Loe raamatut: «Адмирал Империи – 51»

Глава 1

Место действия: звездная система HD 60901, созвездие «Тельца».

Национальное название: «Ладога» – сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: не определен…

Точка пространства: 130 миллионов километров от планеты Санкт-Петербург-3.

Борт авианосца «Петр Великий».

Дата: 2 августа 2215 года.

Лунный свет в космосе всегда был метафорой – в бескрайней пустоте между звездами не существовало ни лун, ни их серебристого сияния. Но именно такое определение пришло на ум Павлу Петровичу Дессе, когда он наблюдал, как мертвенно-бледные лучи далекой звезды скользят по «зеркальным» стенам голографического изображения космической крепости Кронштадт – огромной бронированной сферы с энергетическими щитами и стационарными плазменными орудиями, что вращалось в воздухе, создавая иллюзию реального объекта, висящего перед ним.

Вокруг проекции крепости мерцали также красные маркеры кораблей 34-й «резервной» дивизии вице-адмирала Илайи Джонса, плотным кольцом блокирующих подходы к Кронштадту и выходы из самой крепости. Их расположение напоминало адмиралу кольцо осадных орудий древних времен – некоторые тактические приемы не менялись тысячелетиями, лишь приобретали космический масштаб.

В командном отсеке авианосца «Петр Великий» собрались на совещание старшие офицеры Северного космического флота.

– Хитер, сукин сын, – пробормотал Дессе, скользя пальцами по голограмме. – Построил корабли двойным эшелоном… Внешний для отражения возможной атаки, внутренний для удержания блокады. Неплохо для бывшего американца…

Старый адмирал выглядел сейчас сильно измотанным. События последних дней оставили на его лице печать усталости и горечи утрат. Тени под глазами стали глубже, а в уголках рта залегли жесткие складки. После предательства Демида Зубова и поражения у Новой Москвы-3 командующий едва не потерял веру в собственную звезду. Но это не был конец для «Северного Лиса» – только новое начало.

Бригадные адмиралы и дивизионные командиры Северного флота окружили стол, почтительно сохраняя молчание. Каждый понимал – сейчас возможно решается судьба не только их адмирала, но и всей кампании. После объединения оставшихся сил с 1-й и 2-й «ударными» дивизиями, брошенными предателем Зубовым, космофлот Дессе насчитывал около ста пятидесяти боевых вымпелов. Внушительная сила, но достаточна ли она для штурма Кронштадта, вокруг которого кишмя кишел новый противник?

Единственный из оставшихся рядом с Дессе дивизионных адмиралов Северного флота – Пантелеймон Котов, достаточно молодой для своего звания и должности офицер с цепким взглядом и тонкими аристократическими чертами лица, прочистил горло, привлекая к себе внимание командующего.

– Разрешите начать, господин адмирал?

Дессе оторвал взгляд от голограммы и кивнул:

– Докладывайте, Пантелеймон Матвеевич.

– По данным наших разведывательных зондов и перехваченным переговорам, вице-адмирал Джонс захватил в плен вице-адмирала Кантор и её флагман «Звезда Эгера». Случилось это четыре дня тому назад. После непродолжительного сопротивления наша эскадра, оставленная в системе для охраны крепости и центральной планеты, была рассеяна кораблями 34-ой «резервной», а сама командующая взята в плен.

– Где её держат? – резко спросил Дессе, и его пальцы сжались в кулак.

– На борту линкора «Юта», флагмана Джонса, – ответил Котов, выводя на голограмму увеличенное изображение массивного корабля в центре блокадного кольца. – Согласно нашим источникам, она содержится в отдельной каюте под усиленной охраной. Физически с ней обращаются достойно, но…

– Но? – голос командующего стал опасно тихим.

– Но её регулярно допрашивают. Похоже, наш дружок Илайя Джонс пытается получить коды доступа к внутренним системам Кронштадта и данные о численности оставшихся там сил.

Дессе медленно кивнул, словно ничего иного и не ожидал.

