Академия Равенства. Ад

Глава 1

СДЕЛАВ УВЕРЕННЫЙ ШАГ ВО ТЬМУ,

ПРИГОТОВЬТЕСЬ К СЛЕПЯЩЕМУ СВЕТУ…

(ИЗ СКАЗАНИЙ ВЕЛИКОГО ШАХТЕРА)

Ночь сгущала все краски – смешивала синие тона, разбавляла вкраплениями желтого. Петриции не спалось. Минуты текли по округлым часам, что висели на светлой стене над дверью. Бег сменился на секунды. Последняя…

– С Днем Рождения, Петра, – прошептала она сама себе.

Теплые волны ветра врывались в раскрытое настежь окно. Гул убаюкивал, принося с собой ароматы с цветочных клумб. Симфония природных звуков смягчила падение в марево сна. Чудесного сна, в котором ее уже ждал таинственный незнакомец.

– Доброй ночи, моя Леди. – Он подошел со спины, чуть обнимая за нагие плечи. – Я безнадежно скучал по вам.

– Отчего безнадежно? – облокотилась на рельефную грудь, обтянутую неизменной темной рубашкой.

– Оттого, что слишком долго ждал, пока вы присоединитесь ко мне. – Горячие губы коснулись щеки. – Вас что-то тревожило в этот вечер?

– Не совсем так… У меня сегодня день рождения, и я встречала его приход, следя за стрелками часов. Вы должны знать, что время будто замедляется, когда чего-то очень ждешь…

– Так же, как и увеличивает свой бег в те моменты, когда его хочется попросту остановить. Меня посещает это чувство каждую нашу с вами встречу.

– Так отчего же не являетесь наяву? – обернулась и доверчиво заглянула ему в глаза.

– Пока не имею возможности, хотя и очень желаю. – Мужчина взял ее руку и, поцеловав пальчики, приложил ладонью к своей груди туда, где учащенно билось сердце. – Я первый, кто поздравит вас с этим замечательным праздником?

– Да, но, боюсь, так и останетесь единственным…

– Я так не думаю… Разрешите поздравить вас?

– Разрешаю… – улыбалась, рассматривая его из-под ресниц.

Губы приближались, заставляя Петрицию задержать дыхание, а то и лишиться его вовсе. В ладонь неудержимо билось буйствующее сердце, такое же страстное и жадное, как и ее. Каждый раз девушке было мало отведенного им времени – не хватало поцелуев, объятий, минут теплой тишины. Губы обожгло. Приоткрыла уста и подалась навстречу, смешивая рваное дыхание. Сладострастный сон, еженощное наваждение. Он стал для нее самым желанным мучителем, убивая и возрождая в бесконечных пытках. Да только жаль, что все это лишь игры разума…

Замочек щелкнул средь вереницы мелодий отчетливо, вынуждая отпрянуть. Изящная золотая подвеска в виде раскрывшегося бутона розы свободно легла в ложбинку меж окружностей, затянутых корсетом маскарадного, слишком откровенного платья.

– Что это? – с любопытством спросила она, прикасаясь к украшению пальчиками.

– Мой вам подарок. – Мужчина мягко улыбнулся, прикасаясь костяшками пальцев к ее щеке.

Засмущалась, рассматривая вещицу.

– Очень красиво. Спасибо.

Он потянулся за новым поцелуем, желая насытиться ей, успокоить рвущуюся душу, но Петриция исчезла в тот же миг, растворяясь в навеянных грезах подобно дыму костра, который невозможно удержать руками.

* * *

Кто-то шел – совсем тихо, еле-еле ступая по полу подошвами от сапог. Сердце трепыхалось, а тело сжималось в нервный комок, ожидая дальнейших действий. Сейчас разве что могла бы призвать Тьму – она уже ворочалась, ожидая спуска контроля, а вот остальные стихии пока были слишком слабыми. Существовала вероятность выгореть, потерять их все, используя, толком не укрепив, но, если это, не дай Всевышний, Винтер, другого варианта не существовало.

