Loe raamatut: «1000 миль на байдарке «Роб Рой». По рекам и озерам Европы»

Переводчик Г. В. Шмерлинг

© Джон Макгрегор, 2022

© Г. В. Шмерлинг, перевод, 2022

ISBN 978-5-0059-4166-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От переводчика

В Англии правит королева Виктория. Уже работает телеграф, но еще не изобретен не только автомобиль, но и велосипед. Только что затерялся где-то на 37-й параллели капитан Грант, и еще только строится в глубокой тайне «Наутилус» капитана Немо.

А Джон Мак-Грегор отправляется в водный поход, да какой! И сегодня его плавание было бы изрядным приключением, а сам Джон, окажись он в нашем времени, мог бы дать фору многим байдарочникам. Заметим, что в тексте и названии книги говорится о каноэ «Роб Рой», но лодка Мак-Грегора вовсе не каноэ, а байдарка. Можно назвать ее и каяком. Во всяком случае, автор не имел в виду канойный способ гребли. Англичане называют все подобные лодки canoe и kayak, но мы будем называть байдарку – байдаркой.

Книгу иллюстрируют рисунки автора, юмористичные и передающие аромат времени.

Среди увлечений Мак-Грегора была и любительская лингвистика. Часть рассуждений о вариантах произношения и происхождении тех или иных слов и названий опущена, так как передать их (а иногда и понять) было трудно.

Но главное – лодка, реки и озера, жизнь людей на их берегах в далекие годы, которые теперь кажутся едва ли не золотым веком: одни войны и революции отгремели, грозные тучи грядущих еще не затянули горизонт…

Отправимся же вместе с Джоном Мак-Грегором в байдарочный поход и в XIX век.

Григорий Шмерлинг

Предисловие

Описание совершенного автором в одиночестве путешествия на байдарке с веслом и парусом. В том числе и по суше, через горы, леса и долины, где лодку надо было везти, нести на себе или тащить волоком.

Мы побывали на реках Темза, Самбра, Маас, Рейн, Майн, Дунай, Ройс, Аар, Илл, Мозель, Мёрт, Марна и Сена; прошли по озерам Титизе, Боденское, Унтер-Зее, Цюрихскому, Цугскому и Люцернскому вместе с шестью каналами в Бельгии и Франции, совершили два морских перехода в Английском канале.

Temple, London,

April 25, 1866.

Прибыль автора от первого и второго изданий была передана Королевскому национальному институту спасательных лодок и Обществу моряков, потерпевших кораблекрушение.

Глава I

Путешествия на байдарке. Другие способы. Роб Рой. Путеводители и туристы. По водам. Одежда. Я и мы. Выборы.

Цель этой книги – описать новый способ путешествий, с помощью которого можно познакомиться с новыми людьми и разными вещами, наслаждаясь здоровыми упражнениями и поддерживая бодрость духа потоком волнующих впечатлений.

Когда несколько лет назад «Водяная лилия» с экипажем из четырех человек совершила плавание по Рейну и Дунаю, их путевые записи были с восторгом встречены читателями. После этого настал черед «Водяной ведьмы» отправиться вверх по французским рекам и утомительным путем через сотню шлюзов Базельского канала. Но эти и другие плавания компаний из трех-четырех человек в открытой лодке были по необходимости весьма ограничены.

В самой интересной дикой части лучших рек они слишком узки для весельной лодки, а если ширины хватает, для шлюпки не хватит глубины. Извилистые проходы, скалы и мели, завалы и коряги, мельничные плотины, перекаты, поваленные деревья, наконец, пороги, водовороты и водопады… Все это можно встретить на вьющейся среди холмов реке, и все это делает лучшие места, где пейзажи самые дикие и волнующие, совершенно недоступными для обычной открытой лодки. Она была бы затоплена крутыми волнами на порогах или опрокинута, налетев на подводные камни, которые рулевой не может заметить.

