Под утро похолодало и пошёл дождь. Незадолго до рассвета он забарабанил по листьям и ветвям, по земле и камням, наполняя лес умиротворяющим монотонным звуком. Дождь забарабанил по спящему лагерю, хотя досюда сквозь кроны долетало не так много капель.

– Да, как раз этого не хватало. Сегодня нас ждут мокрые сапоги и плащ. Доброго утречка и хорошего всем денёчка, – поворчав, Арди сладко потянулась, поправила платок на шее и подвинулась к огню, выдыхая облачко пара.

– Доброго, – раздалось из темноты, и к костру подошёл Молчун. – Я бы вас через час поднял, – он указал рукой на светлевшее в разрывах крон небо.

– Ну ладно, не так обидно, – зевнув, девушка указала на похрапывающего дварфа и Адрея. – Пусть досмотрят свои сны или завтракаем и в дорогу?

– Хороших снов не бывает.

– Да уж. Да и время не терпит. К тому же так они скоро в луже будут лежать – дождь усиливается, – Арди смахнула с плаща изобилии капель и придвинулась ближе к кострищу. – Значит, поднимаем.

Далур схватился за топор, когда его тормошили за плечо. А когда понял, в чем дело, поприветствовал новый день отборной бранью и шумно сделал несколько больших глотков воды из бурдюка. Утер побежавший по бороде ручеёк и накинул на плечи плащ. Захватив топор, он побрёл в сторону от лагеря.

Адрей, разбуженный бранью Далура, тёр глаза. Чуть пригладил всклокоченные волосы и, налив в котелок воды, поставил его на огонь.

– Я травок сушёных взял, попьем перед дорогой, – широко зевнув, сказал. – Дай, Молчун, ещё котелок. Каши немного сварим. Пока совсем не рассветёт, я думаю, выходить не стоит. Эх, погода…

Завтракали молча. Быстро съели кашу с галетами и теперь сидели, сжимая в руках плошки с парующим отваром, время от времени делая большие обжигающие глотки. Дождь то утихал, то набирал силу, не в состоянии окончательно решить, что же ему делать. Над головой прохлопали чьи-то большие крылья, но в полумраке не удалось разглядеть чьи.

– Треклятые птицы. Совы, мать их птичью драть, орали всю ночь как безумные, – проворчал Далур, утирая мокрые от отвара усы. – В лесах вообще бывает тишина? Вечно что-то хрустит, шуршит или топает. Я себе башку сверну скоро на каждый шорох поворачиваться.

– Сам себе не страшно. Хуже если кто-то другой тебе её свернёт, потому что не повернулся, – Арди усмехнулась. – К тому же это просто птица.

– Про что и толкую. Адрей, плесни ещё своего варева, – Далур протянул плошку мужчине и, принимая её обратно, пробурчал: – Птица-хреница… Сраные леса…

– Лес прокормит. Лес и оденет. Зря ты так, Далур, – негромко отозвался Адрей. – Ты просто не привык. Лес умиротворяет и очищает мысли. Хорошенько очищает. Послушать лес и подумать, знаешь ли, дорогого стоит.

– Тебя вчера ночью с нами не было. И подумал бы, и умиротворился быстро, – Далур мрачно ухмыльнулся. – А уж как слушал бы внимательно! Мне, знаешь ли, спокойней, когда вокруг сплошной камень. Не ждёшь подлянки от каждого драного куста.

Никто не стал спорить. Молчун, казалось, вообще не следил за разговором, а Арди и Адрей лишь улыбнулись.

– Кстати, Далур, – Арди слегка укоризненно посмотрела на дварфа, – ты, помнится мне, говорил, что никакой магии не обучен. Но что это тогда было ночью в лесу? Без магии камни сами собой не светятся.

– Что было, то и было. Кабы не было – лежали бы невдалеке от гоблы, стрелами утыканные, как твои птицы пером, – нехотя начал отговариваться Далур.

– Да. Но я не о том. Ты сказал, что это руна. Я слышала про дварфийские руны, но никогда их не видела. До прошлой ночи. Расскажи побольше.

