Loe raamatut: «Дело трёх секунд»

Пролог

Это был тёплый вечер сентября. Специально выбрал именно этот вечер, хотелось, чтобы атмосфера была успокаивающая. Я стоял за перильным ограждением Солотчинского моста на реке Ока. Нежные лучи заходящего за горизонт солнца всё ещё грели кожу, а холодный ветер окутывал моё скованное тело, делая его ещё более неподвижным. А скован был лишь потому, что боялся сделать шаг, который поставил бы точку в этом вопросе. Знаете, как это бывает? Ты изначально морально подготовился, чтобы завершить дело, а когда наступает тот самый момент, у тебя замирает каждый мускул тела, каждая мышца напряжена. И даже не потому, что ты боишься это сделать, а потому, что ничего нельзя будет вернуть.

Глава 1
Моя жизнь
Часть 1

Меня зовут Игорь Смирнов. Я самый обыкновенный рязанский десятиклассник, родившийся в самой обыкновенной семье. Мой отец – Александр Александрович Смирнов, а мать – Ирина Владимировна Смирнова. Отец – офицер 137-го гвардейского парашютно-десантного полка. Мать - офицер полиции, работала оперативником в розыске. Звучит очень благородно, но только для тех, кто не знает, что значит быть ребенком военных. Это ограничения, недопонимания, наказания во всей красе, обиды и бесконечное море пролитых слёз.

– Игорь, вставай, – сказала мама, приоткрыв дверь в мою комнату.

Я продолжал лежать, в тот момент мне казалось, что целое небо рухнуло на землю и не позволяет мне подняться.

– Ты чего лежишь, мать неясно выразилась?! – вскрикнул отец. – Она у тебя уже не в авторитете?! –

сказал он, ударив ногой по спинке моей деревянной кровати.

И тут я почувствовал такой прилив бодрости, что даже сердце заколотилось. Не прошло и секунды, а я уже стоял перед кроватью. Готов поспорить, что свободно мог бы уделать его ручных солдатиков в дисциплине «подъём спросонья», в ней я по праву считал себя непревзойдённым мастером. Всё же годы тренировок дают своё.

– Давай одевайся, – буркнул отец.

По своей натуре очень строгий мужик, в нём было мужское начало. Мы с ним не особо ладили, поэтому я старался его избегать. Максимум здоровался вечером, когда он приходил со службы, и скрывался в своей комнате. Она была самой маленькой жилой комнатой в доме: Целых восемь квадратных метров, а у нас их было четыре. Даже ванная комната, соединённая с туалетом, была чуть ли не в полтора раза больше – комната для справления естественной нужды! Сказать, что я себя чувствовал угнетённо, – значит не сказать ничего.

После того как отец удалился, я начал собирать портфель. Тело взбодрилось, а разум не успел пробудиться, и поэтому я ещё пару минут тупил, пытаясь вспомнить, какие предметы будут сегодня. Надев свою школьную форму, я присоединился к семье за столом.

– Первого июня всей семьёй мы едем в Карелию, – пробормотал отец.

– Но у меня на эти числа были свои планы, – возразил я. Планов, конечно же, у меня никаких не было, просто не хотелось ехать с семьёй куда-либо.

– Вот когда станешь главой семьи, тогда и будешь устанавливать свои порядки! А пока ты живёшь в этом доме, будешь делать то, что тебе скажут.

На такой глупый аргумент я не нашёл ответа и просто промолчал. Быстро позавтракав, я оделся и пошел в школу. До школы добираться 50 минут, но я всегда выходил как можно раньше, чтобы не проводить лишнее время с отцом, да и побыть наедине со своими мыслями было очень приятно.

Часть 2

Возможно, это можно назвать дурачеством, но я любил шагать по плитке, не наступая на края. Или же дойти до столба раньше проезжающей по соседству машины. В противном случае ждала смерть! Это были мои маленькие развлечения по пути в школу. К слову, путь предстоял неблизкий. Нужно было преодолеть три километра, и я нарочно не пользовался общественным транспортом. Ведь там царила антисанитария, ехали потные и злые люди, а поручни всегда были изляпаны неизвестно чем, одним словом – общественное место, по-другому назвать и нельзя. Как это зачастую бывает, погружаясь в свои мысли, не замечаешь, как проходит время. Вот и я не заметил, как подошёл к школе. Я учился в школе номер 73, очень привлекательной снаружи: она была вся такая пёстрая и разноцветная. В детстве я представлял, что это огромный замок с обширными владениями и увлекательными людьми. А повзрослев, осознал: школа – это не что иное, как тюрьма, где учат думать линейно, а всякое отклонение к абстрактному мышлению рубят на корню. О чём говорить, если там сочинения учат писать по шаблону.

