Ведьма из Бэйля

Людям все равно во что верить…

Самые жуткие религиозные культы,

суеверия и даже глупые сказки-

все берется на веру,

если это служит чье-то выгоде …..

Люций

© Дмитрий Власов, 2019

ISBN 978-5-4496-0981-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1 «Дочь Ведьмы»

Промозглый туман проникал даже под теплую подкладку кольчуги, а холодный ветер уносил остатки тепла, что оставались на открытой коже после того, как путник выбирался из ложбины на очередной холм. Провинция Дзань в это время года не радовала солнцем – вторую неделю серые тучи прятали за собой тепло светила, этого извечного символа Добра. И именно здесь они нашли старую ведьму, о которой рассказывали страшные сказки на ночь, по всей округе.

Верховный инквизитор отрядил для этой казни лучших воинов, проверенных и беспощадных убийц, исполняющих любой приказ беспрекословно – неважно, кто перед ними – женщина, ребенок или старик. На мече каждого были руническое «Имя им всем – зло», и форма не имела значения.

Две недели отряд прочесывал деревни этой холмистой провинции, а погода по-осеннему приветствовала их то колючим ветром, то снегом вперемешку с дождем. Но деньги и лучший друг инквизиции – жестокие пытки, сделали своё дело. И хотя солдаты солнца озлобились и устали, они с еще большим остервенением шли по следу старухи – их вера была примером для всех добрых людей по эту сторону Аквильского моря. Обитые алым цветом щиты и шлемы вызывали благоговейных страх у любого, кто осмеливался лишь посмотреть на них, а из усталых глаз волкодавов Великой инквизиции тускло смотрела на мир сама смерть.

И вот, наконец, охотники настигли добычу. Старуха схоронилась от погони на краю озера, в ветхом домике у самой воды. Место было просто чудесным – красоты бездонного осеннего озера завораживали даже черствые сердца солдат. Природа умирала на зиму, и тишина над темной водой была звенящей, любой громкий звук воспринимался как нечто нездешнее и чужое. Лес же был мрачен и холоден в своем великолепии, деревья-гиганты скрывали небо своими могучими ветвями.

Каратели пришли ночью, и капитан ловко отсек коротким ударом меча голову старой женщине, вышедшей на шум в сенях. Почти синхронно со звуком рассекающей воздух стали слух ночных пришельцев пронзил детский крик такой высоты и силы, что у Ноя зазвенело в ушах, а во рту проступил привкус крови. Секундного замешательства хватило на то, чтобы серая тень в рваных лохмотьях метнулась между солдатами за дверь. Разочарованный окрик сержанта, оставленного стеречь двор, означал, что и он упустил ребенка. Чертовка оказалась удивительно шустрой, как ртуть просочилась она и между секретами на дороге, и ускользнула от глаз лучников, выставленных на соседнем холме.

Наскоро предав огню убежище зла, волкодавы двинулись в сторону городка Бэйль, что был в паре дней пути. Расплата пришла на вторую ночь, часовые, охранявшие сон товарищей, не успели поднять тревоги.

Ной проснулся от звенящей боли в голове, будто накануне он не слабо приложился к пастонскому красному, а потом смешал все это с аквильской медовухой. В голове гудело, а ноги не слушались хозяина. В полубреду он бродил по ночной стоянке среди трупов своих боевых товарищей и их скакунов, не издавших ни звука и павших прямо на месте, там, где их оставили хозяева.

Воины мешками лежали на своих постах, не успев даже выхватить оружия для противостояния тому, что пришло к ним из густого тумана. В голове единственного выжившего роился клубок непонятных мыслей, одна путалась с другой, выбивая смысл из предложений, а слова меняя местами. Однако он отчетливо понимал, что ему куда-то нужно идти, и сил противостоять этому зову хватило лишь на то, чтобы собрать оружие ордена и утопить в ближайшей зловонной канаве. По непонятной причине он поступил так же и со своим мечом и кинжалом, хоть и не мог сам себе объяснить причины такого поведения. Упав без сил на краю болота, он окунулся в холодную жижу лицом и немного пришел в себя. Предать земле тела своих соратников Ной уже физически не мог, но как только повернулся в сторону, откуда исходил непонятный зов, ноги тут же понесли его прямиком через лес, словно не было этих дней утомительного перехода. Он словно со стороны наблюдал, как его тело ловко преодолевает овраги и топи, перескакивает с бревна на кочку и уклоняется от нависших веток. По его подсчетам, он шел так уже почти сутки, а судя по направлению- возвращался к месту казни старой ведьмы. Не иначе, дьявольское колдовство послужило причиной всему этому бреду, каратель до конца не верил в происходящее и надеялся проснуться рядом со своими товарищами на лесной стоянке.

