Arvustused raamatule «Коллекционер», lehekülg 166, 1659 ülevaadet

Страшный роман.

Написано здорово и от этого еще более ужасают мысли главного «героя». Страшный недочеловек

Грех начинать с шутки, но похоже Джон Фаулз гениально решил «проблему второго романа», опубликовав его первым. Хоть и сложно выбрать самое известное его произведение, но изданный в 1963 году «Коллекционер» определенно входит в их число. Здесь, за, казалось бы, простым сюжетом, основаном на взаимодействии в замкнутом пространстве двух людей, скрывается настоящая драма, вскрывающая проблемы взаимоотношений между полами, слоями общества, людьми с разными взглядами на мир и различным понимаем чувства любви, привязанности и ответственности за свои поступки. Это произведение - настоящий психологический эксперимент, благодаря своей многослойности, он может быть прочитан по-разному и способен заинтересовать любого читателя. Роман настолько же наполнен жестокостью, насколько и тонким пониманием сложной природы человека. Это по-настоящему смелое исследование больного рассудка человека, который с искренним чувством и из благих намерений становится источником насилия, не наслаждаясь им, но и не отказываясь от него. Та убедительность, с которой с помощью языка литературы Джон Фаулз передал удушающую атмосферу убийственной пустоты, калечащего непонимания и болезненного одиночества, делает роман «Коллекционер» ярчайшим представителем жанра психологического триллера. «Коллекционер» — это пример произведения, впечатление от которого невозможно испортить никаким спойлером. На первый взгляд, это типичная история о похищении неуравновешенным молодым человеком красивой девушки, с целью удовлетворения своих желаний. Но в данном случае, желания эти – не банальная похоть или желание убивать, а самое главное в произведении – это виртуозный психологический танец между похитителем и узницей. Это лишний раз доказывает, что «Коллекционер» – настоящая литература, в которой нет общих мест и значимо каждое слово. *** Фредерик Клегг – молодой служащий одной мэрии недалеко от Лондона. Он рано остался без родителей и воспитывался тетей, с которой и жил. Фредерик вырос тихим замкнутым юношей, имеющим проблемы с социализацией. Главное его увлечение – ловля и коллекционирование бабочек. Он давно одержим Мирандой Грей, студенткой Школы изящных искусств, тайно следит за ней и мечтает о том, что они когда-нибудь будут вместе. Однако, он не в состоянии не то, что признаться ей в чувствах или пригласить на свидание, но и просто близко подойти к ней. Однажды Фредерику везет, благодаря удачным ставкам на спорт, он выигрывает большую сумму денег, после чего решается на отчаянный шаг – похищение Миранды. Он бросает работу, покупает одинокий старый дом в графстве Сассекс и вместительный фургон. В доме XVII века с двойным подвалом Фредерик оборудует место, в котором объект его обожания проведет несколько последних месяцев своей жизни. В один из дней Фредерик подстерег Миранду, усыпил с помощью хлороформа и отвез ее в свои владения, где поселил в переоборудованном подвале. Очнувшись утром, девушка тут же узнает своего похитителя и пытается понять, зачем он совершил то, что совершил, но внятного ответа нет. Теперь она вынуждена постоянно находится в этой комнате. Она может заказывать своему похитителю все что угодно: любую еду, книги, краски для рисования, духи… Федерик угодлив и рад исполнять все её желания. Все, кроме одного, самого горячего – отпустить её на свободу. Заключение девушки будет долгим, в нем будут попытки побега и даже убийства, голодовка, соблазнение, споры об искусстве и философии, о Боге, о богатых и бедных, о любви и отношениях, о свободе и воле, об одиночестве. Закончится все коварной простудой, перетекшей в пневмонию и завершившейся гибелью Миранды. Но главное здесь то, что читатель до последних глав со смесью надежды и разочрования, следит за тем, как в эти несколько месяцев вынужденного взаимодействия похититель и узница, попытаются изменить как друг друга, так и самих себя. *** Еще в начале своего творческого пути, Джон Фаулз был весьма амбициозен, и мечтал стать «мегаевропейским» автором. Учитывая универсальность поднятых в романе тем и качество литературного текста, можно сказать, что в некоторой степени он достиг своих целей с самых первых произведений.