– Спишь, да? Всю душу вымотала и спишь…

Голос точно принадлежал Эрвину, да вот только мужчина казался пьяным, не контролируя динамику речи. Дрон, лежащий рядом на подушке в своем излюбленном образе пушистого хомяка, напрягся, чуть приоткрывая красные глазищи.

– Я спать не могу, есть не могу, ни на кого другого смотреть не могу, а ты нос воротишь! – закричал он, заставив Петру подпрыгнуть на кровати и сжаться в углу средь подушек.

– Что вы здесь делаете? – испуганно закричала она.

– Почему ты задаешь именно этот вопрос? Отчего не спросишь, почему я не пришел раньше?

– Уходите!

– Не раньше, чем ты примешь мое предложение! – он опустился на колени перед кроватью, протягивая к ней свои руки.

– Какое, к Дракону, предложение?

Дрон пытался все это время выбраться из-под одеяла, которое упало на него в момент перемещения Петриции.

– Руки и сердца! Ты станешь самой богатой и уважаемой дамой Империи! – схватив ее руку, мужчина начал жадно целовать ее пальчики, болезненно сжимая в своих ладонях.

Страх пробирался в душу, впивался своими ледяными иголками в каждую клеточку. Она боялась, что, будучи в неадекватном состоянии, он мог взять ее силой здесь и сейчас. Если бы в комнате была Малиса, он бы даже не решился прийти сюда этой ночью.

– Я не могу! Простите, Эрвин! Вы мой друг, но не более! Вам лучше уйти!

– Я не уйду! – мужчина резко поднялся, чем еще больше напугал адептку.

– Поймите, сердцу не прикажешь! Я все еще ищу своего незнакомца, и я найду!

Он рассмеялся дико, безудержно, пробирая душу до самой глубины.

– Мой брат – тот самый незнакомец! И если бы он любил, то давно бы признался в этом! Ты не нужна ему, Петра! Но нужна мне… Я не могу без тебя!

Слезы обиды вырвались самопроизвольно, заструились по нежным щекам. Тайна, что изводила месяцами, раскрыта в одночасье, но почему-то от этого еще больнее.

– Прошу вас, уходите! – сжимала кулаки, впиваясь ногтями в мякоть ладоней.

– Я не уйду, пока ты не ответишь мне согласием!

– Нет!

– Тогда мне придется тебя скомпрометировать…

Услышав последние слова, Дрон перестал трепыхаться под одеялом и попросту превратился прямо там, разрывая ткани с треском, вырастая необъятной горой перед Эрвином. Дракон закрывал своей тушей девушку, угрожающе рыча, сверкая кроваво-красными глазами.

– Это Дракон??? Откуда у вас Дракон? – Эрвин в ужасе отшатнулся.

– Вооооон! – прогрохотал разозленный питомец.

В руках старшего Лорда эль Свьен появились боевые сферы огня. Они наливались пламенем, сверкали в темноте ночи языками, переливались красными и оранжевыми всполохами.

Петриция выглянула из-за спины Дракона, и увиденное заставило ее закричать. Питомец не переставал рычать, нависая над магом, который уже собирался выпустить сферы в прицельный полет.

Дверь в комнату отворилась, с гротом ударяясь о шкаф, и на пороге объявился Грон. За его спиной в освещенном коридоре маячило привидение, и сразу стало понятно, что именно Крис вызвал Лорда Директора в женское общежитие.

– Эрвин, немедленно покинь комнату адептки! Иначе я за себя не ручаюсь! – угрожающе тихо произнес он, но казалось, что голос его было слышно не только в комнате, но и во всем здании.

– Ни себе, ни людям, да, брат? – горькая улыбка осветила губы Эрвина, когда он, развернувшись, вышел в коридор.