Но все эти препятствия и опасности на пути шлюпки с парными распашными веслами придают вкус и интерес плаванию на байдарке. Сидя в своей «ладье», он смотрит вперед, а не назад. Он видит весь путь, все течение, а кроме того, и открывающиеся пейзажи. Одним мощным взмахом весла он может мгновенно повернуть лодку всего в футе от камня и фатальной аварии.

Он может с точностью до дюйма пробраться в узком месте, протиснуться сквозь камыши, ветки и траву; не вставая с места, поднимать и опускать парус, может оттолкнуться веслом, если сел на мель, или вовремя выпрыгнуть и удержать лодку, чтобы предотвратить удар. Он может идти вброд и тащить легкое судно по мелководью или по земле, даже через поля и живые изгороди, через дамбы и прочие преграды; может даже втащить лодку на руках вверх по лестнице. А если на пути окажутся горы или широкая равнина, на берегу найдется и телега, запряженная лошадью или еще какой-нибудь скотинкой.

Более того, байдарка с палубой надежнее открытой лодки. Ее можно безбоязненно направить вперед в слив порога, через шлюз или мельничную плотину. В море или речном пороге нас пугают гребни волн, но они лишь омывают палубу, а в лодке всегда сухо.

Байдарка безопаснее еще и потому, что вы сидите в ней низко, и никуда не нужно двигаться. Спина упирается в спинку, что весьма удобно в течение долгих часов, дней и недель работы веслом. Положив весло на колени, вы можете сидеть, как в кресле. Плывя по течению или ветру, можно оглядеться, поесть, почитать, поболтать с ротозеями на берегу. А если возникнет внезапно опасность – руки сразу окажутся на верном весле, и вы готовы к действию.

Наконец, в лодке можно лечь во весь рост, накрыться парусом как тентом от солнца или дождя, и таким образом провести ночь на свежем воздухе. По крайней мере, у вас будет не меньше места, чтобы повернуться с боку на бок, чем хватало в походной постели великому герцогу Веллингтону. Если же вы на время устанете от воды, можете оставить свою лодку на постоялом дворе, и она не будет требовать овса; наконец, ее можно отправить домой или вовсе продать, а самому отправиться в путь пешком или погрузиться в унылые подушки вагона первого класса и воображать, что вы видите мир.

При таких преимуществах, хорошей погоде и добром здравии путешествие на байдарке, о котором пойдет речь, было поистине восхитительным. Ни в одном другом путешествии я не получал такого удовольствия.

Чтобы это утверждение имело больший вес, можно спросить у восхваляющего весло автора, какими еще способами случалось ему познавать радости путешествий? Взбирался ли он на ледники и вулканы, проникал ли в пещеры и катакомбы, ехал ли в открытой коляске по Норвегии, пробовал ли арабского иноходца, скакал ли по русским степям? Знает ли он прелести лодочного плавания по Нилу, или паруса в Эгейском море? Катался ли он на муле в Испании? А на верблюде? А на санях?

Да, ему, то есть мне, довелось насладиться этими и другими способами передвижения по всем четырем сторонам света. Байдарка – лучше всего!

Замечу, что погода прошлым летом была исключительно хорошей; грести десять часов под дождем было бы скучновато. Но зато дождь прибавил бы пару дюймов воды в реках, избавив меня от некоторых мелей и бродов. А дождь – что дождь. В худшем случае, он намочит только сверху, а сверху можно укрыться плащом. Так что даже в плохую погоду я за байдарку.

Такую лодку, как я хотел, мне построили на верфи «Сирл и сыновья» в Ламбете.

«Роб Рой» сделан из дуба, нос и корма обшиты кедром. Лодка сделана такой длины, чтобы ее можно было возить в немецких железнодорожных вагонах: длина 15 футов, ширина 28 дюймов, высота 9 дюймов. Вес 80 фунтов, осадка с дюймовым килем – 3 дюйма. Средства движения: байдарочное весло длиной 7 футов, рейковый грот и стаксель. Единственное украшение – красивый шелковый Юнион Джек.