«Я не хочу быть английским писателем, я хочу быть писателем европейским, то есть я сказал бы – мегаевропейским (Европа, плюс Америка, плюс Россия, плюс все те страны, где культура является по существу европейской). Этого требует вовсе не мое непомерное тщеславие, не попытка прыгнуть выше собственной головы, но простой здравый смысл. Какой толк писать для того, чтобы тебя читали только в Англии? Я даже и англичанином-то быть не хочу. Мой родной язык – английский, но я – мегаевропеец».

Криминал и психология преступника всегда вызывают живой интерес у читателей во всем мире. В данном случае ставка на этот жанр настолько же выигрышна, как и ставка героя произведения «Коллекционер» Фредерика Клегга в произведении. Поместить персонажей с разными взглядами в замкнутое пространство – идея не новая, об этом говорит и сам Фаулз:

«Мой интерес возбуждают скрытые драматические психосексуальные смыслы, порождаемые экстремальными ситуациями, изолированностью. Однако, в отличие от Фрейда или Юнга, я никогда не считал эти смыслы таким уж важным подспорьем для анализа… … Тюремное заключение – лишь самая крайняя из целой группы таких ситуаций: застрявший лифт, например (ситуация, блестяще использованная Бергманом в фильме «Урок любви»), кораблекрушение или авиакатастрофа (Голдинг, «Повелитель Мух»), необитаемый остров (от Дефо до Антониони), джунгли, яхта, комната (Ионеско и Пинтер), одиноко стоящий дом (сестры Бронте), автомобиль в тумане и т. д.»

Только одно дело, когда все это пишется ради смакования неприглядных сторон жизни, и другое дело, когда это происходит ради обсуждения серьезных философских проблем. В данном случае мы имеем дело именно с таким примером. Чем же главная тема романа «Коллекционер», так актуальная сегодня? Тем, что наглядно показывает, как абсолютная моральная, интеллектуальная и творческая пустота в облике отдельно взятого человека, стремится навязать окружающим любовь и уважение к себе через насилие и не видит в этом ничего ненормального. Это страшная притча о тупой серости, которая не может предложить миру ничего, и вместо того, чтобы учиться, развиваться, познавать - вместо движения, которое и составляет суть жизни, предпочитает сделать все живое похожим на себя – статичным, бесцветным, молчаливым, безнадежным. Показывать пальцем на широко известный пример не будем, все и так понятно. У Фаулза Клегг получился отвратительнейшим образчиком человеческого ничтожества (от слова «ничто»). Своими действиями, а ещё чаще бездействием, он все превращает в банальность и унылость. Даже откровенное насилие или убийство были бы пусть и страшными, но актами воли, делающими жизнь драматичной, а обстоятельства трагическими. Клегг же делает жизнь просто невыносимо тягостной, хотя при этом относительно безопасной для своей жертвы. Это парадокс: он – внешне обычный молодой человек, похищает девушку, которой одержим, но не насилует ее, не дотрагивается да нее, просто всегда держит рядом, в подвале своего дома. Он покупает все, что она попросит, но с великой осторожностью, не оставляя лазеек для побега, позволяет пленнице выйти из подвала для посещения ванной комнаты в доме. И это пленение и трепетный уход за «еще одной бабочкой из коллекции» выглядит настолько пугающе, что лишний раз убеждаешься, что самые страшные вещи могут быть до жути банальными.

«Наконец спросил: вы меня боитесь? Она не ответила, только кивнула. А что я такого сделал? – Ничего. Поэтому мне так страшно».

При написании романа Фаулз опирался на своих предшественников из английской и французской литературы.

«Коллекционера» я писал строго реалистически, отправляясь непосредственно от величайшего мастера придуманных биографий – Дефо, чтобы создать ощущение внешней обстановки романа. От Джейн Остен и Пикока, когда писал героиню. От Сартра и Камю, создавая «атмосферу».