– Не могу побольше. Нельзя. Хотя мне у своих всё равно петля и последний танец на верёвке, – Далур сильно дёрнул себя за бороду. – Да и если можно было бы. Я же говорю, я только поступил в ученичество. Первый экзамен должен был пройти на следующий день после того патруля. Я знаю всего шесть рун. Умею изготавливать две. Ну, может, три, но это скорее бракованная руна Очага, – Далур призадумался, хмуря брови. – Ну а если в общем говорить… Наш народ всегда всё делал своими руками. И делал очень хорошо. Пока другие пытались постичь магию, как только с ней столкнулись, мы научились впечатывать её в предметы. Тут тоже не всё так просто… Подойдёт только камень и металл, да и то не каждый. Да и дело это ой какое небыстрое. Зато руна работает сама по себе, аккурат с её завершения. Ну а что делает и сколько проработает – от многого зависит. Есть руны, например, которые прочность придают.

– Поэтому доспех от ваших мастеров стоит как две добрые деревни? – спросила Арди.

– Не только. Лучше наших сталь никто не льёт, – в голосе Далура зазвучала гордость. – Лучше наших и ковать никто не приспособился. Но звенья кольчуги, даже одинарного плетения, укреплённые руной, не порвать. Что говорить о кирасах и шлемах… Да и цитадели наши не просто так неприступны. Да, они построены так, что никому не повторить, и материалы лучшие. Но без рун это будет просто камень. Уж дварфу поверь. Ясно дело, чем сильнее руна, тем сложнее, дольше и дороже её изготовление. Отвары там всякие да порошки. Это не всё, что можно рассказать о рунах, но всё, что могу именно я. Да и вы всё это слышали уже, молва такая и идёт о нас. Ну вот, стало быть, подтвердил.

– Ясно. Спасибо, что рассказал, – Арди благодарно кивнула. – Мне интересен ваш народ. Нечасто вас встретишь, да и уклад жизни у вас совсем другой.

– Какая вторая? – подал голос Молчун, поправляя повязку на щеке. Далур непонимающе уставился на мрачно смотревшего на него человека. – Вторая. Ты сказал, что умеешь изготавливать две руны.

– Угольная руна, – Далур поскрёб пятернёй затылок. – Нагревает металл. Но потом тот чернеет, и его надо чистить и полировать.

– Кому это может понадобиться? – Арди недоумённо уставилась на дварфа.

– Солдатам, например. Зимние переходы по поверхности в небезопасных землях. Любой, кто любит свою голову и не хочет её терять, будет спать в доспехе. А студёной зимней ночью ты бы не отказалась, чтобы кольчуга грела, а не вытягивала тепло, несмотря на плотный поддоспешник, – Далур усмехнулся. – Греет что твой тулуп из овчины. И на большую часть ночи хватает. Это один из примеров. Маленькая хитрость. Наша стойкость к холоду давно вошла в присказки и поговорки. Но не её одной заслуга. Ладно, языками столько молоть – мозоли заведутся. Уже почти светло. Пора идти. Меняем повязки и выступаем.

Костерок быстро забросали мокрой землёй и, хлюпая влагой под ногами, пошли на север. В нос бил особый запах, который можно ощутить только в лесу во время дождя. Минуты складывались в часы. Часы выстраивались в сплошную череду дождя, листьев и грязи под ногами. Сильно лило, но небо светлело, и уже можно было разглядеть сквозь тучи мутное очертание солнца.

Давно перевалило за полдень. Вода пропитала капюшоны и капала с носов, ручьями бежала за шиворот, неприятно щекоча и холодя спину. Далур сдувал с носа раздражающие его капли, выжимал бороду и клял на чём свет стоит столь ненавистный ему дождь. Молчун, не обращая внимания на бежавшие по нему ручьи, шёл вперёд. Он прижимал к ране свежую повязку и старался, чтобы влага с капюшона не попала на неё. Арди хмуро жевала размокающие под дождем галеты и поглядывала на небо. Все ожидали, когда же оно возьмёт передышку и прекратит лить воду. Один Адрей шёл и улыбался.

– Ты прям светишься, как в кости выиграл али до любимого бочонка добрался. Чегой-то? – Далур немного раздражённо посмотрел на человека.

– Мы наконец-то делом заняты. Глядишь, и найдем сегодня этих кровобородов. А там и односельчане. Да и послушал я вас вчера, вы вроде бывалые. Обнадёжился я, понимаешь? – Адрей зачесал пятернёй мокрые волосы назад и стряхнул с ладони воду.