Пешком путь выдался неблизкий, и то, что верхом отряд преодолел за менее чем сутки, оставшийся в живых волкодав преодолел за два дня. Непонятно откуда берущиеся силы делали его неутомимым, но двигаться быстрее лошади он всё же не мог. Зов лишь несколько раз отпускал его для того чтобы воин мог оправиться и напиться воды, потом возобновлялся с новой силой, неумолимо толкая его к пепелищу избушки у озера. Когда он, изможденный и замерзший, перевалил последний из всех этих треклятых холмов, его взору открылось удивительное зрелище. На месте дымящихся развалин, которые инквизиторы оставили за собой, высился погребальный курган. На глаз он был насыпан таким образом, будто стремился скрыть избушку у реки целиком, словно она не была сожжена. Но самое удивительное – на вершине холма стояла свежесрубленная беседка с резными ставнями и лавками вдоль перил. Призрачный свет исходил из-под купола, нависшего над небольшим очагом в центре конструкции, а сквозь свет угадывался человеческий силуэт. Зов манил Ноя туда.

Спотыкаясь о колдобины, инквизитор отметил, что курган возведен все-таки не волшебством – окрест было полно следов от повозок и отпечатков копыт. Свежие стружки рассказали и о строительстве беседки. Приблизившись, он разглядел, что у подножия кургана земля устлана цветами и заставлена спиртным и съестными припасами. На лавке у каменного очага в центре беседки сидела девушка.

Она кивнула на лавку рядом с собой, едва завидев приближение мужчины, и зов отпустил. Ной аккуратно извлек метательное лезвие из наруча на левой руке и стал ждать удобного момента. Он видел лишь силуэт, свет здорово мешал прицелиться, и разглядеть целиком таинственную незнакомку удалось только подойдя метров на пять.

– Если будешь пытаться меня убить, то не узнаешь, что же здесь произошло, – девушка игриво улыбнулась и повела плечами. Каштановые волосы при этом скользнули вместе с накидкой с плеча, и Ной заметил, как она красива. Дьявольски красива. Весь облик настолько не вязался с ситуацией, что он даже ущипнул себя еще раз, да посильнее, в надежде проснуться. Но сон не кончался, а ноги послушно донесли его до лавки и усадили точно в указанном месте. С каждым шагом он ощущал, как немеет рука у него за спиной, и вскоре услышал, а не почувствовал, как нож упал на свежеоструганные доски пола.

– Почему ты считаешь, что мне это интересно? – собственный хриплый голос показался ему скрипением колёс старой телеги по сравнению с трелями незнакомки. – Может, сразу к делу? Ты – дочка ведьмы, ведь так?

– Фи, как некрасиво. Как можешь ты, неотесанный вояка, называть почтенную пожилую даму ведьмой? И тем более, так бесцеремонно решать ее судьбу? – говоря это, девушка не переставала улыбаться, смешно гримасничать и морщить носик, и Ной получил время разглядеть ее получше. Девчушка лицом была лет на пятнадцать, однако тело, несмотря на прохладу прикрытое немногочисленными одеждами, указывало на зрелую женщину. Гибкая, с бледно-белой кожей и изящными руками, она никак не походила на воспитанную в глуши деревенщину. Скорее на даму при дворе Императора. На тонком запястье у молодой ведьмы висела связка амулетов, на которые она периодически скашивала взгляд, словно в поисках подсказки. Глаз инквизитор не разглядел, ведь всем известно – ведьме в глаза долго смотреть нельзя.