Но главное литературное заимствование относится к шекспировской «Буре». Миранда – это имя дочери волшебника Просперо, Фердинанд – имя, которым представился Фредерик Миранде - молодой принц из этой же пьесы, а Калибан (кличка, которую дала узница своему похитителю) – один из главных персонажей «Бури», как писал сам Шекспир: «уродливый невольник-дикарь». Необычна и форма, в которой написан роман. Он состоит из двух частей. Первая – это воспоминания Клегга, его интерпретация событий. Вторая часть – это дневник Миранды, который она тайно писала в заключении вплоть до последних дней. Уже в такой двухчастной структуре прослеживается противостояние двух главных героев. Автор дважды рассказывает нам одну и ту же историю, но реакция на одни и те же события у Миранды и Фредерика может как совпадать, так и быть абсолютно противоположной. Этот прием вторит величайшему рассказу «В чаще» японского писателя Рюноскэ Акутагавы и лишний раз доказывает то, что Фаулз опирался на самые разные литературные традиции. Еще одно следствие из такого подхода к форме и структуре: здесь как будто нет автора. Все, что мы узнаем о похищении и пленении, мы узнаем из уст самих главных героев, причем сначала читатель вживается в роль преследователя и похитителя, местами словно «понимая» его и даже жалея, а потом проживает историю заново, глазами Миранды, и все выглядит уже совсем по-другому. Каждого персонажа характеризуют, как совершаемые ими поступки, так и те мысли, которые они откровенно излагают в своих дневниках. На создание более полного и цельного образа героев работает также и стиль изложения их дневниковых записей. Фаулзу удалось через речь Миранды показать юную, оптимистичную, смелую и наполненную желанием творческой жизни девушку, а через речь Фредерика – его необразованность, скучность, услужливость и болезненную застенчивость, граничащую с обидой.

«Всегда критиковала меня за то, как я говорю. Помню, как-то сказала: – Знаете, что вы делаете? Видели, как дождь размывает краски? Вы делаете то же самое со своей речью. Вы лишаете слово цвета, как только собираетесь это слово произнести».

Вы еще не раз убедитесь, читая цитаты, насколько бесцветна и монотонна речь Клегга, и насколько ярка и эмоциональна она у Миранды. Парные конструкции обманчиво просты просты, ведь именно в них предельно обнажены любые расхождения. В паре Миранда-Клегг Фаулз предлагает посмотреть на самые разные аспекты человеческой жизни. Так, например, с одной стороны, мы видим застенчивого асоциального человека, способного только «украсть» любовь, но не заслужить ответные чувства или открыто выразить их:

«Я прямо грезил средь бела дня, придумывал всякие истории, вроде я ее встречаю, совершаю подвиги, она восхищается, мы женимся, и всякое такое. Ничего дурного и в голове не держал. Потом только. Но это я еще объясню».

С другой же стороны у нас яркая творческая девушка, которая влюблена в искусство и в пожилого художника, о котором с тоской вспоминает в заключении и к которому обращается в ряде дневниковых записей. Если Фредерик боится прикоснуться к единственной девушке, которой восхищается, то Миранда, наоборот, открыта к любым проявлениям любви, если только она искренняя и взаимная.

«Видите ли, для меня мир не делится на то, что прилично и что неприлично. Для меня главное в жизни – красота. Я воспринимаю жизненные явления не как хорошие или плохие, а как прекрасные или уродливые. Понимаете, мне многое из того, что вы считаете хорошим, приличным, представляется уродливым, а многое такое, что вы считаете непристойным, мне кажется прекрасным».

Каких два разных взгляда на красоту! Клегг ее «потребляет» используя насилие. Он находит уже готовое, и забирает его себе. Это напоминает его увлечение – ловлю бабочек. Созданную не им, а природой, красоту, он ловит, убивает и добавляет в свою коллекцию, которую держит под рукой. Миранда же считает, что красоту нужно создавать, с благодарностью относясь к неудачам. Это она относит в том числе и к работе над собой. Также пару главных героев можно рассматривать, как противостояние слабого и жестокого человека, волею судьбы получившего власть над свободой другого, и сильного, доброго, но ограниченного в возможностях и свободе соперника. Как писал Фредерик о том, что «сделало его человеком»:

«Тут на днях мне попался в газете «Афоризм дня»: «Цель для ума – что вода для тела». По моему скромному разумению, это очень верно. Когда целью моей жизни стала Миранда, то и я оказался не хуже других».