– Ещё руду не выкопал, а уже горн раздувает. Хорошо, если твоя надежда нам поможет. Обычно оно иначе поворачивается, – дварф выглядел куда более хмурым, чем осеннее полное дождя небо.

– Поможет. Вот увидишь. Да и толку не больше будет, если с хмурой рожей шагать. А с улыбкой всё приятнее.

– Я бы улыбался, коли бы пожрал. Да только найди теперь хоть одну сухую ветку. Ещё бы воду с сапог слил и портянки поменял. Ну и костерок с горячей похлёбкой потешил бы меня славно. А так… – дварф в сердцах сплюнул под ноги.

– До вечера жди. Сам видишь: ни возможности, ни времени, – Арди закинула в рот последнюю в руке размокшую галету. – Да и с утра уже брюхо набил. Не часто ли к котелку прикладываться собрался? Мы работаем, а не пируем на сельском празднике урожая.

– Вечера, – уныло повторил Далур. – Хрен его знает, что будет тем вечером. А жрать сейчас хочется. Дай, что ли, галет пару.

Постепенно лес стал редеть, поляны появлялись всё чаще, расстояние между деревьями увеличивалось. Появился небольшой уклон. Сквозь кроны деревьев и изрядно ослабевший дождь проглядывались белые горные вершины вдали.

– Нам бы на запад забирать начать, на тракт выходить, – Арди остановилась и указала рукой перед собой. – Смотри, старый знакомец.

Невдалеке на нижней ветке дерева чуть выше уровня глаз сидел ворон с одной лапкой и с любопытством смотрел на них, наклоняя голову.

– Не до него сейчас. Времени мало. Как начнёт трепаться – не заткнёшь. Как взболтанный бочонок пива, если не посчастливилось открыть такой. – Далур раздражённо сорвал листик с ближайшего куста и, смяв, бросил на землю. – Да и удивительно мне. Говорит, что отшельник и одиночка, а язык-то подвешен хорошо. Чешет так, что иные позавидуют.

– Глядишь, и поможет чем. У него больше понимания, что окрест творится. Про гоблинов-то он нам чётко подсказал, – Арди с любопытством разглядывала птицу. – Можем и про этих кровобородов спросить.

– Можем, только вот у кого? У однолапой галки этой? Был бы этот Флан рядом – сам вышел бы, а не птицу свою прислал, – Далур посмотрел на небо. – Солнце к закату уже идёт, где мы тут его искать будем и, что главнее, как долго.

– Да погоди ты. Может, и по пути будет, – Арди примирительно подняла ладони и перевела взгляд. – Молчун?

– Мне не нравится Флан. Но если по пути – зайдём.

– О чём вы толкуете? – Адрей по очереди смотрел то на птицу, то на спутников.

– Да встретился нам тут в лесу одинокий дед с ручным вороном. Через птицу эту он следил за нами. Работу предложил, как с селянами закончим – в горные пещеры его проводить нужно. Откуда его принесло – неясно, места-то тут не самые оживлённые. Мутный он какой-то. И появление его мне кажется странным, и разговоры… Мне кажется, он не тот, кем хочет казаться. Но если заплатит, почему бы и не подрядиться на работку. Думаю, ты с ним ещё познакомишься.

– Что-то не очень хочется. От таких добра не жди.

– Ну с земляками твоими он нам чуть помог. Подсказал, где гоблинов искать.

– Так там людей-то не оказалось, – немного удивлённо воскликнул Адрей.

– Это теперь мы знаем, что их там не оказалось. Благодаря ему мы быстро нашли лагерь и проверили ложную ниточку.

– И что, думаешь принять его предложение?

– Не знаю пока. Он мутный, но предлагает деньги. В отличие от моей нынешней работы, это не так уж и плохо. Посмотрим.

– Тебе только деньги… – негромко проворчал Далур.

– Я наёмница. Удивлён?

Далур промолчал и с силой дёрнул себя за бороду. Ворча, он ушёл чуть вперёд.

Вскоре дождь кончился, сплошная пелена туч местами потрескалась, и в разрывы заглянуло голубое небо. Какое-то время четверо продолжали идти на север, и ворон следовал за ними, перелетая с ветки на ветку.