– Она практиковала ведовство, а это запрещено нашим императором. Черная магия официально признана вне закона. – Ной упорно разглядывал изящную босую ножку, не решаясь поднять глаза на чертовски симпатичное личико собеседницы. – А тот, кто ставит себя вне закона- рано или поздно встречается с карателями.

– Прекрати, служивый! – голос незнакомки резко поменялся с мягкого, игривого, на властный и сильный. Он будто шел из глубины большого духового инструмента – такой звук ощущаешь кожей.– Разве это похоже на могилу ведьмы? Погляди. Все это сделали местные крестьяне. Они почитали ее, а она им платила тем же – лечила скот, спасала детей от недугов. И тут пришли вы со своим императором и все решили переделать по-своему! Как глупо! – в последних словах инквизитор уловил горечь и обиду, свойственную ребенку. Но считать её ребенком было большой ошибкой – несомненно, перед ним приемная дочь казненной старухи, что ускользнула от них несколько дней назад в избушке у озера.

– Императора глупцом называть – уже преступление. Сомневаться в его решениях – преступление вдвойне. А ослушаться приказа – навлечь беду на себя и своих близких. – Ной пытался вернуть чувствительность руке, чтобы, когда разговор наконец выведет девушку из себя, резким ударом сломать ее хрупкую на вид шейку. Дистанция позволяла, а беседа текла в нужном русле.

– Навлечь беду? А ты никогда не задумывался, сколько бед вы навлекаете своими расправами? Сколько детей осталось без родителей? Жен без мужей? Родителей без опеки в старости? – девушка слегка порозовела от напряжения, а рука рыцаря уже потихоньку начинала слушаться хозяина – он уже чувствовал пальцы. – Я, как ты заметил, обладаю некими способностями. И уже подумываю, не показать ли вашему старикашке-императору, что на самом деле значат эти пафосные слова – навлечь беду.

Инквизитор понял, что полностью вернул контроль над рукой. Девушка увлеклась, дала волю эмоциям… потеряла контроль. Ной немного поднял взгляд, выбирая удачный момент.

– Именно поэтому мы казним всех, женщин, детей, стариков. Чтобы некому было мстить. Что до тебя…. В твоих словах – ересь, твои желания преступны, а дар твой – называется черной магией.

С этими словами он выбросил левую рука в глаза девушке в обманном жесте, а правой что есть мочи рубанул наотмашь, с широкого замаха, прямо в точеную шею. Раздался дикий вой, и от него в сторону границы света метнулась серая тень. Звук стих, как только она нырнула во тьму, и на инквизитора из ночного тумана уставились два уголька глаз. Обхватив распухавшую на глазах кисть второй рукой, Ной отметил, что одному ему тут точно не справится – бестия была действительно сильна.

– Верный пес императора, – голос всхлипывал и стал совсем детским, можно было подумать, что из густой пожелтевшей травы с ним разговаривает обычный ребенок, если бы не два светящихся глаза, которые смотрели на него из спасительной темноты.– Вы убили мою маму, а она ничего не сделала плохого. Теперь ты хочешь убить меня. За что? Мой дар – он дан мне по праву рождения. И я применяла его лишь во благо. До этого момента. До встречи с тобой я сомневалась, я оставила тебя в живых, после того, как в приступе ярости расправилась с остальными убийцами. Я хотела, чтобы ты донес мою боль. А ты понесешь проклятие. Теперь – ты подчинен одной цели. И идти тебе будет легко только в сторону своей судьбы. А судьба твоя – положить сердце твоего императора на этот курган. Своими руками. А я буду смотреть. За тобой….. Всегда…..

С последними словами голос стал затухать, как и начали меркнуть светящиеся точки, смотревшие на него в ночи. Резко начало светать, и там, где минуту назад горели звериные глаза, постепенно растворялся под первыми лучами солнца свитый из тумана силуэт прекрасной девушки.