Миранда же как только очнулась после хлороформа, сразу же взяла инициативу в свои руки, что лишний раз доказывает ее смелость и открытость.

«Мне было неловко. Сидел весь красный. – Вы полагаете, что, если станете держать меня здесь как пленницу, я смогу полюбить вас? Я хочу, чтобы вы меня получше узнали. – Но ведь пока я здесь, вы останетесь для меня всего лишь похитителем. Это вы понимаете? Я встал. Не хотел больше с ней оставаться. – Постойте, – говорит и идет ко мне. – Я обещаю вам. Я понимаю. Честное слово. Отпустите меня. Я никому ничего не скажу, и ничего не случится. Тут она впервые взглянула на меня по-доброму. Ее глаза говорили: доверься мне, поверь – ну прямо как словами. Смотрит на меня снизу-вверх, глаза вроде улыбаются, сама волнуется, чуть не дрожит. – Вы же можете. Мы могли бы стать друзьями. Я бы помогла вам. – И смотрит снизу-вверх, мне в глаза. – Еще не поздно, – говорит.».

Еще один важный вопрос – это разные классы общества, к которым относятся похититель и его узница. Клегг дитя той бедной среды, в которой вырос. Завистливый, трусливый, агрессивный в неловких ситуациях обыватель.

«Ну конечно, эти все приятные мечты таяли, когда я видел ее с одним парнем, самоуверенным, наглым, из тех, кто позаканчивал частные школы и теперь раскатывает в спортивных автомобилях. Я раз на тотализаторе встретил его, он стоял у соседнего окошечка. Я вносил, а он получал. И говорит: дайте-ка мне полусотенными. А вся шутка в том и заключалась, что выигрыш у него был всего-то десять фунтов. Все они так. Ну, я видел иногда, как она в его машину садится, встречал их вместе или видел, как они в этой машине по городу катаются. Ну, тогда я очень бывал резок со всеми на работе и не вписывал «X» в дневник энтомологических наблюдений. (Это все до того, как она в Лондон уехала. Тогда уж она его бросила.) В такие дни я позволял себе дурные мысли. Тут уж она рыдала и валялась у меня в ногах. Один раз даже я представил себе, как бью ее по щекам: как-то видел в одной пьесе по телику, парень дал пощечину своей подружке. Может, тогда-то все и началось».

Миранда же представитель среднего класса, девушка, у которой есть возможность получить хорошее образование, открыто смотреть на мир и тратить время на творчество. Она понимает цену настоящему искусству, в то время, когда для Клегга «единственной роскошью» будет фургон – будущее орудие преступления.

«Фургон, пожалуй, был единственной роскошью, которую я себе позволил. Я купил его, чтобы можно было все оборудование с собой возить в поездках по сельской местности, в заднем отделении было специальное устройство – откидная койка-гармошка, ее в любой момент можно было растянуть и лечь спать, и я еще подумал, если купить такой фургон, можно будет не таскать за собой повсюду тетушку и Мейбл, когда они вернутся. Я его не для того купил, для чего использовал. Все это было неожиданно, вдруг, вроде какого-то гениального озарения».

По-разному относятся юноша и девушка к ситуации похищения. Если дорвавшийся до власти Клегг упивается ею, то Миранда, внезапно потерявшая свободу, способна на сострадание к своему похитителю. Сравните:

«Поехал обратно, остановился на обочине и, сидя в фургоне, прочел все, что говорилось в газетах. Чувство такое было… Что в моих руках – власть. Даже не знаю, с чего вдруг. Ну, вроде все ее ищут, а я один знаю, в чем дело. Поехал домой и по дороге решил окончательно – ничего ей не скажу».

