Сага о хварангах

1.7 В ожидании заморского гостя

 
Ещё один шарик жемчужный
На длинную нить нанизала
Ма́кошь³² – Небесная Пряха!
 

Такой студёной, лютой и снежной зимы, как нынешняя, не могли припомнить даже дряхлые старики – дид Ви́льчур и дид Байда́к, живущие в этом мире уже девятый десяток лет. Сколько ни чесали они седые затылки, сколько ни глядели многозначительно друг на друга, торжественно вздыхая и откашливаясь, так и не смогли вспомнить!

Вот и сидят теперь деды дни напролёт у очага, да от нечего делать предаются красочным воспоминаниям о своей, по их глубокому убеждению, поучительной для потомков жизни. Болтают безостановочно…

Никто не спорит – героические старики! Деяния их были славными и для рода полезными. Байдак в зрелом возрасте служил главным киндя́ком – хранителем тайников и схоронов. Вильчур с ранней юности славился как лихой воин, защитник, страж, охотник и проводник. Только вот стали они в старости частенько заговариваться – то имена попутают, то времена, то события. Завели привычку повторяться в речах, учить всех подряд к месту и не к месту, а более всего – журить молодёжь за разгильдяйство!

Напропалую в бездонный омут стариковских бредней с удовольствием погружался только ленивый, плутоватый, но добрый и общительный тринадцатилетний ученик Ю́нша. Остальным было некогда вникать в очередные пересказы «преданий старины глубокой», тем более что основные вехи жизни знаменитых пращуров большинству были известны с раннего детства.

Остальные – это Можа́н-киндяк, действующий хранитель секретов и схоронов, глава небольшой группы избранных служителей. С ним – весёлые братья-воины Бу́тко и Ве́дко, а также скромная, молодая, пригожая и исправно владеющая своим искусством берегиня Вилю́да.

***

Народ, к которому принадлежали эти замечательные люди, на самых удалённых восточных и юго-восточных рубежах своего расселения назывался в те времена каля́да. Чуть западней – галя́да. Дальние западные родичи именовались – голи́нде. А в христианскую эпоху за таинственным народом закрепилось корявое прозвище – го́лядь.

Почему народ таинственный? А потому, что маститые и не очень историки так и не пришли к единому мнению об этногенезе этого древнего племени и его дальнейшей судьбе, культурных и материальных взаимодействиях.

Приоткроем же завесу тайны.

Галяды и родственные им племена хе́лмны, люба́вы и ятвя́ги³³ издревле заселяли территорию будущих Пруссии, Литвы, Белоруссии и части России. На востоке и юго-востоке земли галядов граничили с ме́рей и мордво́й. На юге – с диким полем, которым безраздельно владели кочевые племена. На севере – со жму́дью, хе́йсти и ли́вами³⁴.

Позже, мирно объединяясь с пришлыми славянами, галяды поспособствовали образованию племенных союзов вятичей и радимичей, а много-много позже послужили этногенезу народов, населивших Великое княжество Литовское.

Кровь галядов течёт в жилах нынешних поляков, немцев, литовцев, русских и многих других народов, но особенно густо и насыщенно течёт она у белорусов, в наибольшей степени принявших это историческое наследство.

Непростая многовековая история. Непростые времена.

***

Да и нынче тоже непростое время. И дело вовсе не в том, что снега намело до крыши, а неширокая мелководная Дро́здна, недалеко от берега которой живут служители, промёрзла до дна, и теперь нужно мотаться взад-вперёд, ища омуты и заводи, так необходимые для подлёдной рыбалки и обеспечения скромного хозяйства водой. Топить снег в горшках – то ещё удовольствие!

А непростое время ныне, в середине зимы 457 года, потому, что семь постоянных обитателей удалённого хутора со дня на день ожидают прибытия важного чужеземного Гостя. Никто не хочет ударить перед ним в снег лицом. Все готовятся!

Гость тот – ни больше ни меньше посланец самого Бога Рода {6}. А ждут его прихода по завету Великого Медведя {7} – Отца и Учителя народов. Сам Велес уж с год как отправился в северные страны, дабы проведать своих многочисленных подданных, но завет про Гостя оставил.

Готовятся служители к встрече соответственно своим занятиям и обязанностям.

Можан-киндяк ежедневно проверяет подступы к дальним тайникам и схоронам, внимательно осматривает звериные и птичьи следы, тщательно крепит невидимые для посторонних глаз конструкции подвесных троп и лестниц, взводит сработавшие капканы и ловушки.

Вилюда чаще обычного прихорашивается, убирается в доме, строгает заготовки для своих лучших блюд и снадобий. Старинное бронзовое зеркало у неё сверкает, как полная луна, а сама она подолгу задерживается перед ним, делая задумчивый взгляд с поволокой и мечтательное выражение лица.

Бутко и Ведко ходят за свежей рыбой и птицей, а в свободное время кидают топоры в цель или голышом борются в снегу, наслаждаясь молодостью и силой.

Юнша, как всегда, на подхвате – таскает воду, колет дрова, следит за огнём, чистит рыбу, щиплет и потрошит дичь, а в свободное время бессовестно спит или увлечённо слушает поучительные рассказы, песни и прибаутки стариков.

Деды, конечно, болтают много, но главное помнят – им крайне важно передать Гостю Предание о Силе Тигра-зверя, принесённое их предками в незапамятные времена из далёких восточных земель.

 
Тихо крадётся бабр А́мба³⁵ чащобой густой,
Лес стережёт он и древних утёсов покой,
Реки хранит, бережёт на горах родники —
Строгий хозяин великой сибирской тайги!
Если шального гуляки послышится крик —
Мощно ответит дурному рокочущий рык!
Или с недоброй задумкой придёт лиходей —
Дичи губитель и жадный добытчик зверей,
Татю ни нож, ни клеве́ц³⁶ не помогут спастись…
А у других будут долго поджилки трястись!
 

А Гость уже совсем рядом. Его зовут Кёри, что означает «лёд», поэтому зимы он не боится. Вот и сейчас – стоит странник в бескрайнем снежном поле, смело и с видимым удовольствием подставляет лицо под колючие струи вьюги. Он думает. Он вспоминает. Гулким колоколом звучат в его мыслях слова Великого:

– Тебе – Путь дальний и трудный! Много пользы для грядущих в том вижу, чтобы ты там шёл, где их долго ещё не будет, а когда будут, то чтобы по твоим следам шли, – торжественно и убедительно говорил ему Великий в день расставания. – Иди за двоих, ибо вдвоём было бы не легче, а тебе одному всё вынести предстоит…

 
Снег хрустит под твоей ногой,
Ты дыханье своё успокой,
По Пути пройди не спеша,
Чтобы пела твоя душа!
 

Ни стука, ни скрипа заиндевелой двери, ни клубов морозного воздуха, ворвавшегося с улицы в тёплое помещение – ничего не было! Просто наступила звонкая неестественная тишина, заставившая затрепетавших служителей повернуться к входу. Там на пороге стоял Гость. Он смотрел на них и улыбался.

Второй круг

2.1 Сон в горной обители

 
Страна из восьми островов³⁷
Стала мне новой отчизной…
Здесь обрету я покой!
Но как успокоить полёт
На родину мчащихся мыслей?
 

Немногим более трёх лет прошло с того странного памятного случая, когда утомлённые хваранги уснули в красном ветхом сарае, сражённые головоломным заданием Учителя Вана. Удивительным был тот день, чудесными были сны, но весьма непростым оказался поздний вечер, и совсем отвратительной для учеников стала ночь.

Помнится, головы у ребят болели так, что пришлось им раз пять до утреннего колокола выходить во двор школы, макать головы в чан с дождевой водой, а потом ковылять обратно в спальню, чтобы забыться непродолжительным тревожным сном, не приносившим отдыха и не облегчавшим страданий.

Лин, конечно, тогда не показала вида, лелея и убаюкивая боль внутри головы, но и она была готова не раздумывая променять это вчерашнее тягостное занятие на четыре мусуля, наполненных палками и кулаками наставников, да и, пожалуй, ещё на полтора полноценных кичона в придачу.

Последующие три года интенсивной учёбы совсем не напоминали увеселительную прогулку и досужее времяпрепровождение, но такие мучения на взрослеющий разум будущих воинов больше не обрушивались.

Однако нужный результат был налицо – непонятные слова, начертанные на загадочных табличках Учителя Вана, навсегда запечатлелись в их головах ритмичным напевным речитативом!

 
Один орёт, что ворон слишком чёрен,
Другой ругает цаплю слишком белой,
Тот говорит, что аист – длинноногий,
А этот утку дразнит коротышкой…
Лишь я, должно быть, ничего не знаю
О чёрном, белом, длинном и коротком!³⁸
 

Ныне – в середине душного, влажного, изнуряющего лета 546 года молодые Мастера-хваранги Лин, Кван и Лан, утомлённые трёхмесячным путешествием в Ямато³⁹, снова спят юным сном, полностью уверенные в безопасности своего долгожданного отдыха. Упругие соломенные циновки, постеленные на открытой веранде в тени больших раскидистых деревьев – привычная уютная постель для них, поэтому спят хваранги крепко, а сны видят, как водится, очень странные.

Лану снятся мрачные приземистые строения, огороженные диковинной изгородью из шипастых железных проволок. Вдоль неё ходят серые насторожённые воины в гладких шлемах и с неведомым оружием, висящим на груди. Это небольшое, но убийственное оружие с двумя рукоятями разной длины может извергать огонь и поражать живых существ маленькими кусочками металла на расстоянии в триста шагов – это Лан почему-то знает точно. А ещё он знает, что за изгородью вход, который нужно найти и открыть во что бы то ни стало!

Лин снится, как неведомые люди в просторных одеяниях, похожие на монахов или учёных мужей, осторожно снимают богатые узорчатые ткани с больших коробок, и как в открывшейся темноте жутковато сверкают несколько пар круглых красных глаз.

Кван в своём сне торопливо шарит руками по грязному мокрому полу какого-то сумрачного холодного подземелья, заглядывает в чёрные ледяные ниши, проверяет щели в стенах, роется в кучах перегноя, карабкается под самые своды. Он должен, обязательно должен успеть собрать все шары, иначе поднимется вода, и ждать придётся ещё целый день…

Вот такие, действительно странные, сны снятся усталым хварангам в горной обители Старшего Брата Хико́ – их нового Учителя и командира…

Сны снами, но странными были также и обстоятельства, забросившие воинов так далеко от дома, в незнакомую, таинственную страну гор и лесов.

По воле настоятеля Тхана отправились хваранги в дальнее путешествие. Ходили слухи, что сам государь благословил лучших выпускников школы на исполнение этой миссии – навсегда покинуть родные места, отправившись в неведомые заморские земли помогать Братьям школы «Аниото́» вращать Колесо Благого Закона {8}.

За три года молодые воины хорошо освоили язык Ямато и впитали все доступные сведения об этой малоизученной земле, состоящей из восьми главных островов. Таких сведений у мудрых преподавателей школы Чхонг-Ённы́м оказалось, к сожалению, очень и очень мало… Но, забегая вперёд, единственным недостатком, требующим серьёзного исправления, впоследствии оказалось лишь неправильное произношение переселенцев.

О, как же пригодились в начале путешествия уроки Учителя Вана, который терпеливо и неустанно обучал хварангов традициям и культуре соседнего недружелюбного государства! Как знал мудрый наставник, что дальнюю дорогу им придётся делить с буддистскими монахами, учёными людьми и ремесленниками из Пэкче, которые двумя караванами отправлялись в поисках мира и благополучия на вечное поселение в Ямато.

У Силлы в те времена не было прямых связей с Ямато, так что и выбора особого не было. Посланники влились в пёстрый караван переселенцев, рта не раскрывали, ухо держали востро, а нос по ветру!

Лин изображала дочь посла, ответственного за перевозку важного груза. Кван и Лан, особо не напрягаясь, играли роли молодых чиновников, отправленных в путешествие с целью набраться дипломатического опыта и на своей шкуре познать тяготы и лишения, неминуемо присущие караванному передвижению.

Сопровождали замаскированных хварангов четверо суровых телохранителей из дворцовой стражи, переодетых охранниками государственных грузов и посланий Пэкче, а также сам «посол», которого убедительно представлял Старший Брат Хунг.

Со стороны всё казалось основательным, неторопливым и степенным. Но хварангов ни на мгновение не покидало чувство тревоги и неопределённости, которое, парадоксальным образом, смешивалось с недоумением и жгучим юношеским любопытством!

Причиной таких сложных переживаний и главной загадкой путешествия был достаточно объёмный секретный груз – две драпированные богатыми тканями коробки, которые неустанно несли на бамбуковых носилках невозмутимые телохранители. Что там внутри – хваранги не знали, а спросить самим не позволяла строгая иерархия и дисциплина.

Перед тем же, как отправиться в дорогу, молодые воины получили от настоятеля тайное задание – сопровождать драгоценную ношу до места назначения и защищать её, не жалея жизни! Сильно любопытствующим следовало разъяснять, что это, мол, личный подарок от правителя Пэкче Сон Мёна правителю Ямато Киммэ́ю. Так же нужно было говорить и на границах, а в подтверждение слов демонстрировать охранную грамоту на золотом шнуре с печатью государя.

И вроде – ничего особенного, если бы не существенное обстоятельство… На одном из привалов неугомонные Лан и Кван стали случайными свидетелями того, как телохранители совсем немного сдвигают ткань на коробке и что-то просовывают сквозь прутья решётки. Ребята, взахлёб рассказавшие сестре Лин о происшествии, готовы были дать головы на отсечение, что сопровождает их отряд не коробки, а клетки, и в клетках этих находится кто-то живой!

Однако долго думать над загадкой, а тем более обсуждать её, хварангам не пришлось. После изнурительного пешего перехода они морским путём за десять суток добрались до легендарной волшебной страны И́дзумо⁴⁰ – родины местных богов, героев и мудрецов.

Оказалось, правда, что богов и мудрецов увидеть в Идзумо весьма и весьма сложно, но вот с героями проблем не возникло. Встретили странников свирепого вида воины в диковинных доспехах, вооружённые луками и длиннющими копьями.

Но внешность, как бывает очень часто, оказалась обманчивой – воины чинно, вежливо и дружелюбно приветствовали прибывших, обменялись парой фраз с Братом Хунгом, забрали тот самый таинственный груз и были таковы!

Не успели изумлённые Лин, Кван и Лан перевести дух, как их ждало новое потрясение – Хунг подошёл к пятерым скромно одетым парням, назвал их Братьями, вверил им заботу о прибывших, а хварангам велел быть послушными и преданными служителями, не унывать и полюбить новую землю, как родную.

Дав последние наставления и распоряжения, Брат Хунг вместе с телохранителями взошёл на корабль и отплыл на родину, оставив растерянных путешественников наедине с неизвестностью, олицетворением которой в первую очередь стали встретившие их Братья-незнакомцы.

2.2 Переплетение судеб

 
В бусы клюквы трясина рядилась,
Мокрым мхом берега одевались…
Почему мне такое приснилось?
Для чего я туда собираюсь?
 

Скромного и трудолюбивого Витьку Дубровина приятели-пацаны с раннего детства называли Дуб, высмеивая его медлительность и робость. Кличка потянулась за парнем в армию, где он три года с упоением осваивал многочисленные премудрости управления танком Т-54, а потом просочилась и во взрослую жизнь.

Уж как далеко пирютинским хохмачам с торфоразработок до столичных стиляг, а нет же, модничают, выпендриваются – мол, есть у Дуба шуба и она не просто шуба, а «шуба-дуба», жена Дуба зовётся «баба-дуба»! Вот такая «шуба-дуба-баба-дуба-дубай»!

Тридцатилетний Витька давно махнул на придурков рукой – пусть себе потешаются! Ему другое интересно… Настолько другое, что впору скрывать даже от родной супруги, той самой пресловутой «бабы-дуба», которая совсем ещё не баба, а вполне себе ладная молодуха, не растерявшая ни девичьей красоты, ни весёлого нрава.

Тихость свою и трудолюбие, ставшее для местных шалопаев предметом насмешек, Витька получил по наследству. Родился он и рос в селе Губино, которое с давних времён населяют степенные старообрядцы-гусляки⁴¹.

Его дед Пахо́м знал историю семьи до четвёртого колена, крестился двумя перстами, за стол с нововерцами не садился, воды в своей посуде просящим не подавал. Был дед ворчуном, скаредом и тайным антисоветчиком, но библейские истории рассказывал – заслушаешься!

Отец Витьки слыл человеком техническим – слесарил, ковал помаленьку, знал жестянку, пайку и лужение, чинил часы, замки и другие нехитрые механизмы. Витьке такое ремесло тоже нравилось, но более всего хотелось ему управлять трактором или автомобилем.

Осуществить мечту помогла упомянутая армия. На гражданке бывший механик-водитель легко совладал с гусеничным ДТ-54, а позже и с новеньким ДТ-75⁴², который изучил как свои пять пальцев, мог по звуку определить неполадку и, чего уж тут скрывать, относился к железному другу почти как к живому существу.

За восемь трудовых лет успел Витька поработать на торфоразработках, где собирал поразившим его воображение комбайном «ТУМКАР-3» десятки тонн сырья за смену. Перед свадьбой год гонял на колёсных тракторах нового белавинского совхоза, тягая туда-сюда дребезжащие прицепы с молочными бидонами и клетки с шебутными цыплятами. Но с наибольшим удовольствием сажал Витька хвойный лес на южных склонах сопки Ану́тка, гигантским пузырём возвышавшейся над обширными торфяными болотами.

Здесь судьба вновь свела его с уважаемым родственником, младшим братом покойной бабки Сони – балагуром, затейником и насмешником дядей Женей, который, будучи человеком учёным и разумным, вот уже целых двадцать лет прозябал лесником в глуши на удивление родни.

История жизни дяди Жени действительно удивительна и загадочна.

Нынче, в 1965 году, ему под семьдесят, но он подвижен, полон сил и весел, оправдывая свою фамилию – Весело́в.

Каждый день, круглогодично в дождь и снег, пешком или верхом на лошади патрулирует Веселов свои владения, следит за порядком. А порядок в его хозяйстве образцовый – пожарные полосы вспаханы, сухостой выпилен и сложен в аккуратные поленницы, которые любой желающий может разбирать на дрова, подлесок прорежен, вдоль дорог стоят навесы и скамейки для отдыха грибников и ягодников. Дом у лесника скромный, но основательный. Подсобки крепкие, под горой баня, колодец с ледяной прозрачной водой и такие сад с огородом, что завидки берут большинство деревенских лентяев.

Сами-то местные Веселова опасаются, лишний раз стараются с ним не пересекаться, небезосновательно считая его колдуном и знахарем. Колдун он и есть! Кто же ещё может и скотину, и людей от хворей заговорить, травами лечить и наложением рук? Кто потерянное может найти в два счёта? Кто одним взглядом припугнёт так, что сердце замирает и ноги надолго становятся ватными?

Таким знают Веселова сейчас. А ведь до войны был он как будто совсем другим человеком! Выходец из крестьянской семьи, ещё в царские времена с отличием окончил двухлетку, а потом и реальное училище⁴³, в Петрограде получил естественно-научное университетское образование. В двадцатые годы был помощником и преданным учеником академика Владимира Леонтьевича Комарова – известного биолога, знатока флоры и фауны Китая, Монголии и Кореи. Принимал участие в студенческой амурской дальневосточной экспедиции, где по поручению своего наставника заведовал научной частью.

В тридцатые годы Веселов вернулся в родные края, преподавал естествознание в семилетней школе колхозной молодёжи, увлёкся изучением природы Подмосковной Мещёры, собрал из местных детей ботанический кружок, тянул за шиворот крестьянскую ребятню к свету знаний и лучшему будущему…

Зимой 1942 ушёл добровольцем на фронт. Прошагал дорогами войны три нелёгких года. Победу встретил в Берлине! А вернувшись домой, без объяснений и оправданий перед немногочисленными родственниками, навсегда ушёл работать простым лесником.

Конечно же, Витька Дубровин про историю и судьбу дяди Жени был наслышан от своей малограмотной родни, сводившей все разговоры к тому, что, мол: «учись, не учись, а двинет сухо́тка в башку, так и убежишь в лес», либо ещё злей – «жизнь прожил, как за пеньком высрался!»

Но Витька так не считал, тем более судить дядю Женю не брался. Веселов же отвечал мальчишке симпатией, привечал, частенько зазывал погостить в свою лесную усадьбу, порыбачить на дальних озёрах, заночевать в чаще у костра, неторопливо поговорить о старых временах и неведомых странах.

Любил Витька на каникулах гостить у дяди Жени. Любил его правдивые истории, похожие на сказки, а ещё больше – сказки, так похожие на правду! Любил в ночном походе слушать шум леса и голоса его обитателей. Любил в полусне наблюдать череду туманных, едва уловимых образов – странных животных с призрачно мерцающей шерстью, лица чудесных существ, похожих на людей, только очень маленьких…

 
Опять в дороге я и ты!
Мы путешествуем за грани —
Где неизбежно понимание
Мирской нелепой суеты…
Уходим в тишь седых холмов,
В озёрах отражаем небо,
Соединяем быль и небыль
Потоком торопливых слов.
Берём руками пыль веков,
Улыбками встречаем грозы,
Идём сквозь бури и морозы
Суровой правдой облаков…
Легки, внезапны и нетленны,
В очаровании, чуть дыша,
Мы наблюдаем не спеша,
Забыв про дни и перемены —
Ночные всполохи костра
И блеск луны в разрыве тучи…
Что может быть честней и лучше,
Чем разговоры до утра?
 

Само собой разумеется – не знал Витька о сокровенной миссии Евгения Веселова, верно исполнявшего волю своего покойного наставника Владимира Леонтьевича Комарова, который тридцать шесть лет возглавлял тайное Братство «Глобер. Звезда» {9}. Не знал и о том, какую важную службу исполнял Веселов после войны, какие немыслимые секреты хранил в лесной глуши…

Не знал. Но о чём-то таком Витька догадывался! Много раз замечал паренёк – Веселов как будто хочет, но не решается сказать ему какие-то важные слова, думает, присматривается. Начинает разговор издалека, расспрашивает, подвешивает длинные многозначительные паузы… а потом тряхнёт, бывало, головой и давай сыпать хохмами да прибаутками!

Вот поэтому и рад тракторист Дубровин нынешней встрече с пожилым лесником. Лет шестнадцать зудела у него в голове покаянная мысль о том, что недоговорил он в детстве с дядей Женей, не открыл душу, не оправдал его доверие.

И лес согласился за грошовую зарплату сажать только потому, что приглядывали за работой сам Веселов и его старый доверенный напарник Сухов.

Тянулся Витька к дяде Жене, хотел наверстать упущенное, реабилитироваться в глазах мудрого человека. Чувствовал Витька вкус тайны и запретных знаний, за которые и жизнь отдать не жалко!

Вот такой был у него теперь особый интерес. Интерес, тщательно скрываемый от всех, даже от любимой жены Людмилы. Интерес, требующий активных действий, новых знаний и смелых свершений!