Loe raamatut: «Никогда не взрослей! История первая»

Редактор Дмитрий Гринберг

Дизайнер обложки Дмитрий Гринберг

На обложке Copyright free (Pudlic domain), (CC0 1.0) "Телега со снопами пшеницы на поле", Джон Оттис Адамс (8 июля 1851 – 28 января 1927)

© Дмитрий Гринберг, 2022

ISBN 978-5-4493-4249-2 (т. 1)

ISBN 978-5-4493-4250-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Я начну свой рассказ с того, что я повзрослел. Да-да, именно повзрослел. Мне сейчас двадцать восемь лет и меня пугает, что ждет меня впереди. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Это не должно закончиться. Понимаете, дело в том, что я насмотрелся фильмов, где главные герои не умирают и не стареют. Может быть, у них и обычная жизнь, но хотя бы день выдается таким, из-за которого стоит снять целый фильм. Но у меня такого дня не было. Были плохие дни, да. Но разве о таких днях стоит снимать фильмы? Нет, я лично хочу, чтобы фильм был красочным, чтобы он запомнился зрителям, и они захотели прожить такую же жизнь, как и я.

Меня зовут Пол, и вот моя история…

Я писатель. Да-да, именно писатель. Но меня еще не издавали. Никто не верит мне, что я пишу достойные вещи – это я о друзьях, которых почти не осталось. Со временем все они начинают думать, что они особенные, и что ты им что-то должен. Только я им ничего не должен, как впрочем, и они мне. Все дело в том, что я могу их выслушать, и даже могу это сделать с удовольствием, в отличие от них. Это меня и задевает. Я – честный человек. Но почему-то мое слово ставят под сомнение, хотя они знают, что я не вру, а врут обычно они… Наверно, им так проще жить – не придавая мне вес.

Я всю жизнь прожил здесь, в Чикаго. Наша улица была довольно тихой, если не считать бара, который находился на углу улицы. Как и полагается, все мои друзья живут неподалёку. Например, Джон до сих пор живет в Питсбурге, через две дороги от меня. Мы с ним дружим с тринадцати лет. С моих тринадцати, потому что Джон на два года старше меня. Он плотник. Он начал заниматься этим еще в том возрасте, когда мы все играли в бейсбол и ни о чем путевом не думали. Джон первый из нас, кто повзрослел. Есть еще Фрэнк, он никакой. Когда человека до тридцати лет содержат родители – он вырастает никаким. Я сам некоторое время сижу без работы, но до этого я работал в газете. Мне чертовски нравится писать. Я бы писал, даже если бы мне за это ничего не платили. Когда я говорю, я не такой умный, как здесь, на страницах. Может, это меня и привлекает? Но, тем не менее… Хотя, ладно, о себе много говорить – чертовски некрасиво.

Джону уже тридцатник, а он собирался к этому возрасту стать миллиардером. Даже представить не могу, как его напрягает тот факт, что он и на велосипед себе не заработал.

Даже представить себе трудно, я вижу улицу, которую видел в детстве. Она точно такая же, и в то же время совсем другая. Ее словно перекрасили и все в ней поменяли местами, хотя не хватает всего пару деревьев, которые сгнили от старости. Они еще в детстве были сухими, а потом и вовсе рухнули. Теперь я стараюсь не смотреть на место, где они стояли. И эти мысли я могу выплеснуть только здесь, потому что мои друзья меня не поймут. Это плохо иметь таких друзей. Хотя, мне кажется, настало такое время, когда друзья тебя перестают понимать. Это проблема современного мира – все стали слишком индивидуальны.

Сейчас я, словно в детстве, сидел и ел чипсы с колой, которые так люблю, но теперь мне нужно следить за весом. Мой подкожный слой жира не так быстро сжигается, как раньше, и у меня практически диета. Я радую себя красивыми картинками, где изображены пицца, молочный коктейль, гамбургер. Я поедаю их глазами. За эти двадцать восемь лет я многое успел в плане еды, хотя, это не важно. Все когда-нибудь станут такими, как я. Они будут смотреть в зеркало каждый день, и думать, соответствуют ли они каким-то эталонам красоты. Как далеко они ушли, или насколько приблизились? Все мы хотим быть похожими на кого-то. Хоть чем-то, хоть как-то. Иначе мир не двигался бы вперед – мы должны превосходить тех, кто был до нас. Сегодня мне надо сходить на Уолл-Стрит и купить хлеба. Мне этого делать не хочется, потому что на улице чертовски жарко. Да-да. Я не люблю эту жару. Не люблю потеть, и не люблю машины, которые вечно поворачивают и норовят тебя сбить. Я откладываю своё излияние души на некоторое время. Мне надо выйти из дому, пока солнце еще не так сильно нагрело воздух. Продолжу, когда вернусь.

