Анна Франк. Преданная

Спрятанные сокровища

С прибытием вермахта атмосфера в здании изменилась. Военные разгуливали в униформе и с таким видом, будто все здание принадлежало им. Помимо них в здании стали работать члены NSB^[1]. Джерард никак не мог решить, какая из групп ему противнее. Он ненавидел их форму и эмблемы. Некоторые парни только из пеленок вылезли, а уже излучали убеждение в чувстве собственного превосходства. Джерард изо всех сил избегал смотреть им в глаза: от одного их взгляда ему становилось противно. Казалось, что они заметят презрение в его глазах, и как бы ему ни хотелось высказать им в лицо все, что он о них думает, он понимал – безопаснее ладить с ними, насколько это возможно.

Пока они будто смирились с присутствием других сотрудников в здании – обжарщиков кофе и винокуров – как с меньшим из зол, но долго ли это продержится? Раз занять два этажа не составило проблемы, что помешает им с такой же легкостью занять все здание, если они решат, что им не хватает места?

Сотрудники других компаний были, мягко говоря, взволнованы. Джерард понимал это по их напряженным лицам, когда сталкивался с кем-то на лестнице или в коридоре. Но они в каком-то смысле тоже к этому привыкли, Джерарду оставалось только радоваться, что его, как смотрителя, пока не собирались заменять. Он не представлял, что делать, если немцы решат выгнать его с женой и ребенком на улицу.

Было неизвестно, в чем заключалась работа военных. Третий этаж обустроили под офисы, а четвертый, вероятно, служил хранилищем. Проходя мимо, Джерард замечал постоянно пополняющиеся картотеки, подносы и папки документов. Немцы непрерывно кому-то звонили и ставили печати на каких-то документах.

Несколько недель спустя поступил новый приказ: часть подвала велели очистить под дополнительное хранилище. Джерард снова позвонил Вюрдеманну и проинформировал его. На следующей неделе он освободил комнаты в задней части подвала.

Поздним вечером, пару дней спустя, в гараж рядом со зданием въехал грузовик. Джерарду было интересно, что они привезли на этот раз: в конце концов, ответственность за здание лежала на нем. Заинтересованный, он подошел к грузовику и спросил, нужна ли помощь. Немец у грузовика раздраженно на него взглянул и отмахнулся. Джерард помедлил, стараясь выглядеть как можно более естественно, но после второго раздраженного взгляда немца покинул сцену. Войдя в здание, он сказал Роджеру:

– Не нравится мне это. Эти фрицы делают, что хотят, нам даже не рассказывают. Вдруг они держат в нашем подвале оружие, или, не дай Бог, бомбы? Что нам делать, если так?

– Я уверен, они ведут себя осторожно, – ответил Роджер. – В их же интересах сохранить здание целым. Надо же им где-то вещи держать.

– Какой ты заботливый, – сказал Джерард.

Роджер не ответил. Джерард впервые задумался, на чьей стороне его знакомый на самом деле. Смотритель был уверен, что почти все голландцы относились к немецким оккупантам и их планам с таким же презрением, как и он сам. Но со временем он убедился, что многие граждане были только рады выслушать планы гитлеровской партии и с гордостью рассказывали, что являются членами NSB. Джерард пришел в ужас, когда узнал, что немало голландцев питали такую ненависть к евреям. Но он старался избегать разговоров об этом: никогда не знаешь, чем это тебе обернется. Роджеру он ничего не сказал, но решил впредь быть с ним осторожнее, тщательнее подбирать слова. Он понял, что теперь не может открыто высказывать свои мысли в родной стране.

Вечером Джерард заговорил с одним из винокуров, который весь день трудился в подвале, и спросил, что ему известно о вещих, которые немцы там держат. Тот пожал плечами:

– Это коробки с ящиками, – сказал он. – Я не знаю, что они там держат, знаю только, что этого добра много.

