Призраки человечности. План Альмонди

– Вау! А не зря говорят, что нет худа без добра, – тотчас заявил Трой.

– Ты, случаем, не перегрелся? Какое еще добро может быть в больницах и обмороках? – Альмонди уже собралась обидеться, и уголки ее губ недовольно потекли вниз.

– Ну… Вот сама посуди, если б не обморок, мы бы встретились только завтра. И я бы так и не увидел тебя такой праздничной, изящной и элегантной выпускницей в этом шикарном костюме, с такой навороченной, изысканной прической. И даже не говори, что не собиралась завтра явиться в кафе в своей любимой фиолетовой толстовке, трикотажных шортах и с гулькой на голове…

Альмонди улыбнулась.

– Отлично, это выражение лица подходит гораздо больше для праздничного фото! Скажите сыр, Эль-блестящая-выпускница-Академии. – Он направил на них камеру, закрепленную над лобовым стеклом ульралета, щелчок, дружеские объятия – и через секунду готовая фотография с двумя счастливыми мордашками развернулась на интерактивном дисплее справа от приборной панели, клик – и «Хамелеоны» Альмонди затащили копию себе в память, в альбом «Выпуск». Присмотревшись к фото еще повнимательнее, она заметила на заднем сидении огромные пурпурные бутоны имперума, размером со звезду Аморос, и почти такие же ослепительные.

– Да-да, тебе…

– Это ты когда успел?

– Да они у меня постоянно в ультралете лежат, разве не замечала? А-а-а, так это, наверное, потому что мы раньше фотки не делали.

Альмонди рассмеялась, а Трой удовлетворенно улыбнулся в ответ.

Лучистые глаза – голубые с желтыми крапинками, открытая улыбка, широкий нос, растрепанные каштановые волосы, бежевое поло с белой окантовкой, ароматический кулон-кувшинчик на шее – типичный парень по соседству, которому можно рассказать почти обо всем на свете, как плюшевому мишке с оторванным ухом из детства.

Больше всего ей нравилось, что Трой никогда не говорил того, что от него ожидаешь услышать. Цепочка ее мысленных реакций в разговоре с ним всегда выглядела примерно так: «Кажется, он не в своем уме! – Подождите-ка, может, это я чего-то не понимаю… – А-а-а, кажется, начинаю понимать… – Поняла-поняла, ахаха!»

И поэтому разговоры с Троем были куда интереснее обычных, со всеми остальными. Это, конечно, не касалось действительно серьезных тем. У его дурачества всегда были границы, что становилось еще одним плюсом. Но сегодня он вел ультралет молча. Наверное, Грете, все же удалось его запугать своим табу на разговоры о будущем. Поэтому Альмонди инициировала беседу сама.

– Знаешь, о чем я сегодня думала перед получением табеля?

– О чем же?

– Для чего мы все это делаем? Я имею в виду, что свои баллы можно посмотреть и в цифровом виде в личном кабинете за пару часов до самого вручения. Но никто не хочет узнать их заранее. Каждый стоит в очереди, выжидает, дрожит, мечтает подержать в руках свой честно заработанный трофей, настоящую награду, которую можно потрогать, понюхать, прижать к себе, сохранить на память в заветном тайнике или гордо продемонстрировать родственникам в случае особого успеха. А в случае разочарования получить поддержку, доброе слово. Вместе не так страшно… Люди – удивительные создания. Готовы тащиться через весь город за тем, что можно увидеть в одну секунду вообще безо всяких усилий, всего лишь ради особенных эмоций и совместных воспоминаний. А потом скачут и обнимаются, сходя с ума от радости.

– Ты сама же и ответила на свой вопрос. Это, наверное, что-то вроде ритуала.

– И в этом есть свое очарование. Я имею в виду, здорово, что не все можно рационализировать, вписать в биопрофиль или выразить в процентах.

– Это уж точно. Ты тому живой пример. Хотя… Дай-ка взглянуть на твой профиль. Там точно не написано, что Альмонди Лето склонна терять сознание из-за отличных результатов в табеле?