– Что внутри крепости?

– Пятнадцать наших кораблей из 5-й и 6-й «линейных» дивизий, последние, кто успел влететь в крепость после разгрома на открытом пространстве, – продолжил контр-адмирал Котов, тяжело вздохнув. – Общий боевой потенциал, в том числе и моральный, снижен из-за повреждений, полученных в бою с эскадрой Джонса, и больших потерь. Однако радует то, что стационарные орудия Кронштадта полностью функциональны. Именно крепостные батареи, укрытые за силовыми энергетическими щитами не позволили «янки» захватить крепость. Кроме того, напомню, внутри находится имперская казна – несколько десятков бронированных контейнеров с чем, вы и сами знаете. Похоже, личное обогащение это и есть главная цель Джонса.

– Вообще не так, – задумчиво протянул Дессе, отрицательно качая головой. – Казна – лишь средство для достижения его истинной цели. Американец хочет заручиться поддержкой малолетнего императора Ивана, когда найдет его. А что может быть лучшим предложением, чем вернуть так называемому законному монарху казну Российской Империи?

Контр-адмирал Белоусов, новый командующий 3-й «линейной» дивизией, шагнул вперед. Его широкие плечи и уверенная осанка контрастировали с усталыми лицами большинства присутствующих. Белоусов, как и остальные стоящие вокруг стола командиры, кроме Котова, был выдвиженцем Дессе из так называемого «нового набора». Не было в данный момент времени у Павла Петровича возможности выбирать себе дивизионных командиров. Его бывшие подчиненные – талантливые и прошедшие не одну кампанию адмиралы, такие как Агриппина Хромцова и Никита Львович Трубецкой, как мы знаем, выбрали другую сторону в этой гражданской войне, Доминика была в плену, крестник – оказался предателем… Так что «Лису» приходилось привечать всех мало-мальски думающих и опытных старших офицеров своего же космофлота, не так давно бывших капитанов кораблей.

– Численное преимущество на нашей стороне, господин адмирал, – заметил он, анализируя расстановку сил на голограмме. – У Джонса под рукой меньше шестидесяти вымпелов. Их боевые характеристики после недавнего сражения еще до конца не восстановлены, а оборонительная позиция у Кронштадта значительно нивелирует и эту численность.

– К чему вы клоните, контр-адмирал? – устало спросил Дессе, прекрасно зная ответ.

– Я думаю, нужно немедленно атаковать, пока противник не стянул в нашем направлении все имеющиеся у себя корабли для противодействия, – уверенно кивнул Белоусов. – И не забывайте про эскадру наших кораблей в крепости, которые по сигналу могут ударить американцу в спину и поддержать нас, когда мы атакуем его разбросанную по внешнему периметру осады эскадру.

Павел Петрович провел рукой над голограммой, меняя масштаб и выделяя отдельные секторы вокруг Кронштадта. Схема блокады становилась все яснее, как и слабые места в построении противника.

– Джонс думает, что я брошу все силы напролом, чтобы спасти Доминику, – сказал он, губы его скривились в холодной улыбке. – Он ожидает именно лобовой атаки, рассчитывая, что я буду руководствоваться эмоциями, а не стратегией. Но прозвище «Северный Лис» мне дано не зря, господа, возможно потому, что я знаю множество охотничьих троп. Нужно найти ту, что приведёт к добыче, не вспугнув её.

Он обратился к одному из офицеров связи:

– Соедините меня с полковником Шварценбергом из бывшей 12-й «линейной». Его мадьяры – лучшие для абордажных операций во всем нашем флоте.

Через несколько секунд на голографической панели появилось лицо Шварценберга – сурового мужчины с седеющими висками и жестким взглядом. За его спиной виднелся мостик тяжелого крейсера «Будапешт».

– Полковник, сколько штурмовиков-щитоносцев в вашем распоряжении на данную минуту? – без предисловий спросил Дессе.