Гребец сидит в эллиптическом палубном люке длиной 54 дюйма и шириной 20 дюймов. На порожек вокруг люка крепится прорезиненный фартук, застегивающийся на груди. Весь мой багаж для трехмесячного плавания укладывался в черный мешок размером в квадратный фут и глубиной в пять дюймов, помещавшийся между колен.

Когда я получил свою лодку, оставался главный вопрос: куда же можно будет на ней отправиться, по каким рекам? Хотелось, чтобы, помимо прочего, плавание было впечатляющим.

Мои запросы в Лондон не дали результата. Парижский лодочный клуб и вовсе ничего не знал о французских реках! Как потом оказалось, лучшие немецкие и австрийские карты часто ошибались. Отмеченные на берегу деревни на самом деле находились в лесу где-нибудь в миле от реки и поэтому были бесполезны для того, кто решил (а это правильное решение) не оставлять свою лодку без присмотра.

Вскоре стало очевидно, что после выхода из Рейна намеченное путешествие сулит географические открытия. И так как я сам с большим удовольствием принял бы любые сведения о предстоящем пути, смею надеяться, что это повествование уменьшит затруднения других путешественников, которые проведут свой отпуск в байдарках и каноэ.

Но я не пытался написать полное руководство по пройденному пути. Турист, у которого есть хоть искра предприимчивости, не стал бы тратить время на реку, каждая мель и перекат на которой были бы нанесены на карту и отмечены буквами. Представьте себе вольного путешественника, снарядившегося в поход ради восхитительной летней жизни в дикой природе, и при этом спокойно подчиняющегося методичным указаниям в стиле приведенных ниже цитат, дословно взятых из путеводителей:

«Повернуть направо, пересечь ручей и подняться по широкой лесной тропе (40 мин.) в деревню Альберсбах, расположенную среди зеленеющих лугов. Через 5 мин. далее доходим до перекрестка, где надо пройти по тропинке налево, через 10 мин направо, к лесопилке, еще через 10 мин через ворота направо, наименее протоптанная тропа ведет к хутору Гашпеля; через ¼ часа нужно подняться по каменистой тропе в лес» и т. д. и т. п.

«Отель на вершине Риффельберга (8000 футов) очень хороший. Идти 2 часа вверх; нанять проводника стоит 4 франка, с лошадью 10 франков. Пройти мимо церкви, затем слева по полям, один час вверх по лесу мимо шале, затем направо через ручей.»

Я вовсе не высмеиваю путеводители такого рода. Начинающим туристам они пригодятся, так же как как некоторым писателям пригодится разлинованная тетрадь. Для первых опытов может быть необходимо и приятно, чтобы все было легко, чтобы вас, как посылку, везли на пароходе или по железной дороге, чтобы вы останавливались в отелях, где знают английский язык, так как там много гостей из Англии; чтобы вы гуляли или катались там, где уже заранее знают, что вы захотите увидеть, сделать и съесть.

Многие туристы год за годом получают удовольствие от своих путешествий, переезжая компанией из города в город согласно распорядку экскурсионного билета. Только самые опытные из них осмелятся взять путеводитель и придумать собственный маршрут. Когда с чемоданом, сумкой и шляпной коробкой они прибудут ночью на поезде в чужой город и возьмут омнибус до отеля, это будет настоящим приключением. Оказавшись наконец в номере, они воскликнут с удовлетворением: «Ну, наконец-то все в порядке!»

Но когда горы и пещеры, церкви и галереи, руины и поля сражений будут осмотрены, а здравый смысл и стойкость получат закалку опытом, путешественник станет готов к маршрутам, которые раньше могли бы вызвать у него больше беспокойства, чем удовольствия. Он найдет интересные пути, углубляясь в природу и национальный характер стран, с которыми знакомился раньше только поверхностно.

Реки, а тем более малые речки на континенте едва ли известны английскому туристу; их красоту и жизнь на берегах никто из нас толком не видел.