После работы Джерард обсудил произошедшее с Беп.

– Даже знать не хочу, чем фрицы там занимаются, – сказала она. – И тебя очень прошу не вмешиваться. Я не знаю, что делать, если с тобой что-то случится. Тебя ведь это не касается, значит, ты никакой ответственности не несешь. Ты в ответе только за нас, у тебя ведь скоро будет ребенок.

Джерард понимал, что она совершенно права, но не мог отделаться от этих мыслей.

На протяжении следующих недель грузовики постоянно приезжали и уезжали. Раз в несколько дней приезжала другая машина, появляясь через служебный вход, чтобы грузчики отнесли в подвал продукты, или же чтобы оттуда их увезти. Это происходило каждый день, либо утром, либо вечером. У грузовика всегда стоял вооруженный солдат, который быстро демонстрировал, что чужие глаза им тут не нужны, стоило Джерарду только подойти. Он понимал, что лучше не ввязываться, но все же решил спуститься в подвал и узнать, что там происходит. В конце концов, надо проверить, не держат ли в здании что-то опасное. Он убеждал себя, что, как смотритель, не может этого не сделать.

Одним субботним вечером, когда сотрудники разошлись по домам и Роджер покинул пост со словами «хороших выходных», Джерард спустился в подвал. Он прошел мимо дистилляторов и неиссякаемого запаса угля и оказался у задней части подвала. Пространство было набито коробками, ящиками и мешками, как ему и сказал винокур. Джерард выждал пару секунд, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, хотя без ключа туда никто не смог бы пройти. Если бы за ним сейчас оказались немецкие солдаты… Убедившись, что вокруг тишина, Джерард открыл первый ящик. Он оказался набит мешками сахара. Во втором были мешки муки. В третьем – картошка.

Оказалось, что немцы набили подвал продуктами питания и другими необходимыми вещами. Джерард обнаружил масло, лук, бобы, табак… и на этом список не кончается. Потрясенный, он опустился на один из ящиков. Военные создали в подвале настоящую пещеру сокровищ, прямо у него под носом. Интересно, как немцы раздобыли все эти продукты? И для кого они предназначались? Уж наверняка не для голландцев. Чем дольше Джерард об этом думал, тем больше злился. Он поверить не мог, что пока он получал еду маленькими порциями по карточкам, эти гнилые фрицы набивали подвал мешками еды.

Джерард молча поднялся на свой этаж. Жена хлопотала в гостиной: гладила и складывала одежду малыша. Живот Беп уже заметно увеличился, и многие знакомые стали отдавать им старое детское белье и одеяльца. Джерард ходил туда-сюда, погруженный в раздумья. Осознание, что подвал его дома (хотя дом ему не принадлежал, Джерард считал его своим) был набит краденым добром, беспокоило его. Он пообещал Беп ни во что не вмешиваться, да и подвергать ее и ребенка опасности совершенно не хотелось. Он метнул взгляд в ее сторону; Беп только что закончила гладить детскую пеленку и теперь аккуратно ее складывала.

Если он ничего не скажет, если оставит это при себе, не будет ли давить совесть? Он ведь может помочь людям. Им с Беп запасов хватит, даже после рождения ребенка, но многие знакомые семьи голодали и бедствовали. Многие добытчики внезапно лишились работы. Если бы они только знали о сокровищах в подвале… Ночью эти мысли не давали ему покоя. Он ворочался в постели, не в силах об этом забыть. Раньше он был убежден, что не будет ни во что вмешиваться, но в одну секунду все переменилось, и он твердо решил, что не может держать эту информацию при себе. Снаружи уже светало, когда он принял решение рассказать об этом. И он прекрасно знал, кому именно.

В следующую субботу Джерард позвонил доктору Ламу. Беп ушла навестить родственников, поэтому он был дома один. Телефонов осталось немного, но связь в его офисе еще работала. Только вот Джерард сомневался, что созваниваться безопасно. Поговаривали, что разговоры прослушиваются. Рисковать не хотелось.