– Ой-ой… И ты туда же… – Она помолчала. – А еще, знаешь, Грета сегодня очень удивила меня…

***

Когда Альмонди открыла входную дверь, тут же вздрогнула от оглушительного взрыва хлопушки, а прихожая вмиг наполнилась блестящими разноцветными конфетти. Отец выскочил из своей комнаты с радостным криком «поздравляю» и коробочкой с красным бантом, а затем из кухни показалась мама в фартуке и с мукой, размазанной по всему лицу. Это было невероятно приятно. Они, и вправду, освободили целый день, чтобы подготовиться и ее поздравить, как обещали, несмотря на занятость. Мама забрала из рук Альмонди огромный букет отборного шарообразного имперума и сообщила, что у них как раз есть большая красивая ваза, которая еще ни разу не пригодилась. Вот и подходящий случай настал…

Альмонди не хотелось ничего говорить про обморок, чтобы не расстраивать родителей. Все вместе они сидели в гостиной и ели вкуснейший мамин яблочный пирог. Смеялись и трещали без остановки, мама даже отбросила свою привычную серьезность на время, пока разговор не зашел о выборе будущего пути.

– Ты же выбрала ветеринарию? – с надеждой в голосе осведомился отец.

– Что ты такое спрашиваешь? А разве может быть иначе? Сам профессор Первочевский взялся рекомендовать ее на лучшее место… – приглушенно проворчала в ответ ему мама, и оба уставились на Альмонди.

А ее взгляд, словно шарик для пинг-понга заметался между ними, отскакивая то от папиного просящего ожидания, то от маминой ледяной настоятельной уверенности, и она не понимала, что говорить и куда деть глаза. На секунду ей даже показалось, что решение в пользу ветеринарии было бы принято гораздо проще и быстрее, если бы окружающие поменьше на этом настаивали…

А потом раздался звук уведомления, и в правом верхнем углу зрачкового экрана высветился конверт. Альмонди не подала вида, чтобы не открывать его при родителях. Постаралась перевести тему, рассказав, как Трой решил поздравить ее с выпуском и неожиданно встретил у Академии с цветами, но мысли о содержимом письма не оставляли, и остаток вечера прошел как-то неловко и скомканно.

Бодрящий запах имперума, темно-пурпурный свет заходяшего за горизонт Амороса, заливший небо, тревожный шлейф недосказанности и отцовский смачный храп за стеной – кажется, мир использовал все лучшие оружия, чтобы лишить ее сна в эту ночь.

Глава 3. Кофе-мороженое

Внешний мир. Материк Арена. Столица

Суббота выдалась пасмурной и ненастной. Хотя ливень уже стих, низко над землей все еще медленно парили аквасферы размером с крупное яблоко, не торопящиеся опускаться на землю. Сырость и прохлада бессовестно забирались под фиолетовую толстовку Альмонди, заставляя вздрагивать каждые две секунды с завидной прилежностью, но запах свежести скрашивал серый день. Дворами она направлялась в их с Троем любимое кафе с незатейливым названием «Кофе-мороженое», пытаясь избежать участи незадачливых прохожих, которые то и дело, погрузившись в собственные мысли, натыкались на аквасферы и подскакивали, чертыхаясь, когда те лопались и расплывались на одежде большими мокрыми пятнами.

Она вспомнила, как в один из таких ненастных дней перед супермакетом неподалеку от Академии, словно огромная черная аквасфера, приземлился служебный ультралет. Трое Черных Теней вышли и обступили прохожего, сообщив, что он арестован за незаконное ношение оружия и попытку ограбления. Как только тот попытался бежать, вокруг всех четверых образовалась удерживающая мембрана, тоже непроглядной черноты, скрыв происходящее внутри от посторонних глаз, а затем кляксой перетекла к ультралету. Жутковатое зрелище, было в нем нечто демоническое. Как фильмах, когда показывают, как темные ангелы затягивают нечистые души во мрак ада.