Глава 2 «Борео-Лис»

К исходу четвертого дня пути Ной встретил гонца из Пришты в Бэйл, который любезно согласился довезти его на сменной лошади до старого поселка лесорубов, благо ехать оставалось совсем недалеко. Сменный комплект одежды все того же гонца был хоть и не в пору, но зато позволял сойти за кого угодно, но только не за бойца из отряда святой инквизиции. По крайней мере, на первый взгляд. Не все разделяли методы и практики этого благословенного солнцем ордена, а потому – лишний раз раздражать простой люд не стоило. Упрятав в свои сумы Ноеву кольчугу, за которую в столице можно было выменять небольшой дом, гонец помчался дальше по своим делам, оставив рыцаря у окраины Бэйля. Городишко состоял из дюжины капитальных построек, таких как церковь, таверна и постоялый двор, окруженных утлыми лачугами работяг и парой особняков горожан позажиточнее. Наперво помолясь в церкви, волкодав быстро расспросил местного священника. Печать инквизиции побудила служителя солнца потрясти мошной, однако городишко был беден, как и его церковный приход. Вырученных монет хватило бы разве что на одежду по размеру, не то чтобы на снаряжение и лошадь, поэтому Ной отказался от этой помощи. После чего направился к ростовщику, которого рекомендовал святой отец.

Ростовщик жил в двухэтажном доме со складской пристройкой, почти что на городской площади. Дождавшись, когда от него выйдет очередная порция заемщиков, инквизитор шагнул на порог лавки.

Сухой, но уже начинающий набирать жирок пожилой мужчина суетливо убрал принесенные предыдущими визитерами барахло и внимательно уставился на высокого сероглазого мужчину.

– Мир вам, хозяин.– Ной поздоровался как крестьянин, надеясь что его никчемная маскировка сыграет хоть какую-то роль.

– Не утруждайтесь, юноша. Позвольте мне рассказать вам все самому. А вы пока присядьте вот тут, Зулейка принесет вам чаю. Чудесный чай недавно уродился в Квитании, рекомендую. – и старик засуетился за прилавком, а за ширмой зазвякали кружки и подносы. – Вы, как я вижу, не местный.

Ной и так понял, что его раскусили с первого хода, но позволил ростовщику продолжить игру.

– У вас руки в мозолях, и эти мозоли не от плуга или топора, как и шрамы на вашем лице. На шее я вижу следы от боевого шлема, а выправка и взгляд выдает в вас не просто солдата, а скорее…. Рыцаря.– ростовщик склонил голову ожидая реакции гостя, и получив в ответ удивленное хмыканье, продолжил, – А так как всех бывших солдат в окрестностях я знаю, ведь надо же им на что-то пить, смею заключить, что вы все-таки приезжий. А так как все солдаты да прочий служивый люд в наших краях наперечет, – тут старик нежно погладил стопку записей у себя на столе.– То смею предположить, что вы из отряда, прибывшего к нам из столицы и несшего на щитах лик Солнца…

– Договаривай, старик. Я так явно похож на солдата инквизиции? – Ной был очень доволен интуицией старика и раздосадован одновременно- первый же житель городка распознал в нем волкодава. Хотя ростовщика вряд ли можно было назвать просто жителем.– Если ты боишься, то я наперед скажу- я не дезертир. И уж тем более, не отступник.

– Да я и сам, кхм… в некотором роде… служитель. Извольте показать знак? – любопытный взгляд старика бегал по шрамам на лице гостя, будто читая историю их обладателя. – Время нынче такое- кругом полно проходимцев.

Ной встал и закатал рукав рубахи. Старик внимательно изучил отметину в виде пылающего креста на плече гостя, и довольно хмыкнув, обнажил свое. Голова воющей собаки на сухом пергаменте кожи ничуть не потеряла очертаний, даже несмотря на почтенный возраст. Такой знак со временем сходил сам, и наносился заново по надобности, а то, что он остался на морщинистом плече старика пожизненно- говорило о многом.

– Предвосхищая ваши вопросы, я тоже не отступник, и тоже не дезертир. Верховный Инквизитор даровал мне мирную жизнь. – старик, довольный эффектом, спрятал свое морщинистое плечо под рукавом из атласной ткани.– О чем и грамота имеется, извольте.