Переезжая согласно путеводителю из города в город, турист лишь заметит оживляющие пейзаж несколько ярдов воды под мостом и оставит ее навсегда. Он плывет на пароходе по большой реке или едет на поезде по ее берегам, иногда любуясь прекрасным речным пейзажем, и все остается позади.

А между тем сокровища красоты еще только ждут своих открывателей, и жемчужины жизни и характеров ждут, чтобы их собрали. Они не нанесены на карту, не отмечены ни в одном справочнике, и это гораздо лучше. Наслаждение своими открытиями только сильнее, когда нужны энергия и отвага, чтобы до них добраться.

В новый мир водного туризма отправятся вместе лодка, человек и некоторый багаж, так что следует обрисовать всю эти части. Начнем к амуниции.

Какое платье можно носить в пути? Я взял серый фланелевый костюм для использования в лодке и обычную легкую одежду для работы на берегу и отдыха по воскресеньям.

Норфолкский костюм похож на свободную куртку с поясом и шестью карманами. В этом превосходном новомодным костюме, засунув что-нибудь в каждый карман, надев кембриджскую соломенную шляпу, синие очки от солнца и парусиновые туфли, я мог радоваться жизни весь день. От дождя защищала непромокаемая накидка, и я хорошо себя чувствовал на солнце и в дождь, на глубине и на мелководье. Мне не могли помешать ни голод, ни уныние.

Мой день начинался с четырех часов работы веслом, затем три часа отдыха, или спокойного сплава, или паруса, а может быть, чтения или купания. Снова три часа гребли в полную силу, а затем купание в реке или ванна в гостинице, смена одежды и приятная прогулка. Все снова свежо для оживленного вечера, плотного обеда, разговоров, книг, картин, писем и постели.

Замечу, что в описании этого путешествия мне придется писать «я», причем очень часто. К несчастью, я не император и к тому же холостяк (императоры и женатые джентльмены часто говорят о себе во множественном числе). Тем не менее я не хотел бы прослыть закоренелым эгоистом и считаю себя вправе говорить «мы», имея в виду нас с «Роб Роем».

Греблю двухлопастным байдарочным веслом легко освоить за несколько дней практики на Темзе. Это настолько превосходное мышечное упражнение для рук и тела, что я время от времени продолжал его даже зимой, когда надо было быть довольно осторожным, чтобы безопасно управлять своим корабликом среди огней пароходов, барж, набережных и мостов в вечернем путешествии из Патни в Вестминстер.

В конце июля все было готово. Стояла очень жаркая погода, а страну в это время охватила предвыборная лихорадка: депутаты побежали драться за места, а адвокаты поспешили за ними, чтобы усугубить суматоху. На Уимблдоне последние пули соревнующихся стрелков ударили по мишеням, и «Роб Рою» пришло время стартовать.

Глава II

Темза. «Корнуолл». Морские свиньи. Шторм. Английский канал. Канал Остенде. Маас. Граф Абердин. Голландия. Рейн. Сын премьера. Майн. Охота на цаплю. Принц Уэльский.

На максимуме прилива «Роб Рой» радостно промчался по волнам под Вестминстерским мостом, проскочил между сваями в Блэкфрайерс и заплясал по волнам, казались золотыми в лучах утреннего солнца, но на самом деле от ила и грязи были больше похожи на гороховый суп.

В Гринвиче легкий бриз позволил поставить парус, и мы с радостным шипением понеслись вперед. В утренние часы река представляет собой оживленную сцену с речными пароходами и морскими судами, крутобокими маленькими буксирами и большими медленными баржами. Я болтал с проплывавшими мимо на всех этих посудинах матросами, потому что лучше было начать практиковаться сразу: потом предстояло каждый день общаться с речным народом на английском, французском, голландском, немецком языках и еще бог знает каком жаргонном наречии.

Начинать разговор надо с шутки и хорошего настроения: матросы неплохие ребята, но не упустят случая над вами посмеяться. Часто они начинали разговор словами: «Привет, эй, вы двое!» или «У тебя там есть койка внутри?» или «Губернатор, а ты застраховался?» Я всем улыбался и кивал, и на любой реке люди отвечали тем же и были приветливы.