Это был единственный раз, когда ее взору предстала процедура ареста, если можно так выразиться, ведь что там по сути можно было разглядеть? Акты насилия не предназначались для глаз обывателей, подобное нельзя было снять на камеру, все покрывалось непроглядной тьмой. В то время стали поговаривать, что стражи закона и не люди вовсе, а специально разработанные роботы или, того хуже, инопланетяне, потусторонние существа. Теперь же и сами преступники – редкое явление. Мир стал гораздо безопаснее.

Она наконец пересекла зеленый двор, в котором располагалось кафе и огляделась, прежде чем войти. Теплолюбивые листья яблонь поникли, пытаясь избавиться от ледяных капелек воды, осевших по всей поверхности, а губчатое дерево буквально обросло аквасферами, моментально высасывая желанную влагу и тут же притягивая к себе все новые – одну за другой, подобно магниту. Сквозь это одеяние можно было разглядеть, как прямо на глазах наливались ярко-оранжевым спелые сочницы.

«Ммм… Надо напомнить маме, что она обещала приготовить тот умопомрачительный мармелад, как только наступит лучшее время для сбора урожая», – подумала Альмонди и наконец потянула ручку двери на себя.

Обстановка в кафе была… одним словом, обычной. Такой же как и все предыдущие тысячи раз, которые они проводили здесь, вдвоем или в компании друзей, обсуждая итоги недели, чаще всего по субботам. Как будто ничего не изменилось, как будто они выпьют кофе, тепло попрощаются, а потом Трой снова будет доставать ее звонками между занятиями в Академии, выясняя, не забыла ли она поесть, поспать или, случаем, свое имя.

Старомодная деревянная мебель, почтенный дядюшка-администратор, плотные шторы, маленький освещенный слабым желтым светом зал и столик со скамейками в углу возле батареи – их тайный нетронутый временем мир внутри большого стремительно изменяющегося мира.

– Здравствуй, дядюшка Шеф, – она сделала приветственный жест рукой пожилому администратору в костюме с галстуком-бабочкой, который до сих пор встречал посетителей с гордой прямой осанкой и фирменной белозубой улыбкой.

– Привет, Эль! Тебе как обычно? – отозвался дядюшка Шеф, знавший ее еще с младших классов школы.

– Да, пожалуйста. И еще сливочный десерт!

– Сегодня шикуешь!

Она кивнула с улыбкой и прошла к столику, Трой уже ожидал ее на месте.

– Ну нельзя же быть настолько предсказуемой! – сказал он, окинув критическим взглядом ее повседневный наряд.

– Просто не хотела, чтобы ты разочаровался в своих экстрасенсорных способностях, – Альмонди пожала плечами и присела напротив.

От вчерашней изысканной и утонченной блестящей выпускницы Академии в ее образе не осталось и следа. И Трой в тайне был этому рад, так рядом с ней было легче расслабиться и вести себя непринужденно, как раньше.

– Что ж… если все в сборе, приступим к повестке дня, – шутливо начал он, сделав вид, что читает по салфетке. – Давайте определимся с лейтмотивом нашей сегодняшней встречи. Вариант первый – нейтральный: обсуждение резких изменений погоды за окном. Вариант второй – завуалированно-философский: сливочный десерт – символ праздника или лекарство для потрепанных нервов? Вариант третий, игнорирующе-оптимистичный – шутки про дядюшку Шефа и студенческие истории. Вариант четвертый – день милых воспоминаний: шампанское и кино. Вариант пятый – прямолинейный. Упс, простите, это, кажется, все еще табу? Вариант шес…

– Трой, – прервала его Альмонди, прикрыв рукой салфеточную повестку дня, так что ему пришлось поднять на нее глаза, в которых теперь читалась паника. – Хочется того или нет, нам нужно обсудить будущее, и как можно скорее. Времени нет.