Зайдя через парадный вход, я устремился в раздевалку. И снова встретил её. Рогнеда Лукьянова. Высокая, русоволосая, спортивного телосложения, сошедшая с обложки очередного журнала. Обладала она двумя достоинствами, которые в современном мире встречаются крайне редко. Это стройная осанка и красивое лицо без всякой косметики. Её родители ничего умнее не придумали, кроме как к такой редкой фамилии приставить ещё более редкое имя. Она стояла в кругу своих одноклассников и мило улыбалась. «Какая же красивая улыбка», – подумал я, уставившись прямо на неё. Поймав на себе её взгляд, я тут же решил удалиться, чтобы не вызывать неловкое ощущение. А уходя за угол, я якобы ненароком осмотрел парадный вход, чтобы ещё раз на неё взглянуть. «Наверняка считает меня каким-то извращенцем», – подумал я, поднимаясь по лестнице. Не успел подняться на второй этаж, как прозвенел звонок. Я ускорил шаг, чтобы как можно быстрее попасть в кабинет. Хочу заметить, что я не побежал, как какой-нибудь первоклашка, а чуть быстрее пошёл. На мой взгляд, это главное отличие начальной школы от старшей, в которой я, собственно говоря, находился. Старшеклассники проще ко всему относятся и не так близко к сердцу всё воспринимают, но по-прежнему такие же наивные дети, только мнят себя взрослыми.

***

Наступила математика, и наш преподаватель Людмила Викторовна озвучила результаты промежуточной контрольной, предварительно собрав дневники. Она всегда так делала, чтобы её ученики случайно не потеряли дневник в портфеле или в портфеле товарища. Фамилии сменяли друг друга по алфавитному порядку, и я сидел дрожа. Внутри всё сотрясалось – вот он, торжественный момент! Наступила моя очередь выслушать результат:

– Смирнов – два.

– Как два?! – холодная волна прокатилась по моему телу, и казалось, что вот-вот остановится сердце.

–Ты вообще свою работу видел? Она бестолковая, как и ты! – воскликнула математичка, и весь класс залился смехом. Она очень часто позволяла себе лишнее, но на неё никто не жаловался, потому что боялись расправы. Женщина она старая, все её негативные действия на пожилой возраст и старческий маразм спишут. Но очень мстительная, и мне совсем не хотелось привлекать её внимание.

В тот момент, казалось, обрушился целый мир. Я даже представить не мог, что со мной сделает отец за эту двойку, тем более за промежуточную контрольную. Я находился в сильном недоумении.

«Теперь меня точно завтра не отпустят на школьную вечеринку», – проговорил я про себя.

Эта двойка гарантировала мне тройку по математике за год в журнале. Всего таких работ в учебном году две. Прошлую контрольную я умудрился списать на четыре, и, получив тройку, можно было бы побороться за четвёрку. Но теперь это стопроцентная тройка за год. И в ту же минуту мне пришла в голову мысль. Нужно сказать родителям, что контрольную Людмила Викторовна оставила себе. А двойку в дневнике исправить лезвием, срезав в нужном месте верхний слой бумаги.

Следующая половина дня пролетела незаметно из-за того, что я погрузился в свои переживания. Эта школьная вечеринка мне была нужна. Ведь я собирался сделать то, чего хотел и боялся с равной силой всю сознательную жизнь: пригласить на медленный танец Рогнеду. Сколько себя помню, я любил её. Не так, как похабные парни из её окружения, желающие поскорее её раздеть. Я любил в ней всё: её увлечения, улыбку, этот скромный смешок. А красота её пышных русых волос была уникальна. Таким же уникальным был запах её духов. Это была самая настоящая одержимость.

Дождавшись конца учебного дня, я пошёл в мужской туалет делать свои тайные дела. Зайдя в него, я осмотрел все кабинки на наличие свидетелей и, не обнаружив никого, приступил к выполнению задуманного. Со спокойной душой я достал дневник и начал исправлять лезвием эту несчастную двойку. Лезвие на такой случай, хоть он и был редким, у меня всегда лежало в портфеле. Превращение двоечки в троечку – в тот момент я себя ощущал самым настоящим пластическим хирургом.