На ночь я планировал остановиться в Грейвсенде, но, когда проходил Пурфлит, место мне так понравилось, что я специально сделал пару галсов и остановился в хорошем отеле на реке, который могу рекомендовать.

Когда я отдыхал в середине дня, лежа в лодке на якоре под палящим солнцем, меня ужалила в руку какая-то гнусная летучая тварь. Сначала я этого и не заметил, но рука распухла, и на ночь пришлось делать примочки. На следующий день я зашел в церковь с перевязанной рукой, что вызвало большой резонанс в деревенской воскресной школе.

Перед отплытием пророки из числа доброхотов предсказывали, что на реках и болотах меня просто съедят осы, ядовитые мухи и комары, не говоря уж о прочей живности, обитающей в домах. Но этот случай был единственной неприятностью от насекомых за все путешествие.

Произошла здесь и еще одна история, на этот раз действительно тяжелая. Когда я вошел в двери тихой маленькой церкви, единственный следовавший за мной и тоже собиравшийся войти джентльмен внезапно упал замертво прямо на дорожке. У меня крепкое здоровье, но такое серьезное предупреждение, как внезапная смерть человека, не могло не произвести сильного и тягостного впечатления.

В Пурфлите было пришвартовано судно исправительной школы «Корнуолл». Некоторые мальчики выходили на прогулку на берег, выглядя при этом аккуратно одетыми и хорошо воспитанными. Капитан Бертон, командующий этим необычным судном, очень любезно принял меня на борту.

Запомнилась вечерняя служба. Около сотни мальчишек сидели рядами вдоль главной палубы старого фрегата, открытыми портами глядевшего на реку, красную от заходящего солнца. Прохладный воздух приятно овевал нас. Ребята распевали псалмы под музыку фисгармонии, сыгранной с чувством и хорошим вкусом, а капитан читал подходящий отрывок из какой-то книги, а затем возносилась молитва. Все было сделано бедными бродягами и для них, познавших несправедливость и пренебрежение общества. Быть может, это станет наставлением, даже примером.

На следующее утро лодку спустили по лестнице с сеновала, где она ночевала (в следующие ночи «Роб Рою» предстояло побывать и в гораздо более странных для судна местах), и парнишки с «Корнуолла» пожелали мне приятного плавания. Их пожелание полностью осуществилось.

Загрузившись в Грейвсенде припасами, я оттолкнул лодку от берега, отдался течению и закурил сигару. Вот теперь я почувствовал, что начался Путь. Пришло не испытанное ранее ощущение свободы и новизны, и оно длилось до самого конца путешествия. Подобное ощущаешь, впервые готовясь идти куда-нибудь с рюкзаком на спине, или отплывая в одиночку в долгое плавание на парусной лодке.

Но пеший поход ограничивают моря и реки, а движению парусной лодки кладут пределы мелководья и берега; тогда как я был в байдарке, на которой можно было грести или плыть под парусом, тащить ее или везти по суше, отправившись хоть в Рим, а если бы я хотел, то хоть в Гонконг.

Ветер снова был попутным, и я поднял парус. Плесы стали шире, а вода солонее. Я хорошо знал эти места, так как однажды провел около устья Темзы две недели на парусной лодке. Как и сейчас, в одиночестве, с собакой, картой, компасом и холостяцким чайником.

Мимо прошел новый пароход «Александра», который ежедневно курсирует из Лондона. Его палубы с высокими террасами были заполнены народом, и толпа громко приветствовала «Роб Рой», ведь наше плавание попало в газеты.

Земля по сторонам постепенно исчезала в бледной дали, а вода уже стала более морской, чем речной. Около Нора мы вошли в большую стаю бурых дельфинов, или морских свиней.

Я и раньше часто встречал этих безобидных и игривых созданий, но никогда прежде не был от них так близко. В маленькой лодке они почти не обращали на меня внимания. Байдарка покачивалась на волнах, и дельфины подходили так близко, что их можно было достать веслом. Но задевать их мне было незачем, к тому же один взмах хвоста мог бы перевернуть меня с лодкой вверх тормашками.