Старик полез в бесконечные ящики огромного стола и извлек на свет божий желтые трубки пергамента. Но инквизитор, разглядывая витеиватые закорючки официального документа, вдруг заговорил с недоверчивыми нотками в голосе:

– Но ведь на тебе клеймо королевской гончей, из этого ордена на пенсию не уходят. Либо в совет, либо в могилу. На мирную жизнь ушли единицы. Это Барт, Ирод, Валис и…

– Именно. Борео, именуемый иногда Лисом. Имею честь, – старик свернул развернутые на столе перед гостем старые грамоты и аккуратно упрятал в стол. – Вы, молодой человек, как я погляжу- любили засидеться в библиотеке допоздна?

– Я знаю историю орденов и младших корпусов книжников. Это обязательное знание для.. – тут он нахмурил брови, вспоминая свой погибший отряд, – Всех, кто был выше третьего яруса. Тебе ли это не знать?

– Многое изменилось за время, что я ушел из-под сени Великого Солнца. Официально я уже давно не член ордена. Но проверить твои знания не помешало – уж прости за недоверие. Тревожные нынче времена. Предвосхищая же цель твоего визита – и ненужные разговоры, скажу так. Если дело посильное – помогу. Увы, с деньгами нынче туговато….– и он картинно всплеснул руками и потупил взор.

После непродолжительного чаепития Борео позволил служанке убрать приборы и откинулся в роскошном кресле, подводя итог.

– Значит, вы прищучили старую Хельму. Что ж…. Рано или поздно этого стоило ожидать. А вот Анну, дочку ее, упустили зря, скверный выходит расклад. Так что уж прости, друг из прошлого, но не завидую я тебе. Уж если что стервозина сказала – отвертеться будет сложно. Ты вот что…. С местными поаккуратнее, не стоит разгуливать по улицам вот так. Все уже про казнь знают, знают и о последствиях. Да и внешность твоя в глаза лезет… Крестьяне ее любили, не приносила она зла. Так, пара рассказов об отравленных любовниках да приворотах, вот и все проступки. Да и то только на языке. Что дальше думаешь делать?

Ной задумчиво поскреб грязную щетину на щеке и заговорил, разглядывая мелкую сетку паутины в окне весьма просторной кухни в доме ростовщика:

– Кодекс велит мне доложить верховному инквизитору о случившемся и явиться ко двору. Письмо я уже отправил с местным священником, осталось второе. За сим и пришел – мне бы коня да оружие какое, припасов на дорогу, да и в путь. Ссудить денег в кредит или за будущую выгоду в этом городишке можешь только ты.

– Туго нынче с добрыми конями, да и оружие – хлам один.– старик закатил глаз в мученическом жесте. – Даром уж извини, орден меня уже не питает, сам кручусь.

– Говори. Что ты хочешь за припасы. И хотя за такие делишки мой покойный капитан вздернул бы тебя на первом же суку – я поступлю иначе. В память о твоей службе в рядах Ордена. У меня нет грамот, я не увенчан регалиями, а посему- отработаю сполна. – Ной выразительно глянул на ростовщика исподлобья, но старик будто бы не заметил этого.

– Есть одно дело как раз по твоим способностям. В нескольких днях пути стоит себе деревенька, Истрица. На хуторе неподалёку сбились в кучу местные отщепенцы да дезертиры. Среди них Ивар, по ихнему- Истрицкий Душитель, – старик ухмыльнулся, потер сухие руки друг о друга в извечном жесте ростовщика, почуявшего выгоду и продолжил, – Не вникая в подробности моих дел, скажу- Ивар мне крупно насолил. И не только мне – угоняет со своей вольницей женщин и детей в рабство аж к Шамирским кочевникам на границе, жгут непокорные хутора, колобродят на тракте. Настолько заел уже всех, что я готов избавить этот грешный мир от его присутствия. Наместник все обещает разобраться, прислать дружинников, да что-то дела пока не видно. И тут ты, как знамение и шанс – ну а у волкодавов слава специфическая, думаю, не чета тебе голытьба с дубинами да вилами. Ну а с меня легенда для местных, кров да вино, а по исполнении работы – так и быть- ссужу на дорогу без тягот и провиант в отпишу в придачу.– старик подлил себе из вновь принесенного служанкой пузатого чайника и выжидательно поглядел на гостя.