И тут резко открылась входная дверь в туалет. Обернувшись, я увидел стоящего на пороге преподавателя по ОБЖ Алексея Евдокимовича.

– Что делаешь? – спросил он меня, зайдя в кабинку туалета.

В тот момент у меня настолько сильно заколотилось сердце, что чудилось, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди. А дыхание участилось.

– Да так. Пишу расписание, – сказал я, пытаясь сохранить спокойствие. Но мой дрожащий голос меня выдавал.

– А почему в туалете? – продолжил учитель.

Я не знал, что ответить. Если он догадается, что я на самом деле делал, то сто процентов расскажет родителям, и отец меня точно вздёрнет.

– Решил сразу написать, чтобы потом не забыть.

– Понял тебя, – сказал Алексей Евдокимович и удалился из уборной по своим делам.

– Ф-у-ух… – выдохнул я, убедившись, что он ушёл. – А ведь чуть не попался! Нужно поскорее заканчивать.

Доведя дело до конца, я пулей вылетел из туалета и направился домой, не забыв попутно заглянуть в раздевалку.

***

Наверное, нет ничего более неохотного, чем возвращение домой с двойкой в дневнике. Двойку я благополучно исправил, но в голове сидела мысль, что меня могут обнаружить. По пути домой зашёл во все магазины, ларьки, даже погулял по парку. Я хотел как можно дольше оттянуть время до того момента, как заглянут в дневник.

Шаг за шагом, погрузившись в свои мысли, я не успел заметить, как уже стоял у порога в собственный дом. Перед ним я простоял примерно пять минут, но эти минуты тянулись, как дни. Собравшись духом, открыл дверь и обнаружил приятное известие. На зеркале, что находится справа от входной двери, была записка, написанная мамой:

«Игорь, у нас объявили операцию по розыску лиц, пропавших без вести в подразделении, а у отца сегодня ночные учения, не жди, будем поздно».

«Как камень с плеч», – прокрутил я в голове.

Убедившись в том, что момент истины будет ещё не скоро, я принялся выполнять свои дела. Сначала отужинал, а после – бездумное путешествие по ленте новостей в социальных сетях. Домашнее задание, конечно же, я не собирался делать. Во-первых, завтра школьный вечер. А во-вторых, кто вообще делает домашнее задание в старшей школе?

Часы пролетели незаметно, и наступило время сна. И, воссоединившись вновь со своей холодной постелью, я начал делать то, что уже делаю много дней на протяжении всей своей жизни. Я начал грезить. Воображал себе, что не испугался тогда возле раздевалки и заговорил с Рогнедой, а она приветливо улыбнулась, желая продолжить наш разговор вечером, прогулявшись по парку. Также представил, что сегодня меня преподаватель по математике похвалил, ведь я, как оказалось, единственный, кто в нашем классе написал промежуточную контрольную на пять. А все остальные благополучно получили двойки. Не то что бы я кому-нибудь желал зла. Просто хочется, чтобы хоть что-то в жизни у меня складывалось хорошо. Я представлял себе лучшую жизнь.

Часть 3

Наступило утро, а я лежал в своей тёплой постели. Какое же это клёвое чувство – осознавать, что тебе никуда не нужно идти. Родители благополучно убыли на службу, так что мне никто не мешал наслаждаться одиночеством. Да и про несчастную контрольную я уже забыл. Будь что будет. Главное, что сегодня я осуществлю задуманное. Школьный вечер начинался только в пять часов, а если не затрагивать никому не нужную торжественную часть, то можно было смело приходить к шести.

Час сменялся часом, и я не успел ощутить, как наступило пять вечера. Собравшись и приведя себя в порядок, я отправился покорять вершины. Погода была просто замечательная. Не жарко и не холодно, легко дышится грудью, солнце больше не слепит глаза. Это были поздневесенние и летние вечера. Самое лучшее время для прогулок.

Добравшись до места назначения, я незамедлительно вошёл и услышал громкую музыку. Она играла так громко, что, схватившись за перила, можно было бы почувствовать вибрацию.