После приятного парусного перехода вдоль пляжа к Саутенду ветер изменился, налетел проливной дождь и пришлось встречать бурю, сжать зубы и, взявшись за весло, грести до Шоберинесса, где я собирался остановиться на день или два в лагере Национальной артиллерийской ассоциации, которая впервые устроила сборы добровольцев для призовой стрельбы.

Артиллеристы приняли нас с величайшим радушием. Поскольку в лагере были свободные места уехавших в отпуск офицеров, я вскоре удобно устроился. Лагерь размещался на мокром поле, но приехавшие из Йоркшира, Сомерсета или Абердина рослые парни весело месили грязь в толстых ботинках, а потом пели у костра под моросящим дождем. Это были правильные добровольцы. На следующий день им предстояло управляться с 68-фунтовыми орудиями и бить по мишеням.

Ветер к тому времени усилился до штормового, и представилась возможность для испытания лодки в бурю. Я отгреб за мыс, где лодка меньше пострадала бы от выбрасывания на берег в случае опрокидывания, и где «Роб Рой» был бы в безопасности, пока я мог сбегать переодеться после купания.

Плавучесть лодки оказалась поразительно хороша, и остойчивость ее была удовлетворительной. Среди волн я даже ставил мачту и парус, а так как при испытаниях на борту не было багажа, я не возражал и против того, чтобы промокнуть насквозь. Не осталось ничего не опробованного, и у меня появилась уверенность в лодке, которая потом была бесценной.

Рано утром на следующий день я выгребал прямо против ветра и бурного моря в Саутенд, где насладился приятной теплой ванной, пока сушилась одежда. Затем «Роб Рой» совершил свое первое путешествие по рельсам, проложенным на пирсе Саутенда, прокатившись в маленькой тележке к пароходу.

Занятно было наблюдать, какой интерес и любопытство вызывает байдарка даже на Темзе, где можно увидеть всевозможные лодки. Причин этого я так и не понял. Кто-то удивлялся, увидев в море такую маленькую лодку, другие никогда прежде не видели байдарку, и манера гребли была для большинства необычна. Мой парус вызывал у многих улыбку. Другим нравилась изящная форма лодки, кедровая обшивка и бойкий флаг. Кое-кто глазел и на мой «капитанский мундир» и еще шире раскрывали глаза, когда в ответ на вопрос «Куда ты идешь?» я честно отвечал: «Сам не знаю!».

От Ширнесса до Дувра надо было ехать на поезде. Сначала «Роб Рой» положили на уголь в паровозном тендере, под проливной дождь и множество горячих искр. После некоторой задержки лодку официально оформили в багажный вагон, выдав билет, как на чемодан. На нашем пути это был первый переезд такого рода. Лондонская компания Чатэм и Дуврская железнодорожная компания приняли этот новый тип «чемодана» как обычный пассажирский багаж, так что и платить ничего не пришлось. Идущий в Остенде пароход был столь же великодушен, поэтому советую байдарочникам пользоваться этим путем.

Прежде чем переправиться в Бельгию, я провел день в Дувре, где купил кое-какие вещи, подправил свой стаксель и немного попрактиковался в гребле на «Роб Рое» по зеленым волнам, которые великолепно разбивались о пирс, доставая почти на всю его высоту.

Такой же спектакль я повторил на зыби, ломавшейся о заграждение у берега в Остенде¹, где даже при слабом ветре море было бурным и с крутыми волнами из-за сильного отливного течения. На мелководье у пляжа барахтались толстяки, а более спортивные купальщики, одетые самым причудливым образом, плавали и ныряли, как утки.

Все они, включая визжавших при каждом шлепке волны детишек, выглядели весьма похвально. Потом я потихоньку побежал под парусами вперед по широкому и прямому каналу.