В эту ночь сломленный будущий Император, не прощаясь, исчез из Академии Равенства, точно зная, что еще встретится с горделивой Гори, да только вот таких предложений больше делать не станет. Совсем скоро пройдет долгожданная для многих церемония, и он, наконец, займет полагающийся ему трон, и тогда она уже не сможет отказать ему, потому что слово Императора Кирольской Империи – неопровержимый закон для всех. Эрвин не станет больше просить, нет… Только брать… А ведь она могла бы стать его Императрицей!

– А станет девочкой для утех! – яро выговаривался он кому-то из слуг во Дворце, опустошая очередную затемненную бутылку.

Рассвет приходит для всех, принося с собой целую гамму чувств и ощущений, но ясно одно: утро всем воздаст по заслугам, потому что рождение нового дня является всего лишь продолжением предыдущего.

* * *

– Все, Дрон. Успокойся. Все уже хорошо. Никто не тронет Петрицию. – Грон медленно подходил к существу, готовясь в любой момент связать того Тьмой.

– Обидел хозяйку! – прогрохотал Дракон.

– Он больше не подойдет к ней. Я обещаю. Измени размер, малыш, – говорил спокойно, но чувствовалось, что требовал беспрекословного подчинения.

Обернувшись серебристым коконом, который все уменьшался и уменьшался, Дрон приземлился на кровать в образе хомячка. Быстро перебирая лапками, питомец добрался до своей хозяйки и поднялся по ее руке. Малыш прижался всем своим меховым существом к ее щеке, обнимая так крепко, как только мог, и пискляво заговорил:

– Не пачь! Мы с Гоном синые!

Петра гладила спинку питомцу, натянуто улыбаясь сквозь слезы. Смешалось все – боль от обмана, страх перед Эрвином и облегчение оттого, что мужчина не успел сотворить то, что хотел.

– Петриция…

– Уходите…

– Нам нужно поговорить. – Грон присел на край постели.

– Я не хочу. – Закрыла глаза, чтобы не видеть его.

Сердце предательски сжималось от звука его голоса. Сам все осложнил, хотя давно бы мог признаться.

– Вы смеялись надо мной все это время!

– Нет, Петра. Нет! Я смеялся только над собой!

Лорд эль Свьен понимал, что, гложимая обидой, она не станет слушать его, а потому, мысленно призвав Кристофа, взял ее за руку и перенес туда, куда изначально собирался, оставляя Дрона присматривать за комнатой.

– Вы снова сделали это! – произнесла она на грани истерики и замерла, рассматривая удивительные виды.

Свободно гуляющий ветер чуть холодил кожу, оплетая своими тягучими волнами. Яркая округлая луна освещала всю столицу Кирольской Империи. Множество разноцветных строений переливались под этими лучами, завораживали своей потусторонней красотой. Ночное небо в россыпи бриллиантовых звезд удивляло глубиной и непередаваемой палитрой оттенков. Узкие улочки, широкие главные улицы, пушистые кроны высоких деревьев – все это замерло, будто время остановило свой бег, чтобы сохранить в картине мира созданную человеком и природой гармонию.

– Как красиво… – прошептала Петра, наконец выдыхая.

Грон заботливо накинул на ее плечи неизвестно откуда взявшийся плед, но рук не опустил. Обнимал, прижимая к своей груди, вдыхая аромат ее распущенных волос. Буря улеглась, но не погасла. Им еще предстоял разговор, который должен был произойти очень давно, да вот только по-мальчишески не решался…

– Мы в столице? – спросила девушка, оборачиваясь к своему спутнику.

– Да. На крыше самого высокого строения, – тепло улыбаясь, ответил Лорд.

– И какое же здание самое высокое?

– Императорский Дворец.

– Вы – безумец! – воскликнула Петриция испуганно.

– Не бойтесь. Сегодня это только наше место.

– А если нас увидит стража?

– Тогда мы убежим… – Грон поцеловал кончик ее носа и, не удержавшись, скользнул по губам. – Присядем?