Кажется, меня не было сорок минут, но вот я здесь, и такое ощущение, будто я никуда не отходил. Мне пришлось стоять в очереди за людьми, которые явно не думают о своем здоровье. Они накупили столько вредных продуктов, что не удивлюсь, если их в скором времени сразит какая-нибудь болезнь. Кассир пожелала мне приятного дня. И я честно скажу, мне приятно. Даже такая формальная фраза, сказанная немножечко от души, может поднять настроение. Я в ответ тоже желаю им приятного дня, хотя понимаю – они будут ненавидеть всех людей уже через час. Но это их работа. Они выбрали свой ад сами. Ад? – спросите вы. Да, именно ад. Ибо слишком много людей – это всегда ад.

В каком-то смысле я живу в раю. У меня собственная квартира и я один. Последние пару лет я один всегда, и это уже мало напоминает рай. Я поневоле сам начинаю искать встречи с ними. Мне нужно, чтобы меня увидели, услышали, чтобы поняли, в конце концов… Всем нужно, чтобы их поняли. Если тебя не понимают, получается, ты зря живешь на этой планете. Но каждый уверен в своей исключительной роли, с которой он пришел в этот мир.

Наверно, я дождусь вечера и выйду на прогулку подышать свежим воздухом в парке. День я закончу просмотром фильма – выберу что-нибудь постарее. А сейчас мне надо сделать себе завтрак, потому что уже половина двенадцатого, а я все еще не завтракал.

 
(Конец пролога)
 

ГЛАВА 1

Однажды наступил один особый день 1982 года, мы с Фрэнки гуляли недалеко от города возле старого заброшенного депо, о котором давно всеми было забыто. Подул сильный ветер, и поднялась страшная пыль, я успел закрыть лицо руками, но Фрэнки не заметил надвигающейся стены из пыли и она забрала его к себе в плен. Когда эта стена унеслась, он начал чихать и кашлять. Он протер глаза, и мы пошли дальше. На его черной футболке остались следы мелкой пыли, которая падала на землю. Он покашливал еще некоторое время, но мы подошли к небольшому ручью и уселись возле него.

– Слушай, Рэй, – сказал Фрэнк, – зачем мы сюда пришли? Ты же знаешь, мои родители не любят, когда меня долго нет дома.

– Брось, Фрэнки… Мы что-то найдем здесь. Ты ведь хочешь здесь что-то найти, верно?

– А что можно здесь найти, кроме пыли?

– Что-то очень интересное. То, что не хотят, чтобы его увидели.

– Почему ты так уверен, Рэй?

– Я чувствую это.

Я встал, и начал было идти, но Фрэнки меня остановил.

– Подожди, – сказал он, – я отхлебну немного воды.

Я снова сел и стал ждать, пока Фрэнки напьется.

– Черт! Она совсем холодная. Мои зубы! Черт!

– Я знаю, что она холодная, – сказал я, – а зубы твои болят, потому что в них слишком много дырок. Сколько шоколадок ты сегодня слопал?

– Одну.

– Только одну? Не ври мне, Фрэнк!

Я слегка толкнул Фрэнка, и он вцепился в меня. Мы начали возню и вскоре оказались на земле. Из-за локтя Фрэнка у меня из носа брызнула кровь. Она капнула на мою красную футболку, но была почти не заметна. Только краешек белой полоски выделялся и мог привлечь внимание, поэтому, когда мы перестали, я снял футболку и смочил ее в холодной воде. В ней кровь тут же отстиралась.

– И что теперь? – спросил меня Фрэнк, все еще сидя на земле под палящим солнцем.

– Не знаю, – ответил я, – наверно, нам стоит вернуться к тому заброшенному месту, – я указал рукой на заросшее травой и обезображенное временем старое депо.

– Ну, хорошо. Только не смей больше шутить над моими зубами, ясно?

– Ладно, Фрэнк, идем скорей!

Фрэнк поднялся, и мы пошли обратно. Под ногами была сухая земля и кое-где пробивалась зеленая травка. Когда взобрались на территорию этого жуткого места, мы тут же пошли к ржавому поезду, Фрэнк провел по нему железным прутом и тишину пронзил жуткий скрежет.

– Хватит, Фрэнк! – сказал я, прикрыв уши.

Но Фрэнк не услышал.