И в тоже время сила духа Миранды:

«Говорю, если вы уйдете, я на себя руки наложу. – Вам надо лечиться. Я только хмыкнул. – Я хотела бы вам помочь. Вы думаете, я сумасшедший, раз сделал то, что сделал. Я не сумасшедший. Просто вы – ну, просто вы – единственная. Больше никого нет. И никогда не было. Только вы. – Это и есть самая настоящая болезнь, – говорит и лицо ко мне повернула. Весь этот разговор шел, пока я ей руки связывал. Глаза опустила и говорит: – Мне жаль вас».

Миранда пройдет долгий путь, от жалости к смирению, от смирения к ненависти, от ненависти к отчаянию. Но виновата в этом не ее слабость, а моральное убожество Клегга. По-разному относятся Миранда и Фредерик к Богу и душе. Клеггу безразлично, есть ли у него душа или нет. Для него его границы совпадают с контурами его же тела. Для девушки же все иначе. Она верит, что жизнь куда сложнее, и способна продолжиться, как за границами импровизированной камеры, так и за пределами земной жизни.

«Иногда вдруг задаст вопрос – как гром с ясного неба: – А вы верите в Бога? Не очень. – Да или нет? Не думаю об этом. Не вижу, какое это может иметь значение. – Это вы заперты в подвале, – говорит. А вы верите? – спрашиваю. – Конечно. Я же существо одушевленное».

В том числе и поэтому узница ощущает себя намного свободней своего пленителя.

«Все, что за пределами привычного быта, где он не может сразу получить то, за что заплачено, кажется ему подозрительным. Он не верит, что может существовать иной мир помимо того, в котором он существует, который видит воочию. По-настоящему это он – заключенный. Заключенный в своем собственном, отвратительно узеньком сегодняшнем мирке».

У Клегга своеобразный кодекс чести (если это слово тут уместно). У него типичный мещанский ханжеский взгляд невольного девственника. Ему кажется, что все люди, которые богаче и успешнее него, обязательно греховны и развратны. Такой взгляд на вещи вызывает отвращение у Миранды.

«– Вы представляете собой совершеннейший пример мещанской глупости. В жизни ничего подобного не встречала. В самом деле? – Да, в самом деле. Вы презираете тех, кто принадлежит к высшим кругам, за их снобизм, за высокомерный тон, за напыщенные манеры, верно ведь? А что вы им противопоставляете? Мелкое тщеславие, любование собой, тем, что не позволяете себе неприличных мыслей, неприличных поступков, неприличного поведения. А вы знаете, что все великое в истории искусства, все прекрасное в жизни фактически либо оказывается тем, что вы считаете неприличным, либо рождено чувствами, с вашей точки зрения, совершенно неприличными? Страстью, любовью, ненавистью, истиной. Вам это известно?»

Отчаявшись совершить успешный побег, Миранда решилась на попытку соблазнения Клегга. Она хотела пробудить в нем настоящие чувства, заставить его выйти за границы навязанных самому себе ложных нравственных принципов. Но реакция Клегга на красивую обнаженную девушку, которой так занят был его ум, лишний раз подчеркивает его зацикленность на себе и своих принципах.

«Она была как все женщины, ничем не отличалась. Шарики у нее в одну только сторону крутиться могли. Я ее больше не уважал. Она меня разозлила, я долго не мог успокоиться. Потому что я все это прекрасно мог. Эти фотографии (когда я ей наркоз дал) – я на них иногда смотрел. С ними-то мне не надо было торопиться. И они мне не дерзили. Так что я все мог. Этого она так никогда и не узнала».

Усугубило ситуацию то, что единственный сексуальный опыт юного Клегга был с пожилой лондонской проституткой, и был неудачным (он «не смог»). Это отложило отпечаток на все его сексуальное поведение – он боялся любой физической близости.

«Вся та часть нашей истории, когда она с себя одежки сняла и я перестал ее уважать, все это казалось нереальным, вроде мы оба сошли с ума. Я что хочу сказать, я хочу сказать, что вот когда она заболела и я за ней ухаживал, вот это казалось более реальным».

Для Клегга важнее было обладать в другом смысле: всегда держать объект обожания при себе, иметь возможность смотреть на него, фотографировать его, покупать для него вещи, кормить…

«Вот чего она никогда не понимала, это что для меня самое важное было иметь ее при себе. При себе иметь – и все, этого мне было довольно. И ничего больше не надо было. Просто хотел при себе ее иметь и чтоб все волнения наконец кончились, чтоб все было спокойно».

