Tsitaadid raamatust «Маленький, большой, или Парламент фейри»

В конце концов, если вы умеете читать, Мир Книг открыт для вас, а если вы любите читать, то с книгами не расстанетесь. Если же нет, то мигом забудете все, что вас заставили прочитать.

С возрастом понимаешь, что мир действительно стар - очень стар. Когда ты молод, тогда и мир вокруг тоже кажется молодым.

Книги! Открывать их, слыша треск иссохшего клея, выпускать наружу их запах, с громким стуком закрывать. Оберону нравились большие книги, нравились старые, лучше - многотомные,...Такие книги - большие и старые - самой своей природой были предназначены хранить тайны.

Лето — это миф. ... Когда на дворе зима, ... тогда лето — миф; молва, слухи, которым нельзя верить…

- Долгое время мне было не понять, но теперь я понял. Людей можно только удерживать, владеть ими невозможно. Я хочу сказать, что это естественный процесс, вполне естественный. Встреча. Любовь. Расставание. Жизнь продолжается. Не было никаких оснований ожидать, что она всегда будет одной и той же - то есть "влюбленной", знаете ли.

— ...временами думаешь: этому не будет конца. Но конец приходит. Думаешь — любовь. Это такая цельная, такая вечная штука. Большая и… отдельная от тебя. С собственным весом. Понимаете, о чем я?

— Да.

— Но это неправда. Такой же плод воображения. Не стану набивать ей цену. Она рассасывается постепенно, сама по себе. И когда совсем исчезнет, ты и не вспомнишь, какая она была. — Это он узнал в маленьком парке. Что возможно и даже разумно выбрасывать разбитое сердце, как разбитую чашку: какой в ней прок? — Любовь — это твое личное. Я хочу сказать, моя любовь не имеет никакого отношения к ней — такой, какой она является на самом деле. Это то, что чувствую я. Кажется, любовь соединяет меня с ней. Но это неправда. Это миф, моя выдумка; миф о нас двоих. Любовь — это миф.

— Любовь — это миф, — повторил Дедушка Форель. — Как лето.

— Что?

— Когда на дворе зима, тогда лето — миф. Молва, слухи. Которым нельзя верить. Понимаешь? Любовь это миф. Лето — тоже.

- То, что делает нас счастливыми, - сказал он, - делает нас мудрыми.

— Но ты же видишь? Все это должно было произойти. И я знала об этом наперед.

— Но почему? Почему ты так уверена?

— Потому что это Повесть, где все происходит по писаному.

— Но я не знаю, повесть ли это.

— Люди в повестях об этом никогда не знают. Но все-таки они в повести.

Ребёнком, в сущности я и не был. То есть маленьким-то я был , но ребёнком... нет, никогда.

Как знала Софи, это был самый длинный день в году, но с какой стати он назывался днем середины лета, если лето еще только начиналось? Возможно, потому, что в этот день лето впервые представлялось бесконечным; казалось, будто у него не было начала и не будет конца; о других временах года невозможно было и помыслить.