Сделав шаг в сторону, мужчина учтиво поклонился, приглашая ее к импровизированному позднему ужину. Низкий широкий столик, застеленный белоснежной скатертью, был заставлен разнообразными блюдами. Бутылка вина в обрамлении двух бокалов под светом луны казалась золотой. Будто жидкий драгоценный металл заполнял ее стенки. Низкий диванчик с высокой спинкой, но без ножек расположился по ту сторону стола. Его квадратное широкое сиденье вмещало несколько подушек и еще один плед, словно кто-то готовился на нем ко сну.

Петра не решалась сделать шаг вперед, а потому посмотрела на хранившего все это время молчание Лорда Директора. Мужчина разглядывал ее, пытаясь уловить эмоции, понять, произвел ли какое-либо впечатление. Спохватившись, заметил, что на огромной крыше Дворца девушка стоит босиком, и, не думая, поднял ее на руки резким движением, чтобы отнести к мягкому дивану.

– Я могла бы дойти сама. – Сопротивлялась вяло и нехотя, принимая до дрожи приятную заботу.

– Не хочу, чтобы вы простудились.

* * *

ЛЮБОВЬ ДЕЛИТСЯ НА ДВА ВИДА:

ОДНА ОСНОВАНА НА ЯРКИХ, ЧИСТЫХ ЧУВСТВАХ,

ВТОРАЯ ЖЕ – НА БОЛИ И СЛЕЗАХ…

(ИЗ СКАЗАНИЙ ВЕЛИКОЙ ИМПЕРАТРИЦЫ)

Так и сел, держа ее в своих объятьях. Закутав ножки вторым пледом, Грон взял в руки бутылку с вином.

– Давайте я все же сяду рядом. Вам ведь неудобно.

Он чувствовал себя неразумным мальчишкой, действовал спонтанно и импульсивно. Вот и сейчас пытался открыть бутылку руками, но, плюнув на это бесполезное дело, использовал магию, лишь бы не выпускать ее из плена.

– Вот и все. – Улыбнулся и разлил вино по бокалам. – Мне очень хочется, чтобы в моем присутствии вы чувствовали себя свободно, но я понимаю, что прошу слишком много, тем более после того, что вы узнали.

Сам напомнил, а она резко посерела лицом и отвернулась, рассматривая город. Пусть так, лишь бы слушала, лишь бы отвечала.

– Мне хотелось бы знать, почему вы скрывали правду?

– У меня нет разумного ответа на этот вопрос. Мне жаль…

Она хотела спросить о снах, но отмахнулась от этой мысли, боясь, что ошибается в своем мнении. Сны казались настоящими – чем-то, что происходило на самом деле. Но вдруг это всего лишь плод ее воображения? Не желала раскрываться перед ним настолько, будто оголять душу, ведая о собственных желаниях. Хотела быть с ним, но не понимала, нужно ли это именно ему. Взрослый мужчина и молоденькая девочка. Слишком разные, чтобы иметь отношения, но как же затуманивает разум нежность при виде него.

– Зачем мы здесь?

Невесомые звуки ночи окутывали, заставляли взглянуть на мир другими глазами. В темноте не видно неуверенности. Тьма сокроет все совершенное, но оставит воспоминания. Петриция боялась взглянуть на мужчину, боялась утонуть в его темных глазах.

– У вас сегодня день рождения. Хотел поздравить вас и кое-что подарить. Это сущая безделушка, на мой взгляд, но почему-то, когда увидел ее в витрине лавки, не смог пройти мимо.

– И… что же это? – пришлось повернуться, потому что любопытство и предвкушение брали верх над всеми остальными чувствами.

Грон чуть наклонился и выудил из-под стола небольшую коробочку в подарочной упаковке.

– Думаю, вы захотите открыть подарок самостоятельно.