– Восемь полных рот, господин адмирал флота, – немедленно ответил тот. – Девятьсот двадцать человек личного состава, все – ветераны абордажных операций. Готовность – полная.

– Отлично. Пусть командиры групп проведут проверку оборудования и подготовят штурмовые шаттлы, – удовлетворенно кивнул командующий. – Перейдите в режим повышенной готовности, но без лишнего шума. Детали операции получите через два стандартных часа.

Когда связь была прервана, Дессе снова повернулся к стоящим у тактического стола офицерам, его глаза сверкали охотничьим азартом:

– Господа, план наших действий будет отличаться от того, что ожидает наш противник.

Командующий начал методично излагать свою стратегию, и с каждым словом на лицах офицеров появлялось все больше понимания и, нередко, восхищения. Дессе был в своей стихии – военная хитрость всегда оставалась его главным оружием.

– 3-я и 4-я «линейные» дивизии под командованием контр-адмирала Котова с моим флагманским авианосцем во главе, образуют ударный кулак и демонстративно направятся фронтально к Кронштадту, якобы пытаясь пробить блокаду, – начал он, отмечая положение дивизии на голограмме. – Это должно выглядеть как классическая атака всеми силами, поэтому вы, Пантелеймон Матвеевич, развернетесь максимально широким фронтом. Пусть Джонс думает, что я действительно бросаю все свои силы в лобовую атаку.

Контр-адмирал кивнул, делая пометки в своем планшете.

– В то же время, – продолжил Дессе, – 1-я «ударная» дивизия под командованием бригадного адмирала Лисовского скрыто зайдет с правого «фланга», ожидая моего приказа выйти из «тумана войны»… Как, кстати, у нас с РЭБ-зондами, которые я приказал не жалеть и вывести в пространстве все имеющиеся у нас в наличии?

– Двести с лишним аппаратов в режиме радио и электронного молчания движутся в направлении центральной планеты, – ответил контр-адмирал Котов, сверяясь со своими данными. – Остальные следуют рядом с нашими колоннами, готовые создавать «туман» по первому вашему приказу, господин командующий…

– Тогда эту партию зондов включайте, – утвердительно кивнул Дессе. – Мы уже на границе видимости радаров дальнего обнаружения, так что пора маскироваться…

Полтораста кораблей Северного космического флота Павел Петрович специально вывел в систему «Ладога» из подпространства как можно дальше от Санкт-Петербурга-3, чтобы не попасться на глаза сканерам Илайи Джонса. Сейчас все четыре дивизии флота, стройными походными колоннами шли в направлении Кронштадта…

– Понятно, господин адмирал, – ответил Лисовский, высокий худощавый мужчина с цепким взглядом. – Сидеть в засаде до вашего приказа…

– Именно, – подтвердил Дессе. – Противник знает, что я разделил флот на две эскадры, когда мы шли на «Новую Москву». Пусть Джонс видит, что у меня кораблей не многим больше, чем у него… «Туман войны», в который наши зонды обратят буквально все близлежащее к планете и крепости пространство скроют наши самые боеспособные соединения, не давая врагу сориентироваться и до конца оставаться неуверенным, есть ли в нем опасность или нет.

– Вы думаете, Илайя не догадается, что мы его обходим? – с сомнением в голосе произнес Пантелеймон Котов. – Американец опытен и осторожен…

– Мне плевать, догадается Джонс или нет, – отрезал Павел Петрович, – в любом случае, поверит он тому, что у меня всего полсотни вымпелов и я решил идти в лобовую, либо поймет что к нему с «флангов» и «тыла» подбираются наши лучшие корабли – это его не спасет. 34-я «резервная», либо быстро соберется в единое построение, либо будет разделена ее командующим на две или три эскадры… У «янки» нет хороших ходов в этой партии…

Он провел пальцем по голограмме, указывая на плотное построение вражеских кораблей вокруг Кронштадта.

– 2-ю «ударную» мы разделим на несколько групп, каждая из которых будет выискивать флагман Джонса, – между тем продолжал говорить командующий, взмахами руки чертя на голограмме возможные маршруты движения все своих подразделений.