Но давайте теперь посмотрим, как устремления Клегга воспринимала Миранда:

«Вот уж кто воистину устарел! И все время стоит. Самый невероятный стояльщик из всех, кого я знаю. И вечно с такой миной, будто хочет сказать: «Простите великодушно!» Но теперь-то я уже поняла, что на самом деле эта мина выражает абсолютное довольство собой. Глубочайшее наслаждение тем, что я – в его власти, что все дни напролет он может проводить, разглядывая меня. Ему безразлично, что я говорю, что чувствую, мои чувства ничего для него не значат. Ему важно только, что он меня поймал. Словно бабочку. И что я – здесь. Я могла бы выкрикивать ему в лицо всяческие ругательства сутки напролет – он бы и глазом не моргнул. Ему нужна я, мой вид, моя наружность, а вовсе не мои чувства, мысли, душа, даже и не тело. Ничего, что есть во мне одушевленного, человеческого. Он – коллекционер. Коллекционерство – огромное мертвое нечто, заполняющее все его существо».

«Моя наружность» - какое меткое высказывание, всего в два слова дающее название тому, что интересует истинную серость! Еще одна тема, которую изучает Фаулз в романе опираясь на пару главных героев – это сила женщин и слабость мужчин. Лучше всего о разнице между полами в этом вопросе скажет сама Миранда:

«Мы так слабы физически. Беспомощны. Даже теперь, в наши дни. Но все равно мы – сильнее. Мы можем вынести их жестокость. Они не способны перенести нашу».

Поднята в романе и тема одиночества. Казалось бы, в удаленном старом доме и узница, и похититель одинаково одиноки. Они не могут покинуть стены своей новоявленной тюрьмы. Но и в этом вопросе открытая миру Миранда доказывает своему пленителю силу социальных связей. Что удивительно, не разбираясь в природе любви, дружбы и привязанности, Клегг вполне осознает свое одиночество.

«К.: Даже если полсотни честных и заслуженных людей, более лучших, чем меня окружают, побожились, что вы не сбежите, я б им ни за что не поверил. Никому в мире не поверил бы. М.: Нельзя же всю жизнь никому не верить. К.: Вам никогда не понять, что значит жить в одиночестве. М.: А как, по-вашему, я живу эти два месяца? К.: Ну уж тут и спору нет – о вас там многие думают. Скучают. А обо мне… Никому никакого дела нет, жив я или давно помер».

Жалко ли иногда от этого Клегга? Да. И оттого еще больнее разочаровываться в том, что он так и не смог измениться. Патовая ситуация заключения Миранды подсказала ей, что-либо она убьет Клегга и освободится, либо ей суждено рано или поздно погибнуть в стенах своей подвальной комнаты, потому что Фредерик ее никогда не отпустит. Девушка действительно совершает неудачную попытку убийства, но после этого корит себя и впредь отказывается от применения насилия даже в самых тяжелых ситуациях:

«Мне очень стыдно. Так уронить себя. Много думаю. Пришла к целому ряду решений. Насилие, применение силы – это дурно. Если я прибегаю к насилию, я опускаюсь до его уровня. Это означает, что я больше не верю в силу разума, сострадания и человечности. Что я способна помогать несчастным только потому, что это тешит мое тщеславие, вовсе не из истинного сострадания».

А теперь сравните, о чем думает Клегг после безвременной кончины заболевшей Миранды:

«Как раз тогда мне в голову пришла одна мысль. И все возвращалась и возвращалась. Я чувствовал, что это даже хорошо, повезло ей, что она со всем этим покончила, никаких больше волнений и тревог, и прятаться больше не надо, и не надо думать о том, чем ты хочешь и никогда не сможешь стать. Со всем этим покончено раз и навсегда. Все, что мне надо было сделать, – это убить себя, и пусть другие думают что хотят. Эти люди в приемной, в Ратуше, тетушка Энни и Мейбл, все. А я уже буду ни при чем».