Местность стремительно менялась, деревьев стало ещё меньше. Зато появлялись огромные валуны, а уклон стал ещё сильнее. Ноги скользили на мокрых камнях. Скалы впереди маячили сквозь частые прогалы в зелени и всё чаще встречались едва проходимые места, которые проще было обойти, чем лезть напрямик. Путники свернули на запад к тракту, не желая больше ломать ноги на скользких камнях.

Ворон забеспокоился. Его противное резкое карканье вспарывало тишину леса и неимоверно раздражало. Вскоре он уже летал над группой, время от времени снижаясь и бросаясь прямо в лица. Чёрные крылья то хлопали над головами, то мельтешили перед глазами. После каждой такой выходки ворон отлетал на восток и призывно орал во всё горло. После этого возвращался, и всё повторялось снова и снова.

– Ты смотри. Никак развернуть нас хочет? Разорался, как трактирщик, которому за пиво не заплатили, – Далур отмахнулся от назойливой птицы пудовым кулаком.

– Да уж, странно. Молчун, что скажешь? – Арди озадаченно косилась на посланника Флана.

– Скажу, что вляпались. Только не пойму во что, – ответил тот, смотря, как ворон улетает прочь. – Посмотрите на солнце.

Они стояли на открытом участке между небольшим перелеском, который громадным зелёным языком вытянулся из чащи, и скалистым холмом. Журчал горный ручей, сбегающий с каменистого склона, впадал в небольшую ложбину меж камней и пропадал где-то под землёй. Сумрак щедро разливался по окрестностям. Осенним пасмурным вечером обычная картина, но Молчун был прав. Тучи разошлись, и солнце хоть и клонилось к закату, но ещё горело на небе.

– Здесь темно, – в голосе Арди слышался испуг. – Сраное солнце светит прямо на нас, но здесь темно. Молчун, какого хрена тут темно?

Далур и Адрей уже сжимали в руках оружие и настороженно оглядывались по сторонам.

– Темно и тихо. Как улетел ворон, я не слышу ничего, кроме нас и этого ручья. – Адрей указал на перелесок на юге: – Ветви колышутся, но я не слышу ветра.

– Уходим. На восток. Быстро, – Молчун решительно развернулся в обратном направлении.

Из перелеска отчётливо донёсся скрип древесины, и порыв ветра тараном ударил в отряд. Арди не упала лишь благодаря тому, что схватилась за плечо крепко стоявшего на ногах Далура.

– Я что-то чувствую. Похоже на животное. Но это точно не животное, – Молчун старался перекричать ветер.

Озабоченность на его лице переросла в страх.

Четверо снова попытались пойти на восток, но ураганный ветер не ослабевал, а наоборот – всё сильнее дул в лицо, перебивая дыхание и заставляя жмуриться. Бороться с таким ветром, стоя на мокрой после дождя земле, было невозможно. Они попытались пойти на север и на запад – результат тот же. Сбивающие с ног порывы буквально волокли против воли на юг, к растущим невдалеке деревьям.

С момента, когда ворон улетел, прошли считанные минуты, но окрестности стремительно погружались во мрак. Слепящее солнце, нагло издеваясь, висело над головами на фоне светлого, почти очистившегося от туч неба.

Далур дрожащими от страха руками выставил перед собой топор, защищаясь неведомо от чего. Арди прижалась к нему и судорожно натягивала тетиву. Рука сорвалась, и девушка, ругнувшись, начала сначала. Адрей что-то бормотал, шевеля одними губами, и поигрывал увесистой булавой.

Молчун с ужасом ощущал в перелеске перед ними чьё-то присутствие. Кто-то большой и голодный. Кто-то сродни хищнику. Но перед ними был пустой перелесок. Даже не перелесок, а так, скопление невысоких деревьев, стоявших не особо кучно. Там попросту негде было прятаться тому, кого чувствовал Молчун.

Скрип деревьев раздавался то с одного, то с другого конца этого перелеска. Ветер настойчиво тащил отряд по мокрой траве и грязи. Ветви не выдерживали и с треском отламывались. Шквальный ветер порывами прижимал траву к земле и корням. Меж стеблей то и дело мелькали светлые пятна. Молчун, прищурившись, пытался понять, что там белеет. Его догадку подтвердил крик Далура:

– С-сука, да там вся земля завалена костями!