– Это Джерард, – сказал он. – Джерард Креймер. Срочно нужна помощь. Моей жене очень плохо. Вы можете прийти? Пожалуйста, это очень важно.

Доктор Лам пообещал, что сейчас придет, и действительно оказался у двери Джерарда со всеми принадлежностями всего через 10 минут.

– Они вам не понадобятся, – сказал Джерард, когда они вошли. – Жена не болеет, мне просто надо кое-что с вами обсудить. Я должен показать вам что-то, но это секрет.

Доктор Лам сильно удивился, но быстро пришел в себя:

– Вы меня заинтриговали. В чем дело?

Джерард спустился с доктором в подвал, провел его через дистилляторы и горы угля в самый конец. Продуктов по-прежнему было великое множество, может, даже больше, чем в прошлый раз. Джерард открыл пару ящиков и мешков, чтобы доктор увидел, что внутри. Тот присвистнул.

– Ну и запасы, Джерард. Это немцы здесь сложили?

Джерард кивнул.

– Послушайте, – сказал он. – Я пообещал Беп, что не буду вмешиваться, но не могу жить спокойно, когда знаю, что тут все это добро, а я при этом ничего не делаю. Не знаю, откуда они это взяли, но…

– Я знаю, – резко сказал доктор Лам. – Теперь я все чаще и чаще слышу, что эти гадкие фрицы изымают товар у голландских фабрик и торговцев. Похоже, немалая часть этого конфиската оказывается здесь.

– Как думаете, для чего им это нужно? – спросил Джерард.

– Думаю, собираются перевезти все это в Германию, – ответил доктор Лам. – У них там сейчас острая нехватка еды. Надо же поддерживать боевой дух. Эти гады высосут из нас всю кровь, до последней капли, – в его глазах читалась чистая ненависть.

– Мы же не можем просто унести все отсюда, – сказал Джерард. – Если они заметят пропажу, подозрение сразу падет на меня. У меня ведь есть ключи от всех дверей.

Доктор Лам задумался.

– Может, мы придумаем способ, как проделать это незаметно, – медленно сказал он. – Столько моих знакомых голодает. Вы знаете, что даже в нашем районе многие семьи скрывают у себя людей? Им, разумеется, не хватает еды. У людей в убежищах больше нет документов, поэтому они не получают карточек.

– Я подозревал, – сказал Джерард. – Хотя не знал наверняка. Не хочется задавать лишних вопросов, даже когда имеются подозрения. Так меньше проблем и у меня, и у остальных.

– Это разумно, – кивнул доктор Лам и добавил, – я над этим подумаю, Джерард. Если вы не против, обсужу это с парой человек. У меня есть знакомые, которые, возможно, знают, что с этим делать.

– Если вы уверены, что им можно доверять, я не против, – ответил Джерард.

– Им можно доверять, жизнью ручаюсь, – сказал доктор Лам. – Мы придумаем, как перераспределить, так сказать, это добро по всему району.

«Перераспределение»

Сентябрь 1942 года

Какое-то время Джерард не получал вестей от доктора Лама, но внезапно в среду вечером раздался дверной звонок. У двери стоял высокий стройный мужчина.

– Я от доктора Лама, – сказал он. – В его доме утечка, он спрашивает, не могли бы вы заглянуть к нему и проверить.

Джерард на секунду задумался.

– Одну минуту, – сказал он. – Сейчас заберу сверху инструменты и скажу жене, что ухожу.

Джерард быстро взял вещи и сообщил Беп, что идет к доктору Ламу что-то починить. Он спустился; высокий мужчина терпеливо ждал его у входной двери. Они вышли на улицу и молча завернули за угол, где находились дом и кабинет врача. Стоило им позвонить, как дверь тут же открыла жена доктора Лама. Она провела их в заднюю комнату, где были задернуты шторы. Хозяин сидел за столом с другим мужчиной. Доктор всех представил:

– Джерард, это Ян и его друг. Я рассказал им о вашей ситуации. То, что вы показали, очень важно, и мы рады, что вы решили поделиться этой информацией.