Взяв коробочку в руки, Петра сначала повертела ее, пытаясь отыскать переднюю сторону, но, не найдя никаких отличий, попросту разорвала бумагу. Подняв деревянную крышку резной шкатулки, не поверила своим глазам. На бархатной алой подушечке разместился хрустальный поднос, накрытый такой же хрустальной округлой крышкой. В недрах этого произведения искусства парила живая роза, окутанная голубым магическим сиянием. Ее синий бутон мерцал и переливался под этим светом, вызывая желание прикоснуться к нему рукой.

– Она живая, – шепнул Грон, оглаживая спину девушки. – Днем расцветает, раскрывая свои лепестки, а ночью скрывает свою магию в бутоне.

– Спасибо. Это прекрасно… – смотрела во все глаза, впитывая, запоминая каждую черточку.

Невероятный подарок. Благодарность затапливала изнутри, а потому, не думая, Петриция взглянула на Лорда и потянулась к его губам, уповая на ночь и ее тайны.

Губы сминали. Лежала на мягком диване, укутанная пледами, а мужчина нависал над ней, целуя жадно и неистово. Пили друг друга без возможности остановиться, наслаждались каждым касанием, каждым мгновением. Его руки прикасались к шее, запутывались в волнах графитовых волос, изучали тонкую талию через слои ткани. Держал крепко, не желал отпускать, но в тоже время пытался быть мягким, не нарушая ему одному известных границ.

Воздуха не хватало. Рваное дыхание смешивалось, опаляя легкие. Впивалась ноготками в спину – не спасала рубашка. От страсти нет спасения. Будто снова и снова пробовала на вкус, смакуя ощущения. Проходилась язычком по краю зубов, прикусывала нижнюю губу. Распаляла ненамеренно, но по-другому не могла. Соскучилась до безумия, до безумства действий, до пустоты в голове. Только он, и никто больше…

Лежала на его груди и вырисовывала странные узоры. Веки закрывались, и то и дело обрушалась зевота, с которой Петра героически боролась до последнего, пока не уснула. Ужин так и остался нетронутым, даже вино продолжало мерцать в заполненных до краев бокалах. Им обоим ничего не хотелось, кроме как быть рядом друг с другом. Тратить время, которого нет, на лишние действия? Зачем? Счастье коротко. Они знали это, основываясь на личном опыте, на таких разных, но одинаково сложных судьбах. Отвернешься на секунду, а миг уже прошел.

После долгих поцелуев оторвались друг от друга с трудом. Ее губы распухли от усердия и рвения, но оно того точно стоило. Молчали. Не говорили ни о чем, впитывая тепло, запоминая мгновения. Но, прежде чем окончательно уплыть в марево сна, Петра все же прикоснулась к вырезу пижамной рубашки. Ощутив пальцами две тонкие цепочки – одну с медальоном, где хранилась фотография мамы, а другую с подвеской-розой, – победно улыбнулась. Не придумала, ничего не придумала, а значит, не все еще потеряно…

Слушая ее размеренное дыхание, Грон оглаживал ее мягкие волосы и улыбался, чувствуя себя настоящим, живым. Так странно бежать от чего-то, чего хочешь всем сердцем, всей душой. Вереницей прошли года, множество лет, а сердце не разучилось испытывать настоящие чувства, пылая еще сильнее, чем когда-либо. Разве можно поверить в то, что такое возможно в его жизни? Среди нескончаемых интриг, кровавых войн, тягучих проблем нашлось место и вот таким, простым отношениям. Мог бы дать ей весь мир, а она хочет только его. Простила, простила за несвойственную глупость, но влюбленному человеку присуще это. Оправдывал себя, хотя она и не требовала объяснений. Милая, нежная, чувственная.