Для Клегга важно не то, что девушка погибла, а то, что «он тут не причем», что она убита (пусть и весьма условно) не им! Правда, казалось бы, вот он, шекспировский накал страстей: преступник, доведший своей любовью избранницу до смерти, готов пойти вслед за ней на тот свет, сделав единственный и последний в своей жизни высоконравственный поступок, но… Прочитав дневник Миранды и поняв, что она его ненавидела, он решил пойти на второй круг.

«Комнату вычистил, она опять как новенькая. То, что она написала, я вместе с прядью ее волос положу в ящик для деловых бумаг и уберу его на чердак, с указанием вскрыть только после моей смерти, а этого, думаю, не случится еще лет сорок-пятьдесят. Я еще не решил окончательно насчет Мэриэн (еще одно М. Я слышал, как завотделом называл ее по имени). Только на этот раз тут уже не будет любви, это будет из интереса к делу, чтобы их сравнить, и для того, другого, чем я хотел бы заняться, скажем, более детально, и я сам буду ее учить, как это надо делать. И одежки все подойдут. Ну конечно, этой я сразу растолкую, кто здесь хозяин и чего от нее ждут. Но пока это только мысли. Сегодня я там, внизу, обогреватель включил, все равно комнату надо просушить».

Клегг отказывается от любви даже в своем странном понимании этого слова, но не отказывается от идеи обладания «наружностью» новой «бабочки» своей коллекции. Именно в этих строчках мы видим жуткую трансформацию: из неприятного человека, несмотря на свое моральное убожество способного к диалогу, внимательного к потребностям объекта своей страсти, правда, не к тем, что могли бы привести её к освобождению, рождается настоящий маньяк. Последняя цитата — это последние строки романа. О дальнейшей судьбе бывшего служащего мэрии ничего неизвестно. Финал в некоторой степени открытый. Кажется, что главный конфликт в романе проходит между двумя главными героями, но на самом деле он о «воспитании себя», о том, как каждый из них добавлял на свои внутренние нравственные весы камешек то на чашу добра, то на чашу зла. Миранда прошла путь через обозление к примирению со своей участью, отказавшись от убийства и перехода на моральную сторону своего пленителя. Как оказалось, весы Клегга были изначально поломаны, и количество упавших на их чаши камешков не имели никакого значения. И хотя Миранда пыталась раскачать коромысло весов и склонить Фредерика на сторону добра, все оказалось напрасным. Как Миранду не привлекло зло, так и Клегг ничего интересного не нашел в добре. Серость и тупость осталась серостью и тупостью. Серость и тупость угробили то, что не захотело стать ими. Серость и тупость остались такими же мелкими и ничтожными. Но стало бы меньше серости и тупости, если бы Миранда решилась на убийство? Хочется сказать: «Да!». И говорится: «Да!». А потом как-то стыдно что ли… Печальный вывод. *** Сегодня, когда полки книжных магазинов ломятся от изданий в жанре «True Crime», «Коллекционер» может обрести свое новое рождение. Читая строки романа, просто поражаешься, насколько атмосфера в нем, высказывания Клегга, его психологическое состояние и речь соответствуют тому, что можно увидеть в документальных фильмах и книгах о настоящих преступлениях. Например:

«Я хочу сказать, я о ней думал всегда такими словами, как «неуловимая», «ускользающая», «редкостная»… В ней была какая-то утонченность, не то что в других, даже очень хорошеньких. Она была – для знатока. Для тех, кто понимает».

Или вот, про зарождение мысли о похищении у Клегга:

«Тогда вот у меня впервые и зародилась мечта, которую я осуществил. Сначала мне представилось, что вот на нее нападает какой-то человек, а я ее спасаю. Потом как-то так повернулось, что человек этот – я сам, только я не делаю ей больно, никакого вреда не причиняю. Ну вот, вроде я увез ее в уединенный дом и держал ее там, как пленницу, но по-хорошему, без всяких. Постепенно она узнала, какой я, полюбила, дальше уже мечта была про то, как мы поженились и живем в хорошем современном доме, у нас дети, и всякое такое. Мысли эти стали меня просто преследовать».