Мужчины кивнули.

– Мы видим возможность распределить некоторые продукты среди нуждающихся сограждан, – продолжил доктор Лам.

– Перераспределить, – сказал Ян.

Понемногу они принялись за выполнение плана. После каждой новой поставки Джерард спускался в подвал и немного забирал.

– Только будьте внимательны, не берите сразу весь мешок, – сказал ему Ян, у которого, очевидно, было много опыта в этой сфере. – Берите по чуть-чуть, понятно? Пару картофелин из каждого мешка, только верхний слой ящика мешков с сахаром. Важно, чтобы не было большой разницы между походами. Не оставляйте очевидных пробелов, иначе они все поймут.

То, что Джерард заберет из подвала, должно отправиться на крышу.

– Могу перевозить на служебном лифте, – сказал Джерард. – Он поднимается на самую крышу, а что надо, я своими руками донесу.

– Надо найти большую, прочную корзинку и длинную веревку, – ответил доктор Лам, – чтобы опускать продукты в садик за моим домом. Мой двор тоже туда выходит. Я внизу все заберу, и мы займемся распределением.

– Перераспределением, – повторил Ян.

Джерард на секунду задумался. Мужчины терпеливо ждали, пока он обдумает все сказанное.

– Но что, если меня поймают? – спросил он. – Я сильно рискую. Если меня поймают… у меня ведь жена, еще и ребенок на подходе.

– Вы умный человек, – сказал доктор Лам. – Не сомневаюсь, вы будете осторожны. Продукты можно забирать по вечерам или по воскресеньям, когда в здании никого нет. И само собой разумеется, брать по чуть-чуть, чтобы немцы не заметили. Если несколько раз забрать немного, в итоге соберется приличный запас. Все можно поднимать на лифте. Никто ничего не узнает. Опускать продукты будем обязательно после комендантского часа, по возможности, когда стемнеет.

– К тому же вы ведь не воруете, – добавил Ян. – Вы просто возвращаете то, что эти уроды у нас отняли. Вы очень поможете голодающим семьям.

Джерард вздохнул и потер виски.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Я согласен. Просто… Труднее всего не забирать вещи, а кое-что совсем другое.

– Что труднее всего? – спросил доктор Лам.

– Придется рассказать жене, – обеспокоенно ответил Джерард. – Я не смогу делать это иначе у нее под носом.

Он оказался прав: Беп была вне себя, когда услышала их план.

– Ни за что! – воскликнула она. – С ума сошел? Я же сказала тебе не вмешиваться. Ты ввязываешься Бог знает во что, даже не представляя, чем это может кончится, Джерард. Глазом моргнуть не успеешь, как в нашу дверь постучат. Я против!

Джерард пытался ее успокоить, но безуспешно. Она кричала еще минут пятнадцать, и Джерард задумался, не придется ли отменить всю эту затею.

– Ты вообще знаешь, что там, в подвале? – наконец спросил он.

Беп не ответила и с каменным лицом принялась обрезать фасоль: она вся была в коричневых точках. Это в последнее время стало учащаться.

– Мука, – сказал он. – И яблоки. Яйца. Лук, табак, фасоль. Целые мешки, Беп. Ты даже не представляешь.

Жена гневно на него взглянула.

– Это не наше! – воскликнула она.

– Вот тут ты ошибаешься, – сказал Джерард. – Это именно наше. Это голландцев. Те уроды украли это у нас. Мы всего лишь хотим вернуть все на свои места.

Беп звучно бросила горсть фасолин на сковородку.