– Как это нет? Почему? Ты же сама говорила – есть еще неделя и все такое… – он сглотнул и принялся теребить пуговицу рубашки, но затем, спохватившись, откинулся назад; так он сам себе казался более расслабленным.

– Да, но… Вчера вечером мне пришло письмо. Из «Процветания». Они приглашают меня на работу, и ответ надо дать немедленно. Это не та организация, которая будет долго ждать.

Альмонди опустила взгляд и тревожно покачала головой. Трой вскочил с места.

– «Процветание»? Исследовательский город на острове? Для сливок научного сообщества? Куда уезжают навсегда? ««Процветание» – здесь мы создаем лучшее будущее для вас». – Он поднял руку вверх и утрированно широко улыбнулся, изображая девушку с уменьшенной моделью цветущей Планеты в руке, которая приглашала добровольцев для исследований, из того рекламного ролика. – Ты об этом «Процветании»?

– Да тихо ты, – рявкнула Альмонди и вернула его на место, дернув вниз за рукав.

– Это значит «да»? Ты туда уезжаешь? Эм… Что у нас там было про шампанское…

Альмонди принялась разъяснять подробности, а Трой сидел и слушал, забравшись с ногами на скамью и прислонившись спиной к батарее, совсем как обычно, только взгляд его казался совершенно потерянным…

– Я подумала, мы должны все обсудить и принять решение вместе. Хотя, если честно, я чувствую себя обязанной родителям и профессору, который понадеялся на мою осознанность и рекомендовал на такое почетное, ответственное место. Что думаешь? Наверное, будет правильным, если…

– Тот старичок-генетик со старомодной фамилией? Как же его? – он нахмурился и задумчиво потер пальцем бровь.

– Первочевский.

– Точно.

Фамилия Первочевский, и вправду, звучала странно для уха современного человека. Подобные фамилии были распространены в прошлом столетии на материке Люмен еще до программы «Слияние». Тогда население Планеты еще было относительно равномерно распределено по всем четырем материкам – Арена, Люмен, Пикта и Вокс – и соответственно разделено на четыре нации. Но со временем экологическая обстановка ухудшилась настолько, что над многими видами растений и животных нависла серьезная угроза исчезновения, обширные загрязнения воды, воздуха и истощение природных ресурсов поставили перспективы дальнейшего существования человечества под вопрос, хотя сам человек и был признан виновником происходящего, как эгоистичный и не всегда разумный потребитель, зачинщик войн, изобретатель, строитель и создатель, не гнушающийся использованием токсичных материалов, не умеющий или не желающий утруждать себя, чтобы безопасно утилизировать отходы. Все усилия по урегулированию этих вопросов на месте оказались тщетны. Законы не соблюдались достаточно строго, скорость загрязнений в разы опережала скорость очистки, а новые, претендующие на экологичность, изобретения спустя годы использования показывали самые неожиданные изъяны и в результате наносили еще больший урон. Тогда главами государств было принято рискованное решение освободить от человеческого населения все материки, кроме одного, занимающего наибольшую площадь и наиболее сохранного на тот момент, до полного восстановления остальных, где сегодня обитали только сотрудники, работающие над вопросом восстановления экологии.

Так среди глав материков был выбран верховный управляющий, и все население Планеты сосредоточилось на материке Арена, начав активно осваивать ранее нетронутые его территории. Конечно, программа проходила не безболезненно. Численность населения возросла в три с половиной раза. Переселенцев старались в первую очередь распределять по новым территориям, но многие стремились получить престижную работу и переехать в столицу Формост, где количество проживающих очень быстро перевалило за триста тысяч человек только по официальным данным.

Было проведено бесчисленное множество реформ с целью минимизировать межнациональные конфликты собравшихся в одном месте людей с совершенно разными традициями и взглядами. Составлена и подписана новая Конституция. Как объединяющая сила созданы общие для всех обитателей Планеты праздники.