Контр-адмирал Белоусов выглядел обеспокоенным:

– Господин адмирал, если мы разделим дивизию на три группы, каждая будет слишком уязвима при обнаружении.

– Верно, – согласился Дессе, – поэтому вам нужно действовать предельно точно по временной шкале. Выход всех трех групп из туманности должен быть одновременным, чтобы у Джонса не было времени реагировать на каждую по отдельности. Сразу после выхода – концентрированный удар по внутреннему кольцу блокады, непосредственно по «Юте». Одной из главных наших задач – спасение вице-адмирала Кантор…

Старый адмирал сделал паузу, оценивая реакцию офицеров, которая была положительной. Затем продолжил, перейдя к ключевому элементу плана:

– Особое внимание в этой миссий я уделяю мадьярам–штурмовикам полковника Шварценберга из 2-й «ударной» дивизии. Эти ребята пойдут на все, чтобы спасти свою командующую.

Он вывел на голограмму увеличенное изображение флагманского линкора Джонса – «Юты».

– В момент, когда наша основная эскадра схватится с 34-ой «резервной» и когда 1-я «ударная» дивизия начнет атаку на построение противника в «фланга», три группы 2-ой «ударной», используя прикрытие общего боя, подойдут максимально близко к «Юте». Штурмовые модули с щитоносцами и «морпехами» Северного флота будут запущены практически в упор. При таком расстоянии у противника не останется времени ни сманеврировать, ни организовать эффективную оборону, – командующий Дессе увеличил проекцию внутренних отсеков флагмана Джонса. – Щитоносцы должны пробиться к каютам для высокопоставленных пленников – это верхняя палуба, сектор C по стандартной планировке линкоров такого класса. Наша задача – освободить вице-адмирала Кантор и успеть вернуться к собственным кораблям.

– Вы сказали «наша» задача? – переспросил Павла Петровича, внимательно слушавший его контр-адмирал Котов.

– Да, и я не ошибся, – утвердительно кивнул командующий. – Потому, как лично возглавлю абордаж «Юты»…

– Это… Это очень рискованно, – выдавил из себя Пантелеймон Матвеевич, под изумленные возгласы и взгляды присутствующих офицеров.

– В окружении мадьяр в лучшей боевой экипировке я рискую не больше, чем все вы, господа, – ухмыльнулся Павел Петрович. – К тому же вы все должны понимать, что по-другому я поступить просто не могу…

– Однако гибель одного и даже всех нас не идет ни в какое сравнение с вашей, адмирал, – замотал головой Пантелеймон Котов, в одночасье осознавший, что старик после поражения у Новой Москвы-3 и известия о пленении Доминики Кантор совсем слетел с катушек и относится сейчас к своей собственной жизни, как к чему-то незначительному.

Павел Петрович покачал головой:

– Если вы намекаете на то, что таким образом я решил покинуть этот мир, то вы глубоко ошибаетесь, – произнес командующий с холодной улыбкой. – Я не для того сорок лет бороздил просторы Ойкумены, выиграв более ста сражений, чтобы вот так легко уйти и позволить победить всем этим ублюдкам, что возомнили себя великими космофлотоводцами…

– Но, господин адмирал…

– Оставим эту тему, Пантелеймон Матвеевич, – строго посмотрел на своего подчиненного Дессе.

Котов обреченно кивнул, а Павел Петрович продолжил объяснять тактические детали операции, расписывая роль каждого подразделения, временные интервалы и сигналы для координации. Особое внимание он уделил организации отступления кораблей 2-ой «ударной» после извлечения Доминики Кантор с вражеского корабля. Весь план был просчитан с точностью до минуты, как и всегда у «Северного Лиса».

– И помните, – подчеркнул он, – основная цель операции – вице-адмирал Кантор. Она – ключевой офицер нашего флота и владеет критически важной информацией.