– Может, хватит уже? – сказала она. – Так ты моргнуть не успеешь, как окажешься в тюрьме. И что будет со мной? С нашим ребенком? Как нам быть тогда? Уже вижу картину: жители района радуются еде, потому что тебе вдруг надо быть героем, но бац, и ты оказываешься в тюрьме, а мы с малышом – на улице.

Джерард вздохнул.

– Я работаю с доктором Ламом. Он тоже разумный человек с ответственностями, так ведь? Подумай, как он рискует. У него тоже семья, он не может позволить себе лишиться докторской практики.

– Мне все равно. Я этого не потерплю.

– Хотя бы спустись с нами в подвал и посмотри сама, – сказал он. – К тому же мы не обязаны распределять все по району. Можно время от времени брать что-то просто для себя. Только представь, ты можешь торт испечь из всего, что там лежит.

Беп молчала.

– Просто спустись и взгляни, – повторил Джерард.

Беп по-прежнему молчала, когда они спустились к припасам в подвале. Время от времени она открывала ящики, слегка подталкивала мешок картошки ногой, доставала из мешка лук и проверяла, насколько он твердый. В конце концов она скрестила руки на груди.

– Видишь, Беп? – спросил Джерард. – Хорошая еда. Мы же не можем оставить ее всю фрицам, правда?

Она пожала плечами. Ее взгляд упал на мешки с мукой.

– Никто об этом не узнает, – продолжил Джерард. – Только ты, я, доктор Лам и два его знакомых. Мы никому в здании не расскажем, никто не узнает.

– Какое-то безумие. Прямо под носом у немцев, – сказала она.

– Мы будем делать это по вечерам, после уборки. Или по воскресеньям. Ты же знаешь, что в это время тут никого нет, так ведь?

– А если кто-то войдет, а ты тут набиваешь карманы?

– Чтобы сюда войти, надо позвонить в звонок, – сказал Джерард. – Без ключа никто войти не может. Никто ни о чем не узнает. Они у нас воруют, Беп! Люди голодают. Мы должны что-то сделать. Если мы, зная об этом, ничего не сделаем, я понимаю, что в будущем не смогу на себя в зеркало смотреть. Никогда. А ты сможешь?

Беп стояла, скрестив руки и наморщив лоб. Наконец она медленно кивнула.

– Ладно, – сказала она.

Джерард почувствовал волну облегчения.

– Только никому ни слова, – продолжила она. – Вообще никому. Ни семье, ни друзьям. Никогда. Мы не знаем, кому можно доверять.

– Разумно, – сказал Джерард. – Никому ни слова.

– А если что-то пойдет не так, если тебя поймают… – она запнулась. – Я тебя побью, серьезно, вот увидишь! – Ее глаза сверкнули.

Джерард хотел ответить, что, если его поймают, побьют и без ее помощи, но решил промолчать.

Доктор Лам обрадовался, когда услышал, что Джерарду удалось уговорить Беп. Он предоставил им прочную плетеную корзинку с двумя ручками и веревку, достаточно длинную, чтобы ее можно было спустить в сад с крыши. Джерард собирался впервые опустить корзинку с едой в следующее воскресенье.

Тем временем работа смотрителя, как всегда, не давала Джерарду расслабиться. Конечно, к нему в первую очередь обращались по поводу любых проблем в здании, как серьезных, так и не очень. Также он должен был следить, чтобы здание всегда оставалось убранным и чистым. Неделей ранее приехали две новые работницы. Они всегда задерживались рядом с местом консьержа. Немного поболтав и посмеявшись с ним, они исчезали куда-то на верхние этажи.

– Что это за дамы? – поинтересовался у него Джерард. – Похоже, ты им приглянулся.

Роджер покраснел.

– Не говори глупостей, – сказал он. – Они работают на третьем этаже, убирают там и приносят всем кофе.

Джерард отметил слова, которые использовал Роджер. Поскольку вермахт и NSB конфисковали третий и четвертый этажи, Джерард называл их «фрицевыми этажами». Его поразило, что Роджер говорил об этом с такой непринужденностью, и вновь заставило задуматься, на чьей он стороне.