– Фрэнк, перестань! – сказал я еще раз, дернув его за руку.

– Рэй, что это ты делаешь?

– Перестань, Фрэнк! Этот звук меня просто с ума сводит!

– Это всего лишь железный прутик… – сказал Фрэнк.

– Дай его сюда! – я выхватил из рук его дурацкий металлический прутик и выбросил изо всех сил, как можно дальше. Мы оба с изумлением смотрели, как он поднялся высоко вверх, и угодил в грязное окно длинного сооружения, куда раньше заезжали поезда.

– Ого! – сказал Фрэнк и посмотрел на меня. Его челюсть отвисла, и стали виднеться его желтые зубы. Он их никогда не чистил, поэтому к Фрэнку лучше было особо не приближаться.

– Пошли, – сказал я, и вскоре остановился возле заброшенного вагона, который оказался не заперт. Я решил взобраться, и посмотреть, что там.

– Ты куда, Рэй? – спросил Фрэнк, не решаясь последовать за мной.

– Полезай сюда, Фрэнк, здесь никого нет. Не бойся!

– А что там?

– Здесь темно, сыро и много мусора, но ни одной живой души, Фрэнк.

Фрэнк с большим трудом поднялся ко мне, и настороженно огляделся.

– А что мы здесь ищем?

– Не знаю, надо хорошенько все проверить, – сказал я.

Я посмотрел по сторонам и увидел кучу каких-то коробок. Я подошел к ним, и проверил парочку, но в них ничего не оказалось. Фрэнк стоял и смотрел на меня, не решаясь ни к чему приблизиться.

– Здесь наверняка кто-то оставил свой пистолет, – сказал я, с озарением в глазах.

– Да ну, брось. Кому это может быть нужно?

– Не знаю. Где-то же им надо хранить свое оружие.

– Кому, Рэй?

– Бандитам.

– Каким еще бандитам? Что ты мелишь? Только бездомные собаки могут сюда прийти, – сказал Фрэнк.

– Откуда тебе знать? В таких местах всегда кто-то водится. Странно, что мы бездомных здесь еще не встретили.

– Точно, Рэй, странно. Давай лучше уйдем отсюда.

– Ты испугался?

– Перестань, хватит. Ничего я не испугался. Просто мне домой уже пора. Ты ведь знаешь, какие у меня родители, и что меня потом еще неделю из дому не выпустят, если я вовремя не вернусь. Ты же все знаешь!

– Да, знаю. Но ты недавно говорил, что тебя отпустили до восьми, а сейчас…

Я посмотрел на свои старые круглые часы, найденные в одном из таких мест, которые все еще шли.

– Сейчас только пять часов, Фрэнки младший!

– Но нам надо возвращаться пешком, Рэй!

– Это займет не больше часу. У нас еще полно времени, так что хватит ныть, Фрэнк!

– Не буду больше я с тобой гулять, обманщик!

– Ладно, договорились. Мне девчонки не очень-то и нужны, – сказал я.

– Ты кого это назвал девчонкой?

– Тебя, Фрэнки, здесь больше никого!

Фрэнк обиделся, и схватил мою футболку, но мне удалось вырваться. И только мы замахнулись, как раздался странный шум. Услышав его, мы замерли на месте, оставив кулаки сжатыми.

– Рэй, что это было? – спросил меня Фрэнк.

– Не знаю, должно быть, ветер.

– Не похоже на ветер, Рэй.

Звук доносился откуда-то снаружи. Я выглянул, но на вид все казалось спокойным.

– Там ничего. Может, нам показалось?

– Нам обоим?

– Ладно, – сказал я, – тогда пойдем, и посмотрим, что там.

– Ты что, спятил, я никуда не пойду, – сказал Фрэнк.

– Трусишка.

Фрэнк оттолкнул меня в сторону и спрыгнул с вагона.

– Ну что там, Фрэнк, видно что-нибудь?

– Никого. Слезай.

Я спрыгнул и чуть не угодил Фрэнку на ноги.

– Ты мне чуть ногу не отшиб! – сказал Фрэнк, глядя вниз, на то место, куда я приземлился.

– Брось, пойдем, посмотрим, что там.

– А помнишь откуда шел звук?

– Нет, – сказал я, – пошли вон туда, – я указал рукой на какую-то груду мусора. Она находилась вблизи с помещением, где хранились старые поезда. Мы подошли, но ничего подозрительного не заметили.

– Здесь пусто, – сказал Фрэнк.

И в этот момент я увидел что-то темное, какую-то тень возле старого здания, и замолчал. Фрэнк обернулся и посмотрел туда же.