На станции после небольших уговоров железнодорожники согласились погрузить лодку в багажный вагон, взяв за дополнительный багаж до Брюсселя пару франков. Потом мы поехали на телеге через город на другую станцию, а к вечеру были в Намюре, где «Роб Рой» остановился на ночь в гостиной хозяина, изящно покоясь на двух стульях.

Следующим утром двое носильщиков отнесли лодку по улицам на берег, и я опустил свое весло в воды Самбры, а вскоре свернул вниз по течению и плавно заскользил по Маасу.

Искрящаяся вода, быстрое течение, яркое солнце, все нужное со мной, лодка легка и легко на сердце – разве можно променять это на заботы, железную дорогу, пароход или, скажем, лошадь? В начале плавания для радости и удовлетворения было достаточно приятного речного потока, ибо опаска и волнение при виде скал и порогов еще не сменились очарованием.

Хорошо начинать плавание с такой легкой и приятной реки, как Маас, когда новизны достаточно и в том, чтобы просто быть на реке. Берега реки, ничем не примечательные при взгляде с самого берега, с середины потока выглядят совершенно иначе. Картина, которая повернута боком к сухопутному путешественнику, разворачивается прямо перед вами. В мягком колебании речного потока пейзаж, кажется, прирастает то с одной, то с другой стороны новыми видами, двигаясь вам навстречу.

Как осторожен был я на первой отмели! Вылез из лодки и потихоньку пробирался на глубину. Через месяц я мчался по мелям, отталкиваясь веслом в ответ на хриплый скрежет камней, скребущих киль.

А вот и первая преграда, и я снова тревожился, как бы мне через нее перебраться. Тут, как раз вовремя, на берегу появился местный житель (так обычно и бывало), помог обнести «Роб Роя» по суше и был осчастливлен скромной наградой в два пенса. Я снова запрыгнул в лодку и направился дальше.

Плыть по широкой и глубокой реке с попутным ветром было прекрасно. Появился речной пароходик, я подошел к его борту и получил за два пенни булочку и стакан пива. Пассажиры улыбались, болтали, а потом посерьезнели – не будет ли неприлично потешаться над явно сумасшедшим англичанином? Вот бедняга… Так вели себя потом многие удивленные зрители.

Плавание состояло из череды бесчисленных маленьких событий, совершенно отличными от тех, которые случаются на берегу. Когда показались форты Юи и я понял, что работа первого дня на Маасе сделана, я почувствовал, что живу теперь в мире совершенно новых ощущений.

На следующее утро я нашел лодку в целости и сохранности в каретном сарае; паруса еще сохли на кольях, где мы их оставили, но конюха и его людей нигде не было видно. Горожане собрались, чтобы присоединиться к длинной похоронной процессии знаменитого музыканта, пятьдесят лет прожившего в Юи. Честно говоря, никогда раньше о нем не слышал, как и о самом городе.

Увлекательно и своеобразно плыть по извивам незнакомой реки. Каждые несколько ярдов открывают новую картину или что-то интересное и волнующее. Здесь подпрыгивает журавль, там хлопает крыльями и удирает всполошившаяся утка, рядом плещется форель. Рокот камней предупреждает вас из-за угла, или вдруг внезапно открывается мельница с плотиной.

Погода, живописные пейзажи, люди на берегах – все это не дает нежиться и бездумно дремать вашему рассудку. Вы сознаете, что на пути есть трудности и препятствия, которые вы должны преодолеть; что нельзя бросить лодку в безлюдной глуши; хорошо бы добраться до деревни, пока не стемнело, а желудок напоминает, что сумка, в которой был завтрак, давно пуста. Тут уж не до дремы, как в вагоне первого класса!

Заботы и невзгоды наставляют нас, как это происходит и во всем жизненном путешествии. Если бы жизнь была подобна прямому каналу, по которому нашу лодку тянет буксир, разум прозябал бы в скуке и праздности.

Волнующие душу приключения и испытания подобны речным мелям, скалам и водоворотам; лодка, которую не трепали волны, не знает и половины сладости тихой гавани.