Его слова тяжело было разобрать, они еле-еле пробивались через шум ветра. Дварф стоял, широко расставив ноги, и указывал боевым топором куда-то в сторону перелеска. Бороду нещадно трепало.

Когда до ближайшего бука оставалось не более двадцати шагов, настойчиво толкавший их в спину ветер немного стих. Ровно настолько, чтобы они могли оставаться на месте.

Одновременно с этим среди древесных стволов в воздух взметнулось всё, что было на земле. Лесной сор хаотично метался из стороны в сторону, пока не стал стягиваться в несколько отчётливо видимых воронок.

По всему перелеску их возникло около десятка. Они тут же принялись затягивать в себя лежавшие вокруг ветки и листья. И кости. С яростью отламывать у деревьев ветки толщиной с руку сильного мужчины и их тоже вовлекать в свою безумную пляску.

– Бежим, быстро! – Арди попыталась отползти назад, но вскоре её притащило по мокрой траве и грязи обратно.

Тем временем обособленные воронки стали сползаться в одну точку, по пути объединяясь в более крупные.

Ветер не давал возможности двигаться никуда, кроме как навстречу вихрю. Желающих не нашлось.

– Я чувствую голод! И злобу! – Молчун кричал в лица спутников. – Как у дикого животного!

– Животное?! ЭТО что за животное?! – Адрей неуверенно стискивал побелевшими кулаками свою булаву.

Воронки, наконец, сошлись в одном месте, и какое-то время перед едва стоящей на ногах группой вращался смерч, достающий до макушек окрестных деревьев.

Секунды тянулись, Арди вновь вцепилась в плечо Далура и чувствовала сквозь кольчугу и плащ, как того колотит. Адрей с бледным лицом топтался на месте, борясь с ветром.

Молчун судорожно пытался «нащупать» сознание перед собой и понять хоть что-то. После того фокуса с птицами его голова не до конца восстановилась, и на такие нагрузки охотно ответила выламывающей виски болью.

С громким хлопком смерч рассыпался, и ветер стих. Адрей и Молчун от неожиданности упали на спину. Далура утянула на землю вцепившаяся в него Арди. Темнота в тот же миг рассеялась, уже ничто не напоминало о сумерках. Всё вокруг было залито лучами осеннего, ещё теплого солнца.

С громким скрипом на самом краю перелеска переминалось с ноги на ногу нечто. Высоченное, оно почти доставало до середины стоявших вокруг деревьев. Казалось, что к телу гигантского лося кто-то ненормальный прикрепил торс и голову человека.

Но ничего человеческого в нём не было. Оно состояло из веток и костей. Из листьев и травы. Из голода и злобы.

Составленную из многих черепов разных животных «голову» венчала корона, собранная из нескольких пар размашистых рогов. Руки заменяли длинные и толстые сучья. Острые обломки рёберных костей шевелились вместо пальцев. В просветах переплетения веток клубилась темнота. Солнечный свет не ложился на эту фигуру, избегая её. Можно было различить лишь два цвета: бурый и черный. Нестерпимо пахнуло запахом гниющей листвы и земли.

К оглушительному скрипу добавилось непрерывное шуршание и потрескивание. Вся поверхность фигуры пошла рябью и зашевелилась. Покачиваясь, она пыталась удержать равновесие. Нечисть сделала ещё несколько неуклюжих шагов на месте и, качнувшись, двинулась к так и сидевшей на земле четверки.

Далур вскочил и побежал прочь. Арди, до сих пор державшаяся за него, проехала по грязи несколько шагов, пока не разжала пальцы, тоже вскочила и кинулась вслед за Далуром.

Дварф, не замечая этого, просто убегал.

Адрей быстро поднялся на ноги и побежал в другую сторону. Молчун, ругнувшись, последовал за ним.

Оживший кошмар погнался за девушкой и дварфом нетвёрдой походкой. Оглянувшись, Арди вскрикнула и резко поменяла направление.

Создание промедлило несколько мгновений и кинулось за более медленным Далуром.

Расстояние сокращалось.