Хотелось скрыть ото всех и наслаждаться единолично, но не мог. Не мог бросить все. Ответственность давила, сковывала не хуже цепей. Был уверен, его никто не поймет, ее никто не примет, но разве это важно? Не хотел думать о будущем, попросту отмахнулся от призывающих к разуму мыслей. Он подумает об этом потом, а пока – она рядом, прямо здесь, в его объятиях, на виду у всего мира, наперекор всем канонам и титулам, что издавна делят людей на слои. Он подумает об этом потом…

– Спи, девочка… Спи. А я позабочусь обо всем… Сегодня ты получишь от меня еще один подарок, а пока… Смотри сладкие сны…

Полоска рассвета ползла, пылая яркими отблесками оттенков от багряного до жаркого желтого. Мир просыпался с наступлением утра, словно рождался заново, как распускался и прекрасный цветок. Синяя роза – холодная магическая роза, которая во все времена считалась знаком невероятной, необузданной, но в то же время чистой и светлой любви.

* * *

Проснувшись в полдень в своей комнате, Петриция никак не могла избавиться от счастливой улыбки, что поселилась на ее губах. Глаза светились радостью, внутренним огнем. Казалось, что именно сегодня ей все по плечу. Оба самых лучших подарка остались при ней. Один из них разместился на тумбочке у кровати. Около хрустального домика с любопытством крутился Дрон. Создавалось ощущение, что питомец пытался найти вход в магический купол.

– Осторожнее, Дрон. Только не разбей, – пожурила хомячка Петра, прежде чем отправиться в ванную комнату.

Протерев круглое зеркало, девушка любовалась подвеской, камешки которой переливались на свету. Погладив золотой цветок, все же занялась утренними процедурами. Совсем скоро вернется Малиса, и тогда придется забыть о часах нахождения в ванне. Но и это не испортило ее настроения. Все плохое вокруг казалось несущественными пустяками, где хорошего было значительно больше.

Солнце грело своими лучиками, освещало территорию Академии. Петра спешила к воротам, чтобы встретить своих подруг. Адепты уже прибывали, но никого из девушек она еще не видела. Здоровалась с преподавателями, с однокурсниками, стараясь идти размеренно, но то и дело срывалась на бег.

Первой она увидела Ариану. Рванув со всех ног, Петра буквально влетела в ее объятья, сжимая изо всех сил. Неимоверно соскучилась, даже не понимала до этого момента насколько.

– Так! Ну-ка, не загораживаем проход! – забурчал привратник, обращая на себя внимание.

Он проверял у всех вошедших пропуска, разглядывая подолгу, словно видел в первый раз.

– Малиса! – закричала Петриция, увидев, чьи именно документы находились в руках у Гора Витье.

– Ай, иди уже! – махнул на девушку мужчина.

Обнимались поочередно, будто не виделись как минимум с десяток лет. Подмечали малейшие изменения, задавая кучную тучу вопросов, перебивая друг друга и тут же отвечая. Откуда ни возьмись появились Лиэра и Гвена, а за ними Писа и Илона. Столько эмоций, так много хотелось друг другу рассказать. Все же маг-почта не может передать всего, что копилось целое лето.

– А у кого-то сегодня день рождения! Я помню! – первая вскинулась Малиса. – У нас для тебя много подарков и целый вкусный торт!

– Спасибо, девочки! Но лучший мой подарок – это вы! Я так соскучилась!

– Дамы, – обратилась одна из преподавательниц. – Идите уже в общежитие, а то опоздаете на ужин.

Смеясь и шутя, они продвигались к зданию женского общежития, где комендант принимала первокурсниц, собрав их у самого входа.

– У нас что, новый комендант? – спросила Ариана, пытаясь рассмотреть статную женщину.

– Неужто Лорд Директор избавился от сварливой Гори Длиг? Определенно, этот год начинается с отличных новостей! – заметила Писа.

Петриция шла с подругами, помогая нести одну из сумок, но, остановившись, окаменев подобно статуе, выпустила поклажу из рук. Сумка упала с громким стуком, привлекая внимание всех тех, кто стоял на лестнице. Слезы брызнули из глаз, а ноги сами понесли ее вперед – туда, где стояла улыбчивая женщина, совсем не похожая на призрак…