– Так и решим. Ночлег бы сначала определить, а уже после проводник до деревни нужен. – Ной встал и коротким кивком дал понять, что условия сделки его устраивают.

– Ты не переживай, кров я тебе предоставлю, ужин да постель для уважаемых гостей всегда найдется. Ступай, как проспишься, в таверну на площади, к тамошнему конюху, Ситем кличут. Назовешься моим кумом, он поймет, что к чему. Даст тебе коня, уж не обессудь, какой есть, и пару железок – не с голыми руками же тебя посылать. А я же пока что тряпицу путевую тебе с карты нарисую, не промахнешься, аж до самого атаманова убежища. Мне как раз один из его банды денег был должен… вот под хмельком и разоткровенничался с кузнецом… Ну а кузнец, тоже был должен знамо кому…

Сухой угол с подстилкой из соломы стал пристанищем Ноя на эту ночь, и уговаривать долго не пришлось – он упал и отключился как был, в одежде.

Утром гость был приглашен хозяином в баню, истопленную по такому случаю. Зулейка, одна из прислужниц ростовщика, проводила его в комнату, наполненную паром и уложила в дубовую ванну, наполненную горячей водой. Без стеснения раздевшись, девка принялась массировать промерзшее на ветру тело солдата, отчего тот разомлел и даже вновь задремал прямо в ванной. Ловкие руки служанки вернули его тело к жизни, и к столу он спустился уже совершенно другим человеком.

Пока готовился к выезду, минул полдень, и уже к вечеру Ной отправился в таверну за лошадью. Получив от дюжего детины, стоявшего на входе ответ, что Сит сейчас находится в общей зале и выглядит как пьяный забулдыга в нелепой шапке зеленого цвета, Ной вошел в зал.

Таверна встретила его душным смрадом немытых тел, смешанного с запахами дешевого вина и квашеной капусты. Большинство грубо сколоченных из не струганных досок столов было занято, и Ной отправился сквозь клубы дыма ядреного деревенского табака вдоль ряда скамеек, разглядывая пестрых гостей в поисках описанного вышибалой посетителя. За одним из столов сидела она. Сидела в платье кабацкой шлюхи, еле скрывающей полную грудь и заляпанном вином и кровью завсегдатаев кабака. Вокруг нее образовалось пространство, свободное от пропивающего свои гроши ремесленного люда, к тому же было ясно, кого и зачем она ожидает, так что Ной без промедления направился к ней.

– Что, уже не хочешь меня убить, служивый? – девушка кокетливо прикусила язычок и потрясла грудью, отчего та вообще норовила вывалиться из свободных складок платья.– Смотри, если хочешь- комната стоит гроши, незабываемая ночь с звездой местного кабака заставит тебя позабыть все невзгоды. А то ведь такое количество убийств немного сковывает, верно?

– Ты – распутная девка с ликом ребенка, исчадие ада и оплот человеческих пороков. Жаль, что я не могу причинить тебе вреда простым оружием, но мы найдем на тебя управу. – волкодав подошел к столу и в пол-оборота продолжил разглядывать посетителей в душном чреве корчмы.

– Кто это – мы? Твой душка-император со своим цепными псами? Или Верховный-карга-Инквизитор? – девушка явно жаждала реванша за потерю самоконтроля при прошлой встрече.

– Мы – это те, кто борется со злом. Не мне решать это. Не буду врать – тебя ждет смерть. Ты лишь оттягиваешь неизбежное.

– Ну что же. Тогда я скажу, о чем решать мне. Любишь бороться со злом – будет тебе зло! – при этих словах в плечо Ноя ударилась пустая глиняная кружка и из зала послышалось пьяное «Эй, ты!». Инквизитор медленно встал, оглянулся и сурово зыркнул на хама, а когда обернулся к Анне – той и след простыл. В это время в зале наметилось шевеление. И он целиком переключился на происходящее за его спиной.