– Просто будь осторожен, – сказал Джерард как можно спокойнее. – А то сам не заметишь, как окажешься в ловушке.

Роджер по-прежнему выглядел неловко.

– Слышала, фрицы наняли двух голландок? – спросил он у Беп чуть позже.

– Знаю, да, – ответила она. – Эмили и Флор. Пару недель назад познакомилась с ними. Не хотели меня отпускать, как только увидели мое пузо.

– Интересно, что они за женщины, раз готовы работать на этих крыс, – сказал Джерард. – Мне было бы так стыдно другим об этом рассказывать.

– Они точно из NSB, я уверена, – сказала Беп. – Мне они ничего не сказали, но я сразу поняла по их отношению к немцам. Если бы я должна была подносить фрицам кофе, непременно добавила бы в чашку ложечку мышьяка.

– Роджер, вроде, с ними ладит. Они сегодня так мило болтали. Нам надо быть с ним осторожнее. Он-то многое видит и слышит на своем посту.

Красное платье

Октябрь 1942 года

Одним субботним вечером Беп и Джерард сидели за столом. Они ужинали в тишине, оба погруженные в собственные мысли. Сегодня им предстояло сделать это в первый раз. На крыше ждали корзина с веревкой. Корзинку планировали опустить в десять часов, значит, наполнить ее надо было до этого.

Джерард волновался, но при этом был в предвкушении. Он был счастлив, что наконец мог сделать что-то с такой вопиющей и неприкрытой несправедливостью. Он перебрал в уме детали плана. Спустить корзину, наполнить продуктами, поднять обратно на крышу, опустить на веревке. Ровно в десять. Он боялся представить, что будет, если он опустит корзину, а доктора Лама внизу не окажется. Если кто-то пройдет мимо, непременно увидит корзину, полную еды. Главное – точно рассчитать время. На всякий случай Джерард сверил наручные часы с часами в холле. Время было одинаковое.

Джерард заставил себя доесть ужин, хотя от напряжения голода совсем не чувствовал. Впервые в его душу закралось сомнение. Он в любом случае собирался выполнить план, но мысли о том, что может пойти не так, роились в его голове, словно пчелы. Как ни странно, теперь Беп стала образцом спокойствия. Она размеренно поужинала, аппетит, очевидно, не пропал, несмотря на то, что им с Джерардом предстояло проделать. Пока Беп убирала со стола и складывала тарелки в раковину, муж над ней кружился.

– Тебе пора, – наконец сказала она. – У тебя будто шило в штанах.

– Пока нельзя, – ответил Джерард. – Уборщики еще не ушли.

Полчаса спустя он запер дверь за уходящими уборщиками. Теперь поводов оттягивать не было. Джерард взял корзину и отправился в путь. Спускаясь в лифте, он осознал, что не придумал достойного оправдания на случай, если его с корзиной кто-то увидит. Почему смотритель расхаживает по зданию так поздно, еще и с огромной корзиной?

Выйдя из лифта, он остановился. Пустой и тихий холл был совершенно не похож на себя же днем. Днем его наполняли шаги, голоса, телефонные звонки, стук печатных машинок, звонки в дверь с улицы, вращение стеклянной двери. Теперь было тихо и пусто. Поэтому стали слышны другие, обычно незаметные звуки. Тиканье отопительных труб. Шум дождя за окном у входной двери. Джерард не включил свет на случай, если кто-то будет проходить мимо окон. Окна, разумеется, затемнили по приказу оккупантов. Да и уже начался комендантский час, так что любой гуляющий сейчас спешил домой, а не заглядывал в окна. Но так было спокойнее.