– Черт, Рэй, что это? Какой-то человек?

– Что-то не похоже, – сказал я.

– Ты спятил?

– Сейчас мы все узнаем, – сказал я, и громко крикнул, приставив ладони так, чтобы звук стал громче: ЭЙ, МИСТЕР! ВЫ МЕНЯ СЛЫШИТЕ?!

– Рэй, он смотрит на нас. Ты видишь? Мне страшно.

– Вижу, кажется, он не шевелится. Думает, мы его не видим. ЭЙ, МИСТЕР! ОТВЕЧАЙТЕ НАМ, А ТО МЫ ПОБЕЖИМ В ПОЛИЦИЮ И ВСЕ РАССКАЖЕМ!

– Рэй, замолчи! Ты его только рассердишь!

– Нет. Сейчас я в него чем-нибудь брошу…

Я наклонился взять камень, но Фрэнк схватил меня за плечо.

– Смотри, Рэй, его больше нет!

– Черт, куда это он исчез?!

– Не знаю. Он будто испарился. Но я с него глаз не спускал, честное слово.

– Мне надоело все это, лучше бы нам убраться отсюда, пока целы.

– Ну, наконец-то. Мне здесь стало не по себе, как только мы пришли сюда.

– Ладно, пошли, – сказал я, и мы побежали, на восток что есть духу. Фрэнк стал немного отставать, и я стал бежать медленнее. Когда я понял, что Фрэнк скоро упадет, мы остановились перевести дух.

– Стой, Фрэнк, – крикнул я, – если так бежать и дальше, мы выплюнем легкие.

– Да… – сказал он, еле дыша, – ты прав…

Мы свалились без сил на землю, и глотали воздух, как рыбы.

– Сейчас бы воды, – простонал Фрэнк.

– Добраться бы до города, а там найдем что-нибудь.

– И гамбургер.

Я посмотрел на Фрэнка, – насколько мне удалось понять, он видел перед собой еду, воображаемую, конечно.

– Поменьше бы ты ел Фрэнки. Смотри, как ты бегаешь.

– Я бежал наравне с тобой, Рэй.

Это была почти правда. Поэтому я не стал особо возражать.

– Ладно, – сказал я, – вставай, нам пора. Думаю, он не пошел за нами.

Мы встали, отряхнули свои шорты, и пошли.

Мы прошли примерно четыре мили, прежде чем дошли до города. Мы так устали, что буквально валились с ног. По пути нам попался магазинчик, где мы купили содовой и пару шоколадок.

Мы слопали их, как только вышли за дверь. Через две минуты ничего не осталось и в бутылках. Мы сели на крыльцо какого-то старого дома, чтобы еще разок передохнуть. Все, что случилось ранее, казалось чем-то сказочным, и неправдоподобным. Если бы мне кто-то рассказал такую историю, я бы просто рассмеялся в ответ, но как можно было не верить себе самому? К тому же я был не один, и со мной находился свидетель всего произошедшего.

– Что будем делать дальше? – спросил меня Фрэнк.

– Думаю, нам надо бы вернуться домой.

– А дальше?

– А дальше наступит ночь, и мы уснем, – ответил я.

– Я, наверно, сразу завалюсь в постель, как только доберусь до нее, – сказал Фрэнк.

– Я тоже, – ответил я.

– Я очень голоден, давай вернемся в магазин и купим чего-нибудь?

– Нет, нам пора идти, Фрэнки. Потерпи еще.

Фрэнк согласился. Да и денег у нас почти не осталось. Только на проезд, и все.

Мы дошли до автобусной остановки и сели в старый автобус, когда тот остановился. Он тронулся и неторопливо довез нас на улицу Трикли, она вся была усажена деревьями, и застелена зеленым газоном подле невысоких деревянных домов. Это был тихий район пригорода, где ничего не происходило, все было, как всегда. Мы вышли с Фрэнки на одной остановке, и поплелись, забыв обо всем на свете.

Через три квартала Фрэнк сказал:

– Ладно, Рэй, до встречи. Завтра увидимся.

И он ушел. Мы разошлись, еле волоча ноги. Через пару кварталов мое сердце стало биться спокойнее, я увидел свой дом и белую ограду. Она всегда меня успокаивала. Я тихо отворил дверь, и почти на ципочках собрался, было, пробраться в свою комнату, как услышал голос:

– Рэй, это ты? – спросила мама, как только скрипнула первая ступенька на лестнице.

– Да, миссис Аддингтон!