День Слияния вошел в их число и отмечался с особым размахом, реками увеселительных напитков, концертами, объятиями с незнакомцами на улицах и доходящими до абсурда сентиментальностями на международном языке, который давно изучался в школах на всех материках. Раньше он использовался по большей части для политического взаимодействия, а также для общения с туристами и в межнациональных семьях, а теперь стал официальным в Арене.

Внешность давно не играла особой роли в определении национальности, люди путешествовали, переезжали и оседали на других материках тысячилетиями. Уже никто не удивлялся голубоглазому и светловолосому пиктовцу или кудрявой и смуглой люменке, повседневная одежда также соответствовала тенденциям мировой моды, дресс-коду того или иного заведения и простому общечеловеческому стремлению к удобству. И угадать покинутую родину жителя Арены было невозможно, только взглянув на него. Но с привычками, поведением и убеждениями внезапно съехавшихся из разных уголков света людей дело обстояло несколько сложнее.

Что тут еще ожидать, если даже у родственников подобные перемены нередко приводят к нескончаемой череде конфликтов? Даже коренные аренцы, будучи народом гостеприимным, сначала приняли приезжих со всем теплом и готовностью помогать, но, внезапно осознав свою небольшую численность и скромную влиятельность среди огромного количества самых разных гостей, все же насторожились…

Так что, пока Черные Тени физически следили за соблюдением порядка, власти предпринимали попытки внести свою лепту на уровне управления. И, хотя у первых успехи были ощутимее, последние не сдавались.

Даже имена и фамилии постарались унифицировать. Старые не были под запретом, но родители, дающие детям нейтральные имена из рекомендованного списка, активно поощрялись, в том числе финансово, а фамилии предлагалось урезать до двух слогов максимум. Также было разрешено придумывать новые имена и фамилии, предпочтительно образованные от древних языков, не вызывающих ассоциаций с разделением. Так поступили и родители Альмонди. На одном из древних языков ее имя означало миндаль – орех, так любимый отцом. Он говорил, что миндаль не только ассоциируется с приятным вкусом, но и прекрасной формой глаз, а еще со стойкостью и способностью приносить пользу. Мама же предпочитала второй вариант, в соответствии с которым имя Альмонди было созвучно с фразой «весь мир». Фамилия у ее семьи и так была двусложная – Лето, сокращать не пришлось.

Конечно, не все были довольны, одним и отбор в список имен, и рекомендации о фамилиях казались делом достаточно субъективным, другие считали их ущемлением достоинства и посягательством на память поколений, третьи полагали, что все это просто бесполезно и привело только к большему сумбуру, потому что получавшиеся фамилии все равно не походили на родственные, а непривычные сочетания с именами поначалу и вовсе выглядели нелепыми. В связи с этим прошла обширная акция протеста под лозунгом «Моя фамилия – гордость моих детей», но верховный управляющий и главы Управления в своих аргументах делали упор на то, что это не закон, а всего лишь рекомендации. В итоге подавляющее большинство смирилось, приняв изменения как шаг к гармоничному сосуществованию, ведь, по словам Управления, урон Планете наносился тысячелетиями, восстановление не могло произойти за пару лет, а значит многим будущим поколениям предстояло существовать как единый народ всю свою жизнь. Такие фамилии как Первочевский, теперь звучали громоздко и слишком много информации выдавали об их обладателе. Носили их, в основном, люди очень преклонного возраста или непреклонного мнения… Остальные предпочитали «не высовываться».

– Но разве ты еще не все решила? Кто я такой, чтобы давать советы о твоей судьбе? – Трой неимоверными усилиями, мышца за мышцей, выстроил непробиваемое выражение лица.

– Как это кто? Ты моя пара выбора.

– Не единственно возможная. Да, показатели наших биопрофилей отлично сочетаются, и мы давно знаем друг друга… Но также ты прекрасно понимаешь, что можешь хоть завтра пойти в агентство в любой точке материка, и тебе подберут не менее подходящую пару. К тому же, скорее всего, он будет гораздо симпатичнее меня. – Он поджал губы и виновато стрельнул взглядом в сторону. – И ты ведь помнишь, что нам сказал толкователь биопрофилей?