Джерард спустился в подвал; там было так темно, что он ничего не мог разглядеть. К счастью, там можно было включить свет, не боясь быть замеченным. Смотритель крепко сжал корзину обеими руками и заставил себя дойти до задней стены, где были сложены припасы. Он взялся за выполнение плана. Начал с тяжелого: несколько мешков муки, сахара и фасоли. Сверху он положил яблоки и луковицы. Периодически он останавливался послушать, по-прежнему ли тихо. Но никаких звуков, кроме отдающего в висках сердцебиения, не было. Наполнив корзину, Джерард потащил ее к выходу. Пронести корзину через подвал было не просто, но напряжение и адреналин помогли с этим справиться. Он притормозил у выхода из подвала, чтобы проверить, что никто не проник в здание. Сделать это было практически невозможно, потому что ключей практически у кого не было. Но Джерард знал, что звонка в дверь из подвала он не услышит.

Никаких признаков жизни не было. Джерард выключил свет в подвале и с трудом засунул корзинку в лифт. Закрыв двери лифта, он с облегчением выдохнул. Первая часть плана выполнена успешно.

Беп ждала его наверху. Она изучила корзину и вытащила оттуда несколько яблок.

– Отложу их, – сказала она. – Витамины для малыша.

Вместе они подняли корзину на крышу. По-прежнему шел дождь; осталось только надеяться, что мешки сахара, муки и фасоли не размокнут и не порвутся. Поливаемый дождем, Джерард привязал веревку к ручкам корзины и посмотрел вниз. Среди деревьев он с трудом разглядел смутную фигуру. Или она ему мерещится? Вдруг снизу раздался легкий свист. Беп подтолкнула мужа:

– Это он, – сказала она. – Опускай корзинку.

Жена протянула ему кожаные перчатки.

– Это еще зачем? – спросил он. – Тут не настолько холодно.

– Просто надень их, – сказала Беп. – Потом спасибо скажешь.

Она оказалась права: корзина получилась довольно тяжелая, поэтому опускать веревку достаточно осторожно и медленно было не так-то просто. Если опускать слишком быстро, корзинка начинает крутиться и опасно приближаться к окнам. Если она попадет в окно, звук будет настолько громкий, что кто-то из соседей непременно выглянет взглянуть, в чем дело. Джерард опускал корзину метр за метром. Чем ниже она опускалась, тем проще ему становилось. Наконец он услышал приглушенный стук: поклажа опустилась на землю. Вскоре Джерард почувствовал, что веревку слегка дернули, и он принялся поднимать пустую корзинку обратно. Он почувствовал такое облегчение, что хотелось кричать, прямо там, на мокрой крыше, под покровом зимней ночи, но Беп быстро увела его обратно в теплый дом. Он снял перчатки. Ладони горели и были покрыты красными полосами.

– Кажется, ты спасла мои ладони, – робко сказал он. – Спасибо.

– Не благодари, – сказала Беп и, довольная, принялась нарезать блестящее яблочко.

Ранним вечером несколько дней спустя к ним в гости зашел доктор Лам. Все уселись за кухонным столом.

– Ну? – спросил Джерард.

Доктор Лам кивнул.

– Все прошло успешно. Удалось распределить продукты незаметно. Кажется, мы выручили около пятнадцати семей. Вы поработали на славу.

– Отличные новости, – сказал Джерард.

– Теперь давайте договоримся, – сказал доктор Лам. – Мне не стоит часто захаживать к вам в такое время. Подозреваю, что сейчас все за всеми следят.

Беп поднесла ему чашку крепкого чая, доктор ее поблагодарил.

– Давайте придумаем какой-то сигнал, – продолжил он. – Вам надо следить, когда привозят новую поставку, чтобы потом как-то сообщить мне, что вы собрали новую корзинку.

Все ненадолго задумались.

– Кажется, я придумала, – осторожно сказала Беп. – Я часто развешиваю стирку снаружи, на крыше. Можем договориться, что я буду вешать что-то очень яркое, что будет выделяться. У меня есть красное платье, думаю, оно подойдет. Все равно носить его я смогу еще не скоро. Если увидите красное платье, будете знать, что этой ночью мы готовы опустить корзинку.