Мама вышла и осмотрела меня.

Она отвела меня в кухню, и усадила за стол.

– Нет, дорогой, сперва тебе придется вымыть руки.

Я с большим усилием сделал то, что мне велели, и вернулся за стол.

– Итак, я жду.

– Мы были у Дага Мерфи, мам, мы с Фрэнки, – вообще мне часто приходилось врать. Ну, сочинять на ходу, причем, так, чтобы никто ничего не заподозрил, иначе можно было получить. – Да, – говорю. – Мы с Фрэнки. Его дядя недавно вернулся из Японии, и привез кучу интересных вещиц. Честное слово!

– Кучу интересных вещиц, говоришь?

– Угу…

– Каких, например?

– Ну… – я замешкался с ответом, и тут она меня подловила.

– Я так и знала, – сказала она, – ты опять где-то шлялся. И где на этот раз?

Я ничего не ответил. С ней лучше было не спорить. Так она могла выговориться и хоть немного успокоиться, а если ей хоть что скажешь, можно было и не дождаться, когда она закончит. Так что лучше уж было совсем молчать.

Через пару секунд я услышал шаги на лестнице. Это был мой отец, он всегда громко спускался, но не потому что был какой-нибудь там толстый – не знаю даже, как у него это получалось. Вообще, он был добрым, он подошел к нам, и провел рукой по моим волосам, и сказал:

– Рэй, что ты успел натворить в этот раз? Судя по шуму, ты жутко напроказничал. Верно, дорогая?

– Пап, я всего лишь опоздал к ужину, и больше ничего. Честное слово!

– В очередной раз, дорогой, в очередной раз! – сказала мама, покачивая головой.

– Ну, то, что ты опоздал, это мы уже заметили. А что еще? Говори, все равно это всплывет рано или поздно.

– Больше ничего. Я уже сказал. Я только опоздал к ужину.

– Любимая, – он с нежностью посмотрел на маму, – мне кажется, Рэй говорит правду. Может, оставим его в покое?

Он посмотрел на маму еще раз, и улыбнулся ей.

Она замешкалась, и сказала:

– Ну, хорошо. Только объясни этому засранцу, что я волнуюсь за него. Мы абсолютно не знаем, где ты, и что ты делаешь. Я места себе не нахожу, когда тебя так долго нет дома!

– Он все прекрасно знает, – сказал отец, – он знает, и больше так не будет. Правильно, Рэй?

– Угу.

Я покачал головой для большей убедительности.

– Ты видишь, что его одежда вся в пыли? Это нормально?

– Ему тринадцать лет. И моя одежда была в пыли в его возрасте. Тебе пора успокоиться, Кристи.

– Но тогда было другое время. А сейчас… Хорошо, разве вас можно переубедить. Я слишком устала от всего этого.

Мама развернулась и ушла. Отец молча посмотрел ей вслед и уселся рядом со мной.

– Ну, Рэй, а теперь расскажи мне, что вы делали на самом деле.

«Вот черт!», подумал я. Отправил маму, чтобы самому надо мной поиздеваться…

– Ничего особенного, пап. Мы просто немного вышли за пределы нашего города, и все.

– Рэй, это и в самом деле опасно. Вас могут похитить. Я как раз сегодня читал в газете одну историю. Там…

– Брось пап, что может произойти? Ты же знаешь, как здесь скучно.

– Ты хотел сказать спокойно?

– Да, сэр.

– Думаешь это плохо?

– Нет. Но…

– Иногда «скучно», гораздо лучше, чем «весело». Ты понимаешь о чем я?

– Да, понимаю, пап.

– Ну, все. Давай спать. Только поешь сначала.

Отец ушел, и я поел. Потом я пошел умыться, и почистить зубы, а после – замертво завалился в кровать. От усталости мои глаза закрывались, а когда я их снова открывал, то видел вместо моих плакатов, сегодняшний день. Он был очень ярким, и словно проносился у меня перед глазами. Честно говоря, если бы мне предложили прожить его еще раз, я бы согласился.

Мои веки стали тяжелеть. Я чувствовал приятную усталость. Иногда я поглядывал на часы, на них было 11:20 p.m. Окно было не зашторено, и через него проникал лунный свет, который падал на мою тумбочку, что стояла возле кровати. В округе была оглушающая тишина. Не было слышно ни одной машины, и ни одной собаки, только я и тиканье часов.

Я почти успел заснуть, как услышал, что в мое окно что-то ударилось. Я открыл глаза и прислушался. Еще раз. По звуку я понял, что это был камешек. Я выглянул – внизу стоял Фрэнки.