Альмонди нервно хихикнула.

– Ну не зря же их называют шарлатанами… А вдруг я уеду и умру там без тебя от тоски?

Перед глазами проплыли картинки годичной давности, когда на ярмарке в честь Дня Слияния они с Троем, прикола ради, решили зайти в шатер толкователя биопрофилей.

Интересная, конечно, работенка. Сами толкователи считали ее областью психологии. Ведь показателей в профиле так много, что, как ни парадоксально, бывает нелегко составить общее впечатление о человеке. Приличный список сухих данных о способностях, здоровье и чертах характера, которые порой противоречат друг другу… как, к примеру, преданность близким может противоречить честности, если так сложились обстоятельства, и ложь необходима для защиты дорогого человека. И где взять ответ, какое качество здесь победит?

Не все хотели просто пару с сочетающимися параметрами, некоторые думали на много шагов вперед и искали большей ясности, кто-то все еще верил в одну-единственную предназначенную ему любовь, или не мог определиться с выбором из нескольких подходящих сфер деятельности. Так появился спрос на толкователей, которые анализировали совокупность и влияние друг на друга ведущих показателей, делали глубокомысленные выводы о поведении человека в интересующей ситуации и даже пытались предсказать будущее, из-за чего официальное научное сообщество их отвергало. Но сфера развлечений тут же с радостью раскрыла свои объятия…

Тогда мужчина в атмосферно обставленном шатре с замысловатыми маятниками и абстрактными картинами приглушенным голосом под фоновую музыку поведал Альмонди и Трою о том, что они, безусловно, прекрасная пара с идеально совместимыми параметрами, и они обязательно будут счастливы вместе, если примут такое решение, но при этом оба люди такого склада, что их самая важная и сильнейшая сторона – преданность жизненному призванию. О таких говорят «женат на своей работе». Эти люди способны изменить мир, утешить страждущих, а если они заняты чем-то менее грандиозным, стремятся стать лучшими в своем деле и не терпят полумер. Нужно только раскрыть потенциал. А вот уровень любовной привязанности к партнеру, напротив, у обоих довольно посредственный, поэтому ни один из них не будет слишком страдать, доведись им расстаться по той или иной причине.

Альмонди, даже не будучи склонной верить в подобные штуки, нашла толкование вполне соответствующим реальности. Именно так она и чувствовала. Она с удовольствием свяжет жизнь с Троем. Да. Он ей нравится и подходит. Зачем искать кого-то еще? Но и не будет сильно печалиться, если придется расстаться ради чего-то большего, важного для человечества. Трой с ней согласился. Будет, и правда, здорово стать парой в будущем, если с профессиями и местом жительства все сложится так же гармонично. А если нет, то они могут остаться хорошими друзьями и найти кого-то еще.

– Не говори ерунды. Ты моментально меня забудешь. Конечно, ты должна принять приглашение. Нельзя упускать такой шанс.

– Знаешь, я недавно подслушала разговор туалетных девочек…

– Туалетных девочек? – перебил дядюшка Шеф, который как раз принес десерт, поставил на столик и вопросительно уставился на нее.

– Ну да, девчонки, которые на всех перерывах зависают в туалете, чтобы посплетничать. В каждой академии такие есть… Не знали? Мы их называем туалетными девочками.

Дядюшка Шеф усмехнулся в ответ.

– И кстати, подслушивать чужие разговоры нехорошо! – шутливо упрекнула Альмонди.

– Но ты ведь подслушала? – Хозяин кафе подмигнул и удалился; Альмонди покраснела и смущенно отпила кофе.

– Продолжай, – нетерпеливо настоял Трой.