Из-за одного из столиков поднялся здоровенный лесоруб, и, оглашая зал нецензурной бранью, двинулся к Ною. По дороге до инквизитора к нему присоединялись другие пьяные посетители, и к концу пути перед Ноем стояло с полдюжины разогретых хмелем и ожиданием расправы, мужчин. Ной вперил взгляд в переносицу метателя кружек и наскоро наметил пути отступления – убийство местных в пьяной драке не входило в его планы. По крайней мере – сегодня.

– Эй, служивый, это не ты с дружками случаем прирезали Хельму? – жесткий запах лука и гнилых зубов шибанул по ноздрям Ноя. – И теперь у нас из-за этого все наперекосяк? – здоровяк говорил с трудом ворочая языком, в нем было не меньше бочонка местного эля, а за его спиной переминались с ноги на ногу от нетерпения другие любители хмельных потасовок.

– Да, это из-за вас у нас в домах гибнут дети! Ведьма прокляла нас, они отказываются от еды и все время спят! – подключился второй пьянчуга в засаленном фартуке мясника поверх грязной рубахи. Инквизитор неторопливо начал движение вдоль одного из столов, отгораживаясь им от зачинщиков ссоры, не переставая взглядом встречаться по очереди с каждым из них, как бы игнорируя главного заводилу.

– И вы не нашли ничего лучше, чем пить в кабаке, надеяться что все само пройдет? – Ной уставился в стеклянные глаза главного задиры, отчего тот слегка потерял боевой дух.– Сидите тут, пока ваши дети там умирают? И вы называете себя мужчинами? – шаг в сторону, и теперь между ним и толпой ещё несколько сучковатых скамеек, которые, несмотря на сутолку и тесноту таверны, вдруг оказались свободными от посетителей.

– Ну уж какие есть! – пьянчуга в фартуке не желал уступать инициативу, распаляя остальных, – Зато на удачу тебя встретили, вот глядишь подвесим тебя за ноги у кургана – ведьма и успокоится! – ответом на слова заводилы стало одобрительное гудение толпы.

– Хорошо. Раз уж вы узнали меня, то знаете, кто я есть. И каковы ваши шансы уйти от меня живыми после нападения. Ну а коль есть смельчаки, охочие до драки – любой желающий может выйти со мной на улицу и доказать, кто тут сильнее. Но массовое убийство в таверне не входит в мои планы. – еще шаг в сторону, и стальной взгляд вновь обвел стремительно теряющую боевой дух компанию.

Детина-лесоруб вдруг начал трезветь – его глаза на мнгновение приобрели осмысленность, но еще более важно – в глубине зашевелилась искорка страха. Выходить один на один с опытным бойцом никто не хотел, а нападение толпой уже утратило свою первоначальную привлекательность. Презрительно хмыкнув, Ной направился к выходу, у которого мелькала приметная зеленая шапка Сита. Как вдруг проходящая мимо официантка выхватила из-под подола узкий кинжал и бросилась на него. Рефлексы бойца точатся годами, и прыти официантки захудалой таверны оказалось явно недостаточно для достижения цели. Через секунду рыцарь разглядывал кинжал, а девушка шипя тёрла запястье, злобно уставившись на него с грязного пола таверны.

– Ну а тебе-то я чем насолил, милая? – он засунул кинжал неудавшейся убийцы за голенище сапога и помог девушке встать. Ненависть в ее глазах горела настолько явственно, что Ной продолжал следить за каждым ее движением. Кто-то из толпы неудавшихся линчевателей заговорил:

– У нее младший брат умирает, проклятье коснулось его. Второй день не есть, бледный совсем и спать все время просится.

Ной взглянул в глаза девушке и как можно тверже сказал:

– Моя смерть уже ничего не решит. Но есть догадка, что проклятье уйдет вместе со мной. Так что дайте мне сделать что должно, и я не задержусь. А сделаю я все быстро, тут не сомневайтесь, – с этими словами он сгреб в охапку пьяного конюха и покинул таверну.