Никто из присутствующих не осмелился заметить, что в голосе адмирала при упоминании Доминики звучали нотки, выходящие за рамки простой военной необходимости.

– После освобождения вице-адмирала, – продолжил Дессе, – мы перегруппируемся и приступим ко второй фазе операции, а именно – полному уничтожению 34-ой «резервной» дивизии. Действовать будем вкупе с эскадрой, запертой в Кроншадте…

– Господин адмирал, есть еще один момент. По нашим данным, в последние часы Джонс стал активно перемещать свои корабли между внутренним и внешним кольцом блокады. Возможно, он что-то подозревает или готовит собственную операцию.

Дессе задумчиво постучал пальцами по тактическому столу:

– Это может быть как реакция на возможное появление нашего флота, о чем американец догадывается, зная информацию о нашем отбытии из «Новой Москвы», так и подготовка к штурму самой крепости. В любом случае, нам нужно ускорить операцию. Поэтому приказываю кораблям переходить в режим ускорения… Господа, у вас есть шесть часов на все приготовления.

Он обвел взглядом своих офицеров:

– Эта операция критически важна для всей нашей кампании. Мы понесли серьезные потери у Новой Москвы-3, и в глазах многих сейчас выглядим ослабленными. Успешное освобождение вице-адмирала Кантор и снятие блокады с Кронштадта покажет всей Империи, что Северный космический флот по-прежнему сила, с которой необходимо считаться…

Когда офицеры разлетелись по флагманам для подготовки своих подразделений, Дессе остался один у тактического стола. Он еще раз внимательно изучил голографическую проекцию блокированного Кронштадта, мысленно прокручивая детали предстоящей операции. Затем его взгляд задержался на изображении линкора «Юта», где содержалась Доминика Кантор.

– Держитесь, моя дорогая, – тихо произнес он. – Я скоро…

Огни голограммы отражались в его глазах, придавая им опасный блеск хищника, готовящегося разорвать свою жертву…

Глава 2

Тюремный отсек линкора «Юта» был окрашен в тот особый оттенок серого, что безошибочно сигнализировал о своем назначении даже без опознавательных табличек. Металлические стены здесь казались еще более плотными и неприступными, словно созданными не только удерживать пленников внутри, но и отсекать любую надежду на спасение.

Два штурмовика, молчаливые и сосредоточенные, сопровождали вице-адмирала Илайю Джонса по тускло освещенному коридору. Эхо шагов отдавалось от стен, создавая ритмичный звуковой фон, который прерывался лишь тихим, но отчетливым металлическим постукиванием бронированных ботинок космопехов о палубу.

Джонс был спокоен и собран, как перед важной боевой операцией, лицо сохраняло бесстрастное выражение, выдавая человека, привыкшего когда надо держать эмоции под контролем. Но во взгляде темных глаз мелькало нетерпение – этот допрос продолжался уже четвертые сутки, и результатов все еще не было.

– Мы прибыли, господин вице-адмирал, – доложил старший сержант, останавливаясь перед усиленной дверью в конце коридора.

Джонс кивнул:

– Оставайтесь снаружи. Если услышите что-то подозрительное – немедленно входите.

– Есть, господин вице-адмирал! – конвоир отдал честь и занял позицию рядом с дверью.

Тяжелая пневмо-дверь отъехала в сторону с еле слышным шипением гидравлики, и Джонс шагнул внутрь. Камера была аскетичной даже по меркам военного корабля – металлический стол, два таких же стула, узкая койка, прикрепленная к стене, и санитарный отсек, отделенный полупрозрачной перегородкой. Ни единого предмета, который можно было бы использовать как оружие. Даже температура здесь поддерживалась на уровне чуть ниже комфортного – не пытка холодом, но достаточно, чтобы пленник постоянно чувствовал легкий дискомфорт.

