Существует определённая тенденция издания сложной литературы у "Ad Marginem". "Нью-Йоркская школа" входит в число таких работ наряду с исследованиями о кураторском деле и, допустим, о перфомансе (в розовой манящей обложке), хотя по большому счёту нужна она преимущественно специалистам. А вот так сходу определить род деятельности этого специалиста непросто. Историк, культуролог, экономист, историк искусства, философ, социолог. Адресат послания где-то между обозначенных переменных. И для читателя это проблема, поскольку в России учат по-разному. В начале книга выглядит как монографическое исследование, но впоследствии становится ясно, что это научно-популярное издание. Она рассчитана на эрудированного читателя и написана, надо отдать должное, нетрудным языком; так же в лучших традициях книга организована по хронологическому принципу: от начала века к его завершению. К слову, автор привлекает материалы, не всегда употребимые, — например, пишет, в какие кафе ходили герои повествования. Кроется в соединении научного и художественного подходов сила, и слабость работы: она вроде бы, как one size fits all, — подходит всем, но в то же время "надеть её весьма проблематично". Любой человек, знакомый с узкоспециализированной литературой, подтвердит, что сложность восприятия заключается в том, что сначала автор ведёт за руку, а потом ускоряется, и если вы "за бортом", "доплыть" трудно. Очевидно, дело усугубляется фактором иностранного языка, но перевод кажется нормальным. Сама Дори Эштон — американский исследователь и начинает текст тем, что напоминает, кто её любимый философ, т.е., мы можем предвкушать серьёзный разговор. Но здесь самое время задать вопрос: каков предмет исследования? В объёмном труде учёные стараются тему проговорить раньше, т.к. это легче для автора, для написания им же подобной работы. Эштон занимается вопросом давно — ещё в 1970-х гг. выходили её статьи. Что такое НЮ школа и что здесь понимается под "культурой"? Поскольку на протяжении повествования внятного ответа не даётся, предложим свою интерпретацию. Эштон понимает под культурой "некоторую духовную и творческую жизнь эпохи". Можно даже конкретизировать, чтобы выявить проблемы недосказанности: школа и культура включены в область знания, отвечающую за то, в каком кафе пили художники, или же это более устоявшаяся точка зрения, что существовал круг лиц, поучаствовавших в создании школы абстрактного экспрессионизма? Ближе к истине, естественно, второе. Особенность Эштон соединять академическое и популярное делает работу менее информативной. Следуют трудности, с которыми она сталкивается: про некоторых художников написано достаточно, другие перечисляются через запятую. Однако даже в первом случае необходимо обратить внимание на написанное. Допустим, Аршил Горки является для Эштон великим художником, этапной фигурой абстрактного экспрессионизма, но ведь это по-хорошему следует предварить исторической справкой. Америка являлась с даты основания страной многонациональной. В неё стремились испокон веков все гонимые. Горки представлял армянскую диаспору, писал зрело (и, к сожалению, покончил с собой). Его наследие обладает непреходящей художественной ценностью. Когда Эштон пишет про интересующих её лиц, многое подразумевается, либо автор, что более вероятно этого не знает (как минимум — ленится написать), ограничиваясь по существу парой действительно смешных каламбуров. Исчезает научность. Книга несмотря на кажущуюся лёгкость адресована, как мы замечали ранее, эрудированному читателю, но из-за её организации возникает ощущение, что проводится ликбез: много фактов, историй; рассказ хворает. Укор издателям — иллюстрации (нецветные), призванные помогать восприятию, в большинстве являются не репродукциями, а в лучшем случае фотоснимками с вернисажей. Фотохроника отвлекает. Если в наукообразном дискурсе вопросы возникают неспроста, то всё, что касается фактов у автора сделано на совесть. Цитаты приводятся к месту, ссылается автор на прессу, архивы. Эштон занимается вопросом давно. Вот только, как мы писали ранее, непонятно, чем именно: предмет исследования, и тогда обозначавшийся весьма туманно, здесь растворяется в мареве эпохи. НЮ школа была группой художников, которые, будучи загнанными в угол, породили своё полнокровное детище абстрактного экспрессионизма. К сожалению, текст будто последовательно выставляет их неудачниками, пока все решения принимались окружением. Эштон из-за нехватки аргументов становится заложником жанра, который превращается из научного в научно-популярный. При этом, так и не становится ясно, кому читать такую книгу. Простой человек явно не знаком и с половиной изложенного, а использование философской терминологии, привлечение социологических выкладок смутят опытного "учёного" ввиду чрезмерных комбинаций, скажем так. Однако нельзя сказать, что к "Школе" надо относиться с предубеждением. Томик удовлетворяет чувство прекрасного засчёт дизайна: формат, бумага, красивые линии на обложке, так и напоминающие полотна Клиффорда Стила. Но хорошие энциклопедические знания получить проблематично, скорее можно "прогуляться по верхам". Резюмируем: про искусство здесь ничтожно мало, но много того, что можно взять в курсовую или свой проект. Текст изобилует информацией о культурной ситуации, улицах, мастерских; неоднократно упоминаются цифры, факты. Нью-Йорк 1920-1970-хх гг. будто оживает. "Культура времени" оказывается блёклым дагерротипом без примесей идеологии.
Arvustused
3