Течение Мааса между тем усилилось, река стала более живой. При быстром движении казалось, что деревья впереди вырастают на глазах, вместе с ними плавно плыли навстречу приятные деревушки. Часы энергичной работы веслом хорошо возбудили аппетит, пора было и позавтракать.

И снова жизнь была гладкой речной дорогой, состояла из мечтательных образов и далеких звуков. Без суеты, без пыли и чего-то внезапного или громкого. Пока, наконец, к «Роб-Рою» не приблизились суета и стук молотов Льежа. Да, именно так – словно не я плыву по реке, а весь мир плывет вокруг.

Прошел быстроходный пароход «Серен» с двумя гребными колесами по бортам, отбрасывавшими потоки воды. Еще качаясь на поднятых им волнах, мы зашли в небольшой док, и вскоре байдарка была поднята на ночь в сад.

Основная мода в Льеже – ружья. Здешние жители либо работают на оружейных заводах, либо носят ружья с места на место, либо продают. Даже женщины тут ходят с десятком ружей за плечами, а каждое ружье весит 10 фунтов! На рынке продают много фруктов; здесь есть церкви, которые стоит посетить, но в итоге главной идеей этого города остаются ружейные стволы.

Но не буду углубляться в описание городов. Я уже бывал в Льеже, да и почти во всех городах, упомянутых на этих страницах. Теперь цель и прелесть путешествия заключалась не в том, чтобы отправиться в чужие страны, а в том, чтобы увидеть знакомые места по-новому.

В Льеже, в соответствии с составленными заранее планами, мы встретились с графом Абердином². Он тоже решил отправиться в путешествие на байдарке и построил для этого лодку на фут длиннее и на два дюйма уже, чем «Роб Рой». Сделана она была из пихты, менее прочной по сравнению с дубом.

Потихоньку спустив наши лодки на реку, вскоре мы оставили Льеж вдалеке и бросили вызов палящему солнцу. Компания из двух путешественников, каждый из которых был совершенно свободен в своей лодке, была очень приятной. Иногда мы плыли под парусами, затем гребли милю или две, иногда объединяли свои усилия, чтобы перетащить лодки через плотину, или для разнообразия вели их за собой, идя по берегу.³

Каждый выбирал берег, который ему больше нравился, и мы шествовали по обеим сторонам реки, переговариваясь через водную гладь. Встречавшиеся на берегах степенные местные жители сильно удивлялись странным ораторам, особенно если один из нас был скрыт кустами или камышом.

Бывало, что разговор переходил в не слишком благозвучное, но энергичное хоровое пение. Вообще-то мы, британцы, люди скромные и стеснительные, но уж если решим, что вырвались на свободу…

В августовский полдень солнце быстро лишит вас свежих сил; вот и мы решили остановиться в одной из деревень, чтобы запастись хлебом и вином.

Когда я снова сел в лодку, внимание привлек пронзительный жалобный крик с реки. Кричал маленький мальчик, который каким-то образом упал в воду, видимо с идущей мимо большой баржи, и теперь делал попытки за нее уцепиться. Естественно, я бросился его спасать и так разогнал лодку, что ее нос поддал несчастному сорванцу и зацепил за рубашку, да так удачно, что когда он вскрикнул и вырвался, то вцепился в свою баржу и полез на борт. Таким образом, помощь, хоть и грубая, подоспела вовремя.

На большинстве бельгийских, немецких и французских рек встречаются превосходные плавучие купальни – очевидное удобство, которого нет ни на одной реке в Британии, хотя летом у нас столько же купальщиков, сколько здесь.

Состоят эти купальни из деревянного каркаса футов 100 длиной, закрепленного в русле на цепях, и натянутого внизу на прочных рамах искусственного дна из железной сетки, которое на одном конце мельче, а на другом глубже. Вода свободно протекает через все сооружение, а купальщика течение не унесет. По сторонам вокруг сделаны кабинки, лесенки и доски для прыгунов с разной степенью умения.