Доминика Кантор сидела на металлической койке, закованная в специальные кандалы, блокирующие возможность ходить. Её руки были скованы впереди, позволяя минимальную подвижность, достаточную лишь для базовых действий. Следы пыток были очевидны – синяки цвели на скулах и подбородке, запекшаяся кровь темнела на разбитых губах, а под правым глазом наливался свежий кровоподтек. Темные волосы, обычно аккуратно собранные в уставную прическу, сейчас спутанными прядями падали на лицо.

Но в зеленых глазах Доминики не было и тени покорности. Она смотрела на Джонса не как пленница на своего тюремщика, а как равный противник, временно оказавшийся в невыгодном положении.

– Доброе утро, вице-адмирал Кантор, – произнес Илайя Джонс с обманчивой вежливостью, подходя к столу. – Надеюсь, вы хорошо отдохнули.

Доминика не удостоила его ответом, лишь слегка приподняла подбородок, демонстрируя презрение. Тогда Джонс положил на стол инфопланшет и толкнул его в её сторону.

– Коды доступа к хранилищам Кронштадта, – без предисловий сказал он. – Я устал от этих игр, Кантор. Каждый час промедления стоит жизней вашим подчиненным.

Металлические пальцы протеза отбили короткую дробь по поверхности стола – единственный признак нетерпения, который позволил себе американец.

– Назови коды, и я гарантирую экипажу «Звезды Эгера» и другим экипажам, захваченных мной кораблей, жизнь, – добавил он, переходя на «ты» в попытке подчеркнуть ее подчиненное положение.

Доминика медленно подняла голову, и на ее губах появилась бледная тень улыбки.

– Вы действительно верите, что казна поможет вам вернуть расположение императора? – её голос звучал хрипло от обезвоживания, но в нем по-прежнему слышалась сила и уверенность. – Наивный «янки».

Джонс оставался внешне невозмутимым, но опытный наблюдатель заметил бы, как напряглись мышцы его челюсти. «Янки» – в устах имперских офицеров это звучало почти как оскорбление, напоминая Илайе о его происхождении, которое он сейчас, став адмиралом Российской Империи так стремился забыть.

– Не понимаю, о чем ты, – холодно ответил он. – Я присягал Ивану Константиновичу и верен своей присяге. В отличие от некоторых.

– Ваша присяга не стоит и корабельных отходов, – парировала Доминика. – Императору никогда не нужны будут перебежчики.

– Оставь эти громкие слова, – отмахнулся Илайя. – Ты слышала, что я от тебе хочу? На что ты надеешься, упорствуя?

– Тебе не понять, «янки», – снова огрызнулась Доминика.

– Наивен тот, кто верит, что Дессе примчится тебя выручать, – Джонс решил сменить тактику, нанося удар по больному месту. – Старик сейчас зализывает раны после разгрома у Новой Москвы и охотится за Зубовым, а не думает о твоем спасении. Ты брошена на произвол судьбы, вице-адмирал Кантор. И всеми забыта.

Но вместо ожидаемой реакции – отчаяния или страха – Доминика лишь холодно усмехнулась:

– Тогда зачем тратить время на допросы? Если я так ничтожна для адмирала Дессе, почему бы просто не расстрелять меня и не штурмовать крепость?

В ее вопросе была безупречная логика, и Джонс это понимал. Он подошел ближе, нависая над сидящей пленницей.

– Потому что я человек прагматичный, – медленно произнес он. – Зачем терять собственные корабли и людей, если можно получить желаемое переговорами? Ты можешь спасти своих подчиненных, Кантор. Один твой приказ – и гарнизон Кронштадта сложит оружие. Все останутся живы.

Джонс наклонился, его глаза сузились:

– Даю тебе последний шанс. Прикажи своим офицерам сдать крепость, и я гарантирую всем безопасность и сохранение жизней.

На мгновение Доминика опустила глаза, словно впервые серьезно обдумывала предложение. Джонс затаил дыхание, чувствуя приближение перелома. Неужели эта несгибаемая женщина наконец сдается?