Отбежав на некоторое расстояние, Арди наложила стрелу на тетиву и выстрелила в чудовище. Стрела просто затерялась в мешанине веток и листвы, не причинив вреда. Существо не обратило на стрелу никакого внимания и продолжало догонять дварфа.

Невдалеке от Арди стоял Адрей и криками пытался привлечь внимание монстра.

Молчун остановился и судорожно пытался придумать, что делать.

Бежать, пока ЭТО занято Далуром? Нет. Своя шкура уже давно не слишком дорога ему. Да он бы и не смог. В очередной раз «прощупывая» сознание чудовища, он неожиданно почувствовал чьи-то страх и интерес невдалеке. Молчун обернулся.

Есть.

Теперь уже обычным зрением он увидел молодого оленя. Зверь опасливо наблюдал за ними издали, готовый бежать прочь при малейшей опасности.

Очень болела голова. Молчун не был готов применить магию, но обстоятельства вынуждали действовать, и действовать быстро. Надо приманить оленя как можно ближе.

– Арди, как скажу – стреляй в ноги! – прокричал Молчун и сразу сосредоточился на сознании оленя.

Тот зашевелил ушами и немного пригнулся, как перед прыжком.

Далур на бегу оглянулся через плечо, хотя в этом не было необходимости – он отчётливо слышал топот и скрип древесины за спиной. Они неумолимо приближались. Страх не давал нормально дышать, и дварф понял, что начинает задыхаться. Топор очень мешал, и Далур буквально заставлял себя лишь сильнее стискивать топорище, чтобы не выбросить помеху. Борясь с накатывающей паникой, он видел, как его накрывает тень преследователя. Когда тень взметнула руку, дварф пригнулся, насколько смог резко отпрыгнул в сторону и, перекатившись, побежал в противоположном направлении.

Создание, увлекаемое своим весом дальше, остановилось лишь спустя две драгоценные секунды и вновь побежало за Далуром. Теперь он направлялся к скалистой расщелине, в которой скрывался горный ручей. За ней виднелись огромные валуны и камни.

Далур был привычен к ходьбе и бегу по такому. Так, может, там эта гадина не будет такой проворной, и у него появится шанс? Вариантов не оставалось.

Не сбавляя скорости, он прыгнул через расщелину. Внизу мелькнул бурный поток, и земля тяжело ударила в ноги. Один сапог поехал в сторону по грязи, и дварф едва поймал равновесие. Не теряя времени, он сразу побежал вверх по склону, ловко перепрыгивая с камня на камень. Сзади раздался рёв боли. Затем ещё один. Взобравшись на очередной валун, дварф осмелился оглянуться.

Арди недоумённо смотрела на оленя, бежавшего к расщелине. Прямо к улепётывающему Далуру и неизвестной твари. Она оглянулась на Молчуна – он стоял, упёршись руками в колени, и тяжело дышал. Даже с такого расстояния было видно, как раздувается его грудь. Когда Арди перевела взгляд обратно на Далура, тот с неожиданной ловкостью прыгнул прямо через расщелину. Арди казалось, что он не долетит, но обошлось. Между тварью и оленем было не более двадцати шагов. Животное остановилось и недоверчиво нюхало воздух. В этот самый миг она услышала крик Молчуна.

– Стреляй! По ногам!

Через секунду стрела сорвалась с тетивы и впилась в круп оленя. По ушам ударил утробный рёв боли. Олень начал разворачиваться и убегать. Арди отправила ещё одну стрелу.

«Попала!»

На этот раз в плечо. Снова басовитый рёв, и животное припало на переднюю ногу. Хромая, оно как могло быстро снова побежало прочь.

Тварь тут же остановилась, замерла на мгновение, ненормальная скульптура, сплетённая из веток и костей каким-то безумцем. Развернувшись с громким скрипом, кинулась вслед за оленем.

– Бежим! – Адрей рванул Молчуна за локоть, помогая встать, и они оба помчались на запад.

Дварф увидел, как Арди кинулась вслед за маячившими в отдалении спинами Адрея и Молчуна. Увлекая за собой целую лавину мелких камней, Далур заспешил по склону вниз. Миновав ручей, дварф перебирал своими короткими ногами так быстро, как только мог. Ветер шумел в ушах, и Далур изо всех сил старался не запутаться в высокой траве и не упасть.

