само по себе письмо ещё ничего не значит. Ветров – мужик в целом нормальный, но должность накладывает свой отпечаток. Как понимаешь, в свою кухню посторонних пускать никто не любит, тем более в таких вопросах, как дело об убийстве. Так что есть вероятность, что он просто пожмёт тебе руку и на этом вся помощь закончится, – вернул меня с небес на землю Смушко.

– И всё равно глупо не попытаться использовать этот шанс, – сказал я.

– Поэтому я и написал это письмо, но опять же – никакой гарантии, что от него будет польза нет.

– Ещё раз огромное спасибо, товарищ Смушко. Я могу идти?

– Экий ты прыткий! – заулыбался начальник. – Раз уж пришёл – потерпи ещё чуток.

Он помахал в воздухе другими исписанными листами.

– Так, кажись высохли. Пошли, Быстров.

– Куда, товарищ Смушко?

– В финчасть. Или хочешь сказать, что тебе не нужны деньги? – заулыбался он.

– Ещё как нужны, – подтвердил я.

В карманах и в кошельке было откровенно пусто, и вряд ли потому, что настоящий Быстров сорил бабками направо и налево.

В финансовой части за столами сидели трое: худенький и незаметный мужчина в очках и нарукавниках поверх потертого пиджака и две женщины, одна в возрасте, другая – совсем молоденькая в светлой кофточке. Перед мужчиной на столе лежали счёты, он периодически щёлкал костяшками и что-то заносил в толстую прошнурованную книгу.

– Привет, Афиногеныч! Здравствуйте, девушки! – подмигнул барышням Смушко.

Я тоже поздоровался. Судя по всему, это были бухгалтера и табельщики – без которых невозможно существование ни одной конторы, даже уголовного розыска.

– Товарищ начальник… Здравствуйте, – с паузой ответил Афиногеныч.

Он был слишком погружён в свои цифры и не сразу вернулся к реальности.

– Значит так, Афиногеныч. Товарища Быстрова из первой бригады тебе представлять не нужно. Выдай ему всю задолженность по зарплате, отпускные за три недели и премию за вклад в поимке особо опасных преступников. Вот, у меня тут всё расписано. – Смушко подал бухгалтеру бумаги, которые писал в моём присутствии.

– Товарищ Смушко! – взмолился мужчина.

– Вы же сами знаете – касса пуста, денег нет!

– Афиногеныч! – с нажимом сказал Смушко. – Ты что – не понял, что тебе сказано? Я не знаю, откуда ты достанешь деньги, но чтобы вся сумма товарищу Быстрову была выдана без проволочек. И без пустых разговоров!

– Слушаюсь, товарищ начальник, – бухгалтер громко вздохнул, как больная корова. – Только вы ведь меня без ножа режете!

– Если продолжишь препираться – зарежу ножом! – улыбнулся Смушко.

– Товарищ Быстров, подойдите к окошку кассы. Там вам выдадут всю сумму, – мгновенно среагировал Афиногеныч.

– Товарищ Смушко… – Я даже запнулся от волнения. – Даже не знаю, как вас благодарить!

– Не знаю, как у тебя всё сложится в Петрограде, но ты у нас парень пробивной, своего добьёшься. Давай, Быстров, разбирайся с делами и через три недели назад! Желаю удачи!

Мы пожали друг другу руки, и начальник ушёл.

Я проводил его грустным взглядом. Не всякий начальник способен настолько заботиться о подчинённых. В прошлой жизни мне далеко не всегда везло на таких, как Смушко. Порой попадались откровенные сволочи, которых заботила только собственная карьера.

В кассе мне выдали пухлую стопку дензнаков. Не знаю, какова была их реальная стоимость, но в тот миг я почувствовал себя богачом.

Когда вернулся в общагу, то обнаружил, что Катя спит на кровати, укрывшись моей шинелью. Она даже щеколду за мной не заперла.

«Намаялась, бедолага». – с нежностью подумал я.

Будить сестру не хотелось, однако та почувствовала, что в комнате кто-то есть, и открыла заспанные глаза.

– Братишка?

– Это я, сестрёнка.

– Как всё прошло? Тебя отпустили?

– Конечно, – улыбнулся я. – Собирайся, поедем на вокзал покупать билеты на ближайший поезд до Петрограда.

– Я быстро, – пообещала она.

В дверь постучали.

– Входите, – сказал я.

Появилась Степановна, в руках у неё был какой-то свёрток.

– Жора, – она слегка помялась, – примерь, пожалуйста. Это тебе.

Она развернула свёрток, и я понял, что в руках у женщины был мужской костюм.

– Вроде твой размер, – сказала Степановна. – Хватит тебе всё тряпьё какое-то носить! Штаны уже скоро просвечивать будут. А пиджак твой завтра будет готов, сейчас покуда сохнет.

– Спасибо, Степановна, – поблагодарил я.

– Сколько с меня?

– Нисколько, – женщина всхлипнула. – Это от моего сыночка Ванюшки осталось, царствие ему небесное… На гражданской, будь она неладна, сгинул. Мне оно не к надобности, а продавать – рука не подымается. Так что носи на здоровье.

У меня после её слов сжалось сердце. Никому не пожелаешь такого… Никакой матери!

Сдавило дыхание, к горлу подступил ком. Будь проклята эта война, из-за которой так страдают наши матери!

– Спасибо тебе, Степановна! – дрогнувшим голосом сказал я.

У меня не находилось слов утешения для неё. Их просто невозможно найти.

– Да чего уж… – тихо вымолвила она. – Ты, главное, себя береги, Жора! Я ведь знаю какая у тебя служба. Как на фронте – кажный день под пулями ходишь.

Мне снова стало не по себе. Сколько же нерастраченной материнской ласки, сколько добра было в этой женщине, с которой так сурово обошлась жизнь!

– Я обязательно буду беречь себя, Степановна. Особенно после того, что ты мне сказала! И ещё – я уезжаю вместе с сестрой в Петроград недельки на три. Ты уж пригляди за комнатой, а?

Через полчаса мы с Катей покидали общежитие. Степановна вышла на крыльцо, чтобы проводить нас и помахать рукой на прощанье.

И ещё долго я чувствовал на себе её ласковый материнский взгляд.

€3,35
Vanusepiirang:
16+
Ilmumiskuupäev Litres'is:
29 august 2022
Kirjutamise kuupäev:
2022
Objętość:
220 lk 1 illustratsioon
ISBN:
978-5-4226-0397-8
Õiguste omanik:
Крылов
Allalaadimise formaat:
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,7, põhineb 46 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,6, põhineb 73 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,7, põhineb 6 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,9, põhineb 18 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,9, põhineb 15 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 5, põhineb 1 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,8, põhineb 12 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,6, põhineb 73 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,2, põhineb 36 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,6, põhineb 38 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 5, põhineb 1 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,8, põhineb 12 hinnangul
Audio
Keskmine hinnang 4,8, põhineb 40 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,8, põhineb 24 hinnangul
Audio
Keskmine hinnang 4,9, põhineb 75 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,9, põhineb 18 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,7, põhineb 6 hinnangul
Audio
Keskmine hinnang 4,9, põhineb 79 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,9, põhineb 15 hinnangul
Tekst
Keskmine hinnang 4,7, põhineb 34 hinnangul