– Да… Так вот, они обсуждали, как одна из прошлогодних выпускниц, которую вот так же пригласили в «Процветание», быстро оформила брак со своим женихом, подала заявку и забрала его с собой. Говорят, там заинтересованы в том, чтобы принимать семейных сотрудников, и даже подбирают супругам подходящие профессии в городе. – Она опустила глаза и, зачерпнув чайную ложечку взбитых сливок, принялась гонять лакомство во рту. Левая рука мучила салфетку на столе, превращая в смятый комок из бумажных ошметков.

– И? Что ты предлагаешь?

– Я не знаю, может быть, ты уже передумал, тогда на ярмарке… это были просто шуточные разговоры… Хотя родители давно нас называют парочкой. Вот я и подумала, может, и нам попробовать подать такое заявление…

Трой молчал.

– Нет, прости, наверное, это неудобно. Не надо было предлагать. Ведь для этого надо быть… эм… официально оформить отношения, а мы не собирались…

Снова молчание.

– Я тебя смущаю?

– Давай.

– Что? – Альмонди удивленно подняла глаза, ее брови подпрыгнули.

– Сколько у нас времени?

– Четыре дня до вылета. И ты даже не будешь знать заранее, какую работу тебе подберут, в закрытом городе выбор не такой большой. Но, говорят, что они обязательно учитывают профессиональные направления из табеля.

– Давай. Я хочу.

– Ты уверен?

– Конечно. Просто не ожидал, что это выйдет вот так. Может быть, ты и не собиралась… но, честно говоря, я думал… планировал сделать тебе предложение. Только надеялся, что у меня еще есть время, и представлял себе все иначе. И все же давай попробуем…

После неловкой паузы он спросил:

– Что насчет фамилии?

– Хочешь, чтобы я взяла твою? Хм…

– Альмонди Шторм. Как звучит!

– Попрошу вас, кхимэ Альмонди Шторм, – произнесла она капризно, сделав ударение на подчеркнуто уважительном обращении к женщине, принятом в международном языке Арены.

– Как только ты получишь эту фамилию, вэкхи Трой Шторм будет называть тебя по-всякому, детка, – прохрипел он интригующе, изображая интонацию сверхчеловека из популярного одноименного фильма, который пришелся ей так по душе на прошлой неделе, и попытался выдержать ответный испытующий взгляд, но сдался, отвел глаза и залился краской.

– Надеюсь, к этому времени ты научишься держать покерфейс…

Он смущенно закашлялся.

– Ну… Так и быть. Раз уж я претендую на твою нормальную жизнь, думаю, это справедливый обмен, – заключила она.

***

На следующий день, только получив ответ от «Процветания», она позвонила Трою.

– Эй, Эль! – поприветствовал ее неизменно бодрый голос, а на зрачковом экране предстало изображение ее всклокоченной пары выбора, теребившей пуговицу рубашки, что снова выдавало серьезное волнение.

Альмонди, не желая больше трепать ему нервы, немедленно сообщила, что «Процветание» с готовностью примет и его в ряды своих почетных граждан. Они едут вместе.

Но ее энтузиазм разбился о каменное лицо Троя.

– Что-то не так? – поспешила осведомиться она.

– Понимаешь, Эль… Тут такое дело. Помнишь ведь хороших друзей моих родителей… Там еще глава семьи – хозяин сети ресторанов «Пир».

– Допустим… и?

– Ну… Я, наверное, не говорил, что мы с их дочерью, Ноной, как оказалось, тоже хорошо совпадаем по биопрофилям, родители проверили. Да и сама она от меня без ума. Так вот… ее отец сказал, если мы поженимся, я смогу стать шеф поваром в одном из его заведений, в самом центре города. Ты же знаешь, это моя мечта – добиться успеха в мире высокой кулинарии.

– И что? Ты хочешь жениться на ней? – уточнила Альмонди, не в силах скрыть разочарования.

Трой кивнул.

– Серьезно? На «занудной рыбе, которая только и умеет перетирать желтые новостишки»?

Он виновато опустил глаза.