А вот про ощущение счастья после похищения:

«После она всегда твердила, как я плохо поступил и как я все это должен глубже осознать. А я могу только повторить: в тот вечер я был ужасно счастлив, вроде сделал великое дело, забрался на Эверест или подвиг совершил в тылу врага. У меня было такое счастливое чувство и намерения самые лучшие. Этого она так и не сумела понять никогда. Короче говоря, тот вечер – самый счастливый в моей жизни (не считая, конечно, когда выиграл на скачках – с того ведь все и началось)».

Неудивительно, что некоторые реальные маньяки заявляли, что вдохновлялись романом Фаулза. Но при этом Фаулз не пытается в образе Клегга нарисовать жестокого безумца. Наоборот, подчеркнутая нормальность и расчетливость «коллекционера» пугает больше любого безумия. Конечно, роман можно прочитать просто как атмосферный остросюжетный триллер, очень похожий на качественный «True Crime». Произведение на самом деле намного сложнее. Роман можно прочитать и как историю трагических и болезненных любовных отношений, которые начались с тупика и им же закончились, пройдя через несколько конфликтных стадий. В некотором роде это еще и абсурдистский роман. Попытки Клегга «найти свою любовь» отдают трагикомедией произведений Франца Кафки. А еще, «Коллекционер» — это прекрасный пример драматического «танца характеров», доказывающего, насколько сложна и многогранна природа человека, которая может воплотиться, как в яркую особу, стремящуюся видеть повсюду красоту, так и в тупую серость, обессмысливающую существование чего бы то ни было. *** ОФОРМЛЕНИЕ КНИГИ: Очень удобное для чтения «зауженное» издание, в котором нет ничего лишнего.

необычайно скудный язык книги. автор ПОСТОЯННО использывал «всякое такое» «вроде», не хватало «типа того». в рецензии было сказано беллетристика (от слова белла летерс: красивая словестность), но ничего «такого» не наблюдалось. что касается героев – одно млово клеше. книга разочаровала сюжетом, словестность и вычерностью героев. совсем не советую читать

По началу было даже интересно.Дочитав до середины,забросил,показалась тягомотиной.Вторая часть интереснее.Саспенса так и не дождался,развязка прозаичная,но от этого более реалистичная.

Почитала снова отзывы и поверила ..меня не затронуло ничем,было пару моментов,думала вот вот …сейчас начнется,так и не дождалась интриги.Может я переросла подобного характера рассказы…Очень простой стиль повествования,частое повторение одних и тех же фраз.Есть с чем сравнить,моя оценка-3.

Согласна полностью и поддерживаю «russakovskaya». Интриги нет. Характер героя не раскрыт. Что явилось мотивом такого поведения не понятно. Именно глубинным мотивом. Поскольку желание героя, что бы его любили, лежит на поверхности. Но от этого маньяками не становятся. Учитывая то, что рос он хоть и в приемной семье, но любящей его. Автор показывает с первых страниц косноязычие героя и в то же время говорит, что герой работает в налоговом отделе городского совета. Значит имеет специальное образование. Значит сдавал экзамены. Как-то не стыкуется. Так же не стыкуется косноязычие с увлечением бабочками и обширными познаниями о них. Знания берутся из литературы, пусть и специальной. Значит герой много читает. Косноязычие, возникающее от стеснительности при общении с посторонними людьми понятно. Но герой в первой части рассказывает о себе от первого лица, условно говоря «думает про себя», и при этом косноязычен. Так не бывает.

Роман не понравился своей нереалистичностью, определённой убогостью языка, отсутствием интриги.

Скучно, читалось сначала с интересом. Потом стало нудно. Не впечатлила ничем. Героиня была не менее странная, мало чем отличалась от маньяка.

Ужасная книга!затянутый сюжет,нелепые персонажи…В первые в жизни пожалела,что начала читать:( обратила внимание на нее из-за одноименного фильма,который очень понравился.в общем,не рекомендую

Ерунда полнейшая. Жалею что купила и скачала. Трата времени и денег. Фраза « и всё такое» начинает доставать уже после 20-го раза. А повторяется она там на каждой странице. Не тратьте время. Книга не достойна внимания.