– Эй, Фрэнк! Чего ты камнями разбросался? Иди поспи лучше.

– Спускайся, Рэй!

– Это еще зачем?

– Мне надо тебе кое-что рассказать!

«Черт с тобой», подумал я.

– Ладно, жди меня там.

Я надел штаны, футболку, и открыл окно пошире, и полез вниз. Я спрыгнул и подошел к Фрэнку. По его глазам было видно, что он перепугался не на шутку. Я спросил:

– Чего тебе?

– Ты это видел? – сказал Фрэнк, оглядываясь по сторонам.

– Что я должен был видеть, Фрэнк? Я почти начал видеть сны.

– Его…

– Кого, Фрэнк? Говори ясней, здесь никого нет…

– Хорошо. Кажется, я видел его снова.

– Кого же ты видел, черт тебя подери?

– Тень…

– Тень?

– Да, тень. Ту, с которой ты сегодня разговаривал…

– Ты что, пришел меня разыграть перед сном? Лучше проваливай.

– Да нет, говорю тебе! Я собирался закрыть окно, как увидел возле дома напротив точно такую же тень, как сегодня днем, на старом депо…

– А ты не подумал, что это могли быть твои соседи? Например, они поздно вернулись домой и ты случайно принял кого-то из них за того парня.

– То был не парень, Рэй. У него не было лица. Только шляпа. Помнишь?

– Это что, детская страшилка? Прибежал ночью ко мне и несешь какою-то чушь.

– Я бы оставил тебя, не сказав самого главного, раз уж ты так со мной разговариваешь, но поскольку я твой друг то…

– То что?

– Ты должен кое-что знать.

– Что знать?

– Я услышал, как он сказал: «Рэй»…

– И что тут такого?

– Ты не понимаешь… – сказал Фрэнк, – откуда он мог знать твое имя? И это был его шепот… Шепот возле моего уха…

– Ты просто устал. Тебе надо выспаться…

– Ладно, Рэй. Я пойду. Только потом ты обязательно вспомнишь мои слова…

Фрэнк ушел, а я вернулся в свою комнату и лег в постель. Какое-то время я думал над его словами, но потом меня оставили сомнения и я уснул.

Будильник сработал, как обычно в семь утра. Не успел я, как следует продрать глаза, как замахнулся, было, ударить по нему, но вовремя остановился. Нет, надо же, я снова уснул. Минут через двадцать меня разбудила мама.

– РЭ-Э-ЭЙ! СПУСКАЙСЯ, ЗАВТРАК ГОТОВ! – кричала она, прямо с кухни.

«Вот черт…» пронеслось у меня в голове.

Я спустился совершенно опустошенным. Внизу родители уже доедали свой завтрак, и собирались уходить. Им пора было идти на работу.

– Что ты такой взъерошенный? Причешись, – сказала мама.

– Дорогая, тебя подвести на работу?

– Нет. За мной заедет Нэнси, мы с ней должны кое-что обсудить перед работой. Езжай.

– Хорошо. Тогда я пошел.

Отец коснулся моего плеча и сказал:

– Съешь все, чемпион!

– Хорошо, пап. Пока…

– Удачи, милый…

Папа быстро поцеловал маму, и вышел. Он сел в синий форд и дал задний ход, выезжая по асфальтированной дорожке, рядом с которой росли цветочные клумбы.

– Так, мне тоже пора выходить. Нэнси уже подъехала. Веди себя хорошо, Рэй.

– Ладно, мам…

Мама поцеловала меня в щеку и села в машину к Нэнси, и они уехали.

Я съел свой омлет с паприкой и соком, и включил телевизор. Там шел Микки-Маус, и я его выключил. Я вернулся в свою комнату и снова завалился в кровать.

– Рэй… Рэй… – стал слышать я чей-то шепот. Я вскочил с кровати и осмотрел всю комнату. Никого не было. Я даже открыл окно, чтобы проверить, не пытается ли Фрэнки снова подшутить надо мной. Но там никого не оказалось. Вдруг у меня потемнело в глазах, и, как оказалось позже, я потерял сознание. Когда я пришел в себя, то лежал на кровати. Я подумал, что мне это приснилось, но на всякий случай решил заглянуть к Фрэнку и узнать, как обстоят дела у него.

Фрэнк жил всего в четырех кварталах от меня, в таком же белом доме с белой оградой. Только дом у них был немного дряхлее, чем у нас, и на пороге всегда лежал огромный лабрадор молочного цвета. Он был уже старый, поэтому был довольно ленивым, и от дома далеко не уходил. Его звали Барри.