– Ради чего? Ради должности шеф-повара, ее богатенького старика и возможности похвастаться родителям, что женишься на особе из вашего круга? Не думала, что ты так зависим от денег, не думала, что тебя можно переманить, просто потешив тщеславие. Я, наверное, тебя плохо знала… – она краснела и закипала на глазах, а голос становился все напряженнее, готовясь перейти на крик.

– Поверила, Эль? – лицо Троя моментально оттаяло, стало мягким, как вчерашний десерт, и довольная улыбка плюхнулась поверх сливочной физиономии дольками консервированного персика. Альмонди недоуменно уставилась на него.

– Бегу собирать чемоданы и готовить документы. Конечно, я еду с тобой! – радостно выкрикнул он.

– Ах ты засранец! Как ты мог? Вот этого я от тебя точно не ожидала.

– Ну, значит, я совсем не изменился… Прости, хотел увидеть твои настоящие чувства, – процедил он и пожал плечами.

– Готовься, прибью тебя при встрече.

– Люблю тебя, – сказал он впервые, а Альмонди с перепугу погасила экран.

***

Еще три дня спустя, посреди ночи родители помогли Альмонди погрузить вещи в мобирайд, и отец отвез их с мамой на окраину города, где находился аэропорт «Формост Эйр», объявленный местом сбора.

Всю дорогу отец давал советы, как стоит беречь себя, регулярно питаться и не пренебрегать сном, еле сдерживая слезы, и просил обязательно почаще писать и звонить. Мама же держалась стойко и просто смотрела в окно на огни ночной автострады; лишь время от времени, будто очнувшись, с улыбкой переспрашивала, не забыла ли «Альмонди, дорогая» маникюрный набор, зубную щетку, свои любимые тапочки и прочую ерунду…

На небольшой площади у входа в терминал Ю в полумраке тут и там стояли зевающие и одновременно взволнованные новобранцы со своими родственниками и друзьями, небольшими группами и по одиночке. Постепенно подтягивались мобирайды и ультралеты со всеми принятыми на работу в «Процветании», записанными на этот рейс. Количество прибывших вместе с провожающими близилось к семистам.

Трой, сразу заприметив мобирайд Альмонди, радостно стал махать рукой им с родителями, и она тут же отправилась к нему навстречу. За ней тянулся зеленый чемодан среднего размера, а следом шел отец с двумя коричневыми гигантами и мама с небольшой спортивной сумкой через плечо.

– В таких случаях я обычно говорю: ты что, на год туда собралась? Но, кажется, в этот раз твоя очередь шутить, – растерянно сказал Трой, указав взглядом на свой небольшой синий чемоданчик; еще Альмонди заметила, что из-за плечей у него выглядывал рюкзак… и больше с собой не было ничего.

– Не страшно! Если тебе будет нечего надеть, поносишь мое. Кажется, я взяла слишком много юбок, – не растерялась Альмонди.

– Ну-ну. Успеете еще наговориться. Уделите время старикам. – Отец пожал Трою руку и похлопал по плечу, тихо попросив: – Позаботься о моей малышке.

Мама молча обняла и сунула ему в руку пакетик домашнего шоколадного печенья, которое он всегда очень хвалил.

Альмонди недоуменно огляделась по сторонам.

– А где твои мама и папа?

– Мама плохо себя почувствовала, видимо, переволновалась. Папа остался с ней, чтобы в крайнем случае вызвать врача. Но они только что звонили. Ничего серьезного, она уже в порядке.

– Как жаль… Регистрация брака была такой формальной, срочной и скомканной. Я надеялась, что хотя бы перед вылетом мы соберемся со всеми родителями, уже как одна семья… – она погрустнела и взяла его за руку, потерла предплечье.

Родители отвели глаза.

– Чек-ин на рейс 12208AR «Формост – Процветание» закончится через сорок минут, просим пассажиров поторопиться… – объявил по громкой связи мужской голос.

Они добежали до пункта регистрации, быстро поблагодарили за помощь и распрощались с родителями, прошли контроль, отправили вещи в багажный модуль и проследовали на посадочную площадку вместе с другими пассажирами.