Зайдя в зал, где, собственно, всё и происходило, я почувствовал себя, мягко говоря, неловко. Первым делом я окинул взглядом эту огромную комнату, чтобы найти ту, из-за которой пришёл сюда. И я её увидел. Она стояла в кругу своих подруг. Сказать, что я почувствовал себя чужим в этом зале, – значит не сказать ничего. Но ритм и пульсация музыки делали своё дело, и я потихоньку приобщился к толпе.

Танец – это что-то невообразимое: ритмичные, выразительные телодвижения, сливающиеся в такт с музыкой. А если вспомнить танец влюблённой пары, то можно навсегда полюбить эту красоту. Только ты, она, красивая композиция и тепло ваших тел. Наверное, это одно из самых лучших изобретений человечества. Для себя решил, что пару композиций я пропущу, дабы собраться с силами. А потом обязательно решусь.

Мелодии сменялись, а волнение нарастало. То самое чувство, когда ты понимаешь, что, возможно, следующий трек будет тем самым, и тебе придётся выполнить обещание, данное самому себе. Но страх упорно пытается заставить тебя одуматься. Возникают сомнения. И зачастую в этой неравной схватке проигрываешь, успокаивая себя тем, что в следующий раз ты обязательно попробуешь снова. Так было и в этот раз. Из-за своей нерешительности я прождал до той поры, пока местный диджей торжественно не объявил:

– Дорогие гости, – сказал он, – последняя композиция на сегодня. Объявляю белый танец!

И тут я осознал, что если сегодня не приглашу её на танец, то буду жалеть. Закрыв глаза и немного прищурившись, я собрался с силами и переборол страх, направившись прямиком к ней. Разогнался с такой скоростью, что чуть не сбил с ног.

– Рогнед, – промолвил я, – я хочу пригласить тебя на этот танец.

Она посмотрела на меня ошарашенными глазами и произнесла:

– Нет, я не могу. Мы даже не знакомы!

Я не был удивлён её ответу: честно говоря, его и ожидал. Но это совсем не значит, что я собирался отступать.

– Давай, чего ты боишься? Всё будет хорошо!– произнёс я, взяв её за руку.

– Нет, не хочу, – промычала она, упираясь ногами.

Прозвучал голос со стороны. Музыка играла громко, но я распознал грубый мужской тон. Как оказалось, я был прав. Парень справа направлялся прямо к нам. В душе почувствовал неладное, но чисто из вежливости попросил его повторить.

– Ты что, осёл?– сказал он.

Это был неотёсанный, достаточно крупный дикарь, одетый во всё спортивное. Всегда поражался таким людям. Я понимаю, что спортивная одежда очень удобная, но у неё совсем другое предназначение, которое уж точно не связано со школьными вечерами.

– А ну пойдём, поговорим, – грозно, чуть ли не рыча, сказал он мне.

В ту минуту страх меня съедал. Я прекрасно понимал, к чему всё идёт, но и при Рогнеде не хотел позориться. И я благополучно последовал за ним.

Он шёл достаточно уверенно, даже агрессивно, с напором. А я старался в этом ему не уступать, у меня плохо получалось. Дойдя до туалета, он открыл дверь, оттолкнув её, да так сильно, что грохот был слышен в другом конце коридора. «Ну всё! – подумал я. – Сейчас полетят кулаки».

– Зашёл сюда!– воскликнул он.

Когда мы оказались один на один, у нас наконец-то завязался диалог:

– Ты зачем к чужим девчонкам подкатываешь?

– Откуда мне было знать, что у тебя с ней отношения, у неё же на лбу не написано! – рявкнул я.

И тут за свою дерзость я отхватил прямой удар в грудь. Забыв, как правильно дышать, от полученных потрясений, я опустился на четвереньки, пытаясь заглотить как можно больше воздуха. Он присел на одно колено и, схватив левой рукой за шею, направил мою голову в свою сторону.

– Ты больше никогда в жизни в её сторону не посмотришь. Уяснил?

Единственное, что я сделал, так это хрипло согласился, после чего он демонстративно оттолкнул меня ногой с прохода и удалился насовсем. А я присел на холодную плитку и упёрся спиной в стену, размышляя над случившимся. Не знаю, сколько я там просидел, но тянул до последнего. Не хотел показываться на люди, демонстрируя свой позор, свою слабость. Я уступил обидчику, и мне нет оправдания.