Tsitaadid raamatust «Обретение смысла во второй половине жизни. Как наконец стать по-настоящему взрослым»
язык с собой? Бегство от себя означает и то, что всегда будет неуютно рядом с другим человеком. То, чего мы боимся в себе, испугает и в другом; то, чего не хотим касаться в себе, покажется отталкивающим и в другом тоже. Застой в нашей жизни означает, что рядом с другим человеком нас ожидает тот же застой.
«синдром пустого гнезда», – это плата за то, что оказалась стерта грань между личным развитием родителя и развитием его детей. Мы уже убедились, что непрожитая жизнь родителя, его нарциссические потребности и страх отвержения могут передаться ребенку. Когда же ребенок все-таки уходит, его родитель остается один на один с тем, от чего пытался спрятаться всю свою жизнь.
Как утверждал в свое время Юнг – и эти слова стоит буквально выучить назубок всем родителям: наибольшее бремя, которое ложится на плечи ребенка, – непрожитая жизнь родителей:
путешествие. И вместо того, чтобы задаваться вопросом: чего мое племя требует от меня, какой наградой будет для меня коллективное одобрение, что порадует моих родителей? – мы спрашиваем: что боги хотели совершить через меня? И это уже совершенно иной вопрос,
«А вот и новый день наступил! Начну-ка я его с повторения все тех же идиотских поступков, уже совершенных мною в прошлом».
энергетического поля истории, что, в свою очередь, ведет еще глубже, к страху из прошлого. Эта цепь активирует архаичный сигнал, что страх из настоящего, проблема в настоящем – больше, чем вы, заставляя невольно игнорировать того взрослого, которым вы уже успели стать, наделенного полнотой сознания и сил. 5. На каком этапе своего роста остановился ваш отец и в чем это застойное место проявляется и в вашей жизни? Где остановилась ваша мать и в чем это место очевидно для вас? Повторяете ли вы их жизнь, их паттерны; возможно, пытаетесь преодолеть с помощью сверхкомпенсации или решить тем способом, который приносит еще больший вред и самоотчуждение? Перейдет ли, в свою очередь, это наследство вашим детям? 6. В чем вы избегаете противостояний, неизбежного конфликта ценностей и, как следствие, отказываете себе в праве жить в согласии с самим собой? 7. Какие идеи, привычки, поведенческие стереотипы удерживают от большего путешествия души? Какой вторичный выигрыш получаете от того, что не желаете вылезать из трясины прошлого: спокойствие, предсказуемость, одобрение со стороны других? Возможно ли, что вам уже надоело мириться с настоящим положением дел и вы готовы сделать первый шаг в путешествии души? 8. В каких сферах вы по-прежнему ждете разрешения жить своей жизнью? Полагаете ли, что его можно получить от другого человека? Чего вы ожидаете: что кто-то напишет этот сценарий для вас и за вас? 9. В чем еще вам предстоит расти? И когда это произойдет? Считаете
«Двенадцатой ночи», нет тюрьмы надежней, чем та, в которой мы уже находимся, сами того не понимая.
хочется, чтобы они нас соблазняли. Ведь куда как проще поддаться соблазну, чем принимать исключительную ответственность за свое сознание, за самих себя. Это и есть глубочайшая психопатология обыденной жизни – рутинное бегство от призывов души.
Мы, таким образом, оказываемся перед поразительным, но многое объясняющим парадоксом: чем сильней нам хочется, чтобы другой человек исцелил наши раны, восполнил наши нужды и защитил от необходимости подлинного взросления, тем менее удовлетворят нас с течением времени такие отношения, увязнувшие в застойном болоте. Однако если мы понимаем, что отношения – это приглашение к росту, в том числе к встрече с «инаковостью» партнера, тогда каждая из сторон будет готова на риск, преодоление, готова идти дальше отправной точки отношений.
голод? И кто, по большому счету, решился бы на близкие отношения, не мечтая о семейном очаге, о заботе и домашнем уюте? Кто стал бы заводить детей, зная наперед, что с детьми придут и новые тревоги, что они скорей добавят родителям эмоциональных ран, чем примут на себя их непрожитую жизнь?