– Возможно, вы правы, – тихо произнесла она. – Я должна думать о людях, о своих подчиненных…

– Именно, – поспешил подтвердить Илайя, скрывая торжество в голосе. – От тебя требуется лишь отдать приказ о сдаче крепости. Я гарантирую, что ни одного волоса не упадет с голов тех, кто сложит оружие. Ты же понимаешь, что их жизни мне ни к чему!

– И как вы представляете эту передачу приказа? – спросила Доминика, все еще не поднимая глаз.

– Очень просто, – Джонс достал из кармана маленький коммуникатор. – Мы установим связь с командным центром крепости. Ты отдашь распоряжение. И всё…

Доминика медленно кивнула, словно соглашаясь.

– Дайте мне инфопланшет, – попросила она, указывая скованными руками на устройство, лежащее на столе. – Я запишу коды доступа.

Джонс с трудом сдержал торжествующую улыбку. Он придвинул планшет ближе к пленнице, внимательно наблюдая за каждым ее движением. Доминика протянула скованные руки к устройству.

А в следующую секунду произошло сразу несколько вещей: инфопланшет, резко подброшенный ее руками, ударил Джонса в лицо; Доминика, несмотря на кандалы, сделала молниеносный рывок вперед, опрокидывая стол; а сам Джонс, ошеломленный неожиданной атакой, потерял равновесие и отшатнулся назад.

Протез вице-адмирала среагировал быстрее, чем его живая рука – металлические пальцы схватили Доминику за горло, прижимая к стене с нечеловеческой силой. Лицо Джонса, обычно бесстрастное, исказилось яростью.

– Глупая, упрямая мадьярская сука, – процедил он сквозь зубы. – Ты могла бы все закончить прямо сейчас, спасти всех своих людей. Но вместо этого…

– Вместо этого я остаюсь верна присяге, – хрипло ответила Доминика, несмотря на пальцы, сжимающие её горло. – Не всем дано это понять, американец.

Последнее слово она произнесла с таким презрением, что Джонс инстинктивно усилил хватку.

– Довольно! – прорычал он, с усилием восстанавливая самообладание и ослабляя давление. – Я думал, ты разумный офицер, но вижу лишь фанатичку. Посмотрим, изменится ли твое мнение, когда начнут умирать твои подчиненные. По одному, каждый час, на твоих глазах.

– Не садись играть в карты, Джонс, – прошептала Доминика. – Ты не умеешь блефовать.

– Проверим, – холодно улыбнулся Джонс. – Начнем с твоего старшего помощника со «Звезды Эгера». Как его… капитан Надь, верно? Талантливый офицер. Его расстреляют на твоих глазах ровно через шестьдесят минут…

Он отпустил пленницу и направился к двери, но на полпути обернулся:

– Я хотел решить все цивилизованно, Кантор. Ты выбрала другой путь.

Когда дверь за вице-адмиралом Джонсом закрылась, Доминика медленно сползла по стене на койку. Ей требовалось время, чтобы собраться с силами и восстановить дыхание. Горло саднило от хватки металлических пальцев, но физическая боль была ничем по сравнению с мучительным выбором, который ей приходилось делать каждую минуту.

Сдать коды доступа и тем самым предать тех, кто еще сражался? Или сохранить верность присяге ценой жизней её подчиненных? Доминика знала, что американец не блефует – он действительно готов к показательным казням, если это поможет достичь цели.

Но что-то подсказывало ей: время играет против Джонса. Его нервозность, скрытая за маской холодного спокойствия, становилась все более очевидной. Возможно, да нет, точно Дессе уже в пути. А если нет… если помощь не придет… что ж, смерть на службе Империи всегда была возможным исходом, и Доминика Кантор приняла эту возможность в тот день, когда впервые надела форму адмирала ВКС Российской Импеприи…

Джонс, раздраженный непокорностью своей пленницы, быстрым шагом вернулся на мостик «Юты». На тактической карте в командном центре в данный момент отображался сектор планеты Санкт-Петербург-3 с ее тремя спутниками, орбитальные станции и доки, а в центре всего этого – массивная сфера космической крепости Кронштадт, последнего оплота Северного флота в этой точке пространства.