– По-моему, прекрасный план, – кивнул доктор Лам. – Давайте так и сделаем. И нам нельзя часто пересекаться, только в чрезвычайных ситуациях. Вы знали, что через несколько домов отсюда живет человек из NSB?

– Да, знаю, – сказал Джерард. – Андевиль. Живет в шестом доме и следит за всем, что происходит на улице. Очень неприятный человек. Точно что-то заподозрит, если мы будем часто общаться.

– Значит, красное платье, – сказал доктор Лам. – Буду его ждать. Надеюсь, вы сможете часто его вывешивать. И вот еще что… – он замешкался, будто не зная, как закончить предложение.

– Что такое? – спросил Джерард.

Доктор Лам почесал затылок. Он будто в чем-то сомневался. Собравшись, он сказал:

– Я хотел кое о чем вас попросить. Мне сложно это сделать, вы ведь и так сильно помогаете. Да и я не стал бы просить, будь у меня другой вариант, но…

Он снова замялся.

– Ну же, доктор, говорите! – нетерпеливо сказал Джерард.

Наконец доктор Лам заговорил.

– Вы, конечно, понимаете, что у меня много всяких связей. Лучше, если я не буду пускаться в подробности, но дело в том, что мне известно о некоторых людях, евреях, которым вскоре понадобится убежище. Учитывая, сколько в вашем здании места, я подумал…

Он снова замолчал. Джерард и Беп тоже притихли.

– Спрятать людей? – наконец сказал Джерард. – В таком-то активном здании? И прямо под носом вермахта?

– Это последнее место, которое будут подозревать, – ответил доктор Лам. – Это офисное здание, люди здесь не сутки напролет, поэтому спрятать кого-то как раз проще, чем в жилом доме. Тут нет близких соседей, которые будут подслушивать через стенку каждый вечер, или начнут подозревать что-то из-за незнакомых звуков. По ночам фрицев нет. Честно, я не стал бы просить вас о таком, если бы имелись варианты получше. Я знаю, что вам можно доверять.

– Сколько человек? – спросила Беп.

– Пара с двумя детьми и еще три супружеские пары без детей, – ответил врач.

– Это десять человек, – сказал Джерард. – Где же нам прятать десять человек? Днем тут все этажи забиты сотрудниками.

– Я подумал, – сказал доктор, – что можно было бы использовать пространство под лестницей. Можно закрыть их перегородками. Там не так мало места, как может показаться.

– Надо сделать перегородку звуконепроницаемой, – сказал Джерард. – Иначе им придется весь день сидеть тише воды, ниже травы. Так никто не сможет, особенно ребенок.

– Они сбили себе режим сна, – сказал доктор. – Им уже приходится скрываться, они привыкли сидеть тише воды ниже травы. Поэтому днем они спят, а по ночам бодрствуют, едят, разминают ноги. Но вскоре им придется перебраться: за тем домом следят, и женщина, которая их скрывает, боится, что их выдадут.

– Вы о многом нас просите, – натянуто сказала Беп.

Она положила руку на большой живот. Ей уже скоро предстояло родить.

– Я знаю, – ответил доктор Лам. – И вы имеете полное право мне отказать. Я все понимаю и не стану ни в чем вас винить. Но эти люди находятся в смертельной опасности, а ваше здание – лучший вариант, что мне представляется.

Он допил давно остывший чай и встал из-за стола.

– Не торопитесь, подумайте, – сказал он. – Знаете, что? Можете оставить записку в корзине, когда будете опускать ее в следующий раз. Просто скажите «да» или «нет», дальше я обо всем позабочусь.

Джерард проводил доктора Лама на первый этаж и запер за ним дверь. Им с Беп предстояло многое обдумать.