Когда я подошел, Барри только поднял голову и посмотрел на меня тяжелым взглядом. Он узнал мой запах, поэтому не сдвинулся с места. Я нажал кнопку звонка.

– Рэй, ты чего так рано? – спросил Фрэнк.

Фрэнк вышел совсем сонным. Я знал, что он дома один, не считая его сестры, которая была старше него на три года, и которая была немного полнее моего друга.

– Я слышал этот голос, – сказал я, – ты был совершенно прав…

– О, черт, – всполошился Фрэнк, – я почти не спал из-за него. Мне все время что-то мерещилось!

– Мне не хочется оставаться дома, поэтому я пришел к тебе, если ты не возражаешь.

– Да, заходи, Рэй…

Мы поднялись в комнату Фрэнка и заперли дверь.

У Фрэнки всегда водился беспорядок, но до сего дня, он, должно быть, не убирал целую неделю. Я, если честно, тоже не сильный чистюля, но у Фрэнка был явный перебор, если честно.

– Что думаешь, Рэй?

– А ты, что думаешь? Это человек, или чудовище?

– Даже не знаю… А люди разве так умеют?

– Вернуться бы туда, где мы его встретили, что скажешь, лейтенант Фрэнк Вилкинсон?

– Зачем?

– Трудно сказать, но мне ничего больше в голову не приходит. Поделись, если у тебя есть идеи получше.

– Даже не знаю… – задумался Фрэнк.

– Вот именно. Пойду я туда и разыщу его, а когда найду, скажу, чтоб он отстал от нас, и перестал шептать на ухо.

– Ты пойдешь один?

– Да. Я не могу рисковать тобой, Фрэнк. Что я потом скажу твоим родителям?

– Но мы должны пойти вместе. Вместе мы с ним справимся.

– Ты так думаешь?

– Да. А вдруг, он тебя схватит, если ты будешь один?

– А ты что, сможешь меня выручить?

– Конечно, Рэй! Я стукну его по голове, и он тебя отпустит.

– Да, железным прутиком стукнешь…

– А хоть и прутиком, но можно и камнем.

– А ты попадешь им в дыню с тридцати ярдов? – спросил я, решив, что это может быть неплохая идея.

– В дыню? – удивился Фрэнк.

– Да. В большую дыню!

– В большую, может и попаду…

– Запомни, если однажды он меня схватит, и ты окажешься далеко – бросай камень ему прямо в голову. Представь, что это дыня… Маленькая дыня… Договорились?

– Хорошо, я попробую.

– Потренируемся?

– Да, давай.

Мы взяли в холодильнике большую дыню, и вышли с ней на задний дворик. Погода была, что надо. Как раз для таких тренировок.

– Ставь ее здесь, – сказал я, – мы отойдем вон к той стенке, и ты попробуешь попасть вот сюда. Вот в эту чертову голову.

– Хорошо. Только тебе стоит отойти, Рэй, а то я могу тебя случайно задеть.

Мы встали почти вплотную к стенке гаража. До цели было примерно пятнадцать ярдов, и Фрэнки держал в руке три больших камня.

– Давай, Фрэнк!

Фрэнк замахнулся и… камень словно пуля, вылетел из его руки, и попал точно в цель. В желтую голову.

– Молодец, Фрэнки. Давай еще раз.

Фрэнк снова отвел руку назад, чтобы замахнуться получше, но в этот раз промазал, сделав небольшую вмятину в стене дома.

– Черт, – сказал Фрэнк.

– Ничего, Фрэнк, эту мелкую царапину даже и не заметят… Давай еще! последний бросок!

Наш малыш Фрэнк хоть и расстроился из-за этой вопиющей дыры на самом видном месте, но сумел собраться, и повторил свой первый шедевр.

– Молодец, Фрэнк! Ты снова меня спас!

– Ух-ты… – обрадовался Фрэнк.

Мы подошли, чтобы рассмотреть дыню поближе. Ею как будто в футбол играли.

– Ты бы ему башку снес, Фрэнк. Смотри, не потеряй свой золотой бросок.

– Да… Постараюсь. А как ты думаешь, может, я и в бейсбол смог бы играть, а?

– Может, и смог бы… Все может быть… Фрэнк.

– А когда же мы отправимся в это проклятое депо?

– Не сегодня. Лучше завтра. Родители ничего не должны знать об этом.

– Ладно, как скажешь.

– Встретимся утром возле нашего супермаркета. Идет?

