Русский водевиль в одном действии 'Волостной писарь' (автор либретто – Иван Кондратьев, 1869) в сопровождении фортепиано

Дмитрий Гусев

Русский водевиль в одном действии 'Волостной писарь' (автор либретто – Иван Кондратьев, 1869) в сопровождении фортепиано

Иван Кондратьев.

ВОЛОСТНОЙ ПИСАРЬ,

или

ГДЕ ХВОСТ НАЧАЛО, ТАМ ГОЛОВА МОЧАЛО

Русский водевиль в одном действии

Ив. Кондратьева

Дозволено цензурою. Ноября 22 дня 1869 г. Вильна.

ДЕЙСТВУЮЩИЯ ЛИЦА:

Сергей Сергеевич Горлинков

, волостной писарь. – тенор

Торговец; Иван Васильевич Стружкин

, помощник писаря. – баритон

Маша

, девушка, мещанка. – сопрано

Егорка

, мальчик торговца;

Мировой посредник

 – актер

Действие происходит в небольшом местечке.

Хорошая изба. Налево стол покрытый черною клеенкой на нем книги, бумаги и счеты. Несколько табуретов. В углу сундук.

ЯВЛЕНИЕ I.

Горлинков и Торговец.

Горлинков.

            Это я, брат, получше тебя знаю. Меня нечего учить – выучен. Вашего-то брата, молодца, как пять своих пальцев понимаю. Небось, теплые ребята, хоть куда. Да нет, брат, шалишь: мы сами с усами, не обойдешь…

Торговец.

            Знамо, ваше благородие, что с усами; где нам обходить? мы только по своим делам смыслим, чтоб, значит, убытку не иметь; наше дело торговое.

Горлинков.

            То-то, брат торговое! Ты вот поэтому и крутишь, чтобы убытку не иметь. Да я-то не свой… дудки! Без билета ни шагу…

Торговец.

            Кожи-то у меня, ваше благородие, отменныя, стало и без билета можно-с; все же оно как-то тово… безобидно… Потому, значит…

Горлинков.

            Что-о?

Торговец.

            Я говорю, ваше благородие, все же оно можно как нибудь…

Горлинков.

            Нельзя, тебе говорит! Ты понимаешь?

Торговец.

            Понимаем-с.

Горлинков (

с расстановкой

).

            Каждый привозящий на ярмарку кожи, должен иметь о их доброкачественности от уезднаго ветеринарнаго врача билет. Так?

Торговец.

            Так-то так, ваше благородие, но ведь…

Горлинков.

            Молчать! Сейчас пишу к становому приставу рапорт: ты будешь арестован, а кожи, для освидетельствования, будут отправлены по принадлежности. Нет потачки! (

садится за стол и начинает писать

).

Торговец.

            Просим послабления, ваше благородие; в накладе не останетесь. Мы знаем ход этих делов, как они есть… привыкли… исходили свет… и не таких выдавали…

Горлинков (

встает

).

            Что ты сказал, а?

Торговец.

            Егорка! (

Входит мальчик с бутылкой и куском сахару в руках

).

ЯВЛЕНИЕ II.

Те же и Егорка.

Горлинков.

            Оно, конечно, почему и не сделать маленькаго послабления доброму человеку? Я, брат, сказать по правде, совсем не такой, как другие из наших: прямая душа. За человека пойду в огонь и в воду. Я, брат, уж не одного выручил из беда, да, не однаго; спроси об этом у кого хочешь: все скажут. Горлинков не был подлецом. Вот и тебя, брат, теперь выручу, а потому что ты добрый человек, а я добрых люблю: сам, брат, с малолетства в страхе Божием воспитан.

            (

к Егорке

) Это что?

Егорка

            Ром-с.

Торговец.

            Ромец, ваше благородие; ямайским зовется. Отменный-с! пивал, значит, сам: качество знаю. Не побрезгайте, ваше благородие: от души приношение.

Горлинков.

            Ну-да. Знаю, знаю, брат. Я вижу ты человек дельный. Таких мало найдется. Ныньче, брат, век такой, что и днем с огнем не найдешь добраго человека. Каждый о себе…

Торговец.

            Какже-с. Своя, значит, рубашка ближе к телу.

Горлинков.

            Ну-да.

Торговец.

            Уж не побрезгайте, ваше благородие: вот и сахарцу пять фунтиков. Отменный-с! По двадцати пяти копеек серебром платил. Все оно, значит, к чаю…

Горлинков.

            Конечно не мешает. Спасибо, брат, спасибо. И видно что русский человек: без благодарности и шагу не сделает. Я, брат, сам тоже русский, а ни какой нибудь немец; благодарность понимаю, и отказаться от нея значит: обидеть человека, а обидеть человека, в особенности в подобном случае, я никогда не способен, а потому, что иногда одолжени