Вокруг Кронштадта кружили шестьдесят вымпелов 34-й «резервной» дивизии Джонса, организованные в два кольца – внешнее для отражения возможной атаки извне, внутреннее для непосредственного контроля крепости. Еще несколько кораблей патрулировали дальние подходы к системе, следя за возможным появлением враждебных сил.

– Как продвигаются допросы вице-адмирала Кантор? – спросил старший помощник Джонса, капитан первого ранга Ричард Колби, офицер, как и большая часть прежнего экипажа американского линкора, перешедшие на службы Империи.

Джонс неопределенно дернул плечом:

– Она упряма, как все северяне. Но у каждого есть предел.

– Время играет против нас, сэр, – заметил Колби, понизив голос. – Наши разведчики докладывают о странной активности в соседних секторах. Мы постепенно перестаем видеть, что в них происходит. Есть основания полагать, что это Дессе.

– Я знаю, – Джонс перевел взгляд на указанный старпомом участок карты, где росли серые зоны, постепенно распускающиеся как цветок во все стороны. – Но старик получил хороший урок у Новой Москвы-3. Северный космический флот сильно потрепали в столичной системе, и его кораблям требуется время для восстановления и ремонта. Если он все-таки уже здесь и решится на атаку, то никак не раньше, чем через пару дней. А к тому времени Кронштадт будет нашим.

Внутри самой крепости, за мощными энергетическими щитами и бронированной обшивкой толщиной в несколько метров, прятались пятнадцать кораблей Северного флота под командованием каперанга Вахтанга «Вахи» Саладзе. Эти корабли, несмотря на недавнее поражение все еще сохраняли боеспособность, и в сочетании со стационарными орудиями крепости представляли серьезную угрозу для любого, кто рискнул бы приблизиться к Кронштадту на расстояние выстрела.

– Господин вице-адмирал, – обратился к Джонсу офицер технической службы, – инженеры завершили анализ защитных систем Кронштадта. Согласно их расчетам, прямой штурм будет стоить нам не менее трети дивизии, даже если гарнизон не окажет серьезного сопротивления.

– Именно поэтому мы и не штурмуем, – резко ответил Джонс, не отрывая взгляда от голограммы. – Нам нужны коды доступа либо приказ о капитуляции изнутри.

– А если вице-адмирал Кантор продолжит упорствовать? – осторожно спросил Колби.

– Тогда я перебью на глазах этой стервы весь экипаж ее флагмана, – Джонс изобразил подобие улыбки. – Я уже отдал распоряжения подготовить одного из старших офицеров «Звезды Эгера» к показательной казни. Это должно стать наглядной демонстрацией для нашей неуступчивой пленницы.

– Вы действительно готовы на это пойти, сэр? – Колби не сумел полностью скрыть свое удивление. Несмотря на годы службы в жестоком мире имперского космофлота, мысль о хладнокровном убийстве пленных офицеров ради шантажа была ему неприятна.

– Я готов на все, что потребуется, Рич, – холодно ответил Джонс. – У нас уникальная возможность завладеть не только стратегически важной крепостью, но и имперской казной. Ты понимаешь, что это значит?

Для Илайи Джонса казна имела особую ценность – не как личное богатство, а как козырь в сложной политической игре. Он планировал вернуть эти сокровища законному императору Ивану Константиновичу, тем самым обеспечив себе место в ближайшем окружении юного монарха. В отличие от других участников конфликта, «янки» Джонс не стремился завладеть империалами – его амбиции были более прагматичными. Он хотел стать неприкасаемым адмиралом при новом дворе, получить должность и, возможно, даже княжеский титул. В Американской Республике путь наверх для таких, как он, был закрыт – там правили старые сенаторские династии. А вот в Российской Империи для талантливого военачальника открывались практически безграничные возможности.

– Чтобы завоевать доверие императора, мало просто вернуть ему казну, – заметил Колби.