– Идет. Но зачем именно там? Там же работает мой дядя.

– Нам надо взять кое-что в дорогу. Ты же не хочешь проголодаться, как в прошлый раз?

– Нет, Рэй, не хочу, конечно.

– Вот и договорились.

– А сейчас что будем делать?

– Можно было бы заглянуть к Дагу. Но я должен ему пять долларов. Не хочу я смотреть в глаза человеку, которому я что-то должен.

– Тогда ты должен их вернуть, Рэй.

– Сам знаю. Но у меня есть только три доллара, и они лежат дома.

– Ну и что? Давай я пойду с тобой, чтоб тебе не было страшно, а?

Мне нечего было возразить ему.

– Ладно, Фрэнки, – сказал я, – ты прав, что уж теперь? Пошли со мной.

Дома оказалось тихо. Никаких голосов не было. Никаких следов чьего-либо присутствия. Лишь близилось время обеда…

Я оставил Фрэнка внизу, а сам поднялся к себе, закрыл дверь, и достал из своей коробочки деньги. Я засунул ее обратно, и спустился вниз. Фрэнк сидел на диване, там, где я его и оставил.

– Рэй, ты нашел деньги?

– Да, вот они… – я показал три доллара, взятые из картонной коробочки, которая лежала у меня под кроватью. Я хранил в ней то, что мне было дорого. И деньги тоже там были…

– Здорово.

После этого слова у Фрэнка заурчало в животе, и я понял, что он голоден.

– Ты проголодался, Фрэнк?

– Нет, тебе послышалось, Рэй, я не голоден.

– Перестань, Фрэнк! Я сам голоден. Составь мне компанию, будь другом.

– Ладно, – сказал Фрэнк, и явно приободрился.

Мы прошли на кухню: со шкафчика я достал хлопья, а из холодильника шоколадное молоко, из другого шкафчика – две тарелки, и две ложки. Поделил я поровну. Правда, Фрэнку досталось чуть больше. Но я так и рассчитывал. Мы сидели и жевали разбухшие в холодном молоке кукурузные хлопья. Не знаю, о чем думал Фрэнки, но я в это время за него переживал. Он из-за своего веса был неповоротлив, и завтра это может нам дорого стоить. Одному мне точно не следует туда ходить. Можно взять с собой Дага. Думаю, три доллара должны его устроить. Но не брать Фрэнка было бы не честно, он так старается…

В общем, я сказал:

– Нужно заглянуть к Дагу. Он кое-что смыслит, верно, Фрэк?

– Но ты почти ничего не съел, Рэй.

Я ответил, что не голоден, дождался Фрэнка, и мы вышли. Даг Мерфи жил совсем близко к дому Фрэнка, на той же улице. Дом у него был самый бедный, и ничто не могло его улучшить, только снести, и построить новый.

Я нажал старую кнопку звонка, и Даг Мерфи через некоторое время открыл дверь.

– О, Рэй! – воскликнул он, увидев меня.

– Привет, Даг!

Мы похлопали друг друга по плечу, как старые приятели. И что-то он насторожился.

– Пройди немного с нами, нам надо кое-что тебе рассказать.

Даг не стал сильно сопротивляться, и мы прошли один квартал в сторону Кливери, и завернули на глухую улочку, где были одни сплошные стены.

– Ну, чего вы хотели? – спросил Даг.

– Держи, это часть моего долга.

Я протянул три скомканные бумажки, Даг взял деньги и сунул их себе в карман.

– Здесь три доллара, остальное верну чуть позже.

– Без проблем, дружище…

Даг повернулся к Фрэнку, и тот подошел поближе.

– Фрэнк, как ты?

– Слушай, Даг… – Я подошел к Дагу вплотную, и стал говорить очень-очень тихо.

– Я слушаю тебя, Рэй.

– Мы с Фрэнки были вчера на старом Депо. Ну, ты знаешь, верно?

– Да, знаю. И что?

– Так вот.

Вплотную подошел и Фрэнк.

– Мы гуляли там.

– Мы там встретили тень, Даг! – испуганным голосом добавил Фрэнк.

– Мою, что ли?

Даг рассмеялся.

– Нет. Не твою, а чью-то тень. Без хозяина…

– Тень человека, который ее оставил?

– Не шути, Даг! – вспылил Фрэнк. У него на лбу выступили крупные капельки пота, и голос совсем задрожал.

– Да что это с вами? Ребят, вы сами меня тут разыгрываете, и говорите, чтоб я не шутил? Мне начинает казаться, что вы просто перегрелись на солнце.