Оглядываться не хватало духа, и дварф, зацепившись взглядом за спину Арди, делал всё, чтобы не отстать и не потерять её из виду.

Вскоре сзади до них долетел истошный рёв. Он резал уши, заставлял содрогаться от скрытых в нём страха и боли. Он становился всё выше, перешёл на визг и, наконец, затих.

Четверо бежали, сколько смогли. Снова начался лес, встретивший их густыми кустами и корнями, норовившими зацепить за ноги. Дважды Далур падал, запнувшись о них. Выбиваясь из сил, но не сбавляя скорости, они перепрыгивали бурелом. Карабкались по оплывшим склонам глубоких оврагов. Исхлёстанные ветками лица неприятно саднило. Лишь когда солнце почти скрылось за горизонтом и в лесу стало темно, они позволили себе перейти на шаг.

– Что… Что это было? – раскрасневшийся Далур тяжело дышал и поминутно оглядывался.

– Береги дыхание. Потом, – Молчун, сглотнув вязкую слюну, лишь ускорил шаг.

– Что, если мы ещё на такого набредём? – дварф не унимался.

– Наши никогда о таком не говорили. – Адрей нет-нет тоже поглядывал назад в обступавшую их темноту. – Выходит, не только гоблины виноваты в том, что путь на север нам заказан.

– Сука, дальше что? Сначала тролль ваш сраный, теперь это? Я до вчерашнего дня никого страшнее человека не видела. И жила, представьте себе, счастливо. Лесочки тут у вас, Адрей, что надо. Всем лесам леса. – Арди несколько раз глубоко вдохнула, выравнивая дыхание. – Я из города хрен вылезу теперь, если жива останусь. Молчун, кстати, это же ты оленя привёл? А говорил, что только пару фокусов с птицами можешь.

– Со страху, – он грустно улыбнулся. – Сейчас гон у них. А тут молодой самец без стада. Изгой какой-то. Сейчас у них у всех одно на уме. Я лишь усилил это и заставил вместо той страхолюдины самку увидеть.

– То есть он думал, что к бабе идёт, а тут такое? – Далур хмыкнул. – Жестоко.

– Зато мы живы.

– Это да. А по ногам нахрен стрелять? Глядишь, и убежал бы горемыка.

– А как было заставить то чучело кинуться за оленем? Я от него голод чуял. И жажду убийства. Я решил кровь пустить. И сработало. А по ногам, так это чтобы не так ретиво удирал. Хищники за слабыми и медленными охотнее гоняются. Вдруг за здоровым не пошёл бы? Дай мне, пожалуйста, своего мерзкого пойла. Голову как будто булавой раскололи, – Молчун поморщился и поправил на щеке сбившуюся повязку.

Они остановились, и Далур полез в заплечный мешок.

– Будем вставать на ночёвку?

– На хреновку, – Арди вглядываясь в тёмные силуэты кустов позади. – Чем дальше уйдём, тем лучше. Ты и правда спать собрался? И прям вот уснёшь? Я бы ещё и завтра не спала. На всякий случай. Мне кажется, что он вон за тем кустом сидит. Ну или бредёт за нами по следу. Как ты, Молчун, сказал? Что он как хищник?

– Не сидит. Я не чую. Да и послушай, лес вокруг живой. А тогда тишина была полная, – Молчун приложился к протянутому ему снадобью.

– Согласен с Арди, – Далур закинул мешок на спину. – Спать у меня желания поубавилось. Да и луна яркая, вы идти сможете. Если не против – пошли дальше. До полуночи ещё несколько часов. Можно немало пройти. А там уж и про ночёвку потолкуем, как будет поспокойнее. Давайте забирать на северо-запад. Хватит с меня лесов.

Большая часть туч разошлась, на небе повисла почти полная нарастающая луна. По-осеннему яркие звёзды безразлично мерцали над головами мертвенно-белым светом. Лес наполнился шорохами и криками обитателей. Но в эту ночь они не пугали, а успокаивали. Света было достаточно, чтобы ориентироваться в лесу, и привалить решили уже после полуночи.

Лес закончился, и они вновь оказались в скалистых предгорьях.

Далур остановился и какое-то время взглядом обшаривал каменистый склон, потом уверенно указал рукой:

– Вон там площадка ровная. И прикрыта камнями с запада. Если вставать, то там. Пошли, дров добудем, Адрей. Я бурелом видел невдалеке. Горячего поесть надо да одежду высушить.

Там и остановились. Пока готовился ужин, они сгрудились около огня и сушили вымокшую за день одежду. В тревожном молчании съели наскоро сваренную дорожную кашу и улеглись, завернувшись в почти высохшие плащи. Несмотря на риск быть замеченными гоблинами, ночевать без костра никто не согласился, даже Далур, которому свет был необязателен, чтобы видеть. Слишком свежи и пугающи были воспоминания. Спать до рассвета оставалось часов пять.

– Вы-то ложитесь, а я подежурю. Всё равно мне не уснуть. Незадолго до рассвета я разбужу вас. А Молчун сегодня пусть спит, – Далур устроился поудобнее спиной к костру.

– Недоволен будет утром, – Арди кивнула на спящего Молчуна. – Он поблажек не принимает, сам знаешь.

– Знаю. Если что, беру на себя.

– И почему мы, значит, вдвоём дежурим, а ты один?

– Я в темноте вижу. Вы нет. Я думаю, надо на две стороны поглядывать. На лес на юге и на запад. Вот так и получается. По-моему, честно.

Костёр тихо потрескивал, от накинутой на ветки одежды всё ещё исходил пар. Все три человека мирно спали, расположившись близ уютного огня. Далур толстым прутом поворошил угли и подкинул ещё дров. Несмотря на долгий переход и усталость от безумного бега по лесу, спать ему не хотелось. Кольчугу он снял. Железо слишком холодило через сырое рубище. Далур привычно устроил топор на коленях и буравил глазами серую стену леса внизу. Время от времени там что-то шуршало, трещали какие-то ветки и разными голосами кричали ночные птицы.

Уже полчаса он ждал появления гостя. Мысли крутились вокруг разговора с наёмниками прошлой ночью.

«Как тогда сказала Арди? Я смелее всех, кого она знает? – Далур фыркнул. Невелики же храбрецы её знакомцы. Хотя в чём-то она, конечно, права. Выйти одному на тролля не каждому по плечу. А что было делать? Смотреть, как Молчуна кончат? Или она издевалась? Тяжело с людьми. Часто за одними словами прячут совсем другие смыслы. Но сегодня у меня сердце чуть не встало. До сих пор страх меж лопаток ползёт. Тут у любого бы ползал. Далур, ты сегодня опять безоглядно побежал, только пятки сверкали. Побежал так, что и про Арди, и про прочих позабыл. Может, она и права, конечно, но сегодня… Стой, пустая порода, разбудишь опять призраков, начнут с тебя жизнь тянуть».

Дварф кисло посмотрел на тёмное низкое небо, потом на острые холодные камни вокруг. После долгой паузы прошептал:

– Разбудил… Простите, что подвёл. Цена моей трусости – ваши жизни. Но уходите. Каждую ночь я вымаливаю у вас прощения. Ничего не исправить. Я больше не допущу такого никогда. Арди права: я не трус…

Холод между лопаток усилился, несмотря на обжигающий жар костра. Далур закрутил головой, осматриваясь. Последние полтора года в ночи он чувствовал их присутствие. Чувствовал осуждение и ненависть. Презрение.

– …Вы стоите там, где мне вас не увидеть, и смотрите. Я чувствую ваши тяжёлые взгляды, полные злости и разочарования. Моей вины не искупить. После смерти меня не примет камень, а при жизни мне в лицо плюнет каждый дварф, которого я встречу, если узнает про мою тайну. Вот и остаётся вымаливать покой у своей совести. Селяне эти, мать их рвать… Заслужу я покой, помогая другим? Лучше бы тролль мне шею свернул – я бы хоть умер как мужчина и воин.

Наконец-то.

Из леса вынырнула человеческая фигура и ходко направилась к костру.

– Ну уходите, пожалуйста. Хватит, – едва слышно шептал Далур. Ощущение взглядов и присутствия резко пропало. Он облегчённо выдохнул и пробормотал в темноту: – До завтра…

Потянулись минуты. Фигура приближалась, тихо перемещаясь меж камней. Дварф нахмурился, когда человек остановился чуть поодаль